– Костика убили? – Коля смотрел на Сергея задумчиво. – Как-то странно, неожиданно… А как это произошло?

– Очень просто. Бандитская разборка. Твой Костик – бандит и убийца по сути. Не заплатил за работу своим псам – они его зарезали. Они пришли к нему с диктофоном. Диалог записан. Фактически он успел признаться в том, что заказал убийства своего заместителя и Марины. Ждем сигнала следователя. Потом ты на поправку пойдешь.

– Даже не знаю. Я уже здесь привык. Ты знаешь, люди тут гораздо оригинальнее обычных. Возьмем, к примеру, того, кто постоянно пытается себе глаза вставить, поскольку ему кажется, что они выпадают. Я с ним побеседовал. Очень любопытно. Его заблуждение – вовсе не заблуждение. Это потребность интеллекта овладеть каким-то более значительным, дальним зрением… Ты меня понимаешь?

– Да, елки-моталки, чего ж тут не понимать. Ты заражаешься. Мы получим полного шизофреника, если сейчас тебя не вытащим. Ты уже на меня смотришь не обычным, а каким-то дальним зрением. А твой слепой Грэй между тем живет у меня. Отличный пес. Ничего не видит, и тем не менее с интеллектом у него все в порядке.

– Значит, Егор его продал… За сколько?

– Тысяча восемьсот пятьдесят.

– Понятно. С Егором все понятно. Любой психиатр скажет, что нервы у него в норме. Это адекватная цена за пса-инвалида. Да, мне нужно домой. Я его заберу. А Марина… Что будет с Мариной? Она вернется?

– Это немного сложнее, чем с тобой. Не исключено, что тебе придется брать на себя ответственность за идею ее спасения. Все зависит от угла зрения следователя. А он не все наши действия считает естественными. Если тебе предъявят обвинение, у нас есть адвокат, который сделает тебя национальным героем. Не уверен, правда, что это освободит тебя от срока. Надеюсь, условного.

– Какие неприятные вещи ты мне говоришь. А у меня еще колено болит. Мне нельзя расстраиваться. Хотя я ничего не имею против роли национального героя. Здесь таких много.

Сергей ехал из клиники со сложным чувством. Совсем как хирург, который кричит: «Скорее, мы его теряем». Люди не рассчитаны на слишком лихие повороты судьбы. А этот Кузнецов явно был рожден для того, чтобы, как Диоген, сидеть в своем оранжевом джакузи. Как он психологически вытащит себя из таких потрясений… Как ему помочь, если он уверен, что самый умный. Даже в дурдоме. И является ли задачей частного детектива реставрация уникальных личностей, которые попали в мясорубку… И Ольга – необычный человек, и Алексей – не каждый второй. А Марина Романова – вообще прелесть. Они ее привезут, а тут такой сюрприз со стороны мужа. Сергей был почти уверен в том, что не ошибся насчет отношений Александра Романова с той женщиной. Чуйка, как говорят, его редко подводила. Но все это вопросы завтрашнего дня. Пока нужно разбираться с преступлениями, в результате которых одна девушка – в морге с простреленной головой, а вторая по ее документам – в Швейцарии. И в чем действительно прав Земцов: совершенно не факт, что Ульяна Леонтьева причастна к убийству или даже в курсе того, что оно совершено.

Сергей набрал телефон Земцова.

– Как дела?

– Что касается постановочной, так сказать, части, все идет по плану вашего Николаева. – Слава ни на минуту не забывал о том, что ему необходимо дистанцироваться от Николаева. – Показания задержанных совпадают, не противоречат диктофонной записи последнего разговора с Петровым. То есть исполнители убийства Виктора Леонтьева – у нас, Петров признал перед смертью, что он заказчик. По поводу планируемого убийства Романовой Петров тоже все подтвердил перед гибелью, сама картина у задержанных, естественно, сумбурная. Одни впечатления. Что тоже понятно. Подбираемся к Осоцкому… Как подобрались, так, похоже, и отвалились. Я позвонил ему, соединили достаточно быстро, все были очень любезны. Он – еще любезнее. Сообщаю ему: такая, мол, случилась неприятность с вашим партнером Константином Петровым. Убит во время встречи с наемными убийцами, которые признались в том, что взорвали Леонтьева по его заказу, курировали убийство бухгалтера Романовой. Он был удручен, потрясен, только заметил: «Помилуйте, он, конечно, еще не стал моим партнером. Я присматриваюсь ко многим бизнесменам, помогаю их становлению, но для серьезных партнерских отношений нужно пуд соли съесть… Что касется Леонтьева, вы знаете, было у меня подозрение. Но раз следствие решило иначе…» Вот такой жук. Попросил его принять участие в расследовании по вновь открывшимся обстоятельствам. «Я со всей готовностью, но, вы понимаете, столько встреч на высшем уровне, подписаний… Но вы звоните. Чем смогу, помогу».

– Что и следовало ожидать. Сейчас, полагаю, деньги, направленные Петрову, будут отозваны, те, что сразу не были переведены на липовый счет. Вся информация о деловом сотрудничестве с корпорацией «Просвет» исчезнет. Что у нас в плюсе: если мистификация с убийством и похоронами Марины будет легализована, публично объявлена полицейской операцией по спасению жертвы заказного убийства, Осоцкий оставит ее в покое. Она ему больше неопасна. Костя уже на него не покажет. Лучший партнер – это мертвый партнер.

– Ты хочешь сказать, что я этот цирк должен взять на себя? Фигушки. Пусть твой Кузнецов за это сидит. Ну, и ты, может быть. Николаев мне даже в качестве резиновой груши неинтересен.

– Слав, давай не будем, а? Думаю, этот вопрос даже ты решишь в интересах Марины Романовой.

– Даже я! То есть кирзовый сапог среди таких гуманных и продвинутых личностей…

– О боже! Еще и комплекс неполноценности. Ладно, я хочу отвлечься от борьбы амбиций. Хочу поездить по своим гламурным клиенткам. Поспрашивать, что все-таки говорят о Виктории Князевой и Осоцком. И Ульяне Леонтьевой и Осоцком. Последней он приходится чуть ли не папашей. Что-то тут должно быть, как ты думаешь?

– С этим – к гламурным телкам. Моим умом этого не понять. Ой, ты опять меня заговорил! А что за два миллиона мои подследственные отвезли на квартиру Кузнецова до начала вашей операции? В смысле – где эти миллионы?

– Слава, ты шутишь? Ты считаешь, что Костя Петров мог кому-то дать два миллиона? Тем более такому лоху, как Кузнецов? Я даже не стал тебе этой ерундой голову морочить. Он прислал ему с этими ребятами корзину с «куклой». Я сам видел. Мы выкинули все на помойку.

– Такая, значит, для меня версия. Хорошо. Есть один источник, который мне никогда не врет. С тобой потом договорим.

Слава разъединился и набрал телефон Масленникова.

– Здравствуйте, Александр Васильевич. Я тут допросил убийц Петрова. Все как по нотам Николаева. Кроме одного. Ни от кого из вас я ничего не слышал о двух миллионах евро, которые Петров выплатил Кузнецову, считая, что тот убил Марину Романову. А?

– Слава, ты меня хорошо знаешь, – задумчиво сказал Масленников. – Когда я обнаруживаю в одежде убитого серебряную монетку на счастье, я составляю протокол, оформляю ее как ценность, передаю родственникам. Петров пообещал Кузнецову гонорар за убийство. И, если бы у нас вышло его получить… Я бы впервые в жизни за честь посчитал отобрать чужие деньги. Это деньги убийцы и вора. У нас Николаев всю операцию провел за счет своей фирмы или даже за личный счет. А он, между прочим, занимается благотворительностью: госпиталям помогает, детям погибших солдат, воинам-инвалидам… Да, я бы за честь посчитал, сказал бы ему: возьми, отмой эти грязные деньги, но не в привычном понимании, а на самом деле от крови и запаха преступления. Пусть они послужат добру. Но, разумеется, Петров обманул Кузнецова. «Куклу» прислал… Что и следовало ожидать…

– Спасибо, – еще более задумчиво сказал Слава. – Во всей этой истории я могу верить только вам.

– И тебе спасибо, друг. Слава, сейчас, когда страсти в нашем тесном кругу вроде бы улеглись… Надеюсь, следствие правильно оценит гражданский поступок Кузнецова? Никакой притянутой за уши ответственности не может быть за то, что он в одиночку бросился спасать от банды незнакомую девушку! Рискуя собственной жизнью…

– Согласившись перед этим ее же и убить за деньги.

– Это судьба. Как иначе он узнал бы о готовящемся преступлении…

– Я вот что скажу. Всю вашу петрушку мы прикрыли оперативной необходимостью. Кузнецов у нас типа внедрен. Игрушечное следствие Иванова тоже прикрытие настоящего. Я с ним в контакте. Только памятник Кузнецову на родине пусть ставит Николаев. Я не хочу иметь ничего общего с авантюристами. Другое воспитание. Можно? Вы мне это простите?

– Слава, я тебя очень уважаю, – искренне сказал Масленников. – Ты настоящий.

После этого разговора Слава еще какое-то время смотрел на телефон. «Значит, «кукла», значит, благотворительность… Я действительно кажусь таким тупым?»

Масленников у себя с удовольствием закурил, улыбаясь. «Отличный Слава парень. Честный. Зачем ему лишняя головная боль?.. У него же есть друзья».