Квартиру они сняли в первый же час, и стоила она сущие гроши. Ярус был практически заброшен; по словам агентши, которая их провожала, лишь в другом конце этого яруса, в полутора километрах отсюда, жила какая-то семья, тоже из мигрантов. У них куча детей, пояснила агентша, они ждут очереди на рассмотрение вступления в расовый клан, и им сейчас вообще ни до чего, работают день и ночь, чтобы накопить нужную сумму. Беспокоить друг друга вы не будете.

…Саприи, главное кадастровое поселение на планете, представлял собой действительно уникальное сооружение: стабилизированный склон горы, в который был, по сути дела, встроен огромный жилой комплекс. Нижние ярусы начинались метрах в пятидесяти над землёй, а верхние находились на высоте полутора километров. Сара с гордостью сообщила, что Саприи – название переводилось как «дом» – продолжает расти и дальше, пусть и очень неспешно: вполне возможно, что в следующем году высота увеличится ещё метров на пятьдесят. По крайней мере, проект уже есть. И если получится, его удастся провести. Сейчас против надстройки проголосовали жильцы верхних, самых престижных ярусов. Вид там потрясающий, техника и качество строительства ультрасовременные, и понятно, почему цены на жильё там зашкаливают за пределы разумного…

– Квартира неплохая, но, понимаете ли, сороковой ярус давно уже не котируется. Далеко до эллингов, доставка еды запаздывает, можно до получаса ждать, да и вид из окон бедноват. Зато четыре комнаты, большая столовая, и…

– Столовая – в квартире? – удивился Ит.

– Ну да, – агентша замялась. – Я же говорю, квартира старая, автономная.

– Для нас это непринципиально, – улыбнулся Скрипач. – Разве что лифты… далеко?

– Нет, близко, буквально напротив, десять секунд от двери. Вы будете заказывать мебель?

– Обязательно, – кивнул Ри. – Причём сразу же. Скиньте мне каталог.

– А мне, пожалуйста, каталог медицинских услуг, – попросил Ит.

– Люди, мы есть хотим? – поинтересовался Скрипач.

– Очень, – ответил за всех Ри. – Сара, скажите, что с оформлением вида на жительство?

– Ну, поскольку вы проплачиваете сразу, ваш вид на жительство будет готов через час. Роберта… Ольшанская-Соградо, да?

Берта кивнула.

– У вас оформление на пять лет… ага… ваши документы готовы, вы внесены в реестр жителей Саприи; без избирательных прав; без прав на детей; без прав на личный транспорт. Эти права получают отдельно, потом почитаете.

Берта кивала в такт её словам, но половина слов оставалась где-то за кадром. Она ужасно устала, виски ломило, нога и грудь болели, и очень хотелось лечь. И подремать хотя бы полчаса. Ит, конечно, это заметил, но лишь сочувственно развёл руками. Потерпи, мол. Совсем чуть-чуть.

Агентша продолжала рассказывать, а Берта её потихоньку рассматривала. Красивая невысокая женщина. Тонкая кость, очень изящные движения. Копна черных, мелко вьющихся волос, немного острые черты лица, выразительные глаза. Одежда просто замечательная и удобная даже на вид – полупрозрачная кофточка, под которой угадывается более чем целомудренно выглядящая маечка, бриджи до колен, гольфы в тоненькую полоску, и что-то напоминающее то ли кеды, то ли балетные тапочки…

– Ри Нар ки Торк, гражданство Анлион… простите, тут не указано… – Сара замялась. – То есть указано, что вы больше не являетесь гражданином…

– Всё немного не так, – мягко улыбнулся Ри. – У меня временная приписка к другому миру, но в документах она не отражена.

Ит покивал.

Ещё бы, «не отражена».

Официальная служба предпочитает о своих внутренних делах помалкивать. Поэтому сейчас они ничем не рисковали: информация о том, что они все – заложники, доступна только другим официалам. Для всех остальных их просто в этом мире нет. Нет вообще. Старые связи оборваны. Приписки уничтожены.

Для всего остального мира они, считай, мертвы. Собственно, примерно так и есть, ведь заложники никогда не покидали своих планет-тюрем. Ни разу. Кажется, ни разу. Жаль, нет возможности проверить.

Вот только тут Официальная случайно сыграла против себя – и грех этим не воспользоваться.

– Мы длительное время работали по контракту в мире первого уровня, – уверенно продолжил Ри. – И если бы не жизненные обстоятельства, мы, с высокой долей вероятности, остались бы там и дальше. Мира в реестре нет. Поэтому ни о какой приписке не может идти и речи.

– Вы можете послать запрос по старым данным, – предложил Ит с улыбкой. – Просто для подтверждения того, что мы и в самом деле существуем.

Скрипач согласно покивал.

Сейчас они ничем не рисковали – и он отлично это знал. Не станет милая Сара подавать такой запрос. Это дорого, и это может вылиться в ещё большие расходы. А они платят здесь и сейчас, причём наличными. Беглецы? Вполне возможно, вот только тут, в захолустье, никому нет никакого дела до этого. По крайней мере, до того момента, пока этим беглецам не вздумается нарушить какое-то правило. Нарушат – последует обращение в отделение Официальной службы. Не нарушат – могут всю жизнь тут прожить, и Официальная про них даже не узнает. Корабль, на котором они прибыли, прошёл через проход Вицама-Оттое, это в два десятка раз дешевле, чем Транспортная Сеть, и… эти перемещения нигде не фиксируются.

Что ж, у каждого свои резоны.

Видимо, у этого потрёпанного семейства с одноногой женщиной тоже есть резоны… и есть кэш, а это самое главное. Женщину жалко. Ужасно уставшая, худенькая, сгорбленная, биопротез этот уродский…

Следующие слова, произнесённые Итом, целиком и полностью подтвердили догадку Сары – и она обрадовалась собственной проницательности.

– Наша жена тяжело заболела, именно поэтому мы разорвали контракт, – пояснил он.

«Полиандрия? – Сара немного удивилась. – Впрочем, почему бы нет. Судя по всему, они братья, может, у них так и принято».

– Мы собрали всё, что заработали, чтобы добраться сюда и оплатить ей лечение. Самим нам, вероятно, через какое-то время потребуется уехать, чтобы работать дальше.

– Попробуйте обратиться в Гильдию сельского хозяйства, – оживилась Сара. – Думаю, вы сумеете найти вполне пристойную работу…

– Мы уже завербовались, – Ри развёл руками. – Может быть, после окончания контракта мы так и поступим. Но сейчас – увы. В любом случае, спасибо вам за предложение.

– Всегда рада помочь. Ну что ж, давайте смотреть квартиру.

Центральный зал, в который выходят двери «комнат поменьше», и два коридорчика, ведущие в «комнаты побольше». Овальные окна, в которых сейчас тёмная ночь, – но Сара тут же показала, что видно днём: горный склон, поросший лесом, река. Высокие, почти четыре метра, потолки; в центральном зале потолок выполнен в виде пологого купола, в комнатах потолки ровные, и окна поменьше. Основная мебель, оказывается, всё-таки есть, но, по словам Сары, – убогое старьё. Обязательно нужно заказать кровати, что-то для столовой, для зала…

– Сара, спасибо вам огромное, – Берта изо всех сил старалась улыбаться. – Думаю, мы на днях это решим. Не люблю торопиться, к этому надо подходить ответственно.

– Да, да, конечно. А ещё я хотела бы вам предложить…

От Сары кое-как избавились только минут через двадцать. И тут Берта не выдержала. Кое-как она добрела до дивана, стоящего у окна, села и расплакалась – чудовищное напряжение, в котором они пребывали последние сутки, а то и больше, которое, собственно, начало копиться гораздо раньше, наконец-то прорвалось, и теперь она всё плакала и плакала, и никак не могла остановиться. Ит и Скрипач, конечно, тут же кинулись к ней и принялись утешать, как могли. Ри прошёл по квартире, обнаружил, что у каждой спальни есть своя ванная комната, но воду набрать не во что. Поэтому воду он принёс в горсти – увидев это, Берта принялась смеяться, и через минуту смеялись уже все, включая Мотыльков, которые к тому моменту самостоятельно выбрались из рюкзака.

– Ой, не могу… – стонал согнувшийся в три погибели Скрипач. – Блин, дурдом… Ри… ёперный театр… ты бы ещё… ох… в карман воду налил…

– Рыжий, заткнись, – с трудом произнёс Ит. – Мамочки… и не забудьте купить что-нибудь для столовой… прямо сейчас… неважно, что четыре утра…

– Так, всё, – Берта вытерла глаза ладонью. – Ребята, это невероятно, но это факт.

– Удрали, – констатировал Ри поражённо. – Не может этого быть. Не верю.

– Я тоже не верю, но ведь удрали, – Ит потёр виски. – Проходе на четвёртом они… за нами никто не шёл. Четыре тысячи лишние потратил, чтобы удостовериться.

– Я помню, как ты когда-то ругал Ойтмана, – напомнил Скрипач. – Ох, как ты ругал Ойтмана.

– Ты тоже ругал. Именно за то, что если кто туда сунулся – с концами. Ищи ветра в поле.

– Два прохода они всё-таки за нами пёрлись, – напомнил Ри. – Но я не понимаю другое. Я не понимаю, почему нас выпустили с Орина.

– И почему поверили в твой прикол с порталом. Ит, это же враньё, – посерьёзнел Скрипач. – Ты же…

– Нет, это не вранье, Рыжий. Это правда. Я просто не говорил никогда.

– Почему?

– Не хотел пугать.

– Понятно… выдрать тебя за это следовало бы, но я не буду, – Скрипач встал, подошёл к окну, глянул наружу. – Ни зги не видно, – пожаловался он. – Хочу обещанные горы. И речку. Что за свинство…

– Утром получишь и речку, и горы, – пообещал Ри. – В общем, подводя итог. Случилось невероятное, и у нас получилось то, что мы планировали. Причём получилось даже лучше, чем мы рассчитывали.

– Да, этот кораблик подвернулся вовремя, – согласился Ит. – Могли зависнуть на станции, но не зависли.

– Ребята, что это за место такое, и почему именно сюда? – Берта уже совсем успокоилась. – Окист? Вы никогда не упоминали, но вы ведь бывали тут раньше. Ит, не делай такие глаза, я вижу.

– Понимаешь, эта планетка… Мы в прошлой инкарнации жили тут в молодости, – принялся объяснять Скрипач. – В этой – один раз бывали, но очень давно, и, скажем так, проездом. Это захолустье, но тут, как ты сама видишь, очень низкие цены почти на всё, и весьма неплохая медицина.

– И тут нас никто не будет искать, – продолжил Ри. – Никому это в голову не придёт.

– Почему? – удивилась Берта.

– Потому что о том, что мы с этим миром были связаны, знали только Эдри и Фэб. А их уже давно нет на свете, – объяснил Ит. – Мало того. По просьбе Фэба Эдри в своё время уничтожила в базе все упоминания о нашей предыдущей инкарнации. Ну, кроме того, что воссоздание делали Эрсай.

– Зачем?

– Бертик, затем, что нельзя оставлять следы, понимаешь? – Скрипач отошёл от окна, сел рядом с ней. – А это был след. Существенный. Он мог навредить, когда мы работали, и мы втроём сочли целесообразным от него избавиться.

– Я тут тоже бывал, – вставил Ри. – И тоже в прошлой инкарнации. Вместе с ними и бывал, кстати. В этой жизни мы сюда попали в молодости, на несколько часов… будешь смеяться, тоже ночью. И мы вот с ним, – он ткнул в Ита пальцем, – потом здорово подрались. В катере, на орбите. Когда ждали транспорт.

– Ладно, не будем об этом, – попросил Ит. – Потом как-нибудь расскажем. В другой раз. Рыжий, сделай милость, сообрази поесть что-нибудь.

– Полчаса ждать, – напомнил Скрипач.

– Фигня, это днём полчаса, сейчас ночь, за пять минут доставят, – отмахнулся Ит. – Значит, так. Мяса тут в заводе нет, но если уж очень хочется, можно заказать имитацию, она ничем не хуже. С едой – смотреть на цены. Обязательно! Можно случайно купить что-то такое, что потом не расплатишься. Местная еда очень дешёвая, вся, привозная стоит сумасшедших денег. С одеждой то же самое. Если что-то захочешь, смотри только местную. Насколько я знаю, тут на сотню можно одеться на год вперёд.

Ри покивал.

– Вообще, тут действительно хорошо, – улыбнулся он. – Мирок тихий, народу мало. Промышленности нет, только сельское хозяйство. Поэтому у тебя будет шикарная возможность пожить и полечиться в почти идеальных условиях. Природа тут потрясающая, даже я помню.

– А моря какие!.. – Скрипач вздохнул. – Вот подлечишься, и поедешь на море. С мелкими. Обязательно.

– С какими такими мелкими? – Брид с подозрением уставился на него.

– С такими. Вы остаётесь. И не смотри на меня так, – приказал Ри. – Туда, куда мы пойдём, я вас не возьму принципиально. Поэтому вы будете ждать нас здесь, вместе с Бертой. И ещё – тут тоже будут дела. По всей видимости. По крайней мере, я на это надеюсь. Что они будут.

– Брид, послушай, – Скрипач сел на корточки. – Вам нужно будет разобраться с этим… воссозданием, если оно возможно. Берте предстоит довольно долго лечиться. И с этим всем придётся работать вам. Да, шанс вернуть Джесс и Кира у нас минимален, но если вдруг получится хоть что-то… ты понимаешь? Мы должны быть во всеоружии. Я очень на тебя рассчитываю. На тебя и на Тринадцатого. Ты понял?

– При других обстоятельствах я бы назвал это разговором взрослого дяди и тупого капризного ребёнка, – Брид говорил медленно, словно через силу. – Но тут я вынужден признать, что ты всё-таки прав. Мне эта твоя правота неприятна, но… ты действительно прав. К сожалению.

– Спасибо, – кивнул Скрипач. – Больше всего я боюсь, что нам-то как раз придётся сильно жалеть о вашем отсутствии там, где придётся работать. Но… да, такие вот у нас невесёлые дела.

– Ну, дела у нас всё-таки лучше, чем могли бы быть, – констатировал Тринадцатый. – О, а это не еду привезли?

Скрипач, как выяснилось, расстарался не на шутку: еды он сгоряча заказал столько, что съесть её не представлялось возможным. Поскольку из всей мебели в квартире имелся диван в зале да кровати в трёх из четырёх комнат, было решено устроить пикник на полу – а что делать, если стола пока что нет?

– Рыжий чокнулся от радости, – констатировал Ри, разглядывая содержимое бесчисленных коробочек и контейнеров. – Зачем столько?

– А пусть будет, – беспечно махнул рукой Скрипач. – Вот как ты думаешь, сколько это стоит?

– Ну, не знаю, – Ри почесал переносицу. – Сотня?

– Десятка. Всё вместе. Да ещё и бонусы какие-то положили, я, правда, не понял, что именно. Ну как?

– Здорово, – Берта покачала головой. – Мальчишки, я даже не думала, что это вот так всё… только теперь понимаю, почему меня не выпускали во внешку. То есть выпускали, но не давали возможности пройти дальше Орина. Я и не хотела… а, выходит, они всё сделали для того, чтобы я не училась хотеть. Так?

– Примерно, – кивнул Ит. – Заметь, они выпустили Ройе. Твой бывший муж посмотрел пару раз на то, как живут во внешке, и…

– Он сбежал, – поморщилась она. – Впрочем, квасной патриотизм был ему почти всегда чужд, если ты помнишь.

– Помню. Он и во Францию в своё время хотел сбежать, – Ит призадумался. – Ты отговорила.

– Да. Ит, я дура. Я, понимаешь ли, любила родину. Я и сейчас её люблю.

– Сейчас, – жестко начал Ит, – тебе нужно вылечиться. Иначе родину любить скоро станет некому. Не знаю, получится ли у нас когда-нибудь туда вернуться…

– И нужно ли возвращаться, – вставил Скрипач.

– Да, и нужно ли обратно, но в данный момент есть некие приоритетные задачи, которые…

– Ит, перестань, – попросила Берта. – Когда ты начинаешь говорить на этом своем бюрократическом сленге, меня начинает тошнить.

– Ох… Ладно. В общем, сначала надо вылечиться, а дальше видно будет, – сдался он.

– Согласна.

Осоловевшие Мотыльки давно уже уснули на диване; Ри, зевающий с риском вывихнуть челюсть, отправился в ближайшую спальню и, не раздеваясь, тоже рухнул спать. Скрипач с Итом кое-как собрали с пола пустую посуду, помогли спящей на ходу Берте добраться до постели, потом Скрипач, по его словам, «пошёл сполоснуться», и через несколько минут Ит обнаружил его заснувшим в ванной. Кое-как доволок до комнаты, а затем свалился сам, уже не соображая вообще почти ничего.

Проснулись они около полудня.

Сначала встал Ри. Первые минуты он всё никак не мог осознать, где находится, потом вспомнил. Сел, огляделся. Большая, совершенно пустая комната, широченная кровать, ничем не застеленная, на которой он спал. Окно, затянутое словно бы белёсой плёнкой. Рассеянный свет, льющийся с потолка. Тишина.

– Как окно открыть? – поинтересовался он вслух. Оказалось, управление всё-таки голосовое: плёнка тут же растаяла. Он подошёл к широкому проёму в стене, глянул наружу.

Да… и это у них называется «неважный вид»?..

Окно квартиры выходило на противоположный склон старого горного отрога. Склон покрывал густой хвойный лес, между деревьями можно было разглядеть весело скачущую по камням неширокую речушку, вдоль которой шла пешеходная тропа. Ниже по склону находилась группа валунов, явно искусственная, ещё ниже – что-то наподобие парка, в котором полудикие растения соседствовали с культурными. Оказывается, окно умело приближать – рассматривая, Ри вдруг понял, что фрагменты картинки, которые его интересовали, становились яснее, чётче и действительно ближе.

– Что это такое? – поинтересовался он, ткнув пальцем в парк.

И система его отлично поняла.

– Дендрарий, – сообщил уверенный мужской голос. – Для проживающих в Саприи посещение бесплатное, для прочих одна энергетическая единица в год, число посещений неограничено. Собраны растения хребта Рол-н, растения побережья Вейца, растения предгорий Ирга.

– Спасибо, – невесть зачем сказал Ри. Отошёл от окна, помедлил, затем направился в общий зал.

В зале он обнаружил Ита, наскоро разминающегося, и Скрипача, который копался во вчерашних коробочках с едой.

– Утра, – не прекращая делать какое-то сложное упражнение, поприветствовал его Ит. – Как спал?

– Как труп, – усмехнулся Ри.

– А я-то всё аналогию найти не мог, – сообщил Скрипач. – Молодец. Иди, мойся, и давай есть. Берта и мелкие ещё спят.

– И будить не будем, – Ит стоял, встряхивая руки – Ри понял, что он тоже чёрт-те сколько не занимался, и сейчас, видимо, немного переборщил с разминкой. – Она еле живая. Мелкие не лучше. Пусть отдохнут.

– Всё равно в таком виде тут шляться нельзя. Так что открывайте каталоги, и срочно заказываем одежду, – Скрипач встал.

– А потом? – поинтересовался Ри.

– Потом… потом Ит с Бертой идут по врачам, а мы с тобой позанимаемся квартирой и нашими дальнейшими планами.

– Что у нас в планах? – не понял Ри.

– Я у тебя хотел спросить.

– Мне казалось, что мы тут немножко отдохнём…

– Угу, это когда, интересно? – Скрипач прищурился. – У нас, мой дорогой, неделя. На всё про всё. Когда мы отсюда двинемся дальше, мы даже поговорить, скорее всего, нормально не сможем.

– Ты о том, где может быть материал, и где искать деньги на воссоздание? – спросил Ри.

– Ага, я именно об этом, – кивнул Скрипач. – Мне в голову ничего не приходит.

– Мне пока тоже, – признался Ри.

– Ну, значит, мы можем гордиться идиотизмом на троих, потому что я вообще не соображаю, с какой стороны к этому всему подходить и где искать решения. – Ит сел на пол по-турецки и взял одну из коробочек. – Слушайте, какая тут вкусная еда, – сообщил он. – Я настолько привык к макаронам с картошкой, что уже и забыл, что она вообще бывает такая вкусная.

– Ага, – рассеянно отозвался Ри. – Вкусная, точно… Ребят, нам придётся каким-то образом влезть в базу Официальной. Потому что данные о том, где находятся материалы, могут быть только там. И нигде больше.

– И как? – сардонически усмехнулся Скрипач.

– Понятия не имею…

Где-то через полчаса встали Берта и Мотыльки. Сегодня Берта выглядела гораздо лучше, чем вчера, – она хорошо отдохнула и выспалась. Ей очень понравилась кровать: Сара не предупредила их, что вся мебель – симбио, и Берта была немало удивлена, обнаружив среди ночи (вернее, уже ближе к утру), что кровать мягко массирует ей спину. Сначала она немного испугалась, но потом разобралась.

– Здорово, – со смехом рассказывала она. – Можно настроить так, что получается, словно в воде лежишь. На Орине такой мебели не было.

– Полно, – проворчал Ри. – Ты просто не была там, где она есть. В том же учебном центре, например, никто такую мебель ставить не будет.

– Почему? – удивилась Берта.

– А зачем? – в свою очередь, удивился Ри. – Это всё, знаешь ли, от лукавого. Там люди работают, учатся, расслабляться некогда.

– Ой, не морочь голову, – скривился Скрипач. – Давайте решать со шмотками, и поскакали дальше.

Переодевшись, засели уточнять детали дальнейших действий и легенду.

– Вот непосредственно это место, в котором мы сейчас находимся, называется Саприи, – объяснял Ит. – Самое большое поселение на Окисте, больше четырёхсот тысяч человек. Все остальные меньше, есть совсем маленькие, по тысяче, не больше.

– А сколько всего тут живёт людей? – поинтересовалась Берта.

– На всей планете миллионов двадцать. Расширяться они не собираются, поэтому на деторождение тут очень строгий регламент, – пояснил Скрипач. – Ты почитай потом про этот мир, интересно. Маска языка у тебя совпала, с общением проблем не будет… пообщаешься с кем-нибудь, расскажут, что тут и как. В общей сети, опять же, можно побродить.

– Что можно говорить, а что нет? – спросила предусмотрительная Берта.

– Говорить… – Ри задумался. – Народ, давайте сделаем версию. Мы работали по контракту в одном из первичных миров.

– Кем? – тут же спросил Ит.

– Не знаю. Может быть, терраформирование? – Ри вопросительно посмотрел на Ита.

– Не пойдёт, – тот помотал головой. – На кой оно первому уровню. Мне больше нравится что-то такое… исследовательское.

– Социология? Независимая экспертиза? – подсказал Скрипач.

– А вот это вполне может прокатить, – обрадовался Ри. – Допустим, мы работали… ммм… с Русским Сонмом. Исследуем миры, составляющие осколки Сонма, на предмет… скажем, дальнейшего включения в более высокие структуры.

– Пойдёт, – согласился Ит. – Например, мы работали долгосрочный контракт, который прервали из-за того, что…

– Что я заболела, – пожала плечами Берта. – И это будет чистая правда.

– Ты сейчас как? – спросил Ит с тревогой.

– Немного страшно, но болит не сильнее, чем обычно. До врача доживу, не бойся. – Она засмеялась. – Так, и что дальше?

– А дальше мы расторгли контракт и привезли тебя сюда. Но уже заключили другой, поэтому устроим тебя тут и поедем работать следующий контракт, – подсказал Ри. – Мелкие не проблема, мало ли что во вселенной встречается.

– Спасибо, добрый человек, – проворчал Тринадцатый. – Соврём что-нибудь и про нас, вопросов нет. Что ещё?

– Ещё? – Ит пожал плечами. – Конкретику мы давать не будем. Мы можем сказать, что не имеем права по закону разглашать ни местонахождение мира, в котором работали, ни его стадию. Это вполне нормально, такие пункты есть почти во всех контрактах.

– Соображаешь, – похвалил Ри. – Чего-то нам не хватает для правдоподобия…

– Они тут же поймут, что мы – рауф, – подсказал Скрипач.

– Скажем, что мы модификаты, – возразил Ит. – Как, собственно, чёрт-те сколько лет уже говорили. Модификаты для работы с людьми, специалисты по Сонму. И такие фанаты Сонма, что переделали себе морды и влюбились в человеческую женщину. А что? Это законом не запрещено.

– Брак придётся завтра перерегистрировать, – подсказал Скрипач. – Он недействителен для местных.

– Значит, сделаем, – констатировал Ит. – Уж что-что, а это не проблема.

…Список врачей оказался не очень длинным, потому что сразу исключили всех, кто был явно не нужен, например педиатров и геронтологов. Потом из списка убрали всех, кто каким бы то ни было образом контактировал с Официальной службой – например, к врачам Саприи, штатной команде, было решено не обращаться.

– Тем более что там по большей части травматологи, – пояснил Скрипач. – Они работают на экстренных вызовах, а потом в любом случае передают больного специалистам. Но нам не все подряд специалисты годятся.

Онкологов, вернее, независимых врачей, имевших одну из специализаций «онкология», в списке нашлось человек сорок. Из них большая половина брала за свои услуги столько, что у Берты глаза полезли на лоб, но Ит её тут же успокоил.

– На самом деле цена будет меньше, – сообщил он. – Это максимальный пакет, тут принято ставить не минимальную цену, как обычно, а максимум.

– Почему? – удивилась Берта.

– Посмотри сама. Цена бьётся на фрагменты. Вот тут, например, в списке стоит ещё и омоложение – это значит, что врач его делает, и, соответственно, имеет высокий класс. Тебе оно не нужно. Минус пятьдесят процентов. И так далее. Так, смотрим дальше…

«Стариков», берущих очень дорого, отмели сразу. Остался десяток кабинетов-клиник.

– Уже лучше, – одобрил Ит. – Но нам ещё трансплантология нужна. Ребята, глядите, вот эта девочка, как мне кажется, вполне подойдет.

– Угу… так, она выпускница одного из старперов, это значит, что школа у неё проверенная и хорошая, – Скрипач придвинул к себе список. – И цена вполне приемлемая. Но она, замечу, сильно загружена. В общем, идите к ней. Может быть, возьмёт. Если будет когда.

– Что загружена – хорошо, – покивал Ри. – К плохому специалисту очередь стоять не будет. А к ней стоит. Может быть, есть смысл даже подождать, если у неё не будет времени.

– Некогда нам ждать, – Ит вздохнул. – Ладно. Вы давайте разбирайтесь дальше, а мы двинемся, пожалуй.

«Найти Лурье, клан Независимая Франция, доктор».

– Красиво, – шепнула Берта, когда они подошли к нужной двери. Дверь и впрямь была интересная: под старое дерево, со сложной резьбой и с медной блестящей ручкой. Имитация, конечно, но сделано с большим вкусом.

…До этого они с час бродили по Саприи – Ит решил показать Берте, что это вообще за место. Не сказать, что Берта была в особом восторге, но ей явно было интересно – кажется, больше всего понравился гигантский ангар-эллинг, в котором держали катера местные жители. Контраст между тёмным, тяжёлым камнем и бесконечным небом был завораживающим, и они минут десять стояли, наслаждаясь зрелищем.

– Потом покатаемся, – пообещал Ит. – Наймём катер с пилотом и покатаемся. Обязательно. Хочешь, сегодня же?

– Не знаю, – ответила она неуверенно. – Может быть. Если вечером болеть будет как всегда, а не сильнее, то… наверное.

У двери в клинику сейчас мигала висящая в воздухе табличка «Очень сожалею, но пока что я занята. Вы можете побеседовать с моим ассистентом и пройти первичный осмотр. Если ваш случай является экстренным, вам следует обратиться по следующим адресам…» Дальше шёл список адресов, который они и смотреть не стали, поскольку сегодня его уже видели.

– Нам нужен первичный осмотр, – произнёс Ит в пространство. – Это возможно?

– Конечно. Проходите, пожалуйста, – пригласил мужской голос.

Дверь открылась.

– Ой, – только и сказала Берта.

Ей, за пять лет повидавшей множество разных врачей, клиник, кабинетов и прочих мест, так или иначе связанных с медициной, и в голову не приходило, что кабинет или приёмная может выглядеть – вот так.

Это был аквариум. Вернее, это было похоже на аквариум. Или… Это было…

– Да, несколько неожиданно, – подтвердил её реакцию Ит. – Простите, мы действительно немного растерялись.

Приёмная напоминала замок на дне моря. Разрушенный замок, между стен которого плавали экзотические яркие рыбы. Подсвеченная солнцем зеленоватая вода, блики на поверхности, мутнеющие солнечные лучи, песчаное дно, лениво колышущиеся водоросли. Иллюзия была настолько реалистичной, что Берта невольно протянула руку к стене – и к протянутой руке тут же устремилось несколько крошечных рыбок.

– Я же сказал Найти, что она перестаралась, – рассмеялся мужчина. Высокий, худощавый, он стоял за небольшой стойкой в глубине приёмной. Волосы седые, но, кажется, седина не натуральная – возможно, тут сейчас такая мода. Одежда скромная, неброская: шоколадного оттенка рубашка из мелкого вельвета и чёрные брюки. – Знаете, – доверительно продолжил он, – я тоже утром испугался. Вчера тут был весенний лес, а сегодня прихожу, и вот такое… Дочь фантазёрка, к сожалению.

– Ну почему же, – улыбнулась Берта. – Мне нравится.

– В таком случае, я рад. – Мужчина улыбнулся. – У нас семейная клиника. Меня зовут Марк Лурье, я папа вашего будущего врача. Сам практикую редко, чаще всего помогаю дочери. Ну что же, начнём?

– Почему вы не работаете сами? – спросил Ит с интересом.

– У неё руки лучше. И таланта больше на порядок. Когда она двадцать лет назад закончила учёбу, мы с женой просто передали и клинику и персонал ей. Не в моих правилах делать рекламу, это выглядит некрасиво, но… очень надеюсь, что мы сработаемся. Что у вас за проблема? – Он повернулся к Берте.

– Рак, – ответила она. – Отняли ногу, сейчас метастазы в лимфоузлах и в лёгких. Там, откуда мы приехали, мне дали два месяца жизни. Я…

– Вижу, – ответил он тут же. – Предупреждаю сразу, лечение займёт минимум полгода. И не меньше чем полгода – на трансплантацию ноги. Мы не сторонники быстрой работы в таких случаях. Три месяца для такого заболевания не срок, а повторные обращения…

– То есть вы хотите сказать, что это действительно возможно вылечить полностью? – Берта недоверчиво нахмурилась.

– Конечно, – пожал плечами Марк. – Но требуется время. Я знаю, что у нас тут есть специалисты, которые берутся всё исправить за три месяца, но, повторю, я не сторонник такого подхода.

– Шесть месяцев по Окисту – это то же самое, что семь – по Сонму, – пояснил Ит. – Вы даёте гарантии?

– Конечно, – расцвел Марк. – Если потребуется повторное вмешательство, мы сделаем всё бесплатно, но… у нас не было повторных обращений. Пока вы ждёте, можете посмотреть нашу историю именно по этому заболеванию. За семьсот лет существования клиники Лурье вы не найдёте ни одного возвратного случая рака. Да, наши услуги несколько дороже, но…

– Мы верим, – кивнул Ит.

– Вы обязаны проверить, если речь идёт о здоровье, – строго сказал Марк. – Знаете что? Вы пока что почитайте, а мы подберём временный протез для… как вас зовут, девушка?

– Роберта. Можно просто Берта.

– Для Берты. Идёмте, милая, мне больно смотреть, как вы мучаетесь с этим уродством. Транспортники ужасные жмоты, если бы можно было повлиять как-то на это…

Первым делом Ит, конечно, перебросил первый взнос на счёт клиники – четверть суммы. Второй взнос он решил сделать после осмотра. Последующие придётся делать Берте самостоятельно, их к тому моменту на планете, скорее всего, не будет. Ничего, это ерунда… История, говорите? Ну что ж, посмотрим.

Реклама на Окисте и правда была не в чести, поэтому история клиники и впрямь оказалась именно историей, а не чем-то ещё. Имена пациентов частично были скрыты, но к ним можно было обратиться через врачей. Допустим, если хочешь связаться с некой Мей Ци, которой клиника вернула «утерянную в связи с аварией руку», следовало обратиться к Марку, и он, если Мей позволит, перенаправит. Можно посмотреть работу. Некоторые семьи давали прямые адреса – тот же рак тут серьёзной или постыдной проблемой не считали.

Ит вспомнил, что в некоторых мирах ещё как считали. Переболевшего даже выслать могли, запросто. Чего только во вселенной не бывает, действительно.

Он сидел, рассеянно просматривая на общем терминале куски чужой жизни, но мысли его были сейчас где-то очень и очень далеко.

Через полчаса вернулись Берта и Марк. Берта шла уверенно, прихрамывала она совсем чуть-чуть, а Марк со смехом утверждал, что хромает она только потому, что ещё не освоилась и всё ещё боится.

– Ну как? – спросил Ит с интересом.

– Нет слов, – покачала головой Берта. – Как будто нога вернулась… почти настоящая.

– Ну что вы, какая нога, – Марк покачал головой. – Так, эрзац. Я посмотрел сейчас – вторую ногу тоже придётся полечить, вы слишком долго её перенагружали, поэтому нужно поправить и сосудики, и сустав… Как же вы так сильно запустили проблему? – упрекнул он. – Ведь это действительно могло кончиться плохо.

– Контракт, – виновато пожал плечами Ит. – Пока нам не выплатили сумму, которой хватило на дорогу и на оплату ваших услуг, мы не могли никуда уехать. При всём желании.

– Это очень печально. А благотворительные фонды или что-то подобное?..

– Мы жили в человеческом мире первого уровня, – объяснил Ит. – У нас даже не было адекватной связи. Раз в полгода, и с двумя целями – передать отчёты и забрать ферменты. Я рауф, если вы не заметили. Без ферментов мы с братом рисковали просто умереть с голоду.

– Заметил, и как раз хотел спросить, как это вышло, что вы…

– Наша мать специалист по Сонму, – Ит улыбнулся. – В некотором смысле тоже династия, так же, как и у вас. Мы с братом пошли по её стопам, правда, ушли несколько дальше, чем она. Сейчас переживаем за племянницу, она, кажется, тоже решила заняться социологией.

– Вы занимаетесь Русским Сонмом? – с интересом спросил Марк.

– Да, – кивнула Берта. – Последние восемьдесят лет так и вообще… безвылазно.

Острячка, подумал Ит. Берта лучезарно улыбнулась.

– Может быть, вам стоит попробовать обратиться в Русский клан? – предложил Марк. – Мне кажется, они обязательно вам помогут.

– Мы обязательно обратимся, – пообещала Берта. – Может быть, вы подскажете, как это сделать?

– Давайте я вас порекомендую, – предложил Марк. – Правда, не сейчас, а где-то через месяц. Думаю, дочь со мной будет солидарна. Сначала надо подлечиться, а уже потом…

– В чём я с тобой должна быть солидарна, пап? – спросил удивленный женский голос. – Здравствуйте. Меня зовут Найти Лурье, я ваш лечащий врач. Роберта, пройдёмте. Папа мне перебросил информацию, и время нам лучше не терять.

– Сейчас? – опешила Берта.

– А когда? – удивилась врач, подходя к ним поближе.

Отец и дочь были очень похожи. Тот же разрез глаз, та же худоба, только у дочери волосы просто светлые, без подкраски «под седину». На дочери одежда оказалась тоже неяркая и гораздо больше похожая на униформу – бледно-сиреневый кардиган, под ним глухая, под горло, блузка и почти белые брюки, тоже с каким-то сиреневым отливом.

– Идёмте, идёмте, – приказала она. – Папа, вызови мне, пожалуйста, Мари, и отмени приём у Сати и Гунна, ладно? Тут случай действительно очень серьёзный и срочный. Зачем вы заплатили так много? – упрекнула она Ита. – Мы же ещё даже не начали.

– Я думал, так положено, – пожал плечами тот.

– Давайте договоримся следующим образом. Я вам сама скажу, когда и сколько вы будете платить. – Она, казалось, рассердилась. – Просто сейчас… ох, действительно… Лучше папа объяснит. Берта, идёмте, пожалуйста. Вы заберёте жену? – спросила она Ита. – Это желательно сделать после восьми. Если вы не можете, Мари проводит.

– Мы хотели прогуляться вечером, если это возможно, – с сомнением сказал Ит.

– Только если полетать по окрестностям, долго ходить будет нельзя. Или посидеть на природе, внизу… Ладно, сейчас не до того.

Она решительно взяла Берту под руку и потащила за собой из приёмной куда-то в глубь клиники.

– Действительно, зачем вы заплатили такую сумму? – упрекнул Марк. – Я даже не сообразил сперва.

– Что мне сейчас делать? – робко спросил Ит в ответ.

– До вечера вы свободны, мы вас вызовем сами. Не бойтесь, всё будет хорошо, – Марк улыбнулся. – Я вижу, что вы расстроенны и взволнованны. Не переживайте. Клянусь вам чем угодно. Всё действительно будет хорошо.

Большую часть дня они потратили на обсуждение ситуации, но из мозгового штурма ничего толком не вышло – слишком все были уставшие и соображали пока что неважно. Единственное, что стало понятно уже окончательно, так это то, что задерживаться действительно нельзя. Следовало максимально быстро «проявиться», причём желательно подальше от Окиста, чтобы не подвести Берту. Обсуждали эту проблему Скрипач и Ри, а Ит в это время сидел с каталогом мебели, но на мебель почти не смотрел. Скрипач заметил, что он мрачен, явно расстроен чем-то, стал допытываться, что случилось, но наткнулся лишь на стену всё того же угрюмого молчания, так и не получив никакого адекватного ответа.

– Да ну тебя, – с досадой констатировал он после очередной неудачной попытки поговорить. – Вобьёшь себе в голову какую-нибудь хрень…

– Всё нормально, – невпопад ответил Ит.

– Что нормально? – вызверился Скрипач. – Что нормально-то, я спрашиваю?!

– Всё.

Вечером Ри со Скрипачом и Мотыльками остались ждать мебель, которую ещё предстояло как-то расставить, а Ит отправился за Бертой. По дороге он заказал катер и пилота из местных, оплатив на всякий случай четыре часа полётов – конечно, так долго они кататься не станут, но пусть лучше время в запасе будет, мало ли что.

Когда он пришёл, Берта уже ждала его в приёмной, о чём-то разговаривая с Марком. Ит удивился – выглядела она во сто крат лучше, чем утром, и, кажется, успела подстричься, по крайней мере, волосы сейчас были какие-то другие, совсем не такие, как утром…

Подстричься?! Волосы?!

До него вдруг дошло.

Утром Берта, конечно же, пошла в клинику так, как ходила последние годы… после бесконечных химиотерапий. В шапочке – потому что от волос у неё осталось всего ничего. А сейчас – он видел её такой, какой вообще уже не надеялся увидеть.

– Ит! – она встала ему навстречу, встала гораздо легче, чем утром, и даже легче, чем когда Марк привёл её обратно с новым протезом. – Привет. А мы тебя как раз ждали.

– Привет, – рассеянно отозвался он. – Бертик, что это у тебя на голове такое замечательное?

– Заметил, – удовлетворённо констатировала Берта. – Видите, Марк, как хорошо быть замужем за гермо. Вы утверждали, что он не обратит внимания.

– Беру свои слова обратно, – покачал головой Марк. – Пустяк на самом деле. Особенно в свете заплаченной вами суммы. Просто восстановили…

– Так быстро? – немного удивился Ит. Вот уж что, а это он отлично помнил – как после нескольких операций у него потом волосы отрастали почти месяц, причём с каким-то стимулятором, а не сами по себе.

– Ну, шесть часов – это не очень быстро, – самокритично ответил Марк. – Мы эту технологию купили лет десять назад, но используем нечасто. Для вашего случая оказалось самое оно.

– Это было щекотно, – Берта хмыкнула. – Марк, спасибо вам большое. И, если можно, передайте ещё одно спасибо Найти.

– Завтра сами скажете. Утром мы вас ждём.

– Какой будет план? – поинтересовался Ит.

– Смотрите, – Марк открыл панель терминала и пододвинул поближе к Иту. – Первые два месяца Берте придётся посещать клинику каждый день и проводить тут по четыре часа. Дальше – мы снижаем частоту посещений. Три-четыре раза в декаду. Сейчас самое главное полностью остановить процесс, изолировать все поражённые участки и максимально приблизить к норме обменные процессы. По сути, это как раз экстренная часть. Потом будем разбираться с проблемой на другом уровне, искать причину возникновения этого процесса и корректировать уже её. Ещё позже – подготовка к операции, и полгода уйдёт на то, чтобы вырастить ногу…

– А сколько блоков для воссоздания сейчас на планете? – невзначай поинтересовался Ит.

– Полных? Три, но два законсервированы. Заказов очень мало, это слишком дорого. А вот для конечностей и органов – больше ста, так что тут проблем не возникнет, – успокоил Марк. – Вообще, общее воссоздание теперь стоит столько, что от него, по-моему, решили отказаться. Почти год идёт процесс, больше сотни человек обслуги, представители основных конфессий, мистики… Да, это не новую ножку вырастить. Причём результат всё равно сомнителен. Не знаю, читали вы что-то по теме или же нет, но…

– Кое-что читал, но, боюсь, мало, – признался Ит.

– Понятно. У нас сейчас с заказами совсем плохо, – признался Марк. – Сами подумайте. Полмиллиарда – это цена только за само воссоздание. А ещё реабилитационный период, и это если будет кого реабилитировать. Раньше заказы размещали рауф, которые нас курируют, но даже они, кажется, признали нецелесообразность этого процесса. Жизнь любого разумного стоит гораздо дешевле, согласитесь. В некоторых местах она не стоит вообще ничего.

– О, да, – покивал Ит. – Вот с этим не согласиться практически невозможно.

– Но почему такая высокая цена? – удивилась Берта. – Как-то… не складывается. Нога стоит пятьдесят тысяч, верно?

– Сорок, – поправил Марк. – И не нога, как вы говорите, а весь комплекс – от восстановления органа до операции. Что же до воссоздания… душа. – Голос его потяжелел. – Это вмешательство в волю провидения. Вырастить тело по материалу не так уж сложно. Запустить это тело, чтобы оно работало, тоже не сложно. А вот вернуть обратно человека, которому это тело принадлежало… – Он покачал головой. – Несмотря на то, что у меня есть долевой пай, мне лишь один раз за всю жизнь довелось присутствовать при… ммм… части процедуры возврата. У нас есть школа мистиков, их на всей планете живёт человек пятьдесят, кажется. Они работали при поддержке священства, которое до сих пор оспаривает правомерность самой процедуры. Но есть ряд священников, которые придерживаются теории, что воссоздание не является реинкарнацией и попадает скорее под определение возврата – то есть принцип непротивления Божьей воле соблюдается.

– Сложно, – заметил Ит.

– Ещё бы, – развёл руками Марк.

– И как это выглядело?

– Ну… Вы имеете в виду – чисто визуально?

– Ну да.

– Рядом с каждым блоком есть малый ритуальный зал, и вот в этом зале, собственно, тогда работали свою церемонию мистики. Их было человек десять, они… – Марк замялся. – Они пели. Стояли кругом и пели. А в центре круга перед ними… я не могу объяснить, что это такое. Словно светящийся шар, состоящий из мириадов нитей. Он пульсировал и поворачивался, то вспыхивал, то угасал. Это… завораживает, признаться. Мне разрешили посмотреть всего минуту. Больше нельзя, так объяснили. Опасно.

– Как интересно, – Берта покачала головой.

– О, да. Действительно, очень интересно, – подтвердил Марк. – По слухам, эти ритуалы проводятся каждый день, часть ведут мистики, часть священство. И всё равно, до самого последнего момента нельзя узнать, вернулась ли душа.

– А в тот раз? – спросил Ит.

– В тот раз она не вернулась. К сожалению. Там был сложный случай – очень богатая семья хотела вернуть своего сына, но ничего не вышло. Священство сказало, что душа не захотела покидать рай. Мистики согласились. У нас существует поверье, что душа может вернуться только в том случае, если её путь действительно ещё не окончен. Если окончен, она не придёт, сколько ни зови. Зовут священники, мистики ищут обратную дорогу. Это, конечно, не подробности – подробности никто не знает.

– А эта семья была здешней? – поинтересовалась Берта.

– Разумеется, нет. Это были рауф, я даже не знаю, откуда.

– И чем всё кончилось? – Ит с любопытством смотрел на Марка.

– Ничем. Они забрали тело и уехали. Скорее всего, захоронили в могилу оригинала… уже потом. Тело, конечно, отключили – так положено после трёхсуточного срока. Это было давно, лет десять назад, так что новость, скажем так, совсем не новая. – Марк замялся, а потом продолжил: – Извините, что я об этом болтаю, но раньше вся эта процедура была настолько засекречена, что пару раз случались очень большие неприятности. Один раз вскрылся случай с наследством, потом – с фальсификацией, воссозданному не сообщили, кто он, а память оказалась частично утерянной… В общем, после этого всего процедуру сделали максимально прозрачной, насколько это возможно. Но она мало кому интересна. Разве что приезжим, вроде вас. Вот я и поработал экскурсоводом. Скучно…

– Спасибо, – улыбнулась Берта. – Знаете, Марк, это действительно очень интересно. Мы несколько закоснели за последние годы, и любая новая информация для нас – как праздник. Так что, если будет желание ещё поработать экскурсоводом, мы с радостью послушаем.

– Скажите, а память всегда возвращается полностью? – Ит нахмурился. – Или я неправильно понял…

– Обычно она всегда возвращается полностью – душа помнит своё прежнее телесное существование до момента смерти. Глубинный Свет помнят единицы, это случается очень редко. Многие вообще не понимают, что были мертвы. Думают, что уснули или потеряли сознание, а потом проснулись. Случаев потери памяти у нас зафиксировано всего с десяток, кажется, но лучше проверьте это сами, я могу ошибаться.

– Марк, если тема нас настолько заинтересует, то мы проверим, – пообещал Ит. – Сейчас у нас есть более важные дела. – Он улыбнулся. – В частности – нас ждёт катер с пилотом. Так что мы, с вашего позволения…

– Идите, конечно. Простите, что-то я разболтался, совсем на меня не похоже. Берта, мы ждём вас завтра с утра. Выспитесь получше, позавтракайте и приходите. Рекомендации насчет еды вы прочли.

– Ит, зачем ты это сделал? – с урёком спросила Берта, когда они отошли от клиники и ждали лифт в большом совершенно пустом холле.

– Машинально, – признался Ит. – Я не хотел брать его под воздействие, честно. Как-то само получилось.

– Он бы и так рассказал, – упрекнула Берта. – Ладно… ерунда это всё. Ит, милый, как же я тебе благодарна…

– За что? – опешил он.

– Я… Ит, мне не больно, – у неё из глаз покатились слёзы. – Мне впервые за последние пять лет не больно. Совсем. Вообще! – Она держала его за рукав и всхлипывала, как маленькая девочка, а он стоял, растерявшись, не зная, что делать. – Я уже привыкла… что больно… то тут, то там, сильнее, слабее… привыкла, что всё болит, но что-то отдельное больше, что-то меньше… а сейчас… Ит… я… я просто не знаю… Не может этого быть всего… наверное, мы все умерли там… на площадке… наверное, нас расстреляли, а это… мы в рай попали, да?.. Это только в раю может быть, чтобы сразу стало… вот так…

Меня не благодарить, а убить надо, подумал Ит. Убить. За то, что я сделал. Вернее, за то, что не сделал. Она пять лет мучилась так, как ни в каком кошмаре не может присниться, она не спала ночами, она боролась, причём с тем, с чем бороться невозможно, а он…

Да, он таскал её по врачам, по консультациям. Да, устраивал в лучшие больницы, да, очень старался создать все условия, чтобы ей было легче.

Мудак.

Проклятый мудак.

Ведь на самом деле ещё тогда, пять лет назад, после того, как они вернулись домой с этим страшным диагнозом, надо было бросать всё, хватать её в охапку, и…

Но как? Они бы не согласились на такое.

Не оправдывайся, сволочь.

Надо было что угодно делать, но вытаскивать её оттуда, с этой клятой Терры-ноль, тогда же, пять лет назад. А не доводить до края. И теперь, что бы она ни говорила, прощения ему нет. И никогда не будет.

Она – уже простила.

А вот он себе простить не сумеет…

– Ит, ты чего? – с тревогой спросила Берта.

– Да так… просто задумался. – Он улыбнулся жалкой растерянной улыбкой. – Ну чего? Поехали кататься?

– Поехали. Родной, я, кажется, только сейчас начала понимать, чего это всё тебе стоило. И ребятам тоже. И…

– Малыш, давай об этом не будем, – попросил он. – Сейчас слетаем к морю, посмотрим закат, а потом придётся помочь Ри и Рыжему выбрать стол. Они мне все мозги съели этим столом. Ри хочет деревянный, а Скрипач выбрал какую-то фигню на гнутых ножках.

Сам ты фигня на гнутых ножках, скот поганый, ублюдок, трус, тряпка. Прав был Стовер в те незапамятные времена, ох и прав, вот только молодые и глупые ведь не слушают старых и умных, а старые и умные видят их насквозь – и говорят правду, которая, конечно, ранит, но правдой быть не перестаёт. Он сказал то, что видел, то, что было на самом деле. Не издевался (как им с Ри тогда казалось), не старался ёрничать, нет.

И вот теперь ты, урод, стоишь рядом с этой правдой, и ты сам тоже эта правда. Ты оказался именно тем, кем тебя увидел тогда он – малодушной сучкой. И из-за этого твоя собственная жена и твои друзья страдали, и, между прочим, продолжают страдать до сих пор.

Это ты виноват.

И только ты.

Всё это ты сделал своими руками.

Тебе и отвечать.