Глава 2
На следующий день Дина поднялась после первого шевеления собаки – в пять утра. Вышли в темный сквер, побродили минут сорок. Около шести вымытый после прогулки пес уже сладко спал, а Дина включила телевизор, чтобы посмотреть первый выпуск новостей. Об убийстве девочки ничего не сказали. Дина легла в постель с книгой и пультом. Включала новости каждый час по разным каналам. Лишь в одиннадцать по РТ сообщили: в ходе расследования убийства опрашивают соседей, родственников, знакомых, есть версии, ищут маньяков-педофилов, проверяют отсидевших за те же преступления психически неуравновешенных людей… Короче, поиск идет во все стороны, но нет ничего конкретного. А время идет. И кто-то уходит, прячется, создает себе алиби. Какая-то сумасшедшая сволочь.
Дина узнала в справочной телефон районного ОВД, но звонить не стала. О чем спрашивать? Да и в качестве кого? Журналисткой она давно перестала представляться. Не говорить же: «Вас беспокоит лицо фирмы «Черный бриллиант». Надо отвлечься. Тут ничего не поделаешь, ничего не изменишь.
Все либо выяснится в ближайшее время, либо останется тайной навсегда. Или до следующего похожего преступления.
Дина бралась за какие-то дела, но настроение было испорчено. Она ходила по стеклянной террасе, и ей казалось, что, если открыть окно, можно дотянуться до темно-серой тучи: так низко она опустилась. Вскоре туча растеклась по стеклу струйками дождя и мелкими комочками мокрого снега.
Вечером позвонил давний друг Сергей Кольцов. Когда Дина работала в газете, Сергей был следователем по особо важным делам. Они успешно сотрудничали. И не только воспоминания о работе их объединяли. Они просто не озвучивали все воспоминания.
– Сережа, ты ведь что-то конкретное хочешь сказать?
– Диночка, прзнайся честно, ты очень занята?
– Да, очень. Я твердо решила три месяца ничего не делать. Ты же знаешь, это и есть мое любимое занятие. А что у тебя?
– Да у меня одно дело…
– Сережа, извини, но даже не пытайся рассказывать.
– Да я, собственно, только спросить хотел, может, ты слышала или читала…
– Убийство ребенка на проспекте Вернадского? А при чем тут ты? Или ты вернулся в прокуратуру?
– Нет. Просто меня нанял дедушка девочки. Понимаешь, он уверен, что официальное следствие не найдет убийцу.
– А ты, как он думает, найдешь?
– Я не брошу поиски, пока он сам не даст отбой.
– Но у следствия есть все возможности – информация, эксперты, люди…
– А я попытаюсь этими возможностями потихоньку пользоваться. Ребята все знакомые.
– Так. А от меня тебе чего надо?
– Дина, ты точно не хочешь мне помочь?
– Как ты это себе представляешь?
– Нет, сначала скажи, где, по-твоему, надо искать?
– Вокруг семьи, наверное. Друзья, родственники, знакомые. И это самое ужасное. Проверять придется даже отца и мать.
– Умница. Вот как раз в этом деле только ты и можешь мне помочь.
– Но как?
– Так, как мы работали по убийству старушки Петровой.
– Ты хочешь, чтобы я поселилась в том доме? Да мне легче повеситься…
* * *
Через пару часов Тамара, подруга и секретарь Дины, ехала на своем бирюзово-серебристом «Пежо» в сторону проспекта Вернадского. Она познакомилась с Диной в то утро, когда ей сделали онкологическую операцию. Тогда никого больше не оказалось рядом с ней, кроме нанятой добрыми людьми сиделки. И с того дня Тамара никогда не была одинокой. Они вместе выкарабкивались из ее беды. И, конечно, не расстались, когда здоровье восстановилось, а Дина перестала работать сиделкой. Тамара сопровождала ее во всех поездках, вела все дела. В свои пятьдесят восемь лет она наконец обрела уверенность в себе, подтверждение своей полезности, финансовую стабильность. Но главное – у нее появился близкий человек. А идеи близких людей нужно разделять, считала Тамара, какими бы глупыми они ни казались на первый взгляд.
– Вроде бы одна жиличка не прочь сдать, – неприветливо проворчала дворничиха. – Но как будто квартиранты отказались, когда узнали, что здесь у нас стряслось.
Тамара поднялась на двенадцатый этаж. Может, и получится. Дине везет с последними этажами. Дверь открыла хрупкая женщина чуть постарше Тамары, с пышными рыжеватыми волосами, уложенными в высокую прическу, и большими голубыми глазами. За ней стоял и беззлобно полаивал большой черный пес. Что тоже нам на руку.
– Я по поводу аренды квартиры. Дворничиха сказала, вы собираетесь сдавать…
– Ой, уже не собираюсь. Я сдала. Сегодня меня сын должен был перевезти в загородный дом. А квартиранты отказались в последний момент. В газете прочитали… Говорят, если бы хоть подъезд другой… Странные люди. Как будто преступления совершаются по одним и тем же адресам.
Хозяйка предложила Тамаре войти, представилась:
– Меня зовут Лариса. Этот тип – Дик. А под диваном шипит Чудик. Такая у нас компания. И мы буквально сидим на чемоданах. Даже корм упакован.
– А я Тамара. Снимаю жилье для своей племянницы Дины. У нее муж – подводник, сейчас он в плавании, а квартиру залили соседи сверху. Нужен срочный ремонт. У нее тоже пес, только рыжий. Потому я не могу взять их к себе. Мой кот собак не переносит.
– А она знает… про события в нашем доме?
– Знает. Что поделаешь. Я искала в других местах, но за один день трудно что-то снять, да еще чтоб на собаку согласились. Так что у вас – то, что нам нужно. И вы мне нравитесь.
– Вы мне тоже. Мы можем сразу договориться? Мне не отменять переезд?
– Нет, конечно. Зачем? У вашего сына, наверное, свои планы.
– Это точно. Он очень занят. Он президент небольшой фирмы. С таким трудом освободил день… Я прошу двести долларов… Не дорого?
– Ну что вы! Меньше, чем в других местах. Вы и с теми квартирантами на эту сумму договаривались?
– С теми немного дороже: триста. Но сейчас ситуация изменилась…
– Но вы же в этом не виноваты… Знаете, я позвоню племяннице, спрошу у нее.
Голос Дины по телефону звучал взволнованно.
– Сегодня уже можно переезжать? – переспросила она почти с ужасом. – О господи! Я надеялась, что мы хоть переночуем дома. Но ты права. Если уж решили, лучше сразу… Ты что, Тамара! Заплати столько, сколько она рассчитывала получить с прежних квартирантов. Мало того, что мы обманываем человека, так еще на ее проблемах будем наживаться… Нет. Заплати за три месяца… Я умираю, так не хочу туда ехать. Ну, в общем, пока. Возьми у нее ключи.
Тамара протянула Ларисе девятьсот долларов:
– Пока за три месяца. Но мы, конечно, не знаем, как дела с ремонтом пойдут.
– Вы можете не торопиться. Я как минимум на год перееду. Честно говоря, вы сильно меня выручили.
– Ну и хорошо. Посмотрите наши документы, обменяемся координатами. Если нам придется продлить аренду, могу к вам на дачу подъехать. Я за рулем. Правда, за городом редко бываю. К сожалению.
– Я вас приглашаю. Просто так, без дела. В гости. Знаете, я недавно овдовела. Тоскливо одной.
– Спасибо. Буду рада. Да, раз уж мы об этом заговорили… Я имею в виду несчастье, которое произошло в вашем доме. Что вы о нем думаете?
– Я думаю, это просто кошмар. Что такое невероятно и не может быть. Если б я здесь не жила, не поверила бы. Подумала бы, что журналисты придумали страшилку. Но это случилось. Я чувствую себя просто больной.
– А что за семья?
– Семья нормальная. То есть близко я их не знаю. Но не алкоголики, не хулиганы, не бандиты. Сейчас ведь такие сплошь и рядом, правда? А девочки просто очаровательные. Мариночка… Нет, не могу.
Лариса вытерла глаза платочком.
– Простите. Я не хотела вас расстраивать. Пойду, раз мы обо всем договорились. Вероятно, Дина вечером и переберется. Ее двоюродный брат перевезет, – сказала Тамара.
Она дружески дотронулась до руки Ларисы, попрощалась, вышла из дома и почти пробежала расстояние до своей машины. Бр-р-р-р! Жуткое место, жуткая история, противный дом и омерзительная погода. Она вспомнила жаркий камин в гостиной Дины, белый пушистый ковер, розарий и впервые подумала о том, что надо бы ее отговорить от переезда. Разве нельзя как-то иначе? Подробностей плана Сергея и Дины она не знала. Но ясно, что они совершенно свихнулись со своими расследованиями.
* * *
Сергей привез в нехороший дом Дину, Топика и большой чемодан, когда уже стемнело.
– Наш – двенадцатый. Твоя любимая верхотура.
Они поднялись. Сергей открыл дверь ключом, который им передала Тамара, включил свет в прихожей. Дина вошла и принюхалась.
– Знаешь, Сереж, самое важное – запах чужого жилья. Бывает, ничего страшного, но вынести невозможно. А здесь пахнет хорошо. Чистотой и уютом.
– Да, вполне. Топаз тоже так считает и в данный момент метит территорию на кухне.
– Это он формально лапу поднимает. В знак уважения к хозяевам. Тем более что здесь собака живет. Ладно. Раз кухня обжита, давай чаю выпьем. Я привезла заварку, сахар, конфеты, пирожные.
– Лучше бы ты колбасу привезла.
– Есть хочешь? Давай печенку тебе поджарю?
– Чтоб я отобрал еду у собаки? У комиссара Рекса? Ни за что! Мне и пирожные сойдут.
На кухне стояла тщательно вычищенная посуда, плита и раковина сверкали белизной. Они выпили чаю, и Сергей стал рассказывать, что удалось узнать в МУРе.
– Версия с маньяком-педофилом, похоже, отпадает. Девочка не изнасилована. Никаких следов сексуальных приставаний. Вероятно, все произошло сразу. Она открыла дверь кому-то, кого знала, во всяком случае, не боялась этого человека. Потому что сразу повернулась к нему спиной и пошла в комнату. Убийца сзади ударил ее ножом, затем бросил на кровать – на спину, и нанес пятнадцать ударов в грудь и живот. Затем один в висок. Хотя она в это время скорее всего уже была мертва. Затем он пытается отрезать у мертвого ребенка ухо, но бросает это. И отчленяет скальпелем (!) голову. Затем эта мразь берет головку и кладет ее на порог комнаты, чтобы было видно из прихожей. Возможно, в этом тоже есть какой-то вызов. Если бы дверь была заперта, а мать не прибежала случайно с работы, то до вечера никто бы ничего не заметил.
– Ты не знаешь, какой по счету удар был смертельным?
– Я спрашивал. Пока точно не сказали. Я понимаю, о чем ты. Возможно, первый. И она не успела испугаться или почувствовать боль.
– Я могла бы убить этого мерзавца.
– А я хотел бы. Очень.
– В квартире что-нибудь пропало?
– Ничего. Деньги лежали – небольшая сумма – в той же комнате в шкатулке. Найти их было элементарно. Золота, дорогих вещей, шуб у них нет. Но на днях Верины родители подарили ей дубленку, подкопив деньги к зиме. Девочкам новые теплые курточки купили, Олегу – кожаную куртку на меху. Все на месте. Что, кстати, исключает еще одну версию: будто наркоман во время ломки ворвался в случайную квартиру.
– Ясно. С чего начинать, Сережа?
– С чего? Смотри. Знакомься. Разговаривай. Пока за что-нибудь не зацепимся. Мне сказали: Федоровы до похорон будут жить у родителей. Так что их мы увидим только на кладбище. Крепись, дорогая.
– Все в порядке. Точнее, в поряде, как говорят братки. Ты иди. Мы распакуемся, отдохнем и приступим к делу.
Сергей встал, на секунду прижал Дину к себе и быстро пошел к выходу, но на пороге остановился.
– Да, забыл сказать. К тебе зайдет участковый. Иван Николаевич. Познакомитесь. Договорись с ним во дворе вместе посветиться. А то здесь все боятся чужих людей. Пусть видят, что ты не с улицы, о тебе знают в милиции, и все такое. Он будет распространять легенду насчет мужа-подводника и ремонта в твоей квартире. Пока. До созвона.
Погрузившись в раздумья, Дина помыла чашки, прошлась по комнатам. Одна совсем крохотная – с двумя деревянными полутораспальными кроватями и трельяжем. Место оставалось лишь для проползания по стене вдоль спинок к окну. Но собачий матрас у окна поместится. Для приличия. Спать-то Топик, конечно, будет на кровати. В другой комнате размещались стенка, диван, письменный стол и телевизор на тумбочке. На полу лежал красный ковер. Что еще нужно для жизни? Точнее, для дела. Наша служба и опасна, и трудна. А уж насколько она не видна… Дина открыла один из шкафчиков и обнаружила чистое постельное белье. Одеяла ватные, стеганые. Прекрасно, тепло мы любим. Выглянула в окно: льет, проклятый. Дождь начался неделю назад – все, как и обещал Гидрометцентр: «Возможны кратковременные осадки».
