И ты, Брут
Словами не описать, как я устал в этот день неожиданных открытий, женских интриг и новых передряг. Ко всему прочему, вернувшись без сил домой, я сразу же попал в милый семейный ад. Во дворе меня встретила нервно прогуливавшаяся вдоль забора сестра.
— Наконец-то, — проворчала она не слишком любезно. — Я думала, тебя там тоже пристрелили. Еще один труп?
— Клиент скорее жив, чем мертв. Все в порядке, легкая царапина.
Ольга посмотрела на меня подозрительно.
— Отчего же тогда та женщина кричала как резаная?
Я отмахнулся от сестры, как от мухи, и потащился в дом.
— Наш Дон Жуан вернулся?
Ольга рысцой бежала за мной.
— Какой еще Дон Жуан?
— О господи, я про Васька. Он же должен был отправиться кутить со Светой. Или ты не в курсе?
Впрочем, достаточно было войти в дом, чтобы констатировать печальный факт — Щекин отсутствует. Если бы было иначе, в гостиную из кухни наверняка уже тянуло бы чем-нибудь вкусненьким. Осознав, что никому не пришло в голову задуматься об ужине, я почувствовал себя терминатором. Ольга стояла рядом.
— Да, жрать нечего, — озвучила она мою отчаянную мысль. — Сам знаешь, я готовить не умею.
Это был факт, и я мрачно принялся доставать из холодильника ветчину и яйца.
— Что ты делаешь? — подозрительно нахмурилась Ольга.
— Собираюсь жарить себе яичницу. Если вы голодны, дуйте в ресторан.
Ольга плюхнулась на стул, крестом сложила руки на груди.
— И ты туда же, — проговорила она нервно. — Все против меня, весь мир! Хоть бросайся в окно, как эта ваша старая-престарая приятельница.
— Что на тебя нашло? — поинтересовался я, не переставая орудовать над скромным холостяцким ужином. — Аль Заки разлюбил?
— Может быть, и так, — неожиданно согласилась сестра. — Во всяком случае, когда ты ринулся спасать Шкафа, я пыталась сообщить тебе, что он намеревался улизнуть в свой Тель-Авив.
Я не мог не расхохотаться. Потому что мгновенно представил, как Заки, уставший от бурной привязанности моей сестрицы и от постоянной опасности, тайком собирает вещи, подсыпает в Ольгин чай снотворное…
— Тебе смешно? — презрительно поджала губы на мое веселье Ольга. — А мне вот хочется плакать. Я, конечно, понимаю, никто не желает, чтоб его пристрелили как зайца, но ведь и любовь чего-то стоит. Быть может, это мой Толик пытается мстить таким образом. Ты, кстати, не думал над такой версией?
Ее предположение развеселило меня еще больше. Надо быть Ольгой, чтобы полагать, будто все кругом завязано исключительно на ней.
— Ну конечно, как же я сразу не понял! — прокомментировал я, нарезая томаты. — Твой Толик выдворил тебя с вещами, а потом передумал и решил вновь расчистить себе путь к твоей роскошной груди.
Ольга в ярости пнула меня в коленку, едва не сбив с ног. Сказать по секрету, маленькая грудь — ее больное место.
— Мужчины — животные, — проговорила она дрожащим от гнева голосом. — Вот почему вас так легко приручить. А твой обожаемый Заки…
— Твой обожаемый Заки, — поправил я ее, сделав ударение на первом слове.
— Нет, твой обожаемый Заки все равно никуда не уедет. — Ольга достала из заднего кармана джинсов что-то похожее на блокнот и помахала им в воздухе. — Смылся, пока я спала, а в записке написал, что вроде бы решил прогуляться. Но я-то знаю, он ринулся за билетами. Вот только я заранее подсуетилась и вытащила из его сумки паспорт. Ничего, пусть прокатится туда-сюда, проветрится.
Я выхватил у нее потрепанный паспорт друга, представив, как Заки сейчас рвет и мечет и, стало быть, какую сцену мне придется наблюдать в скором времени. Рассеянно пролистывая сей важный документ, затюканный печатями о въезде-выезде, я свободной рукой помешивал нарезанные томаты на сковороде и думал…
Впрочем, сначала я не осознал, что держу в руках новое открытие. А прямо перед моими глазами стояли печати, доводящие до моего сознания простой и страшный факт: Заки был в Москве и десятого мая, когда в собственном подъезде был застрелен Ахмед, и две недели спустя, когда наш бренный мир покинул манекенщик Кирюша. О том, что во время убийства Лиманского мой друг находился в столице родины и даже непосредственно на месте убийства, говорить не приходилось. Тут я вспомнил встречу с балетоманом и его рассказ о том, что покойный редактор «Сэра» именно моего друга Заки вычислил как убийцу-агрессора. Тогда мне его версия показалась страшно забавной…
Ничего себе! Выходит, вполне возможно, что моя ревнивая сестра не дала улететь домой матерому убийце. Если, конечно, мы с Лиманским не ошиблись крупно на сей счет.
Я вздохнул и отдал паспортину Ольге. Та внимательно изучала выражение моего лица.
— Что-то случилось? — проговорила с любопытством. — О чем ты думаешь?
— О том, что Заки сейчас вернется и убьет сначала тебя, а потом — меня.
Ольга усмехнулась и спрятала паспорт назад в карман джинсов.
— Ну, мы еще посмотрим, кто кого убьет.
