Книга: Сердце грустного шута
Назад: Глава 30. Пики Заозерка, наше время
Дальше: Глава 32. Девушка с мольбертом Окраина Брюсселя, наше время

Глава 31. Дверь закрылась
Заозерка – военная медсанчасть, наше время

– Как в колодец? В какой колодец?
Когда Павел неожиданно соскользнул в темноту и с берега озера донесся глухой стон, она еще постояла какое-то время наверху, не понимая, что происходит. А потом заскользила по росистой траве вниз, цепляясь за склон. Павел лежал животом на земле, и на кончике острой пики повис окровавленный лоскут его одежды. Свет луны освещал развороченную рану на спине и кровь, расходящуюся по телу. Он хрипло и прерывисто дышал.
Лиза осторожно потрогала его за плечо, заглянула в искаженное от боли лицо.
– Сейчас, сейчас, потерпи немного, я сбегаю за помощью. Только не шевелись!
Павел с трудом приоткрыл глаза и прошептал пересохшим ртом:
– Не надо. Лучше мне умереть. Я действительно убожество. – Он замолчал. Но когда Лиза встала, чтобы пойти к дому, он продолжил: – Подожди, подожди… Ожерелье в усадебном колодце. И женщина там еще… Иди лучше к ней.
– Молчи, молчи… Я быстро. – Лиза даже почувствовала внутри себя что-то вроде искреннего сочувствия. Похоже, он уже начал бредить.
Она бежала к дому и думала, что не смог бы человек с неискалеченной душой поступить с ней так, как поступил Павел. Конечно, это не оправдание. Но такая дурацкая была у него жизнь и так ужасно заканчивается! Про себя она промолчит – Бучино наказан, да и Павел тоже. Если бы Бучино не смотрел сейчас на небо сквозь тюремную решетку, то она точно пошла бы в полицию, когда услышала от Павла признание. Но раз все сложилось так, как сложилось, не нужно ей лишних разговоров на эту тему, достаточно того, что она пережила. А если некая женщина в колодце – не бред? Неужели это тоже он? Лиза еще подумала: «Если бы он должен был умереть сейчас, судьба кинула бы его прямиком на пики, как когда-то пасечника. Но она немного изменила траекторию, значит, пока он должен жить, должен за что-то ответить», – дальше мысли ее перескочили на ожерелье, которое оказалось совсем рядом. «Смогу ли я общаться с ним так, как раньше?»
– Лиза! Что случилось? – Влад, увидев бегущую к дому растрепанную и запыхавшуюся Лизу, не на шутку перепугался.
– Павел… Там… Упал на пики ограды. Говорит еще, что какая-то женщина в колодце. И мое ожерелье… Там, с ней, – выдохнула Лиза, опустилась на ступеньки крыльца и разрыдалась.
– Воды! Быстрее! И плед какой-нибудь! – крикнул Влад первому попавшемуся человеку, промелькнувшему в проеме открытой двери, и сел перед Лизой на корточки и, взяв ее руки в свои, стал растирать холодные ладони, стараясь унять дрожь. – Теперь можешь подробней, пожалуйста?
Павла осторожно подняли с пик. Уже без сознания, но все-таки живого. Из части прислали медицинский вертолет и отправили его в больницу. Анфисе же вместо лечения понадобился черный пластиковый пакет. Ее положили четвертой в ряд с тремя убитыми ею же солдатами.

 

«Вот они… Остались со мной. Как я и хотел. Как и было определено судьбой. Не может быть, что они поддельные! Они – самые что ни на есть настоящие, мои. И принадлежат только мне!» Он протянул к ожерелью руку и, улыбаясь, хотел взять цепи и положить их рядом, нежно погладить синий переливающийся камень. Но рука прошла насквозь, и ожерелье растворилось в воздухе. На смену ему приплыли отрывки разговора с Бучино, который случился после того, как он подслушал их беседу с отцом там, в его особняке, на лестничном пролете у поддельной картины. Тогда Энцо надавил на его самые больные точки – отношения с отцом и Лизой.
– Паоло, ты ведь слышал, о чем мы говорили… – И тут же взбесился, когда он начал это отрицать.
– Стоп! Не надо заставлять меня думать о тебе, как о трусливом и жалком человечке. Оставь дешевые отговорки. В отличие от твоего подкаблучника-отца, который только и делает, что держится за юбку этой бабы и смотрит ей в рот, я отношусь к тебе, как к нормальному мужчине. Поэтому предлагаю сделку тебе, а не ему. Меня тошнит от того, когда мужчины принимают свои решения в зависимости от мнения бабы.
Павел молчал. Бучино плеснул им виски, отдал один стакан Павлу и продолжил:
– Можно убить сразу двух зайцев. Заработать самому, подчеркиваю, самому, нормально денег и не ждать подачек. И к тому же сделать так, чтобы эта баба больше не унижала тебя своим влиянием на твоего отца, да и вообще своим присутствием в вашей жизни. Ты ведь этого всегда хотел?
– Что надо делать?
– Ничего особенного. Придумать, как от нее избавиться. Хотя это я уже придумал. Помогу тебе в первой твоей серьезной работе. А дальше – сам.
– Но зачем ты будешь мне помогать убивать ее?
– Потому что мне нужно забрать себе кое-что, что находится у нее внутри, – засмеялся Бучино. – И сделать все нужно аккуратно. Ты получаешь большие деньги и нормальную жизнь, достойную мужчины.
Павел залпом махнул стакан.
– Говори, что нужно делать.
– Я знал, что мы сработаемся!
Энцо завел его. Павел сказал всем, что уезжает в Милан, а сам спрятался в доме, выжидая удобного момента. Энцо помог переправить его багаж на вокзал и заказал такси, которое без ограничения времени ожидало его у задней калитки. Лиза пришла быстро. Он так ненавидел ее, что изо всех сил ударить и порезать ей руки доставляло ему практически удовольствие. Вот так: ему разрешили – он официально может разделаться с ней. Он докажет всем, что он – настоящий мужчина, отец больше никогда не заставит его есть вареный лук, а она больше никогда не посмеет над ним смеяться… К тому же теперь ему доступно ожерелье, которое должно принадлежать только ему одному.
После он услышал хриплый голос: «…Ты убожество, завистливое жалкое убожество… у тебя никогда ничего не получится…» Ему будто пронзил макушку и позвоночник ледяной кол. Вдруг пришло резкое осознание, что Лиза жива… «Нет! Нет! Не может быть!» Это все просто ему приснилось. «Цепи-то – вот они, только руку протяни…» Но ожерелья не было. У кровати сидела мама.
– Сынок! Сыночек! Пашенька, очнулся… – Павел почувствовал на руке горячие капли. Он открыл глаза. Рядом плакала мама.
– Где я?
– В больнице. Уже второй день без сознания. Но врачи постарались, все будет хорошо…
– Хорошо???!!! – Павел откинулся на подушку. В палату уже бежали медсестра и врач. Со всей силой, на какую был способен, он ударился головой об подушку, и из глаз его потекли слезы. – Хорошо???!!!
– Пашенька, сынок, что ты делаешь? Паша, успокойся! Ты еще совсем слабый. Тебе нельзя так.
– Почему я не умер? Мама, ну почему я не умер?! Зачем меня спасли? Опять она. Это она позвала врача?
– Кто она, Паша, кто она?
– Мама! – Павел взять мать за руку. – Ну почему я не умер там, возле этого грота?
Она не нашлась, что сказать ему. В этот момент наклонилась медсестра и попросила выйти ее из палаты:
– У него сейчас не очень хорошее состояние. Я сделаю ему укол. Приходите завтра.
– Еще пять минут, – обернулась к медсестре Татьяна Дмитриевна. – Паша, эта женщина, которую обнаружили в колодце, даже если это ты, то знай: я слышала, что она сидевшая и сбежавшая из тюрьмы аферистка. Так что тебе даже если и присудят срок, то небольшой. Ты можешь напирать и на самооборону. Что она на тебя напала в лесу. А потом мы как-нибудь вывернемся с тобой, сынок. Прости, что раньше я бывала с тобой так редко. Теперь буду чаще. Все наладится. – Она поцеловала Пашу в мокрый горячий лоб. – До завтра, сынок. Я люблю тебя, как бы там ни было и несмотря ни на что.
В коридоре на диване своей очереди дожидался следователь.
Паша лежал, смотрел в потолок и не думал ни о чем. Сейчас им овладело оцепенение. Цепи оказались ненастоящие, его самого скорее всего ждет тюрьма, но в конце концов, вздохнул он, в конце концов все наладится, как говорит мама… У него впереди достаточно времени обо всем подумать.
Назад: Глава 30. Пики Заозерка, наше время
Дальше: Глава 32. Девушка с мольбертом Окраина Брюсселя, наше время