10
— Так ты меня в этом обвиняешь?!
— А кого еще? — Рыжий сердится, я это слышу. — У тебя, Стас, есть одна паршивая черта: ты никогда не считаешь себя виноватым, даже если сотворишь подлость. Совесть у тебя как у проститутки.
— Ну и как ты это видишь? Расскажи, я хочу услышать. — Стас тоже на взводе, я помню эти интонации. — Давай, Рыжий, не стесняйся. Она нас не слышит, и никто не слышит.
— Хочешь знать, как я это вижу? А как есть, так и вижу. Красивый мальчик понравился богатенькой девочке, дочери влиятельного папы.
А девочка не привыкла себя ни в чем ограничивать, и папа, вздохнув, купил ей мальчика. И мальчик охотно продался, при этом просто перешагнул через прекрасную девушку, любившую его больше жизни. Так и сказал: «Я женюсь», собрал вещи и ушел, а она осталась. Ее даже на свадьбу пригласили — богатенький тесть не обижает сирот, прислал ей шикарное платье и туфли, у старого ловеласа глаз-алмаз, платье подошло. А у нее только гордость и осталась, и она пошла на свадьбу, танцевала, улыбалась, а ночью у нее случился выкидыш. Она была беременной, четвертый месяц.
— Нет!..
— Да. Ты же хотел правду? Вот и слушай. Новоприобретенного зятя заставили бросить учебу и пристроили в бизнес, а молодая жена получала удовольствие, смакуя вслух твои сексуальные подвиги, а потом одалживала у Лизы конспекты. Как тебе такой сценарий? А Лиза улыбалась в ответ, вот только глаза ее с тех пор стали словно неживые и уже ничто ее не радует.
— Нет...
— Да, Стас. Ты же хотел услышать — слушай!
— Я не знал, что она была беременна, не знал, правда!
— Это ничего бы не изменило.
— Почему она мне не сказала?
— Сам-то как думаешь? Не хотела, чтобы на твое решение что-то повлияло, и потом — ты так спешил за Татьяниной юбкой, что Лиза не стала унижаться. Она же гордая, наша Лиза-Элиза, и упрямая. Тебе ли этого не знать...
— А теперь...
— Стас, теперь она — просто автомат. Автоматически ходит на работу, домой, что-то делает, говорит, даже шутит, но внутри у нее пустота, и в этом ты виноват.
— А ты? Почему не утешишь ее? Ты же тоже любишь Лизу.
— Она боится любовных отношений. И считает, что если между нами что-то такое возникнет, то дружбе конец, как с тобой. Это уже рефлекс. А еще, наверное, она до сих пор тебя любит, хоть ты и сукин сын.
— Я не знал, что она была беременна...
— Вот чудак! Ты не знал, от чего бывают дети? Вы занимались сексом очень активно. А еще в медицинском учился...
— Издеваешься, да? Ты прав, я поступил тогда мерзко, но знаешь ли ты, что я чувствовал? Да, мы все носили белые халаты, а что под ними? Какое это унижение — постоянно быть без денег, обедать по бесплатным талонам в столовой, не иметь возможности жить, как другие? И чувствовать, что даже ниггеры и арабы — белые люди по сравнению с тобой? Да, Татьяна влюбилась в меня, и ее папаша решил, как ты говоришь, купить ей мужа. И я продался, потому что знал: самостоятельно мне не выбиться наверх. Но как же я их всех ненавидел! Как тяжело было прикасаться к Таньке — ее рыхлое тело, эти ее сладковатые духи... и волосы жесткие и темные... Всякий раз я представлял Лизу — и занимался любовью с Лизой, все эти годы — только Лиза... Ты не понимаешь. Я любил ее, так любил... Потом я понял, какую глупость совершил, но бизнес шел хорошо, это было мое, понимаешь? Тогда я не мог вырваться, а теперь я сам себе хозяин, Таньку давно бросил, тесть тот еще ублюдок! Дела его идут без меня все хуже. И только Лиза...
— Да, Лиза.
— Я хочу начать все сначала, но она не простит меня. Неужели никогда не простит?
— А то ты ее не знаешь.
— Я надеялся, что годы смягчили ее нрав, но она стала острая, как бритва, и такая красивая... Рыжий, я хочу ее вернуть.
— Попробуй.
В голосе Рыжего звучит усмешка. Да, Стас, попробуй, только это будет напрасно. Той Лизы больше нет, так что сиди на своем сундуке с деньгами и думай о том, что есть вещи, которых не купишь. Например, мое прощение. Я не умею прощать — ни себе, ни другим. Наверное, я не слишком хорошая христианка, но я дождалась: труп моего врага проплыл мимо меня. Я всегда знала, что придет время и Стас поймет, как ошибся, и вот это произошло. Так ему и надо, предателю.
А теперь подробнее.
Стас встретил нас на въезде в поселок. Он вынырнул из темноты, Рыжий притормозил, Стас юркнул в салон. Я даже голову не повернула в его сторону, пускай Вадик сам с ним разбирается, а мне так хреново, что любое движение убивает меня.
— К тем воротам давай. — Стас заметно нервничает, с чего бы? — По подъездной дорожке к дому...
Это не ворота, а что-то огромное и темное, оно ползет в сторону, открывая белую подъездную дорогу, в сумерках виден хорошо освещенный трехэтажный дом. Это сколько ж он платит за электроэнергию? Счетчик небось вертится, как волчок. А уж домина громадный, убирать в таком — сто потов сойдет.
— Лиза, что это у тебя?
— В пакете продукты, в доме есть холодильник? Надо выгрузить, не то сосиски испортятся и молоко прокиснет, если так оставим.
Стас, пряча улыбку, забирает у меня пакет. Если ты, красавчик, будешь корчить из себя аристократа, получишь по морде. Нашел перед кем строить из себя козу в сарафане. Господи, как голова-то болит!
— Ей надо срочно где-то прилечь.
Голос Рыжего достигает моих ушей, словно сквозь вату. Да, мне бы сейчас где-то приземлиться, потому что в последнее время моя жизнь напоминает дурацкий триллер, и по законам жанра я еще в самом начале пути, ведь у меня есть только вопросы — и ни одного ответа. Но я не могу сойти с дистанции, есть вещи, которые человек должен сам для себя сделать, так что я обязана сама во всем разобраться, пока могу.
— Поднимемся наверх. — Стас обнимает меня за плечи. Не надо, Стасик, это больно. — Там спальни, приляжешь.
Своим шансом он воспользовался в полной мере. Может, это того стоило? Ну, для него уж точно стоило, Танька была права, я всех сужу по себе. Но Стас другой, и правда у каждого своя.
Дом большой и красивый, но неуютный. Либо у Стаса холодно на душе, либо ему попался паршивый дизайнер. Надо у него спросить, хотя не все ли мне равно? Нравится ему жить в таком доме — его дело.
— Вот в эту комнату.
Рыжий помогает мне снять плащ и сапожки, я сижу на диване, нырнув в полусон, а Вадик снимает с меня юбку и свитер, несет в кровать и укрывает пледом. Через минуту в мое предплечье входит игла — Рыжий что-то колет мне. Надеюсь, голова пройдет.
Я просыпаюсь от их сердитых голосов. Я не хотела подслушивать, но они кричали друг на друга, в какой-то момент мне даже показалось, что подерутся, но, слава богу, они воздержались. Я одеваюсь и выхожу к ним.
— Лиза?! — Ты, парень, забыл, что я здесь?
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Рыжий.
— Нормально. Стала как новая. Где моя папка?
— Вот. — Стас подвигает ко мне папку. — Мы тут просмотрели документы, Старик хорошо поработал. Есть хотите?
— Потом. — Я устраиваюсь на полу, застланном мягким ковром. — И я хочу услышать все, что ты собирался нам сказать. Давай, Стас, колись, чистосердечное признание смягчает наказание. Что ты знаешь о делах Деберца?
— Собственно, я и сам хотел об этом поговорить. — Он откладывает в сторону бумаги и устраивается рядом со мной. — Садись с нами, Рыжий, в ногах правды нет, а разговор будет долгий.
Мы сидим на ковре перед камином, Рыжий подбрасывает в него дрова. Я уверена, что все мы вспоминаем сейчас одно и то же — наше место у реки, посиделки вокруг костра.
— Стас, у тебя есть хлеб и шампуры?
— Лиза, ты гений!
Через несколько минут мы уже печем на огне хлеб и сосиски. Иллюзия почти полная, вот только компания распалась — двое уже никогда не сядут рядом с нами.
— Давайте представим, что Кук снова ушел бродяжить, а Ирка... — говорю я.
— Ирка увязалась за ним — из любопытства. — В глазах Стаса пляшут огненные языки. — Просто представим себе, может быть, так оно и есть на самом деле.
— Да. — Рыжий подает нам солонку. — Они отправились в путешествие. Стас, твоя очередь рассказывать.
— История странная, и узнал я о ней случайно. У нас с Деберцем есть общий интерес — антикварный магазин. Мы оба коллекционируем разную мелочовку. Ну, это модно, но иной раз и правда попадается что-то редкое. Мы познакомились пять лет назад и временами имели дело друг с другом, иногда — выручали друг друга, так что отношения у нас сложились вполне дружеские.
— Стас, давай покороче.
— Лиза, я просто хочу, чтобы вы поняли суть моих отношений с Деберцем. Я не имею касательства к его делам, в тот день, когда мы встретились на проспекте, он позвонил мне сам — вроде бы по делу, но просьба была одна — привезти к нему тебя. Он клялся, что ничего плохого тебе не сделает, наоборот, ты помогла ему тем, что указала на больную проститутку, с которой он, по его словам, «развлекся». Я не знал, что речь идет об Ирке. Когда ей предложили работу за границей, я предупреждал ее, что это совсем не то, что ей обещают, но она меня послала. И я решил, что она там где-то и сгинула. Я расспросил Деберца и удивился — не то слово! Ирка! А когда нашел тебя и привез к нему, то понял, что протупил. Я там только сообразил, что все это спектакль и Деберц просто прощупывает тебя, но зачем? Этого я не знал. Тогда я нашел Ирку.
— Ты с ней говорил?
— За два дня до ее смерти, дал денег дежурной медсестре. Ирка рассказала мне о телефонном разговоре Деберца, который услышала, когда ее в очередной раз привезли отчитаться о результатах общения с давней подругой. Я понял, что вокруг тебя развернулась какая-то интрига, но сути не просек. Я начал осторожно расспрашивать. Ты рассказала мне о смерти своего соседа, я послал людей поразнюхать, в результате ничего — все словно воды в рот набрали. Если бы это был криминал — кто-то бы что-то знал, так или иначе, но в данном случае со всех сторон молчание. Никто ничего не слышал, а такого в принципе не бывает. Я решил присмотреться к твоей квартире и обнаружил засаду. Люди Деберца ожидали тебя внутри.
— Но как же это... Как они вошли?!
— Лиза, не будь столь наивной.
— Что все-таки происходит?
— Я не знаю.
Если меня ждали дома, а там Андрей, значит, они его снова схватили? Может, они из-за него меня искали?
— Рыжий, а как же Андрей? — спросила я вслух.
— Я сам об этом думаю. Скорее всего, пациент у них.
— Что за Андрей, вы о чем это? — изумился Стас.
— Расскажи ему, Вадик.
Я подхожу к темному окну. Не знаю, как выглядит двор этого дома днем, но сейчас видна только освещенная подъездная дорога, у ворот в стеклянной будке сидит человек. Сидит? Скорее лежит. Спит, что ли? Или...
— Стас, мне кажется, твоему охраннику плохо.
— Что?!
— Ну, он лежит на столе, у него кровь идет из носа, что ли... сам посмотри!
— Отойди от окна! — кричит он.
Рыжий и Стас уже на ногах. Я ничего не понимаю. Надо выйти и посмотреть, может, человеку нужна помощь.
— Лиза, помолчи.
Глаза у Стаса холодные и отстраненные. Он открывает сейф, замаскированный в стене. Вот нипочем бы не нашла, если бы Стас не открыл его.
— Лиза, скорее! Держи, Рыжий.
Стас дает Вадиму винтовку, себе берет тоже. А я что, хуже всех? Когда-то давно в Березани мы ходили в тир, и я стреляла лучше их обоих. Бывший «афганец» — усталый дядька без ноги, управляющий тиром, учил нас стрелять — говорил, что это должен уметь каждый, кто хочет выжить. Мы считали его психом, но стрелять он нас научил весьма неплохо, так что я тоже хочу что-нибудь огнестрельное.
— Лиза, иди сюда. — Стас научился командовать? Нет, дружок, только не мной. — Ты меня слышишь, упрямое создание?!
— Стас, перестань валять дурака, — говорю я.
— Бери револьвер. Стрелять ты умеешь.
Еще бы мне не уметь стрелять! Но не из револьвера, конечно. Вот винтовку бы...
— Взводишь курок, целишься и нажимаешь — и крепче держи, у него сильная отдача.
В доме погас свет. Я прижимаюсь спиной к стене. На улице тоже темно, видимо, наши непрошеные гости нашли распределительный щит и резвятся от души. Это напрасно.
Стас стоит рядом, совсем близко. Так близко, что я чувствую знакомый запах его кожи. Нет, Лиза, все в прошлом, покрылось пылью и никому не интересно.
Слышны осторожные шаги. Не думаю, что нас атакует батальон убийц, я совсем не понимаю, кому понадобилось нас убивать и что происходит. Тень темнее тьмы вступает в комнату. Кто-то крадется вдоль стены. Стас с силой бьет незваного гостя прикладом по голове — сотрясение мозга тому обеспечено, а судя по хрусту...
— Перелом затылочной кости черепа. — Рыжий поставил диагноз — шепотом. — Стас, ты полегче, этот нам уже ничего не скажет, а мы должны знать.
— Может, еще скажет...
— Только во время спиритического сеанса.
Рыжий в этом разбирается, факт. Я тоже общий курс не забыла, так что он прав, парню кранты.
— Может, он был один? — Я хочу, чтобы снова зажегся свет, темнота этого неуютного дома меня угнетает. А еще я голодна.
— Не думаю. — Стас сжимает мою ладонь. — Не бойся, Лиза.
— Я и не боюсь. Просто есть хочу. Давайте быстренько разберемся с ними и сварим сосиски.
— Тихо!..
По лестнице кто-то поднимается. Так, еще один кандидат в покойники. А чего они хотят? А может, это просто воры? Нет, не сходится, окна были освещены, они видели, что в доме есть люди.
Снова отвратительный хруст — они какие-то косорукие, и этого грохнули!
Мы осторожно продвигаемся к выходу из комнаты. Надо немедленно положить конец этому безобразию. Внизу еще кто-то есть, до меня доносится запах пота. Так, скунса убиваем сразу, если человек не моется, значит, нарушает мои гражданские права на чистый воздух. Смерть микробам!
Стас сжимает мои пальцы. Еще не так давно я бы за одну такую минуту отдала всю оставшуюся жизнь. Теперь другие времена, но должна признать, что он до сих пор волнует меня. Наверное, я еще не излечилась от него, да и пройдет ли это когда-нибудь? Что ты сделал со мной, Стасик? Что ты сделал с нами? Неужели оно того стоило? Наверное, у него какая-то своя правда.
Человек поднимается по ступенькам. Он идет быстро и тихо, движения его, как у большого кота, ловкие и грациозные. Он кажется мне опасным, и потому я сильнее сжимаю рукоятку револьвера. Оружие оживает у меня в руке, потом звучит выстрел, ужасный, такой громкий — человек падает и катится вниз по ступенькам. Я ошарашенно подношу револьвер к носу — невероятно, я вовсе не хотела стрелять!
— Лиза, ты что?!.
— Рыжий, оно само... случайно!
— Отдай револьвер, пока ты голову себе не прострелила — случайно.
— Нет, — еще чего, я не виновата! — Не отдам.
— Лиза, теперь это грязный ствол.
— Если у тебя есть нож, я извлеку пулю из трупа.
— Хорошая идея.
Мы спускаемся по ступенькам, Стас идет к щитку. Что ж, на войне, как на войне. Надо посмотреть, что там с охранником.
— Лиза, стой!
Не надо переживать, дорогой, я только погляжу, жив ли этот болван. Тоже мне, охранник! Зачем наниматься на работу, которую и делать-то не умеешь? Ну вот, досталось ему по-взрослому, но он жив. Кожа содрана, много крови, но череп цел. Голова у него поболит, томограмма покажет другие повреждения, хотя вряд ли они есть. Убивать его не собирались. А нас — таки да.
— Как он? — Рыжий наклоняется к раненому.
— Жив. Надо бы его в больницу.
— Я все устрою, идите в дом. — Стас враз стал чужим. — Лиза, осторожнее с револьвером.
— Я не знаю, как это получилось!
— Именно это я и имею в виду.
Конечно, он мне это будет припоминать еще сто лет. А не надо было мне говорить, чтобы я взвела курок. Сам велел, а теперь бухтит...
Мы идем в дом. В холле лежит труп человека, которого я застрелила. Черт подери, ну не хотела я, честно. Правда рядом с ним валяется пистолет с глушителем, так что моя совесть молчит. Этот парень — не Красная Шапочка, и вряд ли он пришел сюда, чтобы признаться мне в любви, а потому сетовать нечего.
— Хорошо, что нет ковра. — Рыжий озирается. — Надо найти тряпки, отбеливатель и воду, уберем тут. Кстати, вот, смотри.
Он подходит к стене и подбирает с пола что-то маленькое и расплющенное. Это пуля, она прошла навылет сквозь шею неудачника и выбила часть стенной панели. Как мне удалось попасть в него?
— Дай сюда.
Я выброшу ее подальше, а пока мы обыскиваем карманы новопреставленных, но напрасно, в них пусто. Все трое в темных куртках и брюках, на ногах — кроссовки, и никаких особых примет. Просто три здоровенных парня, абсолютно мертвых.
— Завернем в пленку. — Рыжий толкает тело моей жертвы. — Лиза, не испачкайся!
Нет смысла напоминать мне об этом. Через полчаса пол и стены в комнатах и холле снова сияют чистотой, трупы, завернутые в полиэтилен, аккуратно лежат около входной двери. Что ж, ребята, бывает, не надо было вам вмешиваться в мои дела.
— Вы уже справились? — Стас вернулся с улицы, запыхавшийся и грязный. — Я все устроил, теперь нужно что-то сделать с трупами.
— Отвезем их за город и бросим где-нибудь в посадке. — Рыжий надевает куртку. — Загрузим в машину, сейчас ночь, безопасно.
— А Лиза пусть останется здесь. — Стас снимает грязную одежду. Где же он так умудрился изгваздаться-то?
— Нет. — Рыжий хмурится. — Она должна ехать с нами, ее опасно оставлять одну.
— Возможно, ты прав. Подождите, схожу переоденусь.
— Где это ты так вывалялся? — Скажи мне, я должна знать. Зачем-то.
— Да поскользнулся, блин! Мокро на улице. Я сейчас, подождите немного.
Тревожный звонок в моей голове не дает мне покоя. Кто эти люди? Почему они здесь, кто их прислал? И почему Стас вернулся в дом таким грязным? Почему хотел, чтобы я осталась тут одна? Либо чтобы не подвергать меня опасности, либо чтобы разлучить нас с Рыжим. Господи, что я говорю! Это же Стас, наш Стас! И именно потому я ему не верю. Наши сегодняшние ностальгические посиделки у камина и громкая ссора с Рыжим — что-то здесь не так, все это какое-то ненастоящее.
— Что он там копается? — Нам не слишком уютно в компании с трупами. — Лиза, поторопи его, пусть не надевает новый смокинг, годится и старый.
— Сейчас.
Я тихо поднимаюсь по ступенькам. Вот комната с камином, дальше спальня, где я спала, и еще одна комната. Толстый ковер глушит мои шаги.Я иду как можно тише, не знаю почему, но я не хочу шуметь. Стаса нигде нет, и вот я слышу его голос. С кем он там говорит? Так и есть, похоже на кабинет.
— ... едем за город, по Окружной. Да, все вместе. Нет, все хорошо, просто пришлите мусорщиков.
Не зря мне все это казалось подозрительным. Еще Танька говорила, что Стас ради денег на все способен. Интересно, много ли ему заплатили за нас с Рыжим? Что характерно, даже своих шестерок не пожалели, чтобы придать достоверность картине! Но на этот раз тебе не повезло, Стасик.
Я тихонько спускаюсь вниз. Даже не знаю, как сообщить Рыжему, а потому скажу как есть. Он должен знать, иначе все пойдет кувырком.
— Что?!
— У нас неприятности, Стас только что говорил с кем-то по телефону. Короче, он нас продал.
— Нет! Лиза, этого быть не может.
Стас уж спускается. Я смотрю на него и думаю: какой обманчивой бывает внешность! Лицо и фигура молодого бога — и такое гнилое нутро! Неужели для тебя нет ничего важнее денег, Стасик? Ну что ты на них купишь? Мир большой, но то, что есть в нем действительно стоящего, за деньги не приобретешь.
— Сейчас подгоню машину. — Он как-то странно смотрит на меня. — Лиза, ты голодна. На кухне есть еда, ты успеешь перекусить.
Время у нас есть, а холодильник полон всякой всячины. Я нарезаю хлеб и делаю бутерброды. Хорошо, что у меня вместительная сумка. Тут и папка Старика, и косметичка, и ночная рубашка, и револьвер, и зубная щетка, а теперь еще будет пакет с едой. Этот бутерброд я съем сейчас — и порядок.
— Поехали.
Стас и Рыжий загружают трупы в багажник. Неприятная работа, но не оставлять же их здесь? Это скоропортящийся товар. Мы с Рыжим работали в морге, будучи студентами, так что знаем, как это бывает.
— Ты поезжай вперед, а мы с Вадиком на своей машине — за тобой.
— Но...
— Стас, мы повезем оружие, а ты — трупы. Так будет лучше.
— Что-то ты крутишь, Лиза.
— Не говори глупостей, мы все в одной лодке.
Только тебе не надо знать, что для нашей лодки ты — балласт. Давай, Стасик, езжай вперед. Я хочу посмотреть тебе в глаза, когда ты приведешь нас в западню. И у меня есть план, который тебе точно не понравится.
Мы выезжаем за пределы города. Здесь густые лесополосы и листья на деревьях желтеют... Интересно, чем ему не подошла эта лесополоса или вот эта? А я знаю чем. Стас нас продал.
— Лиза... — начинает Рыжий.
— Ты можешь мне не верить, но все так и есть. Я сама слышала, как он говорил с кем-то по телефону. Держи оружие наготове, каша вот-вот заварится, чуть что — стреляй по машинам. Они не догонят нас, а наутро мы будем уже далеко. Стас просмотрел все бумаги из папки?
— Только начал.
— Тогда все не так плохо.
— Лиза, это невозможно.
— Я не понимаю, почему ты его всегда выгораживаешь.
— Потому что... просто он не поступил бы так с нами. — Рыжий хмурится. — Нет, Лиза, он бы никогда не причинил нам вреда.
— Я в этом не уверена, но мы в любом случае все скоро узнаем, смотри в оба.
Стас тормозит, Рыжий тоже. Игра началась? Что ж, пора снять маски. Стас выходит из машины, открывает багажник.
— Вадик, помоги мне.
— Иди. Я буду начеку, — говорю я.
Рыжий идет к Стасу. Он уже рядом, и вскоре они сбрасывают трупы в лесополосе, сняв с них пленку. Стас закидывает их ветками, Рыжий поджигает упаковку — сгорая, полиэтилен моментально плавится. А это что? А то, о чем я толковала.
Они бы подъехали и застали нас врасплох, но я ждала и первой заметила их приближение.
— Рыжий!
Стас вздрогнул и схватил Вадима за руку, и зря. У Рыжего крепкие кулаки, так что Дорохов покатился в траву, как кегля. Нехорошо драться, мальчики. Машина тормозит, я целюсь в нее. Я никого не хочу убивать, но собираюсь посмотреть, кто из нее выйдет.
Рыжий бежит ко мне. Я завела мотор, Стас что-то кричит и машет руками, Рыжий прыгает в салон, и вовремя: из темной иномарки выходит человек, в свете фар мне отлично он виден. Это капитан Остапов. Но откуда он здесь — и откуда у него такая машина? И какое отношение он имеет ко всей этой кутерьме?
Я стреляю в бензобак машины Стаса, Рыжий делает то же самое с тачкой капитана. Идти вам в город пешком, ребята. А путь неблизкий.
