833

…бац и пулю в лоб. — Рост самоубийств был одной из постоянных тем российской печати. Так, например, в воскресном фельетоне «Голоса» отмечалось: «Легкость, с какою современная нам молодежь решается оканчивать свои житейские расчеты, — поистине изумительна. Как немного нужно нынче для того, чтоб юноша бросил все и бежал навеки от мира, от жизни! <…> Не достигнуто предположенное на сегодня наслаждение, и конец жизни — не нужно завтра <…> Вот тот действительный нигилизм — крайняя степень отрицания, против которой должны встать на борьбу все живые, здоровые силы нашего общества <…> Каждое утро читаешь список жертв, павших в борьбе с самим собою, с собственным бессилием, и каждую неделю заносишь, волей-неволей, в свою хронику рассказ о каком-нибудь самоубийстве» (Голос. 1880. 12 октября. № 282). В черновом автографе упоминается о самоубийствах среди учащейся молодежи: «Нынче и гимназисты оттого, что в класс не пришли, застреливаются» (XXVII, 216). Видимо, та же мысль присутствует и в подготовительных материалах: «Гимназисты. Как можно меньше труда <…> Сей аскет удавился» (там же. С. 191). Возможно, что это полемический отклик на опубликованный в «Деле» (1880. № II) рассказ М. Ашкинази «Литературные вечера (отрывок из дневника гимназиста)», герой которого — ученик седьмого (выпускного) класса Михайлов — кончает жизнь самоубийством потому, что его исключили из гимназия за организацию литературного кружка, где предполагалось обсуждать статьи Писарева и Антоновича об «Отцах и детях», читать Белинского и Гюго. Для героя рассказа исключение из гимназии равнозначно гибели: «Ведь это значит заживо похоронить себя, тогда как жить хочется еще, жизнь еще не совсем опротивела»; «Доступ к официальной науке навсегда уже закрыт для меня, а продолжать заниматься самостоятельно, заканчивать свое образование… возможно ли это для меня? <…> Где я найду руководителей? Где средства к жизни?» (Дело. 1880. № 11. С. 151, 166). В предсмертной записи он, обращаясь к «дорогим братьям и сестрам», желает им, чтобы «русская школа не накладывала тисков ни на тело, ни на дух своих питомцев <…> чтобы воспитателями <…> были не чиновники педанты, а люди свободные, проникнутые любовью к человечеству, чтобы в школе раздавалось живое слово мощной науки, которая одна распространяет жизнь и свет на земле…» (там же. С. 167). Ср. также: Дневник писателя, 1876, январь, гл. 1, § I, 1877; январь, гл. 2, § V.