Глава 20

Ирина сидела в кабинете одна и напряженно смотрела на телефон. Когда он позвонил, она сразу подняла трубку.

— Да, Петр Ильич. Очень хорошо. Я вам благодарна.

Она глубоко вздохнула и поморщилась. Сердце продолжало болеть. Ирина собралась, вышла из кабинета и едва кивнула Вере:

— Я ухожу. Сердце побаливает.

Она села в машину, выехала со двора на шоссе, и вдруг лента событий, как в кино, закрутилась перед ее глазами. Она уже не понимала, где она, кто едет в машине. Руки Ирины разжались, упали бессильно. Машина пьяно метнулась на встречную полосу.

Ирина пришла в себя, когда врачи «Скорой помощи» укладывали ее на носилки. «Не нужно», — слабо запротестовала она, но они продолжали свое дело. Ирина беспомощно огляделась и встретилась взглядом с высоким плечистым мужчиной, в глазах которого прочла сочувствие и обеспокоенность. «Подойдите, пожалуйста», — взмолилась она. Мужчина склонился над ней.

— Вы не могли бы мне помочь? — попросила Ирина. — Скажите этим людям, что мне не надо в больницу. Я сама врач, я знаю, что у меня все в порядке, просто слабость, шок. Мне лучше поехать домой.

— Собственно, это я вам вызвал «Скорую». — Мужчина сделал властный знак врачам, и те остановились. — Вы были без сознания, помните? Влетели в мою машину на встречной полосе.

— Ваша машина разбита?

— Да нет, повреждена. Но она на ходу. Разбита, к сожалению, ваша. Не хочу вас пугать, но вас с трудом вытащили из того, что от нее осталось. Боюсь, вы серьезно ранены. Вы не приходили в себя часа два.

— Протокол составлен?

— Да. Все уже уехали, вашу машину эвакуировали. Я остался, потому что «Скорая» долго ехала: застряла в другой аварии.

— Послушайте, Александр. — Ирина притянула к себе незнакомца за руку. — Только вы сейчас можете мне помочь. Дело в том, что со мной все в порядке. Я не пострадала в аварии. Мне стало плохо до нее. Обморок. Мне нельзя тратить время на больницы, осмотры, процедуры. Пожалуйста, отправьте «Скорую» и помогите мне добраться домой. Мне нужна какая-то сумма на такси. Я обязательно вам ее верну. Сумка моя, вероятно, потерялась или в машине осталась.

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — мужчина широко улыбнулся. — Только не говорите, что вы моя поклонница.

— Мы это потом обсудим. Давайте не будем задерживать врачей.

— Но вы действительно можете встать с носилок?

— Конечно.

Александр задумчиво посмотрел на Ирину, затем поговорил с двумя молодыми врачами «Скорой», которые на протяжении всего разговора невозмутимо курили. Ирина услышала: «Ребята, мы разберемся сами, спасибо большое. Нет, не отказывайтесь, вы с таким трудом сюда добирались». Ирина встала, преодолевая головокружение, и оглянулась. Следов происшествия практически не осталось. На обочине дороги стоял серебристый джип «Мерседес» с разбитой передней фарой, вмятиной на капоте и несколькими царапинами. «Скорая помощь» уехала, Александр открыл дверцу джипа и пригласил Ирину.

— Я по вашей милости потерял столько времени, что ничего не изменится, если я сам отвезу вас домой.

— Мне как-то неловко.

— Да ладно вам. Нас уже объединили грядущие взаимные расчеты.

— Не такие уж взаимные, — улыбнулась Ирина. — Но вы не беспокойтесь. Я оплачу и ремонт вашей машины, и потерю времени.

— Что вы говорите! — преувеличенно радостно воскликнул Александр. — Значит, я еще заработаю частным извозом? Отличная перспектива.

Какое-то время они ехали молча. Ирина, откинувшись на спинку сиденья, пыталась воссоздать в памяти все, что произошло, и найти причину. Причины отозвались резкой болью в сердце. Смерть мамы, Женя, Артем, следователи, дело несчастной Ивановой. Она не сдержала стон.

— Что? — тревожно спросил ее спутник. — Вам плохо? Какая глупость, что мы отправили «Скорую». Точно говорят: послушай женщину и сделай наоборот.

— Просто у меня заболело сердце. Переутомилась немного. Нужен отдых. Доберусь домой, и все будет в порядке.

— Послушайте. Моя квартира в пяти минутах езды. Давайте заедем ко мне. Приведете себя в порядок. У меня хорошая ванная, аптечка с полным набором лекарств. Передохнете, а потом я отвезу вас домой.

— Я забыла спросить: у меня ужасный вид?

— Не так, чтобы совсем. Немного грязи, несколько ссадин, царапин, одежда выглядит пострадавшей в боях. А у меня есть сушка. Можно постирать.

— Давайте, — решительно сказала Ирина, держась из последних сил. Полежать в горячей воде, смыть грязь, восстановить дыхание, успокоить сердцебиение.

В очень большой богатой квартире Ирина сразу почувствовала, что начинает успокаиваться. Это дом одинокого человека, тщательно оберегающего свое одиночество. То, что Ирине сейчас нужно. Она опустилась в большое кресло из мягкой, апельсинового цвета кожи, хозяин придвинул ей столик с напитками.

— Пару глотков сделайте, чтобы напряжение отпустило. И давайте, наконец, познакомимся.

— Меня зовут Ириной. Я психолог.

— Мне, видимо, можно не представляться? Вы действительно меня узнали?

— Вас зовут Александр. Вы известный человек, пишете стихи, музыку, поете. У вас очень много поклонников, но я вижу вас впервые. Я не интересуюсь ни шлягерами, ни авторской песней.

— Разыгрываете меня?

— Да нет. Просто я зарабатываю психологическими опытами. Что-то вроде фокусов.

— Приключение становится еще более занимательным. Что вы еще можете сказать обо мне?

— Вы были в заключении.

— Черт! Правда, об этом не писал только ленивый. Вам действительно платят за столь незатейливые фокусы?

— Представьте себе… — Ирина с наслаждением выпила бокал терпкого красного вина, взяла маленькую шоколадную розу из массивной старинной вазы. Теплая волна разлилась по сосудам, согрела руки, ноги, осветила изнутри лицо. Она подняла длинные ресницы, внимательно посмотрела на Александра, и у того перехватило дыхание. Такими прекрасными показались ему темно- зеленые глаза, щеки цвета дорогого фарфора, четкого и строгого рисунка губы.

— Расскажите еще что-нибудь обо мне.

— Хорошо. Сейчас. — Ирина легко коснулась лба Александра, прикрыла глаза. Он зачарованно следил за тем, как меняется выражение ее лица. На нем появились растерянность, горечь, кончики губ опустились скорбно, печально, жалобно. — Очень тесное помещение, — быстро заговорила она. — Стены покрашены коричневой краской. Пол бетонный, мокрый. Я не могу вытянуть ноги. У меня болит колено, наверное, вывих коленной чашечки. Дышать больно: сломана ключица и одно ребро. Поврежден глаз. Я не дышу. Боль на мгновение проходит. Новый вдох причиняет ужасную муку. Я плачу. Мне кажется, я кричу. Господи, забери ты у меня эту проклятую жизнь! Я хочу одного — не дожить до утра. Но меня никто не слышит…

Ирина открывает глаза и видит бледное лицо Александра.

— Что это такое? — спрашивает он. Его губы дрожат. — Я действительно никому не рассказывал. Это был мой первый карцер. Меня посадили туда мальчишкой за хулиганские песни.

Ирина проснулась и с наслаждением потянулась, не открывая глаз. Простыни были шелковыми и душистыми, воздух в спальне теплым и свежим. Она приоткрыла глаза, стараясь сохранить остатки сладкого сна, и рассмотрела в полумраке тяжелые парчовые шторы темно-зеленого цвета с красноватым отливом, множество красивых массивных светильников, стены цвета заката, обшитые дубовыми панелями. Ирину заполнило блаженное чувство уверенности, что это ее дом, что она уже была здесь когда-то. В каком-то параллельном существовании. Она глубоко вздохнула и прислушалась к себе. Сознание было спокойным и ясным, тело отдохнувшим, сильным, упругим, а чувства улеглись по своим местам, как довольные собаки. Ирина не повернула головы, не посмотрела на соседнюю подушку. Она и с закрытыми глазами видела мужественное лицо, по-мальчишески взъерошенные русые волосы, широкие смуглые плечи, крупные руки. Он даже не знает, что сделал для нее этот человек, о существовании которого Ирина вчера еще не подозревала. Впервые в жизни она не отдавала кому-то свои силы, а только получала. Ее внезапный возлюбленный оказался не просто способным на беззаветную страсть с первого взгляда. Он оказался настолько сильным и духовно богатым, что, сам того не сознавая, пополнил все ее энергетические потери. Все-таки она, видимо, не безнадежная грешница, если ей послано такое спасение.

Ирина представила себе Женю. Девочка дома, крепко спит. Артем? Артем спит еще более крепко в своей квартире. Ирина не чувствовала себя виноватой перед дочерью из-за того, что ответила на чувство Артема. Она никогда не объясняла свои поступки бессодержательными словами «любовь», «влюбленность». Мир ее представлений и знаний был куда более сложным и конкретным. Когда она вошла на кухню, где был Артем, то сначала увидела золотистое свечение над его головой, ауру высшего существа, возможно, гения, а потом его самого. О, как суровы высшие силы к этим избранным существам! Не зря о них говорят: не от мира сего. Мир обустроили для себя совсем другие люди. Более примитивные, лишенные необходимости и возможности полетов. Ирина просто почувствовала, как покачивается земля под ногами этого чудесного мальчика. Какая он опора для ее беспомощной Женьки. Ирина знает: его чувство к ней возникло именно потому, что ей было суждено его спасти, наполнить силой, уверенностью. Она отдала ему так много, что только сейчас, взвесив все в покое, поняла, что могла умереть. А взяла с него самую малость — способность взрослой заботы о Жене.

— Ты проснулась? Здравствуй, колдунья.

Ирина ласково притянула к себе Александра, горячего, еще совсем сонного, и с удивлением вдохнула запах его тела. Родной мужчина. Она даже не знала, что быть собственницей так тепло и уютно.

Бабушка Артема полночи прислушивалась к тому, как внук без конца бегает на кухню варить кофе. Что-то его беспокоило. Когда он занимается, то забывает обо всем. А тут места себе не находит. Она накинула халат и вышла на кухню. Артем пил черный кофе и взглянул на бабушку, как той показалось, с надеждой.

— Я тебя разбудил?

— О чем ты говоришь. Я по ночам смотрю сериалы о своем прошлом и о твоем будущем.

— Интересно?

— Еще как. А что это за кофейные церемонии всю ночь напролет? У тебя ничего не случилось?

— Нет. Все нормально. Бабушка, ты присядь. Я одну задачу никак решить не могу.

— Если по физике, то я тебе не помощник.

— Ладно, ты большая шутница. Понимаешь, я не знаю, как правильно себя вести с девушкой.

— У тебя новая девушка?

— Ой, трудно с тобой. Я Женю имею в виду.

— А почему ты ее имеешь в виду?

— Бабушка, ты издеваешься? Я думаю о Жене, но хочу выстроить строгую теорию: как правильно нужно поступать с девушками.

— Так. Я тебе сразу отвечу. Ты с ними вообще никак не поступай. Ты с нынешними девушками просто не справишься. А Женя — это совсем другое дело, она за рамками твоих теорий. Но что случилось все-таки?

— Понимаешь, мы были близки. Она отнеслась к этому хорошо, естественно, без всяких там… Ну, ты понимаешь. Но меня что-то все время мучает.

Мне кажется, я должен ей сделать предложение. Или что-то в этом роде.

— Ужас. В каком роде? Ты хочешь на ней жениться? Так и скажи. Мне сначала.

— Не знаю. Может быть. Я хочу, чтобы она сама решила. То есть дать ей такую возможность.

— И что тебе мешает?

— Как ты к этому относишься? Как мама отнесется?

— Сразу скажу, что я отнесусь к этому лучше, чем твоя мама. Она столько раз тебе говорила, что талантливые физики не должны жениться до тридцати лет, потому что именно до этого возраста совершаются великие открытия. Лично меня открытия волнуют гораздо меньше, чем твое счастье. Тебе хорошо с Женей, ты веришь в то, что она не усложнит твою жизнь, а наоборот — украсит ее?

— Не усложнит точно. Я, конечно, мог бы и дальше просто с ней встречаться, но вдруг для нее это проблема?

— Знаешь что: предложи. Она не из тех, кто потащит тебя в загс в ту же минуту и на аркане. Но ваши встречи приобретут другой, более осознанный уровень. Ты вообще-то молодец, хотя и не особенно в жизни разбираешься. Женщина, которой после близости сделали предложение руки и сердца, становится счастливее, увереннее. Она действительно получает право решать. Как это ты додумался сам, без моей подсказки?

— Понятия не имею. Вдруг засело в голове — и никак не отделаешься.

— Золотая моя голова, — потеребила мягкие волосы внука бабушка.