Глава 26

Александра вернулась на кухню и уселась за стол, подперев щеки руками. Аманды уже не было, только Полина деловито сбивала венчиком в миске белки.

– Ну что, успела ты своего майора перехватить? – она на мгновение оторвалась от работы, чтобы задать вопрос, и тут же снова дробно застучала по металлу.

– Подполковника, – машинально поправила Александра. – Успела.

И она тяжело вздохнула.

Полина отставила в сторону миску, села рядом и тоже подперла щеку рукой.

– Нравится он тебе, да? – Она внезапно перешла на «ты», заговорщицки понизив голос.

– Вот еще, – фыркнула Александра, – больно надо.

– Нравится, – убежденно кивнула Полина, заулыбавшись. – А подполковник хорош, да. Не женат?

– А я почем знаю? – неожиданно ощетинилась Александра, но сразу размякнув, добавила: – Вроде бы нет.

– Ты ему тоже нравишься.

– Ой, да что вы! И с чего только это взяли?!

– А ты не спорь. У меня глаз наметанный, я такие дела сразу вижу. Как он глазом-то за тобой зырь-зырь. Так бы и съел. Но это пока ты не видишь, а как повернешься, он сразу строгость на себя напускает. Точно говорю – запал он на тебя.

Александра подумала немного, глядя в потолок, потом пожала плечами и встала.

– Можно, я кофе себе сделаю?

– Вари.

– Лень мне. Я просто кипятком залью.

Она насыпала в чашку ложку смолотого кофе, налила крутого кипятка и села за стол, накрыв чашку блюдцем.

– А сахар? – спросила Полина.

– Не-а. Не хочу. Я с сахаром кофе редко пью, только если с лимоном или с апельсином.

– Надо же, с апельсином. Никогда не пробовала, надо будет как-нибудь сделать.

Александра взяла салфетку и карандаш, лежавший тут же на столе, и начала задумчиво рисовать. Она изобразила дом, сад и птицу над ним. Потом взяла следующую, и на ней появилась Мара, сидящая на большом валуне. На лице ее застыло выражение напряжения и страха. На еще одной салфетке Александра повторила лица женщин, которых уже нарисовала для Лямзина.

Полина, казалось, была довольна, что все ушли, а Александра осталась. То ли ей не с кем было поговорить, то ли она действительно воспылала симпатией к девушке, но она суетилась вокруг нее, то и дело предлагая чего-нибудь вкусненького и болтая без умолку. Замолчала она только раз, когда скосила взгляд на салфетки.

– Хорошо рисуешь, быстро. И лица знакомые, – она близоруко сощурилась, но потом махнула рукой, – все равно не видать, а очки лень искать. Ты бы мне хоть рассказала, как там все было?

– Где? – непонимающе моргнула Александра.

– Ну… там… – Полина зябко поежилась, – ну, у Мары…

– А, – кивнула Александра. – Да я ничего толком и рассмотреть не смогла – сразу сознание потеряла.

– Да ты шо! – Полина прикрыла рот рукой в испуге. – Так страшно было?

– Ага. Я не ожидала, что на меня так подействует, вроде бы не маленькая уже. Но вид крови… запах…

Александра, вспомнив все, судорожно сглотнула.

– На, попей водички, – придвинула ей стакан с минералкой Полина. – И что ее, правда ножом?

– А вы откуда знаете?

– Так земля слухами полнится. Вы еще там были, а сюда уже слухи приползли. Думаешь, чего толпа-то сразу вокруг вас собралась?!

– Понятно. Да, у нее ранение в живот. Жуткое совершенно, не ожидала, что мне так трудно будет на это смотреть. Только увидала, сразу дурнота подступила, и я бух – в обморок.

Она закончила рисовать и подняла салфетку на уровень глаз, чтобы оценить.

– Сейчас очки все-таки найду, – пробормотала Полина, – дюже хочется на рисунок посмотреть. Я когда-то тоже рисовала, мечтала в художественное поступать. Да куда там! Вышла замуж, и вся моя наука закончилась на том. А теперь ни мужу, ни сыну не нужна – выгнали меня из дому.

Полина продолжала искать по ящичкам очки, одновременно исповедуясь Александре:

– Муж у меня красивый, высокий, статный. Ревновал меня в молодости сильно. Ты не смотри, что я сейчас как поганка, я когда-то красивая была, на Софию Ротару похожа.

– Да, есть что-то, – кивнула Александра, всматриваясь в ее черты.

– Уже не то. Высохла красота. Да и как ей не пропасть, когда никому я стала не нужна? Женщина когда красива? Когда знает, что любима. А я на себе уже давно крест поставила – ну, не нужна и не нужна. Вон даже зубы лень пойти вставить – выпали, а я так и хожу беззубой старухой. Знаешь, раньше сильно душа болела и обида была. А сейчас уже остыла. Пусть живут как хотят. Осталась у меня одна давняя подруга. Я к ней как раз и ездила в гости с ночевкой. Так что идти мне некуда. Если Артур Сергеевич не выгонит, так и буду здесь век доживать.

Она наконец нашла очки, водрузила их на нос и взяла в руки рисунок Александры.

– Так это ж Лада, а это – вроде бы Домна, – всмотревшись, сказала она.

– Кто?

– А ты их не знаешь, что ли? Лада – мать Мары, а Домна – ее тетя.

– К-как это? – Александра начала заикаться от волнения. – Вы не ошибаетесь, Полина? Они же вроде бы того, покойные уже.

– Ты что, нарисовала, и сама не знаешь – кого? Не живые они уж, да. Только молодые они на рисунке, я как-то фотографию старую видела, Лада мне показывала, точно они в молодости.

– Странно, – пробормотала Александра. – А что там за случай с помешательством брата был? Мне Мара рассказывала.

Полина вздохнула.

– Темная история. У них почти двенадцать лет разницы в возрасте, то есть он младше сестры. Вроде бы как комиссовали его из армии из-за травмы, а потом какие-то странности у него появляться стали. Правда, никто не видел, но Мара рассказывала. А потом одной дождливой ночью что-то у них там произошло. И когда Мара домой вернулась, застала мать и тетку мертвыми, а брата в невменяемом состоянии. Так он и сидит в психушке до сих пор.

– Уже не сидит, – сказала Александра. – Я краем уха слышала разговор: сбежал он.

– Свят, свят, – Полина набожно перекрестилась. – Никак он сестру-то порешил?

– Не знаю. Если честно, я уже совсем запуталась. Как только у меня мысль какая появляется, так обязательно новые факты ее опровергают. Вот сейчас нарисовала женщин, будучи уверена, что они убийцы, а оказалось, что они сами давно уже мертвы. Ладно, пойду я, по саду пройдусь.

Она налила себе еще одну чашку кофе и вышла в сад. Остановившись, сделала маленький глоток и поморщилась. Кофе был еще слишком горячим, и рот сразу наполнился гущей.

– Тьфу, – тихо пробормотала она. – Знала же, что надо подождать.

Александра росла младшим заласканным ребенком и никогда ни в чем не знала отказа. Брат ее давно жил в Америке и регулярно ее к себе звал, но она всячески этому сопротивлялась.

– Я не могу, Витюша, – каждый раз отвечала она. – Мне там скучно будет.

Но брат не отставал. Последний раз он приезжал в Москву прошлым летом и звал ее на Рождество. Но она так и не собралась.

Конечно, она его понимала. Отношения с женщинами у него не складывались, и он перестал даже вступать в серьезные отношения. Просто проводил иногда время с подругами.

Вот Александра считал он, это другое. Александра – это семья. И она не возражала: очень любила Виктора, но жить в Америке не могла. Один раз, поддавшись на его уговоры, она даже решилась и поехала туда, но через две недели прилетела обратно.

– Детей хотя бы мне оставь! – упрашивал ее брат. – Будешь по выходным прилетать.

– Знаешь что, Витька, роди своих, – беззлобно огрызнулась она, понимая, что этим его не пронять. – Еще не хватало собственных детей дяде отдать на воспитание. Думаешь, что говоришь?

Больше, чем брата, она любила только своих близнецов. Сейчас дочь и сын гостили у бабушки на даче, а Александра предавалась развлечениям.

Откуда-то издали донеслись приглушенные голоса, и она остановилась, прислушиваясь. Потом медленно двинулась дальше, стараясь не расплескать остывающий кофе. Беседка, которую она приметила, когда ходила в лес, была как раз за следующим поворотом тропинки, возле искусственного пруда, и Александра намеревалась посидеть в ней с чашкой.

– Ты же мне обещал! – плаксиво сказал женский голос, и послышалось всхлипывание.

Александре показалось, что это голос Аманды, и, чтобы убедиться, она осторожно отодвинула ветку куста. В беседке были Аманда и Макс. Спина его ссутулилась, и весь он был похож на нашкодившего кота, которого поймали за слизыванием сметаны. При этом он пыжился и всячески пытался показать, что сметана исчезла из банки сама.

Когда-то Александре подобное уже приходилось наблюдать. В деревне у бабушки, куда ее отправляли каждое лето отдыхать, был кот. Большой и ленивый, он толстел не по дням, а по часам. Бабушка считала, что это из-за мышей, которых он в большом множестве ловил. Но потом стала сетовать: совсем Васька обленился, мышей не ловит, только и знает, что на солнышке лежит. Одновременно с появлениием большого количества обнаглевших мышей стали пропадать сливки в бидонах. Все знают: если налить цельного молока, то через несколько часов наверху образуется толстый слой сливок. Насколько толстый – это зависело от коровы, которая дает молоко.

И вот – задача. Имелся кот, плюс к нему были в наличии мыши, и совсем не оставалось верхушек у молока.

При этом бидоны были аккуратно закрыты крышками.

Бабушка уже чуть ли не подумывала корову менять, как вдруг…

В общем, застала она Ваську за слизыванием сливок. А делал он это так: осторожно поддевал когтем крышку, подсовывал под нее голову, слизывал сливки с поверхности, а потом аккуратно вытаскивал голову назад. В общем, высший пилотаж. Насытившись, уходил спать, а как только опять чувствовал голод, повторял отточенный фокус.

Бабушка была на расправу скора, и, если бы не Александра, отправился бы Васька к праотцам.

Так вот Макс сидел сейчас в позе кота Васьки, пойманного на месте преступления, но при этом пытался бодриться.

– Ты же мне обещал! – возмущалась Аманда.

– Обещал – сделаю, – буркнул Макс, но в голосе его не было уверенности. Скорее, так во всяком случае показалось Александре, сказал он это для того, чтобы Аманда отстала.

– Когда?! Мы уже давно должны были уехать! Зачем ты тянешь время? Зачем мы вообще в субботу сюда пришли? Кому это нужно? Тебе что, действительно хотелось поиграть в бридж?

– Тс! – Макс вскочил и встревоженно оглянулся по сторонам. – Чего ты орешь, еще, не дай бог, кто-нибудь услышит.

Александра боялась пошевелиться. Она так и стояла за стволом яблони, сжав чашку в руках.

– Я хочу, чтобы ты мне немедленно все объяснил! – Голос Аманды зазвенел от напряжения. Похоже, девушка готова была вот-вот взорваться.

Наверное, Макс тоже это понял, остатки хмеля слетели с него в момент. Лицо его вытянулось, глаза забегали, и он заискивающе заглянул Аманде в глаза:

– Котенок, солнышко, дорогая моя, давай чуть-чуть подождем! Этот кошмар скоро закончится, и мы все сделаем так, как ты хочешь.

– Я хочу? – Аманда вывернулась из его рук и по-кошачьи сощурила глаза. – Я хочу?!!

– Мы, мы хотим, – Макс попытался ее обнять, но она отпихнула его.

– Как ты думаешь, что Остап здесь делает? – спросила Аманда.

Макс опять сел и закинул ногу на ногу.

– Как что? Он пиццу принес, это все знают.

– Ну так и уходил бы после. Почему остался?

– Ты странная сегодня, – пожал плечами Макс. – Разве не помнишь? Остап стал свидетелем гибели Лидии, потом Артур предложил всем до окончания следствия погостить у него в доме. Остап остался вместе со всеми, чем он хуже?

– Лучше, ты хотел сказать? Не считаю за большое счастье быть в роли подозреваемой.

Макс иронично улыбнулся.

– Порой ты показываешь чудеса сообразительности. Это странно для такой прелестной девочки, как ты.

Он протянул руку, чтобы потрепать ее волосы, но она ловко увернулась и сузила глаза:

– И все-таки почему именно Остап пиццу принес?

– Судьба, – пожал плечами Макс.

– А я вот в судьбу не верю. И мне не нравится, что он здесь околачивается.

– Котенок… – Макс придал голосу всю возможную мягкость, на какую был способен, но она перебила его:

– Я тебе соврала.

– Не понял?

Он оторопело захлопал ресницами, и глаза его по-коровьи увлажнились.

– Помнишь, я сказала тебе, что нашла номер счета и кодовое слово случайно, когда осталась одна в комнате соседки?

Макс сморщил лоб, и лицо его приняло глуповатое выражение, мигом растеряв всю красоту.

– Ну?

– Я тебе сказала, что была в квартире у Розы, у нее зазвонил телефон и она вышла на кухню. А я подняла книгу и увидела на столе бумажку с названием банка и номером счета. Там же было и кодовое слово. И ты мне правда поверил? А может, просто тебе было всегда на меня наплевать, и потому ты даже задумываться не стал, откуда мне все известно?

– Значит, ты мне соврала, а теперь еще и виноватым выставить хочешь? – разозлился Макс. – Говори быстро, что ты от меня скрыла?

Аманда предусмотрительно отскочила от него. Макс и трезвый был порой несносен, к примеру, мог, приревновав, тут же броситься на нее душить. И хотя делал это как бы не всерьез, все равно становилось страшно. А уж пьяный он и вовсе начинал чудить. Когда они жили вместе, одним из развлечений Макса было вытащить ее, полусонную, в подъезд и заняться там с ней любовью – его возбуждала опасность быть в любой момент застигнутым. Когда позволяла теплая погода, он шел дальше – тянул ее на улицу. Аманда сопротивлялась, но особого внимания на ее барахтанье Макс не обращал. Лишь по чистой случайности их до сих пор не застукали соседи, иначе встречать бы им рассвет в милицейском участке. Об этой его милой шалости Аманда всегда думала с содроганием, но продолжала терпеть, потому что не представляла, как сможет без него жить.

Итак, Аманда отскочила на безопасное расстояние и оттуда быстро произнесла:

– Так вот знай: Остап – племянник Розы Коновалиной, моей соседки. Он в меня влюблен и…

– Зачем ты рассказываешь мне про своих хахалей?! – гаркнул на нее Макс, и она, взвизгнув, выскочила из беседки.

– Стой! Дай мне договорить!

Макс остановился, часто дыша, потом сел и мрачно буркнул:

– Говори.

– Я начну с самого начала, чтобы тебе все было понятно. Дело в том, что… – Она понизила голос, и Александра вытянула шею и напряглась, боясь пропустить хоть слово.

По мере рассказа глаза Александры расширялись все больше и больше, и когда, по ее мнению, она услышала уже достаточно, осторожно опустила ветку и припустила к дому, то и дело опасливо оглядываясь, не заметил ли кто ее маневр.

Но, к ее великому разочарованию, Лямзин был занят. Около него сидел молодой человек с мелкими чертами лица и тонкими нервными пальцами. Эдуард Петрович, заметив ее, кивком указал на кресло в противоположной стороне от себя и приложил палец к губам, призывая молчать. Она с готовностью кивнула и, забившись в угол, затихла.

– Итак, что было дальше? – спросил Лямзин.

– После того как мне позвонил двоюродный брат, я отпросился у главврача и поехал домой. Когда добрался наконец, дом был уже опечатан. Соседи сказали, где вас найти, и вот я здесь.

– Что вам сказал брат?

– Он разговаривал с Марой по скайпу, как вдруг с ней начало твориться нечто странное. Она вскочила и принялась разговаривать с кем-то невидимым. По словам брата, она то выходила из зоны видимости, то появлялась вновь, но больше никого он так и не увидел. А потом в ее руках появился нож. Она размахивала им перед лицом, словно отбиваясь от кого-то, что-то бессвязно выкрикивая, и вдруг…

Он резко опустил голову и сглотнул подступивший к горлу комок.

– И что случилось дальше? – осторожно спросил Лямзин.

– Брат сказал, он сделал запись со скайпа. Правда, короткую. На ней Мара сама себе наносит удар в живот.

– Ну что ж, это вполне укладывается в результаты осмотра тела медэкспертом. По его мнению, это было самоубийство.