– …даже на фоне того, что рассказали вы. Апофигей, говорю же! – Ри треснул по столу кулаком. – Ит, ваше вчерашнее просто меркнет по сравнению с нашим сегодняшним, согласись.

– Меркнет, – покладисто кивнул Ит. – Если ты не забыл, мы сегодня тоже читали лекции…

– И что ты скажешь про это все?

– Ммм… – Ит задумался. – Скажу, что надо вызывать Володю и остальных и требовать объяснений. Потому что мы, как мне кажется, влипли.

– Мне тоже так кажется, – подтвердил Кир. Фэб согласно кивнул. – Я эти колпаки хочу надевать на головы тем, кто их ставит!

– Кирушка, это мелочи, – поморщился Скрипач. – Какие колпаки, когда с мозгами такое! И потом, у меня лично в голове не укладывается, как можно сидеть в аудитории с голой грудью и кормить ребенка, делая при этом вид, что слушаешь лекцию. И это, замечу, еще не самые худшие, как я понял. Что это вообще за хренотень?!

– Рыжий, ты ерунду мелешь! – рявкнул Ит. – При чем тут это?! Они думать не умеют, не могут! Они же вообще не думают! А когда пытаешься донести до их мозгов хоть что-то, они отворачиваются и делают вид, что ничего не происходит! Или, что еще хуже, просто бегут! Бегут!!! У меня с лекции четверо ушли – и даже не имел права их остановить!.. Что Ри, что я – мы преподавали до этого много лет, но никогда, слышите, никогда…

– Да, я никогда не читал перед аудиторией, в которой сидит овечье стадо!!! – Судя по тону, Ри вышел из себя уже окончательно. – Миров мы перевидали – не приведи господь никому, но такого я даже в страшном сне представить себе не мог! «У нас тут что-то не так», – передразнил он отсутствующего Володю. – Это называется – не так?! В общем, вот что, мужики. Прежний план лекций отменяем.

– Что предлагаешь? – поднял голову Фэб.

– Тестирование для начала. Надо постараться понять, насколько далеко зашел процесс. Далее… надо будет смотаться в США и посмотреть картину там. Если там такое же…

– Подозреваю, что там хуже, – заметил Скрипач. – Хотя посмотреть в любом случае надо, да.

– Не перебивай! – обозлился Ри. – Смотрим США. После этого – анализ по глобализации, экономическая ситуация в мире, статистика по…

– Мы просидим тут год, – мрачно возразил Ит. – Кое-кто обещал жене, что мы сюда – на месяц. Ри, хватит. Чего ты взъерепенился?

– Того, что когда при мне из людей делают такое вот стадо, причем по всему миру…

– Остыньте, мужики, – скривился Ит. – Ну зачем вы орете? Брид, что ты хотел сказать?

– Я хотел сказать, что мы смотрели и студентов, и здание. – Брид и Тринадцатый взобрались на стол и по-турецки уселись рядышком. – Как я уже говорил, они все имеют примерно одинаковую интенсивность аур. У пары преподавателей ауры чуть сильнее – но когда Кир влез в базу универа, он обнаружил, что у них, оказывается, серьезные карьерные проблемы.

– То есть, если хочешь продвинуться, будь дебилом, что ли? – нахмурился Скрипач.

– Именно, – подтвердил Тринадцатый. – Мало того. Студентов даже с очень небольшими задатками тут же отчисляют. Словно… словно кто-то отслеживает этот процесс и гасит любые колебания, способные стронуть с места это болото.

– И еще один момент. – Брид повернулся к Фэбу. – Может быть, ты заметил…

– Слепые? – спросил Фэб.

– Да, – кивнул Брид. – Твоя аудитория – у них ведь очень странная вера. Например – они не верят в множественность миров, несмотря на то, что тут имеется Транспортная сеть и сеть Ойтмана. Они в нее все равно не верят, даже несмотря на то, что ты, их лектор, – рауф. Им словно участок в мозгу заклеили, и они в результате верят, что…

– Они верят в то, что они правы, – подсказал Тринадцатый.

– Чушь какая-то, малыш, – пожал плечами Кир. – Нелогично.

– Очень даже логично. И я тысячу раз просил не называть меня «малыш», меня бесит это слово! – Тринадцатый треснул по столу кулаком.

– Ну ладно, ладно. – Кир примирительно хлопнул Тринадцатого по спине, да так, что тот едва не свалился со стола. – Уймись.

– Что делать будем? – спросил Ит.

– А что ты предлагаешь?.. Володя подъедет, он же обещал машины, ну и… – Ри задумался. – Мелкие, а что вы скажете про этого Володю и остальных?

– Хм, – Тринадцатый почесал в затылке. – Скажем, пожалуй. Они частично привязаны к другому эгрегору. Любят этот, а привязаны к другому. Поэтому и не разучились думать своими головами и адекватно соображать.

– Ясно. Эмигранты, значит. – Ри зажмурился. – У меня все равно что-то не складывается, – пожаловался он. – Не получается.

Фэб сидел молча, полуприкрыв глаза. Ит знал – до срока Фэб в разговор не вмешается. Или, что тоже вероятно, вообще не вмешается. Боится? Вполне может быть. Хотя… как знать.

Кир продолжал возмущаться колпаками для курильщиков, Ри, перебивая его, твердил о каких-то сравнениях, Скрипач вытащил шагомер и сейчас пытался прикрепить его к штанине… И тут Фэб вдруг открыл глаза и произнес:

– Ит, скажи, что еще, кроме запаха крыс, было в том месте, где вы купили накладки?

– Девушка, которая читала стихи, – напомнил Ит.

– А еще?

– Мужик, который нам продал…

– Что еще? – требовательно произнес Фэб.

Ит задумался.

– Песня, которую там пели хором подростки.

– Какая?

– «Ключ». Дима сказал, что они поют эту песню сорок лет.

– Спасибо. – Фэб кивнул. – Дорогие мои, вам не приходит в голову, что… что это несколько неправильно?

– Что именно?

– Что за последние сорок лет тут не появилось ни одной песни, которую можно петь хором? По собственной воле, конечно? Что это может значить? Где люди, которые пишут такие песни, что с ними стало?

Ит удивленно посмотрел на Фэба. Тот сидел нахмурившись и смотрел перед собой. Потом сказал:

– Ри, не надо проверять глобализацию. Я тебя прошу, проверь искусство. Пожалуйста.

– Одно другому не мешает, – пожал плечами тот. – Проверю. Но ты не прав, Фэб. Девушка же читала стихи, да?

– Девушка – стихийная странная, такие обычно большой популярностью не пользуются, это ниша, причем ниша маленькая, – возразил Фэб. – Должны быть другие стихийные. Организующие. Их нет. А они должны быть. Они есть в любом мире, как положительные, так и отрицательные. Из тех, что на двух аккордах тебе всю вселенную сыграют. Из тех, кто способны стать Аарн. Из тех, которые могут уйти в Контроль. Где они, Ри? Где они?..

– Скорее всего, мы их просто еще не видели, – успокаивающе ответил тот.

– Не видели? – повторил Фэб. – Тогда почему тут до сих пор поют песни сорокалетней давности, ты не думал?

Ри почесал переносицу, нахмурился.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он.

– Пока не знаю. – Фэб откинулся на спинку кресла, в котором сидел, скрестил руки на груди. – Пока я могу только констатировать, что происходящее тут не вписывается ни в одну из известных мне схем. Надо смотреть дальше.

– Значит, будем смотреть, – пожал плечами Ит. – Хотя, признаться, мне уже сейчас тошно от того, что я вижу…

– Ладно. – Ри выпрямился. – Теперь давайте по точкам мета-портала пробежимся…

Они сидели в гостиной, расположившись кто где, вокруг большого прямоугольного стола. Кир и Фэб подтащили к этому столу пару низких кресел – на стульях им было не очень комфортно – Мотыльки сидели по центру, Брид снова что-то рассказывал, размахивая руками.

Ит исподтишка разглядывал их всех и думал – да, очень разношерстная у нас получилась команда, очень мы все разные, но движет нами все-таки одно. Хорошо, что это одно у нас есть… Ведь по идее это должно со стороны выглядеть нелепо и даже смешно, наверное, – тот же Кир ростом два двадцать рядом с Бридом ростом семьдесят, а почему-то не выглядит, словно это не имеет значения. Вон они как друг на друга орут, любо-дорого смотреть. И Кэсу спасибо, большому старому дракону – голоса у Мотыльков росту не соответствуют, по идее они при такой длине связок должны были бы чирикать, как птички, а говорят они нормальными голосами, никаких искажений. Как он это сделал? Фэб знает, кстати. Они тогда с Кэсом вместе занимались Мотыльками… на каком-то этапе занимались, уж больно интересной оказалась задача, и рауф, конечно, не отказался от такого заманчивого предложения.

– …А в здании есть четко читаемая точка возмущения! – Тринадцатый стоял посреди стола, уперев руки в бока, и раздраженно постукивал ногой. – И я тебе, гений, вот что скажу – я буду не я, если эту точку не увижу. Своими глазами.

– Ну, в таком случае разделимся, – пожал плечами Ри. – Трое суток сейчас планируем на тесты, потом – половина команды в США, вторая половина остается здесь и смотрит… то, что вы нарыли.

– Как делимся? – Скрипач повернулся к Ри.

– Тут остаются Фэб, Ит и оба мелких…

– Сам ты мелкий, – раздраженно отозвался Брид.

– Заткнись. В Штаты, соответственно, иду я, Кир, Скрипач…

– Вот спасибо, – сардонически усмехнулся тот.

– Всегда пожалуйста, но ты, дорогой мой, агент, а мы с Киром не сумеем залезть туда, куда сумеешь ты.

– Это да, – покивал Скрипач с явной издевкой. – Нажрали жопы, а потом начинается – рыжий то, рыжий се. Ну да ладно. Ит, ты как на это все смотришь?

– Если надо, значит, делаем, – пожал плечами тот. – Я как раз за эти трое суток составлю вторую часть по тестированию. У нас получается экспресс, и, честно говоря, мне не очень нравится это…

– А что делать? – Ри вздохнул. – У нас нет времени на что-то серьезное.

– Выборка, – подсказал Фэб. – Будет слишком маленькая выборка.

– И что ты предлагаешь? – Ри нахмурился. – Засесть тут на год, чтобы сделать полную?

– Так тебе Официалка и даст делать полную, – скривился Скрипач. – Странно, что они до сих пор не проявились. На их месте я бы уже заинтересовался нашими экзерсисами.

– Экзерсисов пока что не было, – возразил Ит. – Наша прогулка по городу не в счет.

– Ох… – Кир задумался. – Тот мужик в кафе… Парни, а вы не думали, что он может быть…

– Спокойно. – Ит улыбнулся. – Во-первых, мы не скрываемся. Во-вторых, официалам отлично известно, что мы прошли таможню. В-третьих, нас сейчас трогать побоятся, Окист все-таки часть конгломерата, с которым они не хотят конфликтовать, и мне кажется, что официалов нам бояться не нужно. И, в-четвертых, тот Дима из кафе слишком прям и недалек, чтобы быть агентом. Он тут же проболтался, что работал на Терре-ноль, в Дерне. Знай он, кто мы такие, он бы начал играть совсем иначе.

– А мне все равно не по себе. – Кир отвернулся. – Словно какая-то дрянь… В воздухе какая-то дрянь, предчувствие, что ли. Не понимаю.

– Учись свои пророчества хоть как-то читать, – попросил Скрипач. – А то ты словно бабка-гадалка. Чего-то кажется, а чего – непонятно.

– Я пробую. – Кир виновато посмотрел на него. – Но сам видишь, пока что не очень.

– В общем, примерно ясно, – подытожил Ри. – Теперь – конкретика. Ит, первый блок вопросов, пожалуйста…

В институте было действительно тягостно, с этим согласились все, и отправляться туда снова никому, конечно, не хотелось.

Во-первых, «дети», то есть студенты, при ближайшем знакомстве оказались существами более чем странными. Причем в плохом смысле. Вроде бы умненькие (не умные, а именно умненькие). Вроде бы чистенькие. Вроде бы доброжелательные. Правильные. Рациональные. На первый взгляд.

Вот только от них тошнило.

Потому что обе стороны жизни этих «детей» были представлены в университете в полном объеме.

Скрипач, первый раз отлучившийся в туалет, вернулся оттуда красный как рак и сказал, что, пожалуй, воздержится от посещения сего заведения до… до дома, по всей видимости. На резонный вопрос Ри «почему?» Скрипач покраснел еще больше и ответил, что перевидал он, конечно, многое и сам далеко не монах-постник, но вот такое он видит в первый раз жизни и, даст бог, в последний.

Ри пожал плечами и отправился на разведку. Вернулся он таким же красным, как Скрипач, но в ответ на все вопросы промолчал. Впрочем, все остальные вскоре сами ознакомились с «проблемой» – и тихо выпали в осадок.

В туалетах, во всех без исключения туалетах немаленького здания… делалась любовь. Причем кабинки с хиленькими задвижками доставались далеко не всем парочкам…

– Как кролики, – с отвращением сказал Скрипач. – Причем девки парней еще и торопят – быстрее, мол, на пару опоздаем! Господи, какая гадость…

Причины «гадости», однако, выяснились днем позже.

И причины эти были, увы, более чем серьезными.

Квартиры в Москве давали только семейным. Остальные – если молодые – или жили с родителями, или ютились в общежитиях, друг у друга на головах. Для того чтобы получить жилье, следовало прийти в ЗАГС и предъявить московские документы, свидетельство о совершеннолетии и девушку-невесту, причем на хорошем сроке беременности. Тогда предоставлялся первый кредит, квартира и давалось разрешение на вступление в брак.

И только так.

И никак иначе.

В результате студенты первых курсов, едва поступив, начинали первым делом «строить отношения», то есть спешно обзаводиться парой – кому охота жить в квартире родителей, где в детской (площадь которой варьировала от шести до девяти метров) своего пространства – местечко на двухэтажной кровати да угол подоконника? Быть взрослым куда как лучше, особенно в первые годы, когда свои дети еще маленькие.

Почти все квартиры в городе (как потом выяснилось, не только в этом) были устроены по одному и тому же принципу. «Взрослая» комната, совмещенная с кухней и душевой, площадью побольше, и «детская», площадью поменьше, – в нее обычно ставили двухъярусные пластиковые кровати и «развивающие комплексы». Никаких излишеств, даже домашней еды – в маркетах, коих тут было бесчисленное множество, продавались только полуфабрикаты для разогрева. Еще можно было поесть в кафе, но это могли себе позволить далеко не все – дорого.

Те же пирожки с компотом, которые Ит и Скрипач ели во время первой прогулки, оказались… мало кому доступным лакомством.

Еще одним днем позже Скрипач набрел на магазин с едой и вернулся оттуда, неся объемистую бумажную сумку, в которой лежали «пищевые коробки». Еда, против ожидания, оказалась вполне сносной, но инструкция на коробке снова повергла в шок.

«После употребления пищи контейнер следует ополоснуть теплой водой, сложить по направляющим линиям, упаковать и сдать на переработку. Несъеденную пищу не хранить! Вы можете смыть остатки в канализацию, затем ополоснуть контейнер, сложить по направляющим и сдать на переработку».

– С одной стороны, это даже рационально. – Фэб с интересом разглядывал коробку. – С другой – пространства для маневра не остается вовсе. Рыжий, купить можно… вот только это?

– Ага. Не, я не скажу, что все так плохо, в том магазине этой еды была тьма-тьмущая, самых разных видов, и детские порции, и взрослые, и совсем для малышей прикольные штуки, но… мне это почему-то все не нравится. – Скрипач, кажется, и в самом деле был опечален. – Если, например, я не люблю гречку с мясом, а хочу ее с жареным луком, да? Или вот Ит, который любит издеваться над сгущенкой и лить в нее ореховый сироп… сгущенки тут, кстати, нет. И тушенки тоже.

– А жаль, – заметил Ит. – Признаться, когда мы сюда ехали, я очень рассчитывал на макароны с тушенкой. Что это за Русский Сонм без макарон с тушенкой, а?

– Действительно, безобразие, – согласно покивал Кир. – Слов нет.

Слов, впрочем, не было и тогда, когда отправились вместе с Володей забирать из проката обещанные машины.

Пластиковые…

– Корпуса одноразовые, – рассказывал Володя. – Если покорябаете, то деталь можно заменить. Базовая часть, рама и движок не меняются.

– И как на этом вот ехать с нормальной скоростью? – прищурился Кир. – Ее же с дороги сдует.

– Нет-нет! – запротестовал Володя. – Там утяжелитель, дорогу они хорошо держат.

– Еще не хватает гироскопа, чтобы это все ездило на двух колесах, – пробормотал Ит.

– Дорого. – Володя явно не понял шутки. – Дешевле ставить еще два колеса.

Ит беззвучно застонал сквозь стиснутые зубы.

– «Люся», – одобрительно проговорил Скрипач, похлопывая по короткому крылу ближайшую зеленую машинку. – Вол, а как модель называется?

– Вот эта – «микра», а вот эти две – «маус»…

– На американский манер, значит? – серьезно спросил Кир.

– Так модели американские, – пояснил Володя. – Делают, правда, в…

– Видимо, в Китае, – подсказал Ри.

Володя кивнул.

– Глобализация в действии, – покивал Ри. – Так, теперь показывай, как на этом ездят.

Следующие двое суток занимались, по словам Скрипача, ерундой. Ит засел составлять экспресс-тесты, Ри и Фэб пропадали в университете, Скрипач принялся возиться с машинами, а Кир с Мотыльками от нечего делать просто бродили по окрестностям. Вернее, бродил Кир – оба Мотылька сидели в рюкзаке у него за спиной и сканировали окружающее пространство и людей, стремясь обнаружить хоть каких-нибудь «странных» и тем самым опровергнуть утверждение Фэба.

Опровергнуть, впрочем, им ничего так и не удалось.

Фон везде, куда они ни шли, оставался таким же – ровным и однородным.

Ит параллельно с тестами успел немного почитать про академика Макеева и пришел к выводу, что человеком тот был на редкость неприятным. Бывает так – вроде бы некто совершает правильные поступки и говорит правильные вещи, но все равно от действий его остается гаденький осадок… И ведь совершенно непонятно, в чем дело! Например, в одной из статей о Макееве утверждалось, что тот потратил несколько лет жизни на создание теории о восстановлении генофонда нации. О том, как он продвигал идею о славянских корнях, о равноправии, о духовности, о нравственной чистоте (зомби, тут же вспомнил Ит, отряды ЗОМБ, надо будет потом тоже глянуть). Ведь все верно! Совершенно верно! И то, что отношения между людьми должны строиться на чистоте и доверии, и о том, что следует соблюдать обычаи, и о том, что надо уважать предков, и о том, что душа – превыше всего…

Но – что-то было не так в этом материале, что-то царапало, как камешек, попавший в ботинок.

Вечером, в день перед отъездом, все собрались вместе – обсудить, что следует делать дальше. Говорил преимущественно Ри, его выслушали, согласились. Потом Скрипач притащил чаю и по коробке еды для каждого, объявив, что пришла пора ужинать.

– Так что ты хотел сказать? – Фэб отодвинул пустую коробочку из-под еды и с интересом посмотрел на Ита.

– Почитал тут немного о Макееве. И что-то мне это все не очень нравится. – Ит дернул плечом. – Он, например, пишет об опасности экспансии. И предлагает противопоставить ей рождаемость. Что, собственно, мы сейчас и наблюдаем.

– А ну-ка, – Фэб оживился. – Ит, рыжий, вопрос на засыпку – почему невозможно противопоставить рождаемость экспансии?

– Экзаменатор выискался, – недовольно скривился Скрипач. – Я тебе чего, слон, чтобы все помнить?

– Подожди, – остановил его Ит. – Оденвуд, да? Это, по-моему, был Оденвуд, а работа называлась…

– Работа называлась «Варианты преодоления кризисов и прохождение точек напряжения в мирах второго и третьего уровня», – подсказал Фэб. – Все совершенно верно.

– Польсти ему, польсти, – хихикнул Кир. – Может, хоть одну майку вернет…

– Кир, не влезай, – попросил Ит. – Да, верно. Насколько помню, Оденвуд писал о том, что рождаемостью с экспансией ничего сделать нельзя, потому что одной рождаемости недостаточно – нужна техническая и образовательная базы, которые, вопреки общему мнению, на такой скорости до таких масштабов увеличить просто не получится. И в результате…

– В результате те, кто проводят экспансию, просто получат больше рабов, – припечатал Фэб. – Безмозглое существо поработить легче. Значительно легче, надо заметить. Это… это как с вашим курением, и не смотри на меня так, Кир. Решение что-то делать или не делать обязано быть осознанным, а не привитым и не насильственным. И мало того, что осознанным – в нем должна отсутствовать агрессия…

– Все, понесло, – вздохнул Ри, меланхолично складывая коробочку из-под мясного рагу. – Добро пожаловать на триста пятьдесят лет назад, в золотую юность, или почувствуй себя идиотом.

– Ри, я могу замолчать. – Фэб тут же опустил голову. – Прости, что начал. Больше не буду.

– Все нормально, – тут же ответил Ри.

– Нет, не нормально, – возразил Фэб. – Мне действительно трудно то, что я…

Он не договорил.

Ри обреченно вздохнул.

Фэб так и не сумел привыкнуть, как показывала практика. К тому, что он снова молод. К тому, что семья настолько сильно выросла. К тому, что уединения, которого он в старости старался придерживаться, больше нет. К тому, что Ит и Скрипач стали старше, чем он, и намного.

Он до сих пор был в растерянности, хотя и научился эту растерянность скрывать. Дома, на Окисте, он два-три раза в декаду летал к отцу Анатолию – за советами и помощью. Первый год тот был немного смущен, но потом проникся и сообразил, что этот странный рауф действительно отчаянно нуждается в поддержке. Просто потому, что произошедшее с ним выбило у него из-под ног почву и он не представлял, как вести себя дальше и что делать.

Вот и сейчас… Ри с досадой крякнул и отвернулся – ну кто, спрашивается, тянул его за язык? Зачем было ерничать, если этот идиот все воспринимает всерьез, и ты, придурок, прекрасно об этом осведомлен? Молчать надо было! Молчать и кивать. Да, Фэб все еще в подвешенном состоянии, но у него богатейший опыт, и он очень умный. Ри вспомнил, что в свое время тоже читал что-то из работ Оденвуда – специалиста по взаимоотношениям эгрегориальных групп миров второго-четвертого уровней – и сообразил, что Фэб-то был прав, ох и прав, и зря они не рассматривают то, что происходит тут, с этой позиции…

– Ри, ну вот на кой? – вывел его из минутного ступора голос Ита. Голос, в котором звучала явная досада и разочарование.

Ри обернулся – Фэба за столом, конечно, уже не было, а Ит смотрел на него с упреком и горечью.

– Зачем? – повторил он. – Для чего нужно было его лишний раз дергать, а? Блин, гений, его не жалеешь, так хоть нас пожалей, что ли… он же дело говорил.

– Сам вижу, что дело. – Ри покачал головой. – Ит, прости. Я дурак.

– Ты не дурак, просто у тебя склероз. Поосторожнее, хорошо? – попросил Ит. Ри согласно кивнул. – Пойду попробую расспросить еще. Я, признаться, работы Оденвуда как-то не очень помню. Мы такими масштабными проектами никогда не занимались.

– Занимались, – возразил Ри. – Твой проект по Сонму…

– Он совершенно иной, ты чего. Ладно. Подожди тут, скоро вернусь.

Ит прошел в комнату, которую занимали Фэб и Кир.

Свет был выключен. Фэб сидел на краешке кровати и безучастно смотрел в окно.

– Извини, – тихо сказал Ит. – Он просто не подумал.

– Ничего, – слабо улыбнулся Фэб. – Собственно, я хотел сказать только одно. Чему сейчас противопоставляется эта рождаемость, если никакой экспансии нет?..

Ит с Фэбом и оба Мотылька хотели, конечно, поехать провожать, но Ри не позволил – потеряете полдня, лучше займитесь чем-нибудь полезным. Фэб подумал и согласился. Действительно, какой смысл стоять четыре часа в пробках, когда за это время можно сделать что-то нужное и полезное? Утром наскоро позавтракали, потом подъехали Володя и Олег, которые тоже летели, и к полудню Ит, Фэб, Тринадцатый и Брид остались вчетвером.

– Чем займемся? – спросил Брид первым делом, когда дверь захлопнулась. – В город?

– А надо? Мы вроде бы хотели поработать, – резонно возразил Фэб. – Ит, что скажешь?

– Можно и в город. – Ит задумался. – В универ нам с тобой завтра и послезавтра, так? – Фэб кивнул. – С тестами я почти закончил.

– Я тоже. Собственно, мне остался заключительный блок – хочу пощупать начало «закладки», и еще мне нужно посмотреть образовательные программы, а это вполне можно сделать вечером…

– В общем, в город. – Тринадцатый решительно встал. – Бридище, собирайся и пошли.

– Поехали, – поправил Брид недовольно. – Опять в рюкзак.

Мотыльков, увы, приходилось носить, не афишируя их присутствия – для этого мира существами они были более чем экзотическими, а читать каждому заинтересовавшемуся получасовую лекцию, откуда они такие взялись, не хотелось никому. Нет, из рюкзака их в городе, конечно, выпускали – но только там, где народу практически не было… впрочем, в Москве Апрея такие места встречались исключительно редко. Рюкзак в этот раз покупал хозяйственный Скрипач, поэтому модель была достаточно удачной – рюкзак попался просторный, с дополнительными клапанами и из натуральной ткани, но Брид и Тринадцатый все равно ворчали: тесно, душно, неудобно, надоело и так далее. Ри в ответ тоже ворчал, что, мол, эмпатическая команда за три года на Окисте безобразно распустилась и что на Терре-ноль сидели оба в хозяйственной авоське как милые и не чирикали. Мотыльки возражали, что это не они распустились, а он обленился, а вместо того, чтобы ворчать, мог бы придумать что-нибудь. Ри в ответ во время последнего спора выдал, что купит в Америке собачью переноску и засадит туда обоих… после чего Тринадцатый вздумал обидеться всерьез, и Брид его потом полчаса утешал.

– Я понесу, – вызвался Ит. – Слушайте, а хотите, съездим в тот клуб, где мы были? Если там мало народу, то и вам прогуляться можно будет.

Тринадцатый и Брид переглянулись.

– Мы – за, – решительно ответил Брид. – Заодно и молодежь посмотрим… радикально настроенную.

– Я тоже за, – поддержал Фэб. – Может быть, там будет эта девочка, которая читала стихи.

– Отлично. – Ит улыбнулся. – Мелкие, давайте в рюкзак. И очень вас прошу, не устраивайте там махач, как в прошлый раз. У меня спина не железная.

– Фигня, дополнительный массаж, – отмахнулся Брид. – Твоей спине это только на пользу.

Ветки, против ожидания, в клубе не оказалось, да и вообще народу было немного. В дальнем, самом темном углу тренькала гитара; около окошка пили кофе с молоком две совсем маленькие девчонки, лет по тринадцать максимум, а у входа с испуганным видом стоял и озирался подросток, который, видимо, слабо понимал, куда пришел.

Парень, выдававший временные карточки, с большим интересом разглядывал Фэба, но от вопросов воздержался (Ит ему мысленно зааплодировал), и вскоре они уже сидели за свободным столиком у стены.

– Ит, открой, – донесся из рюкзака приглушенный голос Брида. – Тут полтора человека. Имей совесть.

– Сейчас. – Ит еще раз на всякий случай осмотрелся. – Только давайте все-таки не высовывайтесь особо, хорошо?

– Не будем, – пообещал Тринадцатый. – Ты откроешь, блин?!

– Уже.

Мотыльки и впрямь не собирались устраивать из своего пребывания в заведении шоу – они тут же сели на край стола так, что Фэб их перекрыл от большей части зала. Ит вздохнул. Да, сказывается многолетняя практика. Прикинул со стороны – почти не видно, а если что, или глаза отведут (сам учил), или просто пересядут к Фэбу на колени. А Фэб большой, к нему не полезут…

– Ит, я вот думаю, – осторожно начал Фэб, – насчет того, о чем мы говорили с полгода назад. Помнишь?

– А?.. Нет, – покачал головой Ит. – Ты о чем?

– Пока что о том, что надо определяться с тем, что делать дальше, – пояснил Фэб. – То, что ты пишешь, это хорошо, конечно, но…

– Но – что? – не понял Ит. – О чем ты вообще?

– Нет конкретики, – объяснил Фэб. – Если взять Берту и Ри, с ними все понятно. Они заняты той же темой, которую вели последние… ну, скажем, сто лет.

– Больше, – поправил Ит.

– Хорошо, больше, – тут же согласился Фэб. – А вы? Вы трое?

– Ты имеешь в виду Кира, Скрипача и меня?

– Ну да.

– Фэб, Атон тогда сказал, что мы…

– Я о другом, – Фэб оглянулся. – А где тут берут чай? Приносят?

– Нет, надо самим наливать. Сейчас, подожди минуту.

Ит сходил за чаем, прихватив по дороге вазочку с сухим печеньем. Он уже понял, к чему ведет разговор Фэб – именно поэтому ему не очень хотелось идти обратно, надо признать.

– Так вот, Атон, если ты помнишь, говорил о наших функциях, – продолжил Фэб. – Но для того, чтобы осуществлять какие-то функции, надо совершать какие-то действия. А вы трое…

– Что мы трое? – нахмурился Ит.

– Вы зависли, – подсказал Тринадцатый. – Застопорились. С вами получается то же самое сейчас, что было с гением на Терре-ноль. Следующим этапом можно запить на пару лет и перестать мыться. Очень органично впишется в образ.

– Это не так, – тут же возразил Ит. – Мы работаем, мы тренируемся, мы…

– Ит, согласись с тем, что ни ты, ни рыжий уже никогда по доброй воле не будете работать так же, как это было… в Официальной. Вы никогда не станете агентами. Или аналитиками – такого рода, который…

– Подожди, – попросил Ит. – К чему ты сейчас это говоришь?

– Только к тому, чтобы вы подумали. Решили для себя что-то.

– Не знаю. – Ит помрачнел. – Мне кажется, мы, наоборот, делаем все, что от нас зависит.

– Это не так, – возразил Фэб. – Не обманывай себя.

– И не думал. – Ит выпрямился. – Например, сейчас…

– Сейчас мы сидим тут и делаем вид, что пробуем в чем-то разобраться, – печально ответил Фэб. – Именно делаем вид, потому что разобраться ни с чем не получается.

Ит промолчал. Следовало признать, что Фэб и в самом деле прав – у них действительно ничего не получается.

Есть мир, так? В нем идет какой-то процесс, так? И в этот мир пришли мы… и сидим, и с оханьем и аханьем говорим друг другу одно и то же: «Что за ерунда?» – при этом не понимая ни сути процесса, ни его цели, ни его истока.

– Вот в этом ты прав, – мрачно подтвердил Ит.

– Я не хотел тебя расстроить. – Фэб улыбнулся. – Прости, если так вышло.

– Да все нормально, – по привычке успокоил его Ит, хотя понимал, что нормального тут мало. – Ладно… Слушай, смотри, какая интересная компания в углу.

Фэб потихоньку обернулся.

– Да, действительно, – подтвердил он с удивлением. – Странно, что мы их сразу не заметили.

– Видимо, заговорились и пропустили, как они вошли.

В стороне, у противоположной стены, расположилась на редкость живописная парочка – двое мужчин средних лет, одетых, мягко сказать, нетривиально. Во-первых, джинсы на них были грязными, словно их владельцы не ходили по чистейшим городским улицам, а провели неделю как минимум где-то в поле или в лесу. Во-вторых, их весьма потасканные куртки изобиловали карманами, тут же напомнившими Иту Терру-ноль и снаряжение водителей БЛЗ. В-третьих, на лбу у каждого имелись очки, похожие на те, что носят летчики, но через несколько секунд и Фэб, и Ит заметили, что в очки эти встроены какие-то датчики. В-четвертых, у каждого в ногах валялось по весьма потасканному рюкзаку, тоже не первой свежести. И в рюкзаках, судя по их очертаниям, было что-то довольно тяжелое… и железное. Незнакомцы торопливо пили явно очень горячий чай и все время посматривали на дверь, словно кого-то ждали.

– Ого, – с уважением заметил Брид, исподтишка тоже рассматривающий компанию. – Кто это такие, интересно?

В общий зал вошел давешний знакомец Ита и Скрипача, Дима. Огляделся, и тут же направился к столику, за которым сидели мужчины.

– А зачем… – начал было Тринадцатый, но Фэб на него шикнул – не мешай слушать.

– …дерьмо, а не тепловизор, – донесся до них раздраженный голос мужчины помоложе. – Джим, ты издеваться вздумал?

– Сил, да ты что, в мыслях не было! – горячо возражал тот. – Бракованный, видать, попался. Без вопросов, сделаю. Клим, что вам еще понадобится?

– Сейчас – только по мелочи, а вот к ночи надо будет кое-что достать. Магнитометр нарыть сумеешь?

– А где тот, который неделю назад…

– Утоп, – емко сообщил второй мужчина, светловолосый, которого Дима назвал Климом. – Сорвался, сука, в люк и утоп. Не поймали.

– Жалко. Ладно, попробую… Я тут блок принес настроечный, надо?

– Надо, да денег нет, – поморщился темноволосый. – И цацек в этот раз не добыли никаких. Так что пока со старым.

– Вы, значит, к ночи обратно, – подытожил Дима. – А следующий раз…

– Примерно через неделю. – Светловолосый поднялся, темноволосый тоже. – Кое-что наклевывается, посмотрим, чего выйдет. Ветуське привет от нас передавай.

– Ага, хорошо, – покивал Дима. – Удачи, ребятки.

– И тебя туда же, – мрачно усмехнулся светловолосый. – Все, бывай.

Они подхватили рюкзаки и вышли. Ит с уважением посмотрел им вслед. Фэб вопрошающе посмотрел на Ита. Мотыльки с ожиданием уставились на Фэба.

– Вот примерно об этом я и говорил, – подвел неутешительный итог Фэб.

– Лучше бы ты молчал, – горько ответил Ит.

– Это – спирит-хантеры. – Дима сидел, облокотившись о столешницу, и курил. – Клим и Сил. Они не то чтобы уж совсем вне закона, но с законом так… не в ладах. Закону удобнее делать вид, что у нас ни спиритов, ни спирит-хантеров, соответственно, нет. Бог на небе, черт в аду, все как положено. Остальное – ересь и бабьи выдумки. Вот только ни хрена это не выдумки, а ребята реально ловят… ну, чаще, конечно, не ловят, а гоняют. Действительно гоняют. И еще как.

Фэб молча сидел напротив и внимательно слушал – Ит заметил, что Фэб очень старательно терпит то, что Дима курит. Сам он пока что воздерживался, но чувствовал, что это ненадолго – атмосфера кухни очень к сигарете располагала. Оба Мотылька уже чихали вовсю, но тоже терпели. К чести Димы следует сказать, что Мотыльков он принял сразу, поздоровался с каждым за руку, пробормотал «прикольные какие» и этими ограничился.

– Неужели правда? – спросил Ит с интересом, а еще с тем, чтобы подзадорить Диму на продолжение рассказа.

– Правда. Сам видел. – Дима хмыкнул.

– И как это выглядело? – вежливо поинтересовался Фэб.

– Выглядело? А никак, – пожал плечами Дима. – Это ж дух, его же не видно. Но ощущение – мама не горюй! Страшно очень. Словно… словно тьма сгущается, понимаете?

– Не очень, – признался Ит.

Не очень? Ну-ну. Особенно если вспомнить работу на Соде.

– Понимаешь, это как молоко. Только оно или серое, или вообще черное, – Дима задумался. – И просто вот страх, ну со всех сторон, накатывает. Волнами. Как будто ты в черной воде стоишь, а ее все больше и больше.

– Понятно, – кивнул Фэб. – И где это чаще всего случается?

– Да много где, – пожал плечами Дима. Потушил окурок в переполненной пепельнице (Фэб все-таки непроизвольно поморщился), закурил новую сигарету. – Хотя ребята последний год… – он замялся. – В общем, они сейчас по квартирам почти не ловят. Шарятся под городом, что-то там ищут. А что, не говорят. Вернее, Сил сказал, что как найдут – расскажут, а пока чтобы не пытали их, не вмешивались.

– Что-то конкретное? – осторожно спросил Фэб.

– Пес их знает. – Дима вытащил свой неизменный пакет и поставил рядом с собой на стол. – Слушайте, не в службу, а в дружбу. Вы вроде нормальные, хоть и рауф. Может, сделаете доброе дело?

– Про нормальность можно поспорить, а дело – смотря какое. – Ит с интересом посмотрел на пакет. – Ну?

– Ветка приболела, надо жрачку ей отвезти. Я сам хотел, но, видишь, ребята к ночи должны вернуться, упускать заказ не хочу.

– Понятно. Они хоть платят?

– Платят… иногда задерживают, правда, но платят. Так вот, надо к ней съездить и пакет этот передать. Она звонила, сказала, что не выходила даже. Сидит дома голодная.

– Вопросов нет, съездим. – Ит встал. Фэб тоже – на лице его читалось явное облегчение, ему очень хотелось поскорее убраться с прокуренной кухни. – Куда?

– Да тут близко, она в Центре живет. На Автозаводской. Вы только того, на лестнице поосторожнее.

– В смысле? – не понял Фэб.

– Там общежитие, – пояснил Дима. – Сами понимаете, что на лестницах творится.

– Ясно. – Ит хмыкнул. – Давай адрес.

По вечернему времени народу в метро было сравнительно немного, по крайней мере, давки не наблюдалось. Доехали действительно быстро, с дороги позвонили Ветке, представились, объяснили, что Дима просил передать ей еду, спросили, когда удобнее подойти. Девушка, кажется, даже не удивилась – видимо, сидеть дома и болеть ей было не впервой, да и Дима посылал к ней гонцов тоже не первый раз.

– Пройдите до конца бульвара, потом поверните налево, вдоль дома, и заходите в арку. Еще раз налево, первый подъезд, четвертый этаж, – объяснила она. – Я заранее открою, чтобы вам не звонить.

…Лестница охала, ахала, стонала; где-то наверху женский голос кричал «Поддай, Серега!..», еще выше – ржали дурными голосами и подбадривали, поддавай, мол, чего филонишь; за тонкими дверями орали приемники визио и бодрый девичий голос сообщал что-то оптимистическое. Ит и Фэб переглянулись, Фэб осуждающе покачал головой.

– Как в этом можно жить? – спросил он недоуменно.

– Как-то можно, видимо. Человек ко всему привыкает. Жил же я в бараках, и… – Ит осекся, поморщился. – Поверь, там и не такое творилось. Ничего, терпели.

– Я тоже много что терпел, но это отвратительно. – Фэб чихнул. – Черт, тут снова курят! Сколько можно!..

Ит принюхался.

– Они еще и пьют, – сообщил он.

– А можно побыстрее? – спросил из рюкзака недовольный голос Тринадцатого. – Дышать же нечем!

Ветка ждала их, стоя у хилой пластиковой двери. Рассеянно кивнула Иту, словно старому знакомому, с вялым интересом посмотрела на Фэба. Ей, видимо, действительно было нехорошо – даже в слабом свете энергосберегающей лампочки было заметно, что девушка бледна, а под глазами у нее синяки, словно она не спала всю ночь.

– Хотите чаю? – спросила она. – Вам же, наверное, долго ехать потом.

– Спасибо, не откажемся, – поблагодарил Ит. Фэб согласно кивнул. – Мы вас не стесним?

Она слабо усмехнулась.

– Меня трудно стеснить. Вернее, почти невозможно.

Когда они вошли, сразу поняли, что стеснять, пожалуй, дальше некуда.

Квартира-студия, в которой жила девушка, была крошечной. Ит прикинул – комната меньше, чем была в их с рыжим однокомнатной квартире в высотке. Метров семь, ну семь с половиной. По одной стене – узенькая кровать, над которой нависают книжные полки, по другой – мойка, утлая душевая кабинка с перекошенной дверцей, раковина, чайник и микроволновка. Вместо кухонной мебели – хлипкие пластиковые ящики, прикрытые сверху клеенкой.

Но…

Да, действительно, в комнате у Ветки было чистенько. Занавеска на окне – свежая, клеенка протерта до блеска, на книгах ни пылинки, кровать аккуратно застелена.

– Садитесь, – пригласила она. Подошла к мойке, сняла чайник с подставки и включила воду. – Одну минуту…

Ит дернулся было помочь, но Фэб предостерегающе поднял руку – подожди, мол. Он внимательно смотрел на девушку, и Ит понял – смотрит не просто так, глаза Фэба сузились, взгляд стал напряженным, изучающим. Ветка поставила чайник на подставку, щелкнула кнопкой. Повернулась к ним.

– Простите, но… вам очень больно? – участливо спросил Фэб. – Если не хотите говорить, не надо, но я вижу. Поймите правильно, я врач, и…

– Больно. – Она пожала плечами. – Но терпеть можно.

– Конечно-конечно, – закивал Фэб. – Я понимаю. И давно у вас эта травма?

– С детства. – Ветка опустила глаза. – Я была совсем маленькой и ничего не помню. Мама говорила, что мне тогда было полтора года.

– Понятно. Простите, как вас зовут? – Фэб сидел на краешке кровати, немного сгорбившись, чинно сложив руки на коленях – понятно, старается визуально казаться меньше; девушка маленькая, он не хочет «давить», старается вызвать на диалог.

– Светлана… по документам. Не по документам – Ветка, – ответила она. – Сломанная Ветка, если в мировом списке.

– А меня зовут Фэб.

– Фэб, вас Джим прислал из-за того, что вы врач? – В ее голосе скользнула тень подозрения.

– Нет-нет, он не знает про это, – заверил Фэб. – Я просто… извините, я немного растерялся, когда увидел вас. Наверное, мне следовало смолчать. Но когда я сталкиваюсь с такой проблемой, у меня в голове что-то щелкает, и я срываюсь. – Он виновато улыбнулся и развел руками. – Простите, мы сейчас пойдем.

– Не нужно. – Она тоже улыбнулась, и тут Ит с большим удивлением понял, что она, во-первых, моложе, чем кажется, а во-вторых, красива – то есть будет красива, если добавить килограмм пятнадцать веса и вылечить изуродованную спину. – Тем более что чайник вскипел.

– Ладно, – легко согласился Фэб. – Чай – это всегда хорошо.

– Рауф любят чай? – с удивлением спросила она.

– Любят, – заверил Ит. – Лхус они, конечно, любят больше.

– Я читала, – кивнула она. – Но никогда не видела вот так, вблизи. То есть пару раз видела, но все-таки издали. И не мужчин. Средних.

– Здесь? – слегка опешил Фэб.

– Ну да, – кивнула она. – С месяц назад. А что?

– Интересно. – Фэб задумался. – Наверное, тоже по обмену.

– Мы преподавать приехали, – пояснил Ит. – Ну и заодно смотрим город, гуляем. Красивый город, – похвалил он. – Замечательный. Нам очень понравилось метро.

Она слабо поморщилась.

– Не люблю метро. Давка, духота. И… ощущение неприятное. Наверное, это не имеет значения…

– Ну почему же. – Фэб взял у нее из рук чашку с чаем. Огляделся – куда можно поставить? В результате чашка оказалась на подоконнике.

– Света, вы позволите посмотреть вашу спину? – попросил он.

– Честно говоря, я бы не хотела раздеваться, – она немного отстранилась. – Простите, но я не как эти… мимо которых вы шли на лестнице.

– Раздеваться не надо, я даже прикасаться не буду, – ответил Фэб. – Просто повернитесь ко мне спиной и полминуты постойте, хорошо?

Она не возражала – Ит подумал, что это в некотором роде тоже маркер. Они все, даже Ветка, все… словно не умеют удивляться. Удивляться, сопротивляться. Единственный, кто кажется нормальным – это Джим-Дима, но следует признать, что его они наблюдали пока что только в кафе. Вполне возможно, что в подобной ситуации он тоже повел бы себя… на грани адекватности.

Ведь недоверие к незнакомцам – это же нормально, не так ли?

Что-то словно царапало изнутри, что-то, что было сейчас в корне неправильно, нелогично, нелепо… Но тут Ит в растерянности понял, что не может осознать, что именно. Надо подумать. Подумать, осмыслить. Поговорить с Фэбом, в конце концов, и с Мотыльками. Наверное, они тоже чувствуют это.

– …Единственное, что я сейчас могу сделать, это немного уменьшить боль, – вывел его из забытья голос Фэба. – И вам нужно обязательно пить противовоспалительные лекарства, понимаете?

– Да, спасибо. Я куплю, завтра.

– Давайте я схожу за ними сейчас, – предложил Фэб. – Вам тяжело подниматься по лестнице.

А еще у нее нет ни копейки денег, догадался Ит. И угадал.

– Зарплата завтра, вот и схожу, – полностью подтвердила предположение Ита Ветка.

– Давайте поступим следующим образом. – Фэб решительно встал. – Я сейчас принесу лекарства, а вы за это расплатитесь не деньгами, а услугой. Ничего особенно сложного, но у нас нет времени, чтобы этим заниматься.

– Чем именно? – она посмотрела на Фэба с интересом.

– Нужны кое-какие статистические данные, я позвоню вам завтра и скажу, какие точно. Они находятся в свободном доступе, но их нужно найти и систематизировать. Сможете это сделать?

– А какое направление? Если что-то техническое, я не сумею. Я гуманитарий, – предупредила она.

– Сумеете, ничего сложного. Мне всего лишь нужна выборка по количеству последователей основных концессий на Апрее. По России и США. И крайне желательно – средний возраст по каждой группе.

– Думаю, это я смогу. – Ветка улыбнулась.

– Было бы отлично.

– А для чего вам это нужно? Вы же врач…

– Ну, врач я по первой специализации, а сейчас пишу работу по религиям миров Русского Сонма, – пояснил Фэб. – Сначала средние увлеклись этим делом, потом я.

Ит кивал и улыбался, а про себя думал, что Фэб, оказывается, вполне может врать. Хотя…

– Сейчас я не могу рассказать всех подробностей этой работы, но потом, если получится, побеседую с вами с удовольствием. Ит, видимо, тоже. – Ит кивнул. – Говорите, что нужно купить.

– Слушай, пока ты ходил, я ее немножечко попробовал разговорить в другую сторону. – Они шли по улице к метро, темнело, за спиной у Ита в рюкзаке возились, стараясь устроиться поудобнее, полусонные Мотыльки. – Она сказала, что не помнит, как покалечила спину, да?

– Ну да. – Фэб замедлил шаг. – Травма была очень нехорошая. Будь она чуть старше на момент, когда ее получила, она вполне могла бы остаться парализованной калекой. Ходить точно не смогла бы. Позвоночник… по ощущению – она словно упала спиной на что-то твердое и тонкое. С большой высоты упала. Бедная девочка, у нее в спине сейчас стоит железо, которое держит позвонки, и она…

– Так вот. – Ит остановился. – Она, оказывается, кое-что все-таки помнит. Знаешь, что она мне сказала?

– И что же?

– То, что спину она сломала не сама – мать до сих пор уверяет, что сама. А Ветка уверена, что она не ломала спины. Ей помогли.

– Да? И кто же?

– Она боится говорить об этом. – Ит покачал головой. – Помнит – и смертельно боится. До сих пор.

– Что она тебе сказала? – требовательно спросил Фэб. – Кто сломал ей спину?

– Черный человек. – Ит вытащил сигареты, прикурил – сейчас ему было плевать, под колпаком они находятся или нет. – Она была ночью в комнате. В детской. Одна. Кто-то вошел, вытащил ее из кроватки и ударил спиной обо что-то, скорее всего об стойку – тогда еще делали металлические стойки у двухэтажек.

– Ты…

– Фэб, я скотина, но взял ее под воздействие, – объяснил Ит. – И не смотри на меня так.

– Я вроде бы не смотрел. – Фэб нахмурился. – Черный человек? Может быть, какой-нибудь родственник?

– Нет смысла, у них тут даже наследование отменили. И чем, спрашивается, могла помешать кому-то полуторалетняя девочка?

Фэб ничего не ответил. Он стоял, неподвижно глядя перед собой, и молчал. Потом отошел в сторону, сел на низкую лавочку.

– Ит, нам нужно уходить отсюда, – произнес он беззвучно. – И чем скорее, тем лучше.

– Почему? – опешил Ит.

– Я не знаю. Просто чувствую. Уходить, и потом… собрав нормальную силу, вернуться. Ит, давай дождемся ребят и – уходим. Хорошо?

Ит задумался. Прежнее рабочее чувство не возвращалось к нему, ощущения «щелчка» тоже не было – лишь глухое пустое безразличие и отрешенность, этакое вселенское «все равно».

– Да, наверное, ты прав, – согласился он. – Скорее всего, ты прав.