Глава 27

– Какое уродство!

Я опустила глаза – передо мной стояла крохотная пигалица. Ростом она едва доходила мне до локтя, да и то в основном благодаря прическе, возвышавшейся на целый фут. Все остальное безнадежно утонуло в голубеньких воланах, так что кто бы еще рассуждал об уродстве.

И все же, не желая грубить ребенку, я заставила себя улыбнуться.

– Это невежливо, – сказала я, на что та пожала плечами.

– Зато правда.

На сцене выступала девчушка примерно того же возраста, что и эта находка. Она притопывала на месте и выписывала вялые кренделя, изредка поглядывая на мать, исполнявшую куда более энергичную версию ее танца в первом ряду.

Вздохнув, я перекинула трость с руки на руку. Обычно, когда мы сюда приезжали, детские репетиции уже подходили к концу, но сегодня Сара чуток припозднилась, и поэтому мы торчали здесь и ждали, когда выступит вся мелюзга. Ко всему прочему это подразумевало терпеть нападки зарвавшихся второклашек.

– Это все рукава, – заявила малявка, осмотрев меня с ног до головы. Говорила она странновато, и когда разинула рот в широком зевке, я заметила накладные зубы, которые мелкие носят, чтобы прикрыть пустоты в ряду.

Чего только не насмотришься на конкурсах красоты.

– А мне они нравятся, – возразила я, оттянув обсуждаемый материал. Когда-то Ли-Энн выступала маржореткой и носила специальную форму – зеленый костюмчик с блестками. Его-то я и приспособила под свои нужды. Бабуля Джуэл пришила к нему рукава, чтобы придать немного воздушности. На эту «воздушность» ушло полтонны блесток и фальшивых камней, поэтому, когда я вращала тростью, рукава звенели как бубен.

– И зря, – докапывалась малютка. – Потому что они страшенные.

– Спасибо, что просветила, – сквозь зубы пробормотала я.

– Кыш, соплюшка, – шуганула ее слонявшаяся поблизости Эби, и малявка, показав нам язык, деловито направилась к сцене.

Эби окинула меня взглядом. На ней было черное платье без особых премудростей, поскольку ее заявленный талант заключался в фортепианной игре. Взглянув на нее, я пожалела, что в двенадцать лет упросила маму прекратить эти уроки, потому что теперь игра на фортепиано казалась не таким уж позорным искусством. На шее Эби блеснула тоненькая золотая цепочка. Перехватив мой заинтересованный взгляд, она приподняла ее двумя пальцами и похвасталась:

– Нравится? Это от Спенсера.

Я внутренне содрогнулась. При воспоминании о том инциденте я в который раз подумала, что мы заблуждались насчет предсказаний Дэвида и будущего не изменить. И получается тогда, что ясновидение – полное фуфло?

Эби, видимо, по-своему истолковав мою кислую мину, выпустила из рук украшение и усмехнулась.

– Не смотри на меня с таким осуждением. Если ты в кои-то веки осталась без парня, так неужели не можешь порадоваться за других?

– Я радуюсь, – ответила я, и возможно, это прозвучало бы даже убедительно, если бы в этот момент не появилась Би. Она запыхалась – наверное, боялась опоздать, – и хотя на ее лбу не горела надпись «я целовалась с Райаном!», мне тут же вспомнилась сцена в кладовой. Слишком сияющий у нее был вид.

Эби посмотрела на Би, перевела взгляд на меня и вскинула брови.

– А куда вы пропали в обед?

Я отсиживалась в библиотеке, как последняя трусиха, потому что мне не хотелось встречаться ни с Би, ни с Райаном. Поначалу я думала запереться во временной типографии, но, проходя мимо, заметила там Дэвида с Майклом и Чи. Я сидела на полу возле дальних стеллажей и вспоминила, что еще пару месяцев назад скрываться в обед было бы для меня совершенно немыслимым делом. Я скорее умерла бы, чем вошла в круг таких странных личностей. Ленч – это прайм-тайм для общения, встреч и контактов, но теперь, когда Би с Райаном стали «Би и Райан», а мы с Дэвидом уже не «Дэвид и я», я не знала, как еще поступить.

Жаль себя было до слез.

Би поймала мой взгляд из другой части зала, и ее улыбка померкла. Дикость какая-то, просто нелепо – тут такие дела творятся, а мы даже словом не перемолвимся. Но сейчас я попросту не могла. Не представляла, о чем с ней говорить. У меня нет никакого права ни ревновать к Райану, ни злиться на него из-за того, что увел у меня подругу. Эби все же права: если я одна, это не значит, что и остальные не могут встречаться.

Би отвернулась и направилась к ступеням, ведущим за кулисы. Очевидно, чтобы переодеться. Я вздохнула с облегчением.

… Что не укрылось от взгляда Эби.

– Вы с ней поссорились? – полюбопытствовала она. – Это Аманда так думает. И все из-за Райана? Аманда сказала, он подвозил Би домой после школы, и…

– Умолкни! – резко попросила я. – Я тут с ног сбиваюсь, спасаю тебя от урода, который испоганит твою жизнь, трачу время, сбиваю туфли, еще платье пивом пропахло, а ты все равно с ним гуляешь и капаешь мне на мозги. Так что плевать на тебя, ясно? Достали уже, возись еще с вами!

Я даже не заметила, что ору, и, судя по тому, как дико вытаращилась Эби, я, видимо, и впрямь перешла границы. Мне просто хотелось орать. Я постоянно пытаюсь кому-то помочь, облегчить жизнь, все исправить и каждый раз наступаю на грабли. Ну да, я прошла первые два испытания – и теперь вот стою в этом гадком костюме, у меня больше нет парня и отношения с лучшей подругой страннее некуда, да еще соплячка с накладными зубами наговорила гадостей.

Не многовато ли свалилось на хрупкие девичьи плечи?

Похоже, Вселенная еще не прекратила меня терзать, потому что, когда Эби посмотрела в зрительный зал, в дверях стоял… Кто бы вы думали?

Дэвид.

– Прости, что наорала, – сказала я и, проигнорировав вопрос Эби «А что ты имела в виду насчет Спенсера?», пошла туда, где маячил Дэвид.

Глупо, конечно, но я совершено смутилась. Не из-за того, что он увидит меня полуголой в дурацком наряде. Раньше Дэвид воспринял бы это зрелище с лукавой улыбкой и отпустил бы нелепую шуточку о том, что я типа будущая звезда парадов. Теперь же он будто не замечал костюма. Дэвид был облачен в обычную, вполне пристойную синюю рубашку-поло с длинными рукавами, эффектно оттеняющую цвет его глаз.

Бог ты мой. Глаза!

Приглядевшись, я увидела в них свечение. Пока не яркое, но ощутимое, и это точно не было бликом от фонарей.

Дэвид вздохнул и быстро снял свои очки, заменив их солнцезащитными, болтавшимися спереди на рубашке.

– Я так понял, ты видишь? – поинтересовался он, и я подступила ближе. Со сцены гремела песенка «Янки-Дудл» – еще не закончилась детская репетиция.

На минуту отвлекшись, Дэвид кинул взгляд на сцену и покачал головой.

– Здесь у вас…

– Шоу уродов, – подхватила я. – Давай об этом потом. Что у тебя с глазами?

Дэвид вскинул руку и нервно взъерошил шевелюру.

– Не знаю, так вышло.

– Это самый неудобоваримый ответ в истории неудобоваримых вещей, в число которых по большей части входит твой гардероб, – заявила я, скрестив руки на груди и стараясь не обращать внимания на звяканье пластмассовых камешков. – Дэвид, что происходит?

Хотя меня порядком страшили его глаза, было жаль, что они сейчас скрыты очками. Лицо Дэвида говорило о многом. Он плотно сжал губы – значит, будет стоять на своем, ерошит волосы – нервничает. Но куда больше я могла бы прочесть в его глазах. К примеру, что он психует.

– Я тут кое-что испробовал, – сказал Дэвид, и я выдохнула так сильно, что у меня затрепетали кудряшки. Несколько дней назад я переживала, что он, несчастный, сидит один взаперти и как одержимый копается в вещах Сэйлор. Все свое время я проводила с Би и посвятила себя подготовке к конкурсу – все ради того, чтобы забыть о нашей размолвке. А чем отвлекал себя Дэвид? Будущее он видеть не может, Александр позаботился.

Но если так, почему его глаза светятся, как у прокачанного оракула? И вновь вспомнилось, каким я видела Дэвида в комнате смеха, когда он парил передо мной, а из его глаз лился лучистый свет…

И нож у горла.

Выбросив из головы этот образ, я подошла к нему.

– И что, например?

Дэвид оттянул свои рукава, и музыка смолкла. Сара позвала на выход всех участниц конкурса «Мисс Пайн-Гроув», а я все не сводила с него глаз.

– Что, например? – повторила я громче, и Дэвид взглянул на меня в упор. Даже сквозь темные стекла очков отчетливо виднелись две золотистые искры.

– Видения, – ответил он, понизив голос. – Заклятие Александра больше не действует.

Я так удивилась, что чуть не выронила жезл. Мои пальцы вдруг онемели.

– Что? – У меня перехватило дух, а у Дэвида грустно скривились губы. Впервые я заметила, какой он стал бледный и худой. Он таял буквально на глазах.

– Не спрашивай, я и сам не знаю, – продолжил он, – но прошлой ночью я кое-что видел.

Я хотела было спросить, но Дэвид упреждающе вытянул руку и заговорил:

– Все казалось размытым, как раньше, когда видения были путаные и сумбурные. Все словно в тумане. Но мне кажется, с посторонней помощью я мог бы…

Теперь я вскинула руку.

– Даже если мы с Райаном попробуем усилить видения, то Александр об этом узнает. И тогда… Одному богу известно, что он устроит. Это может означать дисквалификацию и даже смерть. Или ты, или…

Но Дэвид меня не слушал.

– У нас получится, – упорствовал он. – Ты только представь! Если я стану сильнее его, то смогу преодолеть… ну не знаю. Тогда мне будет подвластно – да что угодно! И может, все это закончится. Если Александр потеряет надо мною контроль, то ничего не сможет тебе сделать.

Это было заманчиво. Даже чересчур. А если он ошибается?..

И словно прочитав мои мысли, Дэвид взял меня за руку. Его пальцы, такие теплые и родные, лежали на моей руке, и я с трудом преодолевала желание пойти на ответную ласку.

– Босс, – сказал он и подался вперед. – Харпер. Поверь мне.

Сара выкрикнула мое имя, а я стояла и прикидывала, как все провернуть. Сначала надо будет поговорить с Райаном и Би, ведь ее это тоже касается. Мы были неразрывно связаны, все четверо, два бывших парня и две, может, уже бывшие подруги – одним словом, надо действовать сообща.

Да, будет трудно и страшно, а если Дэвид ошибся, то и фатально.

И, несмотря на все это, я стиснула его руку и молча кивнула.