21

Фролов восседает во главе стола важный, как китайский император. Его просто распирает от важности, и Ольга прячет улыбку – все-таки нужно с пониманием относиться к слабостям мужчин. Два дня в доме Ольги мы провели с Матвеем. И все это время я понятия не имела, что происходит за пределами этого дома. Неумолимый Семеныч, приезжавший осмотреть мою многострадальную голову, строго-настрого запретил мне всякие волнения. Зато мы с Тонькой могли расспрашивать его о Петьке. И хотя он предпочитал давать уклончивые ответы, Петька все еще жив, а значит, у нас есть надежда.

– Я думаю, завтра ты сможешь вернуться домой, Лина.

Догадайся, мол, сама. Я смотрю на Ольгу – она сидит с непроницаемой миной, но глаза ее смеются. Она знает слабость Фролова, ну любит человек быть самым умным. Что ж, у всех свои недостатки.

– Лина, что ты знаешь о своих родственниках со стороны брата? – спрашивает он.

– Ничего. – Я пожимаю плечами. – Петькиного отца я несколько раз видела, когда он к бабуле приезжал, но он не мой родственник. У нас с братом отцы разные, и его родные моими не являются.

– Это я знаю. – Фролов откашлялся. – Как и то, что ни ты, ни твой брат никогда не видели никого из них, а между тем у отца твоего брата есть, кроме него, еще трое детей от последующих жен.

– Ну про них тоже знаю, мне бабуля рассказывала. Но они не то алкоголики, не то просто люмпены, насколько я понимаю.

– Снобка маленькая. – Фролов ухмыльнулся. – Это верно только относительно средней дочери и младшего сына. А вот старшая дочь, родившаяся через два года после Петра, в эту схему не вписывается. Вторая жена Николая Мишина, то бишь отца Петра, развелась с ним и уехала с грудной дочерью в Верхний, откуда она родом. Там вышла замуж за местного парня, который впоследствии стал старшим следователем местного райотдела. Общих детей у них не было, следователь Кондратьев удочерил девочку и вырастил ее как свою, дал ей образование, и впоследствии она вышла замуж за многообещающего молодого юриста, который открыл свою нотариальную контору здесь, в Александровске. Нотариуса этого ты знаешь, его фамилия – Гармашов. Девушка, которая сидит у него в приемной, – его жена, единокровная сестра твоего брата Марианна Гармашова, урожденная Мишина, а потом – Кондратьева. Понимаешь, в чем тут дело?

– Нет.

Может, ранение в голову сказывается, но я в толк взять не могу, какое отношение к моим неприятностям имеет какая-то Марианна, даже если она Петькина сестра? Он ее никогда не видел, не то чтобы имя ее знать.

– Неужели не понимаешь? – Фролов смеется. – Ну, давай же, Лина, напряги извилины. Ты завещание оформляла у этого нотариуса?

– Ну да. И что?

– А то. – Фролов вздохнул, сокрушаясь над моей тупостью. – Наследниками твоего имущества ты назначила своего брата, Петра Яблонского, и его дочь, Антонину Яблонскую, так?

– Так. И что?

– А то, дурья твоя голова. Это ты не знала никакой родни, а родня отлично знала вас обоих. По крайней мере, когда помощница нотариуса начала подшивать документы, она тут же поняла, кто ты и кто – Петр Яблонский.

– Ну и что?!

– Наследство, Лина. – Ольга нетерпеливо фыркает. – Это очевидно. Если тебя не станет, твое имущество переходит к твоему брату, а если не станет его – к дочери Петра Антонине. Таковы условия твоего завещания. Имущество в завещании не указано – почему?

– Нотариус сказал, что так проще… ну, написать: все движимое и недвижимое имущество.

– Конечно, проще. – Ольга ухмыльнулась. – Ведь ты, к примеру, купила дом в центре Александровска, который через год будет стоить в пять раз дороже. Это же недвижимость?

– Ну, да… но когда я писала завещание, этого дома не было.

– Правильно, не было. Потому нотариус и составил завещание таким образом. – Ольга вздохнула. – Но прицел был не на новый дом, это так, приятным бонусом им показалось. Прицел был на ваш с братом дом в Привольном.

– Дача? Да ей сто лет почти!

– Лина, помнишь, я тебе говорила, что хотела купить там участок, но он мне оказался не по карману?

– Да, помню.

Это, если вдуматься, странно, – не моргнув глазом, она отдала огромную сумму за мой дом. И этот особняк, где мы сейчас собрались, стоит очень больших денег. Так отчего же в Привольном ей было не по карману?

– Ты эльф, Лина. Тот самый, что на рекламе йогурта. – Ольга хмыкнула. – Нельзя быть такой наивной, девочка! Участки в Привольном выделялись научным работникам Института титана еще до распоряжения насчет шести соток. Полгектара, где лес, луг и берег реки, и все это счастье практически в черте города – каких-то пять километров, через несколько лет новостройки туда доползут! Ты своих соседей знаешь?

– По даче? Нет. – Я вздохнула. – Раньше знала, а сейчас там какие-то чужие люди заборов понаставили. Зато дорога есть, и охрана тоже.

– Именно! – Ольга одобрительно кивнула. – Новые соседи, заборы. Там дворцов понастроили, ангаров для катеров, площадок вертолетных, а ты живешь, как жила, – старый дом, участок в первозданном виде. Тебе предлагали его продать?

– Мне – нет, а к брату как-то обращались, но мы бы не продали!

– Лина, а ты знаешь, сколько стоит ваш участок сегодня?

– Оль, ну какая разница, он не продается, и все.

– А я тебе скажу. – Ольга торжествующе смотрит на меня. – Ваш участок сейчас тянет на триста тысяч американских денег и продолжает дорожать. Когда ты говорила, что убивать из-за квартиры глупо, продажа не окупит услуги киллеров, я соглашалась, пока ты не сказала мне о своей даче в Привольном. Тут пазл и сложился. Мы копнули нотариуса, и оказалось, что его жена может стать наследницей вашего имущества. Если, к примеру, убрать вас и Антонину. Нотариус точно знал, что его жена является родной сестрой твоего брата. Потому он уговорил тебя сформулировать завещание таким образом.

– Но это же глупо! Ведь у Петьки есть отец и еще брат и сестра, что, эта парочка стала бы с ними делиться?

– Дали бы алкоголикам водки, и те подмахнули бы отказ от наследства. – Фролов хмурится. – В тот день, когда ты пришла к Гармашову составлять завещание, ты и стала причиной всех этих событий. Как только они оценили твое имущество и прикинули, что между ними и очень большими деньгами стоят всего четыре жизни, вам вынесли приговор. Мало того, что они получили бы участок в Привольном. Есть еще питерская квартира Петра, и твоя тоже, и еще дом. Это тянет на очень большую сумму. Сначала они послали киллера к тебе, но он пропал. Они сказали, что больше он на связь не выходил. Это было пять дней назад. Ты что-нибудь об этом знаешь? Они хотели, чтобы все выглядело как внезапная смерть от остановки сердца. А в своей питерской квартире была найдена мертвой Светлана Яблонская, мать Антонины. Ведь в случае смерти девочки она стала бы наследницей как ее ближайшая родственница. По отзывам, это дама такого рода, что договориться с ней было невозможно.

Это да, Светка у них из горла вырвала бы то, что посчитала бы своим, никаких отступных: или все, или ничего. Я понимаю, почему ее предпочли убрать.

– Именно. – Ольга презрительно улыбнулась. – Чем судиться с такой теткой, ее проще заткнуть раз и навсегда. А потом занялись тобой. Тот же киллер, что убил Светлану, пошел к тебе и пропал. Больше о нем они не слышали.

Ну, это как раз понятно, о нем больше никто никогда не услышит. Значит, он пришел усыпить меня, не зря мне его футляр с препаратами показался подозрительным. Самонадеянный сукин сын. Только табурет испортила, а можно было починить.

– И они наняли еще одного киллера?

Просто невероятно. Сколько же их, этих убийц? Лезут и лезут, как тараканы…

– Двоих. Эти работали в паре, мужчина и женщина. – Фролов вздохнул. – Женщина ждала около дома твоего брата, когда он входил в подъезд, она встала рядом с ним, он решил ее пропустить и придержал дверь. А она выстрелила в него из пистолета.

Мой Петька джентльмен до мозга костей. Придержал дверь, пропуская даму. Он это делал автоматически, так его бабушка воспитала, а эта дрянь выстрелила в него.

– А ее напарник тем временем пытался застрелить тебя, но ты же бестолочь – то наклонилась резко, то вообще споткнулась. Вот он и промазал, но был уверен, что попал, – ты упала, лежала лицом вниз и не двигалась. Он подождал немного и ушел.

– Мне больно было, я дышать не могла от боли.

Матвей сжимает мою руку. Ему все это слушать ужасно, я вижу.

– Так вы что, взяли киллеров?

– Дэн взял. Нотариус и его жена раскололись, как только за ними пришли, аноним сообщил по телефону, где искать киллеров. Теперь эти граждане сидят в камерах, дали показания и ждут суда. – Фролов налил себе остывшего чая. – Вот, собственно, вкратце и вся история. – Он выпил чай и ушел.

Именно что вкратце. Надо же, права была бабуля – пустая порода у Петькиного папаши, все последующие дети, как на подбор, моральные уроды. Все-таки страшная вещь – генетика.

– Что-то Фролов больно быстро слинял.

– Лина, у него хлопот – полон рот. Он выявил охранника, который провел Алену Чернявскую в здание и слил ей информацию о собеседовании и об отсутствии Мирослава. Вычислили мы его. Вот Фролову и недосуг зря болтать.

– И что он говорит?

– Охранник? – Ольга презрительно засмеялась. – Мужик, что с него взять. Она его окрутила моментально, манипуляторша та еще была. Вот он и делал все, что Алена хотела. Теперь предатель выявлен, для Фролова это болезненно, чуть больше года назад несколько его сотрудников продались и попытались меня подстрелить прямо в кабинете – я делала аналитику для одного сукина сына, и его партнер не хотел, чтобы мой отчет попал к заказчику. Я тогда случайно в живых осталась, а Мирон позаботился об остальном.

Мирон такой, он может. Учитывая, что он дышать перестает, когда держит ее за руку.

– Оль, Фролов что-то знает о Мироне. Помнишь, я тебе говорила – он спрашивал меня о нем.

– Спрашивал. – Ольга смотрит в огонь. – Он ведь умный мужик, а я ему в руки отдала доказательства против твоего мужа и свекрови. Он не мог не понимать, что получила я их от человека, которому, собственно, и поступил заказ. А потом ты с Мироном поговорила по телефону в полиции, он и сложил картинку. Просто настаивать не стал, но выводы сделал.

– Оль, а ведь ты что-то давно заподозрила.

Фролов ушел, недовольный миром и собой, а мы сидим в гостиной и смотрим на огонь в камине. Матвей вместе с Тонькой ушел к соседям смотреть какого-то невероятно прекрасного кота, а мы остались. У меня есть вопросы, и это один из них.

– Я же говорила – для меня картинка сложилась давно, просто недоставало некоторых частей. – Ольга довольно щурится. – То, что первый убийца приходил за Мироном, стало понятно из его допроса, он искал Диспетчера. Ты была так, сопутствующий ущерб. А потом девица эта тебя придушила. И тоже понятен мотив – она думала, что у вас с Мироном связь. И тут начались чудеса: парень с отравой, убитая в питерской квартире бывшая жена твоего брата, причем причину смерти так и не определили. Это явно работа того парня, которого ты табуретом оприходовала, он собирался убить тебя, вколов препарат. То есть в тот день он убил Светлану и пришел за тобой.

– А как они узнали, где я?

– А что, проследить было сложно? – Ольга взяла кочергу и поворошила угли. – Ему дали два адреса, он, поняв, что по первому тебя нет, поехал на второй, и тут ему не повезло. Ну что теперь толковать, дело житейское. А вот та пара, что работала после него, получила указания устранить цель любой ценой, никто уже не заморачивался внезапной смертью или несчастным случаем.

– Почему?

– Жадность, Лина. Когда я привела тебя к Гармашову оформлять покупку дома, я их спровоцировала.

– Так ты знала?!

– Догадывалась. Просто не думала, что на кону такие деньги. А когда я эту сумму увеличила, у них просто крышу сорвало. Какой там несчастный случай! Тем более оставалась девочка, и ее планировали убрать в самом скором времени.

– Полиция бы выяснила, кому это выгодно.

– Ну, выяснила бы, и что? Их вину надо как-то доказать, а доказать можно, только взяв киллера и приперев его к стене уликами. А это один шанс из тысячи.

– Но их же взяли, взяли…

– Ну, конечно, взяли.

Я знаю, что она тоже думает о Мироне. Он исчез из больницы в тот день, когда все случилось. И я очень надеюсь, что с ним все в порядке, учитывая характер его ранения. Нужно было долечиться, а он побежал вычислять убийц. То, что не он их направил, еще не значит, что он не мог их найти. И он нашел. Анонимный звонок, как же!

– Оружие они сбросить не успели. – Ольга нахмурилась. – В багажнике лежало, на месте бросать не с руки было, поехали к реке. Полиция быстро сработала. Ведь я знала, что они замышляют, а все ждала, когда ошибутся! В общем, дела наши так себе.

– А Мирон где сейчас?

– Не знаю, Лина. Объявится, не переживай.

Не то чтобы я переживала, но все думала, как ему теперь, должно быть, одиноко. Он привык к одиночеству, безусловно, но тут несколько дней подряд то со мной возился, то мы к нему заезжали, а теперь он снова совсем один. Я могу пойти в тот бар, но не хочу. Решит общаться – объявится сам, Ольга права.

– Лучше скажи, ты уже развелась с мужем?

– Да, вчера был суд, решение у адвоката. А что?

– Ничего. – Ольга хмыкает. – Смотрю, вы с Матвеем поладили?

– Ты не думай, ничего такого!

Ольга смеется. Ничего смешного я не вижу, но ей отчего-то весело.

– Завтра поедем, поглядишь, как ремонт идет. Там уже заканчивают, остались отделочные работы, выберешь кафель для ванных и цвет стен в комнатах, ну и брата твоего навестим. Семеныч сказал, надежда есть. А уж если он сказал, то это правда.

Мы перевезем бабулю, Петька поправится и очень удивится, что у нас теперь свой дом. Старую квартиру закроем, пусть пока стоит так. В общем, сейчас главное, чтобы Петька выжил, а если Семеныч так говорит, значит, выживет.

– Лина, что ты руки постоянно чешешь?

Я не только руки чешу, у меня много где чешется.

– Эй, ну-ка, дай посмотреть… – Ольга поднимает мою футболку, потом осматривает мои руки, лицо, и все это чешется с удвоенной силой. – Девочка моя, да у тебя ветрянка! Ты что, не болела в детстве?

– Нет.

– Не чеши, сейчас принесу зеленку.

Я слышу, как в холле хлопнула дверь – это вернулись Матвей и Тонька, переполненные впечатлениями о коте.

– Смотри, Лина, я для тебя его сфотографировала! – Тонька тычет мне свой телефон. – Его зовут Ричи, тетя Лера сказала, что они его взяли слепым, потому что мама-кошка погибла, грустно, правда? Лина, ты что, плачешь?

Ольга входит в комнату вместе с Матвеем. Мало того, что я забинтованная, не накрашенная и вся чешусь, меня еще и зеленкой сейчас измажут.

– Не трогай Лину, детка. – Ольга встряхивает пузырек с зеленкой. – У нее ветрянка.

Я заревела в голос, а Матвей обнял меня. Видимо, ветрянка его не пугает.

– Этого мы оставим себе.

Тонька смотрит на котят, которые пушистым клубком перекатываются в гостиной вместе со щенком. Щенок подрос, но с котятами он очень осторожен – понимает, что они маленькие совсем. Хотя эта разноцветная банда совсем его ушатала.

– Тонюша, да на что нам кот, Маруськи хватит! – Бабуля смеется. – Утопить рука не поднялась, а теперь куда их? Трое…

– Рыженький будет наш. Он с Бобиком подружится. – Тонька уже все решила. – Серого хотела взять Маринка, а черного заберет тетя Оля, она сразу сказала: если будет черный, это мой.

– Ну и хорошо.

Дом великоват для нас, бабуля все никак не привыкнет, ахает и восхищается. Конечно, я и сама восхищаюсь, но я видела исходник, а бабуля – нет. Строители не только отремонтировали дом, но и привели в порядок остальные постройки и участок тоже. Теперь у нас есть гараж, у козы есть хлев, у кур – курятник и бабуля уже планирует какие-то грядки на весну, и я рада, ведь если планирует, значит, чувствует себя здесь дома. Тем более что ее комната обставлена ее же привычной мебелью. Правда, пианино теперь стоит у Тоньки.

А еще рабочие построили мне эльфийскую беседку. Это я ее так называю, она вся воздушная и красивая – глаз не отвести.

– Мы его сфотографируем и папе покажем. – Тонька поднимает с пола рыжего котенка. – Лина, мы к папе когда?

– Вечером, Тоня.

Петька еще слаб, но это наш Петька, безусловно и определенно. Он тоже нашел выход из коридоров. Я вспоминаю глухое отчаяние, которое терзало меня долгие семь дней, пока он блуждал во тьме своего раненого тела. И когда он нашел выход и вернулся, я думала, что нет никого счастливее меня.

– А что с теми, не слыхала?

Бабуля даже имен их вслух не произносит. Мне пришлось рассказать ей всю историю, и она перенесла ее стоически.

– Дэн говорил, скоро суд.

Мне придется туда пойти, тут уж не отвертишься.

Звонит телефон. Матвей уехал обратно в свой Израиль, и мне без него немножечко тоскливо. Хотя он звонит часто, и в скайпе мы болтаем, но это не то. Мы не сказали друг другу того, что собирались, – по телефону не скажешь, а в скайпе тем более глупо.

– Малыш, мы с Дэном возвращаемся. Наша компания открыла большой филиал в Александровске – там аренда дешевле, ты знаешь. Мы возглавим два основных направления.

Это значит, больше он не уедет. А если и уедет, то не скоро.

Я выхожу на улицу – мне нравится смотреть на аккуратные дорожки, обсаженные кустами, и беседка за домом такая красивая! Весной посажу здесь вьющиеся розы.

Река совсем рядом, я слушаю осень и думаю о том, что дальше – и по всему видать, дальше будет очень неплохая жизнь.

– Привет.

Я знаю этот глуховатый голос. Я думала о его обладателе все эти дни, скучала и беспокоилась.

Он стоит около беседки и смотрит на меня. Ну, конечно, это Мирон, хотя на улице я бы прошла мимо, не узнав. Лицо другое, но глаза те же – бесстрастные и спокойные, словно уже все на свете видели. Может, так оно и есть.

Я все это время беспокоилась, не зная, что с ним.

Я подхожу к нему и молча обнимаю. Круг замкнулся.