Изменения начались в некоторых отраслях промышленности, сконцентрированных в основном в северных и центральных графствах Англии; затем они распространились на Шотландию, Корнуолл и Уэльс, а позднее на Бельгию, Швейцарию, Францию и другие части Европы. Эти отрасли включали производство хлопчатобумажной ткани, железа и стали (включая металлоизделия — от ножей, пряжек до двигателей и железных дорог) и керамических изделий; компании, добывающие уголь и другие ископаемые; транспортировочные фирмы, строившие и обслуживавшие каналы, железные дороги, пароходы и паровые двигатели. Применительно ко всем перечисленным объектам новые технологии изменили один из основных принципов экономики — закон убывающей отдачи.

На протяжении большей части истории, когда производство чего-либо возрастало, росли и затраты. Где бы ни использовалось сырье, получаемое в сельском хозяйстве, лесном хозяйстве или горной промышленности (этим в доиндустриальные эпохи практически все и ограничивалось), цены на него росли по мере роста производства: сельскохозяйственным производителям приходилось вкладывать больше средств или осваивать менее плодородные земли, шахты приходилось копать глубже, а за древесиной уходить все дальше в лес. Но в конце XVIII — начале XIX в. в Англии этот закон перестал действовать по отношению к небольшому числу отраслей, объемы производства в которых выросли вдвое, втрое и вчетверо, тогда как затраты на производство сократились вдвое, затем на три четверти или более. Как мы уже отмечали, развитие этих новых и преобразованных отраслей промышленности в северных и центральных регионах Англии привело к изменениям в местной экономике, которые были достаточно существенными для того, чтобы вызвать рост заработной платы в сельском хозяйстве на 50% с 1700 по 1850 г., хотя в Англии они снижались повсюду.

Однако еще до 1850 г. эти отрасли составляли лишь незначительную часть британской экономики. Несмотря на существенный рост хлопчатобумажной промышленности почти с нуля до крупномасштабного фабричного предпринимательства в период с 1750 по 1800 г., в 1800 г. вековая шерстяная промышленность (суконное производство) все еще вдвое превосходила объемы хлопчатобумажной промышленности по потреблению сырья. В этом году водоподъемные колеса все еще давали более чем в три раза больше энергии горному делу и промышленности, чем паровые двигатели.

На самом деле изменения в XIX в. были вызваны тем, что по мере распространения влияния этих новых и трансформированных отраслей промышленности по всей Британии, инновации охватывали и другие отрасли (сельское хозяйство, переработку пищевых продуктов, строительство), а затем появились и совершенно новые отрасли (химическая и резиновая промышленность, электроэнергетика, телефон и телеграф). Этому сопутствовали усовершенствования в области страхования, финансового дела, обеспечения безопасности и обмена информацией, которые еще больше расширили масштабы торговли и снизили трансакционные издержки, создав мировые рынки для множества самых разнообразных продуктов. По мере распространения новых отраслей по всей Европе и остальному миру, они меняли характер глобальной экономики и поднимали уровень жизни, где бы они ни укоренялись.

Некоторые из этих изменений отображены в таблице 7.2, иллюстрирующей поразительный рост выпуска в новых и трансформированных отраслях переработки хлопка, угольной промышленности, транспорта, черной металлургии, а также в производстве паровых двигателей между 1700 и 1900 гг. В таблице также показан более умеренный рост в традиционных отраслях промышленности, вроде шерстяной и льняной, а также рост численности населения в течение этого периода.

Взглянув на нижнюю часть таблицы 7.2, мы заметим, что в некоторых отраслях рост был особенно впечатляющим. Хлопчатобумажная промышленность выросла более чем в 700 раз между 1750 и 1900 гг., угледобыча — более чем в 50 раз, а производство первичного чугуна — более чем в 300 раз. Использование парового двигателя выросло приблизительно в 2000 раз, что давало примерно 5000 лошадиных сил в 1750 г. и около 10 млн. лошадиных сил к 1900 г. Изобретенные в начале XIX в. пароходы и железные дороги стремительно эволюционировали: их производственные показатели выросли практически с нуля до миллионов тонн грузов и тысяч километров железной дороги. В Британии в тот же период также наблюдается невероятный рост (не отображенный в данной таблице) в производстве керамики, красильном, печатном деле и отбелке при обработке хлопчатобумажной ткани, а также в строительстве каналов и мостов. Производство шерстяных и льняных изделий, напротив, ненамного опережало рост народонаселения. Таким образом, прирост производства надушу населения в основном подпитывался новыми и трансформированными отраслями промышленности.

Хлопок … — … 1 … 24 … 267 … 788

Уголь … 2,7 … 4,7 … 10,0 … 50,0 … 250,0

Первичный чугун … Ч … 27 … 180 … 2,250 … 9,104

Пароходы … — … — … 3 … 168 … 7,208

Железные дороги … — … — … 157 … 9,797 … 30,079

Паровые двигатели … — … 5 … 35 … 574 … 9,659

Водоподъемные колеса … — … 70 … 120 … 195 … 178

Шерстяные изделия … — … 37 … 50 … 82 … 267

Льняные изделия … — … 26 … 78 … 189 … 141

Население … 5,06 … 5,77 … 8,66 … 17,93 … 32,53

1750 … 1800 … 1850 … 1900

Хлопок … 1 … 24 … 267 … 788

Уголь … 1,0 … 2,1 … 10,6 … 53,2

Первичный чугун … 1,0 … 6,7 … 83,3 … 337,2

Пароходы … — … 1,0 … 56,0 … 2,402,7

Железные дороги … — … 1,0 … 62,4 … 191,6

Паровые двигатели … 1,0 … 7,0 … 114,8 … 1,931,8

Водоподъемные колеса … 1,0 … 1,71 … 2,79 … 2,54

Шерстяные изделия … 1,0 … 1,4 … 2,2 … 7,2

Льняные изделия … 1,0 … 3,0 … 7–3 … 5–4

Население … 1,0 … 1,5 … 3,1 … 5,6

Однако было бы неверно считать, что подобного скачка в производстве в определенных отраслях промышленности было достаточно для резкой трансформации всей экономики. Подавляющая часть расходов жителей Англии начала XIX в. по-прежнему уходила на питание, теплую одежду (в основном шерстяную и кожаную) и жилье, то есть на отрасли промышленности, которых практически не коснулись кардинальные изменения источников энергии или производственных технологий до 1850 г.

Вплоть до начала XIX в. производство головных уборов, обуви, перчаток и одежды целиком осуществлялось вручную. То же можно сказать о посеве и сборе урожая и большей части строительства. Для освещения все еще использовались масляные лампы и свечи, а для передвижения — преимущественно гужевой транспорт. Как видно из таблицы 7.2, даже в ведущих отраслях промышленности по-настоящему масштабные изменения произошли лишь после 1850 г. Затем в последующие полвека, с 1850 по 1900 г., паровая и дизельная тяга, электричество и паровые турбины вместе начали вырабатывать кажущееся безграничным количество энергии; дешевое железо, сталь, медь и промышленное производство кирпича способствовали стремительному росту строительства; поезда и пароходы стали главными средствами передвижения, а большинство предметов повседневного потребления стало производиться на фабриках с автоматическим оборудованием, а не в мастерских кустарей и ремесленников, использовавших лишь ручные инструменты.

Важной чертой всего этого процесса, начиная приблизительно с 1700 г., стало ускорение внедрения инноваций. Силы, стоявшие за этой армадой индустриализации, были многочисленны и включали усовершенствования в сфере образования и обучения рабочих, использование финансов и капитала для финансирования новых отраслей промышленности, а также новые организационно-правовые формы хозяйствования. Но за каждым крупным усовершенствованием в технике лежали успешные инновации — результаты поиска более эффективных, мощных и новаторских путей производства и транспортировки товаров.

Инновации и технический прогресс встречались в истории довольно часто. Римляне изобрели бетон и усовершенствовали арку и акведук. Китайцы — бумагу', компас, шлюзы и счеты. Индийским и мусульманским обществам мы обязаны изобретением ветряной мельницы, часов, университетов и обсерваторий. Однако в каждом из этих случаев совокупность изобретений знаменовала собой «золотой век» или период экономического роста, который затем постепенно сходил на нет, после чего общество оказывалось в стабильном положении или даже постепенно приходило в упадок.

Для постоянного развития нужно нечто большее, чем просто наличие нескольких блестящих идей. Как заметил экономист Натан Розенберг, «улучшение показателей в одной части [системы] имеет ограниченное значение без синхронных улучшений в других частях».

А потому Европу, а затем и весь мир, изменило не что иное, как постоянно растущее число взаимосвязанных инноваций в сельском хозяйстве, транспорте, производстве, финансовом деле, образовании и маркетинге. Темпы изменений не только начали ускоряться в конце XVIII — и начале XIX в., но продолжают расти и сегодня. Когда мы размышляем об инновационной модели как ответственной за прогресс Запада, нам следует рассматривать ее не как цепь отдельных изобретений, а как волны неуклонно продвигавшихся изменений во многих областях, каждое из которых развивало последствия других изменений. Как писал историк экономики Эббот Ашер, для промышленной революции были характерны «постоянно возникающие новшества».

Точно так же мы не можем считать, что инновация была связана лишь с новейшей продукцией или отраслями промышленности. Она касалась всего, даже самых незначительных вещей. В Британии число патентов, выданных на сельскохозяйственные инструменты с 5–6% за десятилетие до 1760 г., к 1830-м гг. выросло до 15, 40, 60 и затем 80% за десятилетие. В Америке, где ускорение инноваций происходит позднее, изменение в темпах инноваций выражено не менее четко: так, около 1840 г. резко выросло число патентов на различные модели подковы с 5 за год до 1840 г. до 30–40 за год в 1890–1910 гг. Историк экономики Уильям Паркер заметил, что промышленной революции было свойственно «изобретательство [ставшее] своего рода всенародной деятельностью, которая осуществлялась на постоянной основе, была незначительной по размаху и задействовала множество самых разных людей».

Этот рост изобретательства как широкой, всеохватной активности впервые наблюдался, конечно же, в Британии. На протяжении начала XIX в. Британия была наиболее успешной страной в мире по применению новых изобретений в целях усовершенствования производства — в том числе и открытий, сделанных в других странах. Например, отбеливание хлором, открытое французом К.Л. Бертолле (1785); процесс получения соды, открытый бельгийцем Николя Лебланом (1787); газовое освещение, изобретенное в одно и то же время французом Филиппом Лебоном и шотландцем Уильямом Мердоком (около 1798 г.); механизация льнопрядения, которую изобрел Филипп Де Жирар (около 1810 г.); знаменитый ткацкий станок Жаккара (запатентованный в 1802); технология консервирования свежих фруктов и овощей Франсуа Аппера (1798) — все они нашли свое первое полномасштабное применение в Британии. Лидерство Британии в этом столетии объяснялось вовсе «не обладанием лучшей техникой, а ранним формированием культуры, которая, посредством бесчисленных незначительных инноваций… приводила к тому, что лучшие технологии» становились общепринятыми.

В итоге, при объяснении прогресса Запада, мы не сможем обнаружить какого-либо «общеевропейского преимущества» в сфере материального благосостояния или техники до 1700 г. Точно так же мы не сможем указать на какие-либо значительные изобретения. Скорее, экономический и промышленный прогресс разворачивался шире и глубже, постепенно стирая весь традиционный уклад.

В объяснении теперь нуждается появление необычайно массового желания и способности к инновациям, приведшее к тысячам инноваций, совокупным результатом которых были резкие изменения в сфере экономических возможностей. А главное, нам необходимо объяснить, как именно все это возникло и укоренилось в Британии между 1700 и 1850 гг.