745

Можно даже сказать ~ кроме разве образа Лизы в «Дворянском гнезде» Тургенева. — На полях наборной рукописи речи о Пушкине эта фраза была вписана Достоевским и имела продолжение: «…и Наташи в „Войне и мире“ Льва Толстого». Затем эти слова были вычеркнуты и не вошли в печатный текст. Но вся эта фраза была полностью произнесена Достоевским в речи 8 июня. Н. Н. Страхов свидетельствовал: «При имени Тургенева зала, как всегда, загрохотала от рукоплесканий и заглушила голос Федора Михайловича. Мы слышали, как он продолжал: «…и Наташи в „Войне и мире“ Толстого». Но никто в зале не мог их слышать, и он должен был остановиться, чтоб переждать, когда утихнет вновь и вновь подымавшийся шум. Когда он стал продолжать речь, он не повторил этих заглушённых слов и потом выпустил их в печати, так как они действительно не были произнесены во всеуслышание» (Достоевский в воспоминаниях современников. М., 1964. Т. II. С. 351).

«Дворянское гнездо» Достоевский ценил выше всех романов Тургенева. В «Дневнике писателя» за 1876 г. упоминания этого романа Тургенева связаны с размышлениями о Пушкине. В февральском выпуске Достоевский утверждал, что все вековечное и прекрасное в типах Гончарова и Тургенева («Обломов» и «Дворянское гнездо») от того, что «они в них соприкоснулись с народом», и поставил это в прямую зависимость от поворота к народу, который совершил Пушкин (см. наст. изд. Т. 13. С. 44). См. также о Татьяне, женщинах Тургенева и Толстого в июльско-августовском выпуске «Дневника» за 1876 г. (там же. С. 88–89). И. С. Аксаков писал. О. Ф. Миллеру 17 августа 1880 г. о реакции Анненкова и Тургенева на речь Достоевского: «Скажу, впрочем, что оба они, особенно Тургенев, были отчасти (и даже не отчасти, а на две трети) подкуплены упоминанием о Лизе Тургенева. Ив. Сергеевич вовсе этого от Достоевского не ожидал, покраснел и просиял удовольствием. <…> Некоторые тогда же подумали, что со стороны Достоевского это было своего рода captatio benevolentiae (заискивание — лат.). Это несправедливо. Ровно дней за двенадцать <…> Достоевский в разговоре со мною о Пушкине повторил почти то же, что потом было им прочтено в „Речи“ и также упомянул о Лизе Тургенева, прибавив, впрочем, при этом, что после этого Тургенев ничего лучшего не написал…» (Литературное наследство. М., 1973. Т. 86. С. 514).