Глава 11
Александра с удовольствием оглядела обстановку, с размаху плюхнулась на большой матрац, проверяя упругость пружин, и осталась довольна.
Мебели было совсем немного: старинное трюмо, кровать с витиеватыми вензелями на спинках и удобными выдвижными ящичками внизу, вместительный шкаф, стол и два стула у окна. Почти все полки в шкафу оказались заняты постельным бельем, в платяном отделе висели пара медицинских халатов и старая лисья шуба.
Александра погладила рукой мягкий мех, вытащила шубу и приложила к себе, глядя в зеркало. Очень хотелось надеть, но она не решилась – бог знает, кто ее, эту доху, раньше носил? А вдруг старые книги не врут и, надев чужую вещь, можно получить участь ее владельца?
Она со вздохом сожаления повесила шубку в шкаф, закрыла его на ключ и расстелила белье. Спать совсем не хотелось, напротив, вдруг появился жуткий голод.
– Вот сейчас прям возьму и пойду на кухню. Почему я должна страдать? Может, все остальные сыты, а я с утра ничего не ела! – сказала сама себе она и вышла в коридор.
Свет луны падал через узкое окно, оставляя на полу длинную дорожку. Конец коридора тонул во тьме, и Александре мерещились шорохи, всхлипы, стоны. Она испуганно замерла, прислушалась и, решив, что с зажигалкой все-таки будет спокойнее, кинулась обратно. В спальне она схватила сумочку, нашла «огниво» и вышла в коридор. Теперь можно идти, подсвечивая себе в особенно темных местах. У нее на душе слегка полегчало.
У поворота к лестнице колеблющийся огонек пламени вдруг вырвал из темноты чьи-то глаза. Девушка испуганно отскочила, не сразу сообразив, что это всего лишь искусно написанный портрет, но, разобравшись, облегченно вздохнула.
Внизу, в маленьком коридорчике, ведущем к кухне, ей показалось, что за спиной кто-то тяжело и прерывисто пыхтит, будто пытается сдержать дыхание после быстрого бега и никак не может. Она вспомнила портрет, которого испугалась только что, и тихо хихикнула. «Боже, какая же я трусиха!» – успела подумать она, и тут… чьи-то руки схватили ее, попытавшись зажать рот. Александра вывернулась и что есть мочи заорала:
– Мама!
Ее сразу же оставили, и она успела увидеть кого-то в белом, метнувшегося за угол. Но когда выскочила следом, там уже никого не было видно. А сверху грохотали туфли Лямзина. Он влетел на кухню растрепанный, перепуганный и так посмотрел на нее, что она под его взглядом зачем-то одернула платье и поправила волосы.
– Что случилось? Кто кричал?
– Я. – Она старательно делала вид, что ей все нипочем. Но «держать лицо» было трудно, поэтому Александра поспешно повернулась к нему спиной и зажгла газовую конфорку.
– С вами все в порядке? Почему вы кричали?
– Вы же видите, что нет. На меня напали!
– Кто?
– Откуда я знаю? Кто-то дышал мне в спину, я решила, что это мне мерещится от страха, и не стала оборачиваться. И тут меня схватили за горло.
– Вы что-нибудь успели увидеть?
– Нет. Почти. Это был кто-то в белом. Похоже, все-таки женщина. Или мужчина, одетый в длинную рубаху. Честно говоря, я не поняла, я только подол увидела.
– А потом? Куда побежал нападавший?
Александра пожала плечами:
– Я не знаю. Испарился, и все тут.
Лямзин нахмурился и выглянул из кухни, затем прошел немного вперед и за углом узкого коридорчика остановился. Там, выкрашенная в цвет стены, была скрытая дверь в небольшую кладовую. Места свободного в ней было мало, но худой человек вполне мог поместиться.
– Час от часу не легче, – Лямзин вернулся и обессиленно сел на стул. – Вы-то во всей этой истории каким боком? Не понимаю. Вы совершенно посторонний человек и в принципе не можете быть связаны с обитателями дома и их гостями. Или можете?
Он с подозрением покосился на нее.
Александра фыркнула:
– Уморили. Ваша фамилия случайно не Андерсен? Между прочим, смею вам напомнить, что именно вы меня привезли в этот дом. Я не напрашивалась. Людей, здесь собравшихся, вижу первый раз. И, раз уж вы втянули меня в эту авантюру… – Он вскинул голову, собираясь возразить, и тогда она повысила голос: – Да-да, не спорьте! Я здесь благодаря вам, а значит, вы несете ответственность за мою жизнь!
Лямзин понуро кивнул:
– Согласен, виноват. Исправлюсь.
– То-то же. Хотите чаю?
– Хочу. И все-таки, что неизвестному могло понадобиться от вас?
– Да забудьте. Может, он просто хотел меня изнасиловать.
Лямзин нервно хихикнул.
– Вы шутите?
– Не поняла?! Я что, не могу расцениваться как сексуальный объект? А как у вас с половой ориентацией, позвольте спросить?
– Ну, знаете ли! Все-таки вы та еще штучка, – вскипел Лямзин, – меня не удивляет, что на вас напали. Уже умудрились, значит, кому-то дорогу перейти.
– Ах, так! Вот и делайте теперь себе самостоятельно чай, я лично не собираюсь! И вообще, если меня убьют, моя кровь тяжким беременем ляжет на вас!
Лямзин рассмеялся.
– Сколько патетики, – всхлипывая от смеха, произнес он, – да кому вы нужны, убивать вас. Если, конечно, вы не врете и на самом деле ни с кем из тутошних обитателей не пересекались. Думаю, вам померещилось и никто на вас не нападал. Или же просто в темноте на вас кто-то случайно наткнулся.
– А я вот думаю, что некоторых людей портит их профессия!
Александра от злости покраснела и выглядела разгневанной фурией. Но надо отдать должное – очень хорошенькой фурией, и Лямзин, пока она эмоционально всплескивала руками и закатывала глаза, откровенно любовался ею.
– Вот что я хотела вам сказать, злой вы человек! – закончила она и выжидающе на него посмотрела.
Он сидел, подперев щеку кулаком и умильно глядя на нее. Глаза его блестели. Она помолчала немного и, поскольку Лямзин не проявлял желания говорить, сидя все с тем же выражением лица, уперла руки в боки и чрезвычайно эмоционально выдала:
– Ну, и чего лыбитесь? Я уже все сказала! Теперь ваша очередь.
– Опа, – очнулся Лямзин, – принцессы, оказывается, не гнушаются жаргоном. Откуда дровишки?
– Из школы, вестимо, – огрызнулась Александра. – Да будет вам известно, у нас демократичное общество. Поэтому в классах учатся дети разных слоев населения. Мне особенно повезло – слои были представлены во всей полноте и красоте.
– Какое качественное у вас образование.
– Да. Завидуйте.
Он, все так же улыбаясь, прошел к окну и, приоткрыв штору, выглянул во двор. В желтом свете фонарей во всю прыть несся кот, следом за ним бежал другой. Они запрыгнули на ограду и скрылись в сумраке соседнего сада.
– Можете поконкретнее рассказать, что именно с вами произошло? – спросил Лямзин, поворачиваясь.
– Зачем? Все равно же вы мне не верите. В фантазерки записали.
– Такой вариант я тоже не исключаю. К примеру, вам стало скучно в вашей комнате, и вы отправились путешествовать по дому. По дороге свернули на кухню, собираясь перекусить. Кстати, вполне вас одобряю, потому что сам проголодался. Так вот, поскольку есть в одиночестве вам не хотелось, вы и устроили здесь цирк. Легко это могу себе представить, зная ваш авантюризм.
– Думайте, что хотите, – махнула она рукой, – мне все равно.
– Серьезно?
Он подошел и крепко взял ее за плечи, а Александра с вызовом, глядя ему прямо в глаза, ответила:
– Да.
Лямзин снова сел.
– Александра, пожалуйста, не обижайтесь. Просто я чертовски устал, оттого и ерничаю. Дурацкая манера, согласен. Но я вам верю и в доказательство этого готов предложить вместе поужинать и даже разделить со мной кров. Уступлю вам свой диванчик, так уж и быть. А сам лягу на креслах.
– Еще чего! Сначала обвиняете меня во лжи, а потом набиваетесь в соседи. Больно надо.
Она налила себе чаю и гордо удалилась.
– Ну как хотите, – бросил он ей в спину и, повысив голос, добавил: – Но если передумаете – милости прошу! Моя комната рядом с вашей!
– Болван, – бубнила Александра себе под нос, поднимаясь по лестнице. – Грубиян. Невежа. И кто только манерам его учил! «Авантюризм». Да сам он…
И тут она дошла до двери в свою спальню и остолбенела. Там зияла черная щель.
«Как же так, – судорожно думала она, – я же закрывала замок на ключ? Кто же там побывал?»
Она повернулась на вмиг одеревеневших ногах и, расплескивая чай, неуклюже побежала прочь. У поворота коридора с перепугу налетела на Лямзина, не успев затормозить.
– Ну-ну, – пробормотал он, подхватывая ее за талию и возвращая в вертикальное положение. – Аккуратней надо, а то так и скатимся вместе с лестницы, обливаясь чаем.
– Я вижу, вы только об этом и мечтаете! Развратник.
Она высвободилась из его рук.
– Какие-то странные у вас сексуальные фантазии, – хмыкнул Лямзин. – Этим я предпочитаю заниматься в постели. Боюсь, катясь с лестницы, еще никому не удавалось предаваться разврату. Так куда мы бежали?
– К вам.
– Да ну? – Он откровенно захохотал.
– И зря ржете, – обиделась она и, понизив голос, добавила: – У меня в комнате кто-то есть.
– Шутите?
Она поманила его свободной рукой.
– Смотрите. Дверь открыта, видите? А была закрыта. Я сама ее запирала.
Он отодвинул Александру в сторону, толкнул осторожно створку и затем, просунув руку, зажег свет. В комнате никого не оказалось. Но все, включая постель, было перерыто, и часть белья валялась на полу.
Лямзин присвистнул.
– Да тут все вверх дном перевернуто. Похоже, здесь что-то искали. Вы уверены, что мне правду сказали?
– Да не знаю я ничего! – вспылила Александра. – И никого не знаю, если вы о том! – Она расстроенно закусила губу. – Что же мне теперь делать?
– Принять мое предложение, естественно.
Они вышли в коридор, он открыл ключом свою дверь и щелкнул выключателем.
– Входите.
– Спасибо.
Когда дверь была заперта, он тихо спросил:
– Вы что-нибудь делали в комнате, перед тем как выйти?
– Нет. Правда, я собиралась ложиться спать и расстелила постель.
– И все?
– Естественно. А что?
Выглядел он настолько хмурым, что у Александры сразу прошли на него и обида и злость.
– А вы мне не верили, – сказала она.
– Да верил я, верил, – поморщился он, – просто характер такой. Подшучивать люблю. Вы даже не представляете себе, как все серьезно. Здесь все не так, как кажется, и творятся очень серьезные дела. Только вот я не могу понять, при чем здесь вы?
Он помолчал, размышляя, потом вдруг открыто и широко улыбнулся:
– Неплохо бы сейчас чего-нибудь попить, а еще лучше – поесть. Вы же так и не сделали мне чаю! А свой почти весь разлили. Чашку поставьте.
Александра хотела что-то сказать, но он перебил ее.
– Сделаем так. Вы сейчас закроетесь на ключ и подождете меня здесь. А я съезжу в ближайший ресторан. Не переживайте, надолго не задержусь. Вернусь минут через десять или пятнадцать. Да, и еще. Никому, кроме меня, не открывайте. А я постучу вот так.
И он выбил косточками пальцев замысловатую дробь.
Конечно, отсутствовал он значительно дольше, более получаса. Все это время Александра сидела тихо, как мышь, и размышляла. Со своей склонностью к авантюризму она часто влипала в истории, но такое приключилось с ней впервые. На первый взгляд ей все показались довольно милыми: и сумасбродная Аманда, и ядовитая Валерия, и даже странная Мара. Да и мужчины выглядели вполне симпатичными. Но когда Александра вспоминала, что кто-то из этих людей вероятный убийца, их черты сразу зловеще искажались.
– Я спокойна, я спокойна, – пробормотала она и опасливо покосилась в окно. По темному небу ползли тучи. Похоже, опять собиралась гроза.
В этот момент в доме раздался пронзительный женский крик. Затем топот ног, хлопанье многих дверей. И вдруг все так же внезапно, как началось, стихло. Александра вскочила, собираясь выглянуть в коридор, но тут же остановилась.
«Я не буду совать нос туда, куда не следует. В конце концов, у меня дети, и им нужна живая мать».
Но любопытство победило. Она не выдержала и осторожно открыла дверь.
Где-то плакала женщина. Тоненько, визгливо, всхлипывая и причитая. Александра прокралась на цыпочках по коридору, останавливаясь у каждой комнаты и прислушиваясь.
– Ты сбрендила! – раздалось вдруг совсем рядом.
Александра прижала ухо к замочной скважине.
– Нет, я сама видела! Видела! Это был Барон Самеди, и он приходил за мной! – Аманда, похоже, это была именно она, зарыдала.
– Меньше надо было перед сном ерунду молоть! На, вытри нос.
Она что-то пробормотала, сморкаясь, но ни слова было не разобрать.
– Да хватит же! – вскипел Макс. – Никакого Барона не существует, и тебе это известно не хуже, чем мне!
Послышались шаги, в замке заскрежетал ключ, и Александра резво ретировалась в комнату Лямзина.
– Ну и дела, – прошептала она, прислоняясь спиной к закрытой двери. – Похоже, кто-то намеренно пугает девушку, вот только зачем ему это надо?
Естественно, в чушь с пришествием Барона Самеди она не верила.
Вскоре после этого вернулся Лямзин. Он принес в пакете два картонных, закрытых пластиковыми крышками стаканчика с кофе, тонко нарезанный и упакованный сыр, буженину и две упаковки салата.
– Больше ничего не было. А горячее я не стал ждать – слишком долго показалось. Или надо было?
– Не надо. Слушайте, я вам сейчас такое расскажу!
Она округлила глаза и, захлебываясь, стала передавать услышанное.
Лямзин за время ее возбужденного рассказа не проронил ни звука, а когда она закончила, меланхолично всунул в рот ломтик сыра, отхлебнул кофе и промычал:
– Ешьте. Кофе остынет. Он и так не очень горячий.
– А что скажете по теме?
– Да ничего. Померещилось ей. Девушка молодая, впечатлительная, стала свидетелем двух смертей за один день, тут у кого угодно крыша съедет. Вот и сорвалась.
– Ну да, мне, по-вашему, тоже померещилось, – скептически скривилась Александра.
– Минуточку. Аманду, если я правильно понял, никто ни за что не хватал, в отличие от вас. А видения – это такая штука: было бы желание увидеть.
– Так вы материалист…
– Да.
– М-м-м, – она с наслаждением принюхалась и заулыбалась, – как я люблю сыр! Особенно «Дор блю», но редко ем: жутко толстею от него.
Лямзин покосился на ее по-балетному тощую фигуру:
– Думаю, вам бояться нечего, полнота вам не грозит. Не знаю, пьете ли вы на ночь кофе, а я иногда этим грешу, поэтому взял и на вас.
Он громко отхлебнул и потянулся за ветчиной.
– Потому и не грозит, – вздохнула Александра, – что я перманентно сижу на диете.
– Ешьте, один раз можно. А то на голодный желудок не уснете после такого насыщенного дня. Кстати, наверное, вам тогда и кофе пить не надо?
– Ерунда, он на меня не действует, я всегда сплю, как убитая.
Лямзин от возмущения даже перестал жевать.
– Типун вам на язык. Нельзя в этом доме такие слова произносить! Здесь и так уже два трупа!
– Ой, – Александра испуганно округлила глаза и прикрыла рот рукой. – И что теперь будет?
– Ничего. Я пошутил, – хмыкнул Лямзин.
– Дурацкая шутка.
– Согласен, получилось не очень. Но вернемся к кофе. Я вот его люблю, но на ночь не пью: спать потом не могу. А сегодня надо пободрствовать, обмозговать кое-что. Кстати, я не спросил – вас не коробит разовая посуда?
– Ничего, даже здорово. Как на скамеечке в парке, романтично. Только комаров не хватает.
– Так это мы быстро организуем, сейчас рамы открою – налетят.
Александра машинально посмотрела в сторону окна и вдруг встала.
– А я знаю, это на счастье, – она дотронулась до колокольчика, висящего на пестрой цветной ленте. – Знаменитый швейцарский сувенир – «cow bells», его все туристы из Швейцарии везут.
– Были в Швейцарии?
– Была. А вы?
– Пока не довелось. Вот выйду на пенсию… – и он засмеялся.
Александра вздохнула.
– Моя мама так всегда говорила. А потом экономика рухнула, сбережения пропали, и все отложилось до лучших времен.
Она задумалась. Лямзин перестал жевать и с сочувствием посмотрел на Александру:
– Мама-то жива?
– Что? А, да. Слава богу. Знаете, будете в Швейцарии, выбирайте именно такие, традиционной круглой формы.
– А что, бывают еще и другие?
– Ну да. Овальные. Но эти более счастливые. Я так считаю.
– Что-то они хозяйке дома не помогли, – скептически скривился он. – Но за совет спасибо. Воспользуюсь. А что у вас за проблемы с жильем, я могу чем-то помочь?
Александра поскучнела.
– Ерунда. Разберусь.
– Странно, обычно люди мне все рассказывают в надежде на помощь, я же вам сам ее предлагаю, а вы отказываетесь.
– Давайте в другой раз. Как-то странно было бы сейчас заниматься моими делами.
– Ну, как хотите.
Похоже, Лямзин слегка обиделся, и Александру стала мучить совесть. Чтобы заглушить ее тихий голос, она начала болтать без умолку:
– «Дор блю» – хорошо, но я и пармезан уважаю. Вот, к примеру, салатик: огурчики, редисочка, лучок, оливки, пармезанчик, нарезанный кубиками, – и оливковым маслом с лимонным соком все сверху полить. Пальчики оближешь! Да, туда еще немного тимьяна хорошо, совсем чуть-чуть – он придает изысканный вкус. Но это сложно, а можно совсем простенький салатик, в него любой белый сыр пойдет, брынза например. К нему еще помидорчики, лучок, укропчик – и, самое главное! – хорошо поджаренные сухарики! Сухарики, они, знаете ли, весь вкус в себя берут, это, если хотите, главная фишка…
– Александра, вам надо открыть свой ресторан. Потому что вот это, – он указал пластиковой вилкой на контейнер, – не греческий салат. Здесь орегано не хватает, а без него это просто оливки и сыр. С овощами.
Похоже, познания Лямзина в кулинарии произвели на Александру неизгладимое впечатление, потому что она замерла с открытым ртом.
– Ну ничего себе, – наконец выдохнула она, – вы небывало выросли в моих глазах! Мужчина, умеющий готовить греческий салат! Это же не какое-то там банальное мясо.
Она от восторга закатила глаза.
– Да ладно вам. По случаю научился, в остальном я абсолютный профан.
– А жаль. Я уже размечталась…
– Пожалуй, вам пора спать, – перебил он ее, – я бы тоже с удовольствием отключился, тем более что завтра рано вставать, но надо поработать. Есть некоторые мысли.
– Спать так спать, – покладисто согласилась Александра, почувствовав себя вдруг страшно уставшей.
Все-таки день выдался слишком длинный и до безобразия странный.
