Книга: Исповедь на краю
Назад: Глава 20
Дальше: Глава 22

Глава 21

С улицы темный деревянный дом у железнодорожной платформы подмосковной Мамонтовки казался нежилым. Местные жители вспоминали, что много лет назад какой-то чудак купил у властей это дореволюционное строение. Собирался реставрировать его, благоустроить, завести утварь девятнадцатого века и стилизовать интерьер под старинную избу. Но успел только провести водопровод и газ. Потом ему романтика прошлого надоела, и уже много лет никто не видел владельца этого деревянного, довольно большого дома. За последнее время поселок заполнили богатые коттеджи, по главной улице ездят одни иномарки. Тех, кто ходит пешком, здесь редко встретишь. Может, вымерли они со своими коровами и козами после того, как бульдозер снес их избушки, освобождая место для дворцов. А дом у плаформы стоял. И больше того: новые хозяева поселка держались от него подальше. Его охраняло что-то вроде дурных слухов.
Между тем в доме жили. По вечерам со стороны холмов и лесочка был заметен свет в окнах, днем у маленькой калитки в высоком покосившемся заборе останавливались машины, выходили люди с пакетами. Иногда они заходили с пустыми руками, а выходили с большим свертком. Размером с ребенка. Потому что в доме жили дети. Совсем маленькие – без единого молочного зуба, чуть побольше – умеющие ползать, топать и есть ложкой, и большие – уже знающие свое имя и фамилию.
Темно-зеленый «Рено» остановился в тени сосны. Молодая женщина скользнула в калитку, прижимая к себе конверт с младенцем, и набрала код на двери. Блеснул глазок видеокамеры, дверь открылась. Женщина вошла в прихожую, напоминающую приемный покой больницы, протянула ребенка старухе в черном платье и белой косынке.
– Маша, семь месяцев, запиши за мной. Налей-ка спиртику полстакана. Ну что ты вылупилась, кошелка старая? Я сказала – быстро.
* * *
– Ты была в доме ребенка? – спросил Сергей, с наслаждением вытягивая ноги по всей длине кухни.
– Да. Поговорила с Валентиной Петровной обо всех работницах, которые дежурили в ту ночь.
– И что говорит тебе твой собачий нюх?
– Он говорит, что может ошибаться. Ну, есть там такая Катя, медсестра. Ездила летом в Испанию по туристической путевке. К зиме купила норковую шубу. Правда, из кусочков. В Греции такие сто долларов стоят. Но она, пожалуй, самая богатая в доме ребенка. И, главное, самая некоммуникабельная. О ней никто ничего не знает.
– Мужчина у нее есть?
– Никто не видел. Несколько раз приезжала на работу на машине. Говорит, брата.
– Ладно. Проверим. Напиши на бумажке ее данные.
– Ты знаешь, чем больше я об этом думаю, тем более невероятным мне кажется, чтобы кто-то из работников мог помогать похитителю.
– А мне уже все кажется вероятным. Может, конечно, у меня крыша едет, но иногда появляется ощущение, что эти преступления как-то связаны: убийство Марины и похищение Вани.
– Да уж! Действительно, заработался. Наверное, нельзя сразу за два дела браться.
– Нет, я серьезно. Посмотри, за похищением какой-то доктор маячит, медсестра эта… А в убийстве – скальпель фигурирует…
– Какой еще скальпель?
– Я что, не говорил тебе? Били ножом. Но голову отрезали скальпелем.
– Господи боже мой! Ничего себе – забыл сказать!
Сергей медленно встал, приблизился к Дине, убрал пушистую прядь с ее лба, провел обеими ладонями по лицу.
– Я скучаю по тебе. Смотрю и скучаю. И казню себя за то, что втянул тебя в эти дела. Ты красавица. Это твоя профессия, призвание, образ жизни.
– Да ладно. Забыл, как я тебя втягивала в свои дела? Разве нам было плохо?
– Я никогда не был счастливее, чем тогда.
* * *
Около двенадцати дня во двор въехал черный «БМВ», остановился у подъезда. Водитель агентства «Голд стар» вышел, закурил, посмотрел на часы. Через полчаса посигналил. Через сорок минут подозвал девочку, играющую во дворе.
– Слушай, ты из этого дома? Знаешь Наташу Борисову, модель?
– Кого? Ой! Да! Наташку из сто тридцать третьей? Она приехала из Америки.
– Не знаю, откуда она приехала, но я ее уже почти час жду. Сбегай, позови, будь другом.
Девочка весело влетела в подъезд, нажала кнопку лифта и вдруг услышала шепот, доносившийся с лестницы. Она повела любопытным носиком, на цыпочках подошла к перилам и заглянула между прутьями. На лестнице, бессильно прислонившись к стене, стояла Наташа Борисова в расстегнутом меховом жакете. Ее обнимал под жакетом Андрей, сын дворничихи. Он как безумный покрывал поцелуями лицо девушки, шею, одежду, опустился на колени и стал целовать сапоги. Потом уткнулся в Наташины колени и задрожал.
«Наверное, заболел», – подумала девочка. Она хотела позвать Наташу, но Андрей… Он же такой противный, дерется.
– Натулечка, – бормотал Андрей. – Девочка моя золотая. Пойдем куда-нибудь. Я так люблю тебя. Я хочу тебя, как зверь.
– Я тоже тебя люблю, – прошептала Наташа. – Я все время думаю о тебе. Но меня ждут. Там машина стоит у подъезда. Я должна ехать.
– Ах, ну да! – как-то неприятно рассмеялся Андрей. Как будто ему совсем не смешно было. – Ты ж у нас супермодель. Тебя ждут настоящие мужчины. А тут я пристал, как мудак последний.
Андрей рванулся, вылетел из подъезда, едва не сбив девочку, но даже не заметил ее. А Наташа осталась стоять, беспомощно опустив руки. Девочка потянула ее за рукав и сочувственно сказала:
– Там за тобой приехали. Дяденька сердится.

 

Дина с Топиком проводили Сергея до машины. Они разговаривали, когда Наташа, бледная и расстроенная, садилась в «БМВ».
– Это известная модель, Наталья Борисова, – сказала Дина. – Я недавно узнала, что ее родственники живут в этом доме. Мать и сестра. Я им, как всем, изложила нашу легенду. Насчет мужа-подводника и брата-следователя. А тут она приехала. Кажется, тоже на показ в «Черном бриллианте». Мы вообще-то с ней встречались в Париже и в Токио.
– Надо подумать.
– Слушай, может, не мучиться и сказать правду хотя бы тем людям, с которыми я общаюсь постоянно? Они мне помогают. Ну, что не жена я этого чертова подводника. Думаю, для них это небольшое огорчение. И в том, что мы хотим убийцу Марины Федоровой найти, я тоже ничего плохого не вижу. Вера, честно говоря, на милицию мало надеется.
– Ну, кому-то можно, конечно, сказать. Но так, чтобы звон по всему дому не пошел.
– Ну что ты! Я только Вере и Нине скажу. Они умные, серьезные женщины.
– В школу мне сходить или ты сможешь?
– Тяжело это. Но я пойду. Я во дворе поспрашиваю. Дашка, Наташина сестра младшая, по-моему, может дать характеристику всему здешнему мужскому населению – от первоклассника до ветерана войны дядя Васи из второго подъезда.
– Узнавай. И не по половому признаку. Отморозки – существа бесполые. А завтра с утра, значит, в дом ребенка. Я позвоню.
Дина попрощалась с Сергеем, Топик вильнул хвостом без всякого сожаления, и они отправились гулять по периметру двора.
* * *
– Какие развлечения у богатых и знаменитых! – насмешливо протянула Сандра, прочитав из-за плеча Раисы приглашение на выставку в «Черном бриллианте». – А мне нельзя на этот тусняк? Как передовику производства.
– Извини. – Раиса спокойно убрала приглашение в ящик стола. – В чужой монастырь со своими прошмандовками не ходят.
– Не стоит извинений. – Сандра чуть оскалила острые зубки. Похоже на улыбку акулы. – Раз тебя пригласили, значит, будет только чертова элита.
И она зацокала каблуками к двери, отчаянно виляя тощими бедрами под норковой шубой. Вышла из кабинета и, доставая из сумочки сигареты, налетела на щуплого старичка.
– Сандрочка, дорогая, – зашелся тот от восторга. – Сколько лет, сколько зим! А я все спрашиваю у Раисы, где же Сандра, наша красавица?
– И за каким хреном я тебе так уж сдалась?
– Ты мне сдалась, Сандрочка. И все. Прими это как факт. И я жду, когда ты примешь мое приглашение.
– Куда ж ты меня зовешь?
– Ко мне, Сандрочка. Недалеко. Посмотришь, как я живу.
– В холостяцкое логово, значит, меня, невинную девушку, хочешь затащить. А что? Поехали. Даже интересно, что ты со мной делать собираешься.
* * *
«Ниссан» Сергея остановился у дома ребенка. Дина вошла в здание. Кольцов остался в машине. В кабинете Валентины Петровны стояли, прощаясь, сотрудницы, дежурившие ночью.
– Ладно, идите, девочки. Отдыхайте, вечером не опаздывайте. – Валентина Петровна встала Дине навстречу, и по ее лицу было видно, что она взволнована.
– Что-нибудь случилось?
– Ничего плохого, к счастью. Просто итальянский миллионер к нам приезжает с женой. Ребенка хотят усыновить.
– А можно иностранцам? Там же какие-то идиотские преграды поставлены. Нашим алкоголикам – пожалуйста, а их миллионерам – ни боже мой. Хотя миллионеры, наверное, знают, как эти преграды обойти.
– Этот не собирается обходить. Согласен удочерить больную девочку. Только чтоб она была похожа на Арину. Помнишь, ты о ней передачу снимала?
– Конечно. Она потом пропала из детского дома.
– Да. Но они видели ее мельком в какой-то документальной киноленте. И жена влюбилась в нее. Его секретарь звонит и просит найти похожую, сказать, что это Арина. Они этой женщине не говорят, что фильм снимался давно и та девочка выросла.
– Да. Ситуация. А есть у вас такая – черноглазая и «отказная»?
– Есть две. Поможешь выбрать?
– С удовольствием.
Катя, медсестра, вышла во двор, подняла воротник норковой шубки из кусочков, посмотрела на часы и заспешила на проезжую часть. Сергей дождался, пока она поймает такси, и поехал за ней.
* * *
Андрей Ильич открыл дверь квартиры и пропустил Сандру в скромно обставленную прихожую. Она бросила ему на руки шубку, поправила волосы перед зеркалом в пластмассовой рамке под бронзу.
– В сортир можно пройти? Сил нет терпеть.
– Конечно. – Андрей Ильич показал ей дверь, выкрашенную голубой краской. Сандра вошла и в ту же секунду издала изумленный вопль:
– Ни фига себе сортир! Слушай, иди сюда! Это что – золото?
– Высочайшей пробы, – скромно ответил хозяин.
В большой ванной, облицованной малахитом, сияли золотой унитаз и золотые краны на сверкающем черном джакузи.
Стены спальни детского доктора были обшиты дубовыми панелями и увешаны золотыми светильниками. Хрустальная шикарная люстра тоже была отделана золотом. На туалетном столике из черного дерева – золотые безделушки. На огромной кровати – золотистое покрывало, на окнах такие же парчовые шторы.
– Слушай, ты фанат, – повернулась Сандра к Андрею Ильичу. – Тебя что, золото так заводит?
– Все для тебя, любимая моя, – забормотал старик, пытаясь унять дрожь в руках. – Тебе будет хорошо, девочка моя. Такие, как я, умеют быть благодарными.
– Да уж, – протянула Сандра. – Может, предложишь выпить, пожрать?
– Да, сейчас, конечно. Ты располагайся как хочешь. Можешь душ принять.
– Я чистая. – Сандра сбросила сапоги и с удовольствием развалилась на кровати. Когда Андрей Ильич вышел, она одним прыжком оказалась у зеркала и, выбрав три маленькие золотые фигурки – тигра, льва и лошадку, – сунула в карман юбки.
Вскоре в спальню въехал большой сервировочный стол, уставленный угощениями и бутылками, за ним взволнованно семенил хозяин.
Сандра выпила два бокала вина, съела четверть утки и огромное яблоко.
– Ладно, иди сюда, – лениво проговорила она, стряхивая на пол юбку и свитер. На ней не было ни лифчика, ни трусов. Только прозрачные колготки. Сандра стягивала их медленно, не спуская с него глаз, как профессиональная стриптизерша. И когда он бился над ней, захлебываясь, всхлипывая и бормоча непристойности, она смотрела на сверкающую разноцветными огоньками люстру и брезгливо кривила губы. Оделась она быстро. В прихожей сунула не глядя в сумку оказавшуюся в ладони плотную пачку зеленых купюр.
– Ты еще придешь?
– Конечно, папик. Ты меня удивил. Чао, бамбино.
Он послушал, как хлопнули створки лифта, затем дверь подъезда и дверца ее машины. Вернулся в спальню. С жалкой улыбкой пересчитал свои золотые фигурки, сел на черный шелковый ковер у кровати и втянул голову в плечи, съежился, попытался спрятаться неизвестно от кого. Он боялся оставаться один, но еще больше боялся молодых наглых женщин. Особенно эту молодую даму, которая доставила ему блаженство рая и муки ада. Ему казалось, что он может из-за нее умереть.
Назад: Глава 20
Дальше: Глава 22