18
Мраморные ангелы мерзнут на холоде. Дана видит их в темноте. Она сметает снег с табличек и плит, на нее из темноты смотрят три пары голубых глаз, таких знакомых и далеких. Дане хочется очень многое сказать им, она плачет тихими горькими слезами. Она не удержалась и пришла. Это глупо, неосторожно, только Дана не смогла больше сопротивляться желанию прийти к ним.
Здесь даже ветер умирает. Дана прикасается к овальной табличке, с которой улыбается Аннушка. Она так и не выросла. Дана понимает, что эта боль будет с ней всегда, сколько бы она ни прожила. Даже если она утолит свою жажду мести.
«Неужели все напрасно? — Дана смотрит в глаза Стаса. — Скажи, разве все напрасно? Стасик, любимый, почему так? Неужели напрасно? Нет. Пусть это уже ничего не решит, только я все равно уничтожу его. Планы изменились. Просто убить его — это слишком гуманно. Я сделаю по-другому».
Дана снова гладит овальные таблички с портретами, потом поворачивается и уходит. Падает снег. Дана торопится уйти затемно, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из смотрителей или сторожей.
«Снег скроет мои следы. И никто не узнает. Ладно, ублюдок, не мытьем, так катаньем, время пошло».
Дана торопится. Она проголодалась, замерзла и устала. Похоже, Сима права насчет ее ограниченных возможностей, Дана идет медленно. «Макдоналдс», наверное, уже открылся.
Машина вынырнула из предрассветной мороси, Дана слышала, как заводился мотор, в душе шевельнулось тревожное чувство, поэтому, когда машина выехала на дорогу, Дана напряглась, словно кошка, готовая к прыжку.
«Цыба был прав, „беретта“ тяжеловата. Или рука у меня ослабла…»
Джип остановился в нескольких метрах от Даны, из него выскочили трое — включая водителя.
— Бежать бесполезно. — Крепкий парень в серой дубленке идет впереди. — Мы ничего плохого тебе не сделаем.
— Я так не думаю.
Дана стреляет три раза. На лице парня в дубленке появляется выражение обиды и удивления, двое других лежат ничком. Дана пробует пульс. Один еще жив. Она тащит его к машине. Ей больно, тяжело и холодно. И раздражение растет.
Дана заталкивает парня в салон, потом идет и подбирает гильзы. Уже светает, и если кто-то слышал выстрелы, скоро менты прибудут.
«Впрочем, мы же не в Америке. Кому охота связываться с полицией? Себе дороже. Может, только какой-то особо сознательный пенсионер, этим маразматикам все нипочем».
Дана обшаривает карманы убитых. Никаких документов, немного денег, у парня в сером — неплохой нож за поясом. Дана взвешивает его на руке — пригоден для метания. Она садится в машину и уезжает. Она знает, куда поедет. У нее есть вопросы к этому парню.
«Хоть бы не сыграл в ящик раньше времени. — Дана поворачивает в сторону Парголово. — Мне очень нужно знать, кому и зачем я понадобилась. Мне давно пора это выяснить. Как все просто выглядит в книгах и фильмах! Непобедимые секретные агенты идут напролом, усеивая свой путь трупами, а я кружусь на одном месте несколько месяцев. Правда, нельзя сказать, чтобы оставленные мной трупы слишком уж отягощали мою совесть. Возможно, потом…»
— Помоги мне, — раненый стонет. — Отвези в больницу. Я ничего им не скажу о тебе.
— Сию минуту, мой повелитель!
Дана поворачивает на знакомую дорогу. Здесь она знает каждый кустик, в это время года тут никого не бывает, особенно в такую рань. Дана глушит мотор и поворачивается к своему пленнику.
— Я обещаю, что отвезу тебя в больницу, но попозже. А сейчас рассказывай.
— Что рассказывать?
Это молодой парень лет двадцати пяти. Коротко стриженные светлые волосы, ничем не примечательное лицо с серыми глазами и длинноватым носом. Таких миллионы, пройдешь и не обернешься.
— Все выкладывай. Считай, что это исповедь. Зачем я вам понадобилась?
— Так мы это… с друзьями развлечься хотели…
— Развлеклись. — Дана расстегивает куртку парня. — О, прямо в живот! Знаешь, такие ранения бывают смертельными. Ты можешь умереть от перитонита. Слыхал о такой хреновине? Очень больно и стопроцентно смертельно. Все минуты решают.
— Отвези меня в больницу.
— Отвезу. Но я должна тебе поверить, а я не верю. Ты плохой актер. Итак, давай сначала. Вопрос остается тот же.
— Ты не понимаешь… Ты просто влипла.
— А по-моему, из нас двоих влип именно ты. Хватит пороть чушь, потому что я сейчас тебя пристрелю и уеду.
— Но тогда ты ничего не узнаешь.
— Похоже, я и так ничего не узнаю, хоть удовольствие получу. Знаешь, я очень люблю стрелять.
— Ты не сможешь.
Дана стреляет в ногу парню. В маленьком пространстве машины выстрел звучит, как залп гаубицы, парень кричит и валится на бок. Дана открывает дверцу, набирает горсть снега и бросает его за шиворот пленнику.
— Нет, парень, это у тебя не выйдет. Я привыкла получать то, что хочу, и терпеть не могу чувствовать себя несчастной, сразу становлюсь раздражительной. У тебя осталась еще одна попытка. И еще одна нога.
Он смотрит на Дану побелевшими от ненависти и страха глазами.
— Ты сумасшедшая!
— Я знаю. Итак?
— Мы не собирались тебя убивать. Был приказ доставить тебя живой.
— Чей приказ? На кого ты работаешь?
— Лично я работаю на парня по кличке Майор. А он получает приказы еще от кого-то.
— От кого?
— Я не знаю… Послушай, отвези меня в больницу… Мне больно.
— Больно? Думаю, ты совсем ничего не знаешь о боли, дорогой. Как вы меня нашли и что вам обо мне рассказали?
— Я не… Нет, не надо больше! — Дана опускает пистолет. — Мы несколько месяцев приглядывали за кладбищем… Нам нужна не ты, а Дана Ярош. Тебя мы хотели просто расспросить о ней. Раз ты пришла к тем могилам, значит, знаешь ее. Вот ужас-то баба пережила!
— Продолжай, не отвлекайся.
— Господи, ты просто спятила! Мы выследили тебя и решили взять — приказ есть приказ, кому-то сильно нужна Дана Ярош.
— Как найти Майора?
— Ночной клуб «Мэрилин». Он там. Мне больно… Отвези меня в больницу…
— Не сейчас, дорогой. Как тебе описали ту, кого вы ищете?
— Блондинка, высокая, с большими серо-голубыми глазами. Показали фотографию.
— Ты думаешь, я похожа на ту фотографию?
— Господи, нет! Но если ты знаешь, где Ярош, то тебе заплатят за информацию.
— Зачем кому-то понадобилась Дана?
— Я точно не знаю, но ходят слухи, что у нее есть что-то, очень нужное большому человеку.
— Кому именно?
— Я не знаю, правда… Отвези меня в больницу… Я больше ничего не знаю.
Внезапно рука парня метнулась к лицу Даны с явным намерением попасть в глаза. Она просто нажала на курок. Пуля сделала свое дело, парень сник.
— Сукин сын! — Она раздраженно толкает тело. — Ну, ты сам виноват. Не надо было разыгрывать из себя Рэмбо.
Дана выталкивает труп на обочину и выезжает на дорогу. Она лихорадочно пытается собрать воедино имеющуюся у нее информацию, но логики в цепочке событий пока не видно.
— Ладно, Данка, давай сначала. Есть папка с документами и диск. Все это — осиновый кол в могилу господина Градского. О\'кей, ему по-любому конец. Но где-то сидит еще некто, кому позарез нужно то, что есть у меня. И этот кто-то неплохо знает меня. Знает о Вике, о моей семье и кое-что о моем характере. Но тогда каким боком сюда лепится убийство Вики? И почему ищут именно блондинку? Наверное, в гриме они приняли меня за кого-то другого. Либо потом сочли, что убитая в больнице женщина — не я. А откуда они могли это знать? Я звонила домой. Значит, телефон прослушивается. Очень хорошо. Но все равно непонятно. Кто этот Майор? Вика говорила о человеке по имени Алекс. И тоже из клуба «Мэрилин». А что, если это мой старый знакомец? Он же — кадровый военный в отставке, и те двое, что померли в квартире, говорили о шефе — бывшем военном. Значит, все дороги ведут в «Мэрилин».
Дана останавливается и выходит из машины. Двор безлюдный, она просто уходит, заперев дверцу. Мертвые не оставляют отпечатков пальцев.
Вот он, вожделенный «Макдоналдс». Дана берет поднос с едой и присаживается в уголке. Ей всегда нравился этот ресторан, атмосфера, царящая здесь. Словно прикасаешься к чему-то большому и надежному, становишься причастной к сильной стране за океаном, сияющей мечте многих людей. Нет, Дане совсем не хотелось бы жить там всегда, но поехать и посмотреть, ощутить вкус и ритм — это совсем другое дело.
«Когда все закончится, поеду и посмотрю. А потом вернусь сюда, потому что все равно не приживусь больше нигде».
Дана никогда не понимала, как можно навсегда уехать из мест, где родился, уехать в никуда, в чужую страну, где до конца своих дней будешь иностранцем, и дети, и внуки твои тоже будут чужими.
«Черт подери, все-таки не в деньгах счастье. У нас, конечно, тоже нечего ловить. Но это же самое можно сказать и о других странах. Уехать и жить на положении изгоя — даже если материально будет лучше, чем здесь, а по тамошним меркам — совсем на дне жизни… Нет, хрен вам! А посмотреть — это другое дело. Но потом. После всего».
Дана доедает свой «мак-санди», поднимается и выходит. Такси медленно едет по улице, зима не идет на пользу окружающему пейзажу. Она выходит из машины. Вытертая до блеска спина бронзового льва сияет на солнце. Говорят, этот лев приносит счастье. Дана молча гладит его холодную голову. Зачем мертвой счастье? Так не бывает.
— Это я. Привет.
— Рад слышать тебя.
Голос Кости вполне спокоен, и Дана усмехается. Она понимает, что Костя уже побывал в морге и узнал подробности большой больничной тайны из разряда мистики и городских легенд.
— Ты уже видел Михалыча?
— Кого?!. А, этого… Да, видел. Послушай, малыш, давай встретимся. Я… мне многое нужно тебе сказать.
— Идет. Хочешь пойти со мной в ночной клуб?
— Куда скажешь.
— Тогда давай встретимся возле «Мэрилин» через пару часов.
— А не рано ли для ночного клуба?
— В самый раз. Ну, как?
— Я приду.
Дана замерзла и устала, и пришло время пить антибиотики, как приказала Сима. Дана мысленно усмехается. Век человеческий краток и полон скорби. Теперь Дана скучает и по Симе с Родькой. Значит, судьба им была — вот так встретиться. Наверное, все на свете происходит не просто так, наверное, у всего есть какая-то цель и причина. Иначе и быть не может.
Дана приезжает в новое жилье, она не чувствует чужие квартиры, не принимает их. И тоска по своему дому шевелится в ее душе. Она ненавидит жилье, где пребывает или пребывал когда-то кто-то чужой. Наверное, это осталось в ней со времен общежития. Дана принимает душ и переодевается. Только что она приобрела одежду, более подходящую случаю.
— Ладно, шубки из норки потом буду носить. А сейчас короткая дубленка в самый раз.
Дана тщательно накладывает макияж. Ее волосы отливают ночным небом — неплохой парик, глаза приобрели темно-карий оттенок, теперь она трудится над макияжем. Результат не заставил себя ждать. Темный тональный крем скрыл белизну кожи, яркие помада и тени для век превратили утонченную Дану в слегка вульгарную даму.
— Ну вот, из цикла «леди доступна». Всегда ненавидела таких девиц. Танька не в счет, она совсем другая.
Дана облачается в кожаный костюм: черный жакет и брюки, теплый ярко-красный пуловер и черные кожаные ботинки. Они тяжеловаты, рифленая подошва и высокая шнуровка придают им полувоенный вид, но Дана довольна. В них, случись нужда, будет легко бежать и прыгать, а угостить опасного человека пинком — одно удовольствие.
Дана с сожалением оставляет «беретту» и прячет за пояс «макаров», найденный в сейфе покойной Ивановой. Нож удобно устраивается в глубоком кармане дубленки. Туда же отправляются две коробочки с зелеными шариками. Дана оглядывает свое пристанище и вздыхает. Ей хочется домой.
— Раньше такие дела мы совершали вчетвером…
Дана идет по улице. Ей отчего-то вспомнился Виталька и та их ночь, когда он заставил ее, спятившую от горя, на секунду перенестись в прошлое. Этой секунды хватило, чтобы спасти ей рассудок.
«Не знаю, Виталька, смогу ли я быть с тобой. Сможешь ли ты принять меня такой? Смогу ли я сама принять себя такую? Ведь когда все закончится, они придут ко мне. Все, кого мне пришлось убить, и, возможно, останутся со мной. Впрочем, нет на свете абсолютных истин. Возможно, все будет по-другому. Я уже не помню их лиц».
Костя равнодушно скользит взглядом по ярко накрашенной брюнетке, одетой во все черное.
«Надо же так вырядиться! — Костя раздраженно щурится. — И почему считается, что самые красивые женщины — это брюнетки? Глупость какая».
— Давно ждешь?
Девица явно обращается к нему. Костя удивленно поднимает брови. Но что-то в фигуре, в голосе подошедшей кажется ему смутно знакомым.
— Дана?! — Костя переживает момент узнавания и радости. — Ну, ты даешь! Никогда бы не узнал!
— А как узнал?
— Голос, осанка… Присмотрелся внимательнее — ну, и лицо, само собой.
— Голос, говоришь?
Костя вздрогнул. Это уже голос не Даны. Высокое тягучее контральто избалованной одалиски.
— Не вздрагивай. — Дана смотрит знакомо, голос снова звучит привычно. — У меня от природы такой бзик, могу менять при желании тембр.
— Невероятно. Послушай, Дана, я хотел тебе сказать…
— Я знаю. Ты скучал, ты рад меня видеть, ты меня любишь и все прочее. Я права?
— Ну, в общем…
— Тогда торжественную часть объявляю закрытой. Мне нужна твоя помощь.
— Все, что угодно.
— Подожди, ты же еще не знаешь…
— Все равно. Все, что угодно. Кстати, ты знаешь, что Антон сбежал?
— Почему?
— Не знаю. Оставил отцу записку с бранным словом в его адрес и свалил. Это, само собой, держится в строжайшей тайне, но шеф вне себя.
— Да и черт с ним. Мне это неинтересно. Нам с тобой нужно повидаться с парнем по имени Алекс. Ты его видел тогда в клубе. Он же — Майор. Мне надо потолковать с ним, а потом, скорее всего, ему больше не придется функционировать.
— То есть?..
— Сначала надо его найти, и тут ты мне поможешь. Пойдем в клуб.
— Но он, наверное, закрыт.
— Это ведь для тебя не проблема. Узнай, там ли этот тип, а если нет, то где он.
— Мне надо позвонить.
— Звони.
Ехать никуда не пришлось, потому что Алекс находится в клубе. Так сказали Косте, а его источники надежны. Днем здание клуба выглядит обыкновенным и даже скучным. Без яркой неоновой вывески это просто невзрачная коробка, лишенная каких-либо особых примет.
— У нас закрыто, господа!
Мужик из цикла «мечта ОМОНа» преграждает им дорогу. Константин демонстрирует служебное удостоверение.
— Ну, это здесь не катит. Ты просто начальник охраны, а не мент. Клуб закрыт.
Парень совсем не принял в расчет Дану, а напрасно. Потому что в ней уже давно нарастает раздражение, и Кошка выпустила когти. Дана бьет охранника в пах, потом добавляет рукояткой пистолета по голове.
— Оттащи его за стойку.
Костя повинуется. Он начинает понимать, что совершенно не знает эту женщину, возможно, он просто придумал ее для себя, но это ничего не меняет.
— Идем, поищем ублюдка.
— Ты уверена, что именно он — Майор?
— Все указывает на него.
Вот знакомая дверь. Они останавливаются и прислушиваются. В кабинете работает радио, там явно кто-то есть.
— Заходим.
Костя толкает дверь. Живописная картина, достойная «Камасутры», вызывает в Дане новый прилив раздражения. Девица вскрикивает, мужчина, пристроившийся сзади нее, тоже.
— Привет. — Дана усмехается. — Прости, дорогой, мы немного не вовремя. Мне нужно задать тебе несколько вопросов.
Сложно представить себе более уязвимое положение, нежели быть застигнутым в разгар плотских утех. Дана с отвращением морщится, а Костя слегка сочувствует брату по разуму. Ему кажется, что Дана просто сошла с ума.
Девица визжит и прикрывается руками, правда, без особого успеха. Дана наотмашь бьет ее, и обнаженное тело мягко валится на ковер.
— Нам ведь не нужны свидетели? Костя, если она очнется, стукни ее еще раз.
— Но…
— Делай, что я говорю. — Дана чувствует его колебания, и это раздражает ее. — А я пока побеседую с нашим другом.
— Что это значит? Кто ты такая?!
Алекс практически пришел в себя. Он застегнул молнию на брюках и потянулся за пиджаком.
— Стой, где стоишь. — Голос кажется ему знакомым, но он может поклясться, что не знает эту женщину. — Ты же не хочешь умереть на месте? Вот так, хороший мальчик. Сядь на стул.
— Кто ты? Что тебе нужно?
— Вопрос по существу. Я сестра Илоны. Ты убил ее, и я хочу знать, что ты можешь сказать в свое оправдание.
— Илона? Какая Илона? Я не знаю… О, черт!
Крик боли перешел в стон. Тяжелый ботинок врезался в его колено. Он не понимает, где его охранники, он боится, удивлен, что эта девица знает то, чего не должна знать. Он решает поговорить с ней, пока не очухается охрана, а потом они отволокут ее вниз и обо всем расспросят.
— Ты со мной в эти игры не играй, — говорит она.
— Ну, да, Илона, конечно! Только я ее не убивал.
— Вот как? А я считаю иначе. Ты хочешь получить по зубам рукояткой пистолета?
— Я не убивал ее, с чего вы взяли?! Я едва ее знал!
Дана бьет Алекса в зубы. Изо рта его течет кровь, он выплевывает зуб. Дана брезгливо вытирает рукоятку «макарова» какой-то деталью туалета лежащей без чувств девки.
— Думаю, тебе лучше расколоться. Иначе я потеряю терпение.
— Ты не станешь стрелять.
— А кто тебе сказал, что я буду стрелять? Разве твои ребята в квартире моей сестры были застрелены?
— Так это ты?! Ты их всех убила?
— Они сами умерли. Я их и пальцем не тронула.
— Ты просто сумасшедшая.
Дана снова бьет его в колено, и Алекс чувствует, что не в силах терпеть эту боль.
— Мы не будем обсуждать мое душевное здоровье. Зачем ты застрелил мою сестру?
— Это… это просто недоразумение. — Алекс сам не думал, что станет говорить. Впрочем, чокнутой девке отсюда все равно не выйти. — Мы приняли ее за другую. Так совпало, понимаешь? Ее приняли за другую женщину. Это ты забрала труп из морга?
— Конечно же, я. Зачем ты столкнул Илону с ним? — Дана указывает на Костю. — Ты же специально столкнул их?
— Пойми, ее просто приняли за другую женщину. Поэтому было важно познакомить их.
— То есть? — Костя не верит своим ушам. — Что ты этим хочешь сказать?
— Мы думали, что та красотка — Дана Ярош.
Дана на минуту задумывается. Ей о многом хочется спросить этого парня, но время работает против нее, как и еще два фактора: девица на полу и ненадежный напарник.
— Зачем вам понадобилась Дана? С чего вы взяли, что это она? Илонка на нее совсем не похожа!
— Мы так решили. Это ошибка, мне жаль.
— Кто приказал убить ее?
— Вы не сможете достать этого человека. Это…
— Или ты мне сейчас скажешь, или я просто убью тебя.
— Я не…
— Время идет. Не ты решил, что Илонка — Дана Ярош. Это решил кто-то другой, кто знает Данку или знал ее прежде. Я хочу знать, кто. Ну же, Майор, поделись со мной своими секретами!
— Хорошо, я скажу. Ты права, он неплохо знает Дану Ярош. Это ее друг детства, они росли вместе. А теперь он — богатейший бизнесмен.
— Имя?
Дана похолодела. Нет, ни Виталька, ни Цыба на это не способны. Но тогда кто? Кто мог знать ее настолько хорошо?
— Его теперешняя фамилия ничего тебе не скажет. Да и прошлая тоже. Только Дана Ярош знала его.
— Ты тянешь время.
— Да. Я скажу тебе кличку, под которой его знала Дана. Хочешь?
— Ты мне все скажешь, так что не тяни.
— Танкер. Его кличка была Танкер.
Дана вздрагивает. Танкер? Это имя всплыло в памяти почти сразу. Но они не были друзьями, скорее наоборот.
— А при чем тут Вика?
— Она так ненавидела Дану Ярош, что готова была на все, чтобы уничтожить ее.
— То есть ее отравление просто инсценировка?
— Ну, конечно же! Оклеить фотографиями Стаса Яроша квартиру, слегка отравиться — время было рассчитано по секундам, наркотики опасны. Наготове санитарная машина. Только в мышеловку угодила твоя любопытная сестрица. А Вика разыграла комедию вслепую.
— Ты уверен в этом? А диск?
— Диск? Какой?.. О, черт! Так, значит, это Вика стащила его… Вот не ожидал.
— Ты многого не ожидал, дорогой. А сейчас разливаешься соловьем. Почему?
— Это потому, что ты все равно отсюда не уйдешь. — Алекс усмехается. — Охрана за дверью.
Дана поворачивается, но дверь открывается.
— Если ты станешь стрелять, то заденешь меня, радость моя.
Дана опускает оружие. Этот голос она узнает из тысячи. Потому что в комнату входит Виталька.
— Ты кто такой?! — Алекс в ужасе сжимается.
— Да так, никто. — Виталий смотрит на него с плохо скрываемым отвращением. — Просто мимо проходил.
— Так ты следил за мной? — Дана начинает закипать.
— Прими антибиотики, детка. А мы с твоим новым другом расспросим господина Майора по-своему. Думаю, он не станет запираться.
— Да. — Костя уже все решил для себя. — Познакомь меня со своим другом, Дана.
— Это Виталька.
— Дана?! — Алекс переходит на визг. — Дана Ярош?!
— Уже нет. Дана Ярош умерла.
Они выводят Алекса из клуба и усаживают в машину. Неожиданно для себя Дана засыпает. Машина едет, Дана спит глубоким сном. Ей ничего не снится. А она так любила видеть сны — когда-то давно. Еще при жизни.
