Глава 5
Лучи вечернего солнца заливали кабинет в здании лаборатории, цветные пластиковые поверхности отражали их, создавая калейдоскоп красок.
Герман Брегер сидел на стуле и хмуро смотрел на Р.И. Данди. Из-за пучеглазия его хмурый взгляд казался свирепым, что, возможно, не соответствовало действительности. Данди, не обращая на него никакого внимания, погрузился в деятельность если не загадочную, то по меньшей мере бессмысленную. Он сидел за багровым письменным столом, придвинув к себе тележку, похожую на портативный проигрыватель, рядом стояла переносная коробка с ручкой, в которой находились десятки дисков, смахивающих на патефонные пластинки. Стопка дисков лежала и на столе. Данди брал их по очереди, проигрывал несколько первых слов и ставил обратно в коробку.
«Возобновляется номер четыре…»
«Сейчас в чане два…»
«Вязкость исче…»
«Общий коэффициент…»
На дисках был записан голос Брегера. Когда стопка дисков почти закончилась, Брегер, не двигаясь со стула, предложил:
— Я принесу другую коробку.
— Я сам принесу, — отрезал Данди. — Пойми, Герман, я хочу удостовериться… Ну и выдержка у тебя!
Дверь отворилась, на пороге стоял Хикс.
Брегер обратил нахмуренный взгляд на непрошеного гостя. Данди выключил проигрыватель, отодвинул назад стул, чуть не опрокинув его, и обошел стол.
Его голос дрожал от ярости:
— Послушайте, я приказал вам убираться, и…
— Забудьте об этом, — безапелляционно заявил Хикс. — Не время ломать комедию. Сюда едут копы.
Полицейские, жандармы.
Данди вытаращил на него глаза.
— Что за…
— Преступление. — Взгляд Хикса приобрел еще большую дерзость, не смягчаемую теперь обычным для него ленивым выражением. Он посмотрел на Данди, потом на Брегера, затем снова на Данди. — Нападение и избиение. Вон там, на террасе, напали на женщину и избили ее…
— На женщину? На какую женщину?
— Я вам скажу — на Марту Купер. На миссис Джордж Купер, сестру мисс Глэдд. Вы знаете ее?
— Конечно нет! Никогда о ней не слышал! Что она делала…
— А вы, мистер Брегер, знаете ее?
— Нет. — Брегер выглядел еще более пучеглазым и взволнованным, чем обычно. — И могу вас заверить, я не нападал на нее и не избивал.
— Никто и не говорит, что это сделали вы. Но — что есть, то есть. Она лежит на террасе у открытого окна с пробитым черепом. На подоконнике стоит тяжелый бронзовый подсвечник, и, похоже, форма основания подсвечника совпадает с формой вмятины на ее голове. Но специально я их не сравнивал — полиция очень щепетильна в таких вещах, да и времени у меня не было. Я хотел…
— Вы хотите сказать, ее ударили подсвечником?
— Могу поспорить, что так.
— Она сильно пострадала?
— Она мертва.
У Данди отвалилась челюсть.
— Господи помилуй. — Он стоял с глупым выражением лица. — Ничего себе положение, — неопределенно произнес он, потом взглянул на заваленный стол и сказал, обращаясь к Брегеру: — Герман, тебе лучше пойти туда. А я разберусь здесь и тоже подойду.
Брегер поднялся, протестуя:
— Надо промыть чаны…
— Это подождет. Отправляйся. Скажи Россу, я скоро буду.
— Минуточку, — вмешался Хикс, обращаясь к Данди. — Я вас надолго не задержу. Полагаю, мистеру Брегеру лучше забыть о том, как вы погорячились некоторое время назад, когда прибыли сюда и обнаружили здесь меня. Насколько я припоминаю, дело обстояло следующим образом: я сидел и дожидался встречи с Брегером, вы вошли и заявили, что хотите поговорить с ним наедине, поэтому я вышел, чтобы подождать на улице. Ведь так это было? Видите ли, Брегер, даже если б и захотел, не сможет сообщить полиции, что привело меня сюда, потому что не знает этого. Тогда они обратятся ко мне, и, боюсь, мне придется признаться, что вы наняли меня, что я приехал сюда по конфиденциальному делу, — и они начнут допрашивать вас об этом деле, а вы сообщите им все, что пожелаете.
Брегер смотрел на Данди с выражением упрека и недоумения, но задумчивый и настороженный взгляд Данди был прикован к Хиксу.
— Не знаю, — продолжал Хикс, — достаточно ли ясно я выразился. Убили женщину, теперь всех нас пропустят через отжимное устройство и просушат.
Возможно, мое предложение кажется малопонятным, но если вам неясно…
— Мне все абсолютно ясно, — отрубил Данди и повернулся к Брегеру: — Герман, нам предстоит чертовски неприятная процедура. Пожалуйста, отправляйся туда. Если Хикс описал положение дел неточно, позвони мне. А если все именно так, то, думаю, тебе следует сообщить об этом в полицию…
— Полиция уже здесь, — вмешался Хикс. — Я зашел в лесок и подождал, пока они не прибыли.
— Боже милостивый! — Данди перевел взгляд с Хикса на Брегера и еще раз повторил: — Боже милостивый! Герман, иди туда. И пожалуйста, забудь о моей вспышке, когда я увидел здесь этого человека. Мне хотелось переговорить с тобой наедине, и он вышел, чтобы подождать на улице. Ты понимаешь?
Брегер снял с себя фартук, бросил его на стул, выражение его лица нельзя было назвать счастливым.
— Я совершенно ничего не понимаю, — заявил он. — Совершенно. Ну ладно, ладно, согласен. Правда, я не очень гожусь для того, чтобы заниматься делом об убийстве. Да и чаны, как тебе известно…
Они все-таки выставили его из комнаты. Хикс открыл для него дверь, а затем закрыл ее за ним. Потом он сел и сказал:
— Хорошо, давайте проясним обстановку. Где доказательства того, что ваша жена продавала секреты Вейлу?
Данди неприязненно взглянул на него.
— Вы опять за свое.
Хикс кивнул:
— Вот именно. Без лишних слов, если не хотите, чтобы полиция связала это с убийством.
— К убийству это не имеет никакого отношения.
— И все-таки полиция сделает такую увязку.
— Знаю, если действительно произошло убийство.
Просто невероятно…
Хикс показал на телефон:
— Позвоните в дом. Спросите у своего сына.
Данди сел на стул возле письменного стола, но к телефону не потянулся.
— Какой дьявол, — строго спросил он, — мог совершить такую вещь? Как она там оказалась? Она приехала одна?
— Одна. А кто это сделал — с ответом придется подождать. Я бы посоветовал вам не тянуть время: нашему разговору могут помешать. Давайте взглянем на доказательства, про которые вы говорили своей жене.
— У меня их нет.
— Вы же сказали, что они у вас есть.
— Да, они у меня были, но пропали.
— Пропали? Вы хотите сказать — потерялись? Украдены? Сожжены? Испарились?
— Я не знаю.
— Что они собой представляли?
Данди сердито посмотрел на телефонный аппарат, потянулся было к нему, но его рука замерла в воздухе и, так и не дотянувшись до телефона, вернулась на место. Он облокотился о письменный стол и уставился на Хикса, плотно сжав челюсти.
— Как угодно, — произнес Хикс с таким видом, будто его это не интересовало. — Копам не понравится, что я пошел прошвырнуться. Если один из них заглянет сюда, скажем, через пару минут и начнет задавать мне вопросы, я буду отвечать как положено. Что я приехал сюда, чтобы отработать пару сотен баксов, которые выдала мне ваша жена. Без сомнения, ею заинтересуются, ну а мне скрывать нечего.
Рот Данди оставался крепко сжатым.
Хикс покрутил головой, чтобы отыскать через окно луговую тропинку, а потом поставил свой стул так, чтобы краем глаза видеть эту тропинку, не поворачивая головы.
— Моего интереса тут нет, — заявил он. — Я предпочел бы вернуться в город ближайшим поездом и выбросить все из головы, но теперь это практически невозможно.
— У меня была звуковая запись разговора моей жены с Джимми Вейлом, отрывисто бросил Данди.
Хикс встретился с его сердитым взглядом.
— Что за звуковая запись?
— Сделанная с помощью сонотела, иначе говоря, электронного подслушивателя. Год назад сыскное агентство по моей просьбе поставило это устройство в кабинете Вейла. У меня были основания полагать, что компания «Репаблик» перехватывает некоторые наши формулы, и я был уверен: если это так, то тут замешан именно Вейл. В течение целого года я не получал никакой информации, во всяком случае такой, за которой охотился. А потом вышел кое на что. — Данди выглядел довольно мрачным. — Получил значительно больше того, на что рассчитывал.
Запись разговора своей жены с Вейлом в его кабинете. Она сказала, что надеется, он останется доволен тем, что она принесла ему. А он ответил, что так оно и будет, если это окажется чем-то вроде карботена. Проклятый плут. В 1938 году мы разработали один состав и уже хотели его запатентовать, но выяснилось, что патент уже взяла компания «Репаблик» на совершенно идентичный продукт и технологию изготовления. Они назвали это вещество карботеном и теперь заработают на нем миллионы.
— Когда это было? Этот разговор?
— Пятого сентября. С тех пор прошло ровно две недели.
— И вы уверены, что голос принадлежал именно вашей жене?
— Этот голос я слышу уже двадцать пять лет.
Хикс кивнул:
— Достаточно долго. Как выглядит эта звукографическая пластинка?
— Это круглая пластинка, вроде аудиодисков. — Данди указал на стопку дисков на столе. — Их изготавливают из одного из наших пластиков. Этим я тут и занимался, искал ту запись…
Хикс покачал головой.
— Давайте возвратимся немного назад. Где и когда вы последний раз видели эту пластинку?
— Я видел ее всего один раз. В моем офисе, в комнате для испытаний. Я подумал: а вдруг я взял ее…
— Когда это было?
— Во вторник. Неделю назад.
— Но вы сказали, что разговор происходил пятого, а прошлый вторник падает на десятое.
— Ну и что? — Голос Данди отнюдь не стал дружелюбнее. — Я оплатил чертову дюжину таких записей в кабинете Вейла, и все впустую, гак что потерял к ним всякий интерес. Уложил их в коробки, которые стоят в комнате для испытаний, и изредка прослушивал. Я занимался этим и в тот день после полудня и вдруг услышал голоса моей жены и Вейла. Я был потрясен, буквально потрясен. Я стал прослушивать запись еще раз, и тут как раз кто-то вошел. Я остановил запись, снял пластинку и поставил ее в самый конец коробки. Потом зашли другие сотрудники. У нас было намечено совещание. Среди других вопросов мы собирались обсудить и различные типы веществ для производства того самого пластика, из которого сделаны эти пластинки. Мы продаем его для различных видов звукового воспроизводства. На совещание приехали сотрудники из Бриджпорта, с фабрики. Я побыл какое-то время — столько, сколько смог выдержать, потом вынул из коробки пластинку, ту, что положил с самого края, отнес ее в кабинет и запер на ключ в своем письменном столе. Пошел домой, и… тогда-то и состоялся мой разговор с женой.
— Почему вы не взяли пластинку с собой?
— Сам не знаю, — с горечью признался Данди. — Мне не хотелось слушать эту чертову запись у себя дома. Слуги… да и вообще это дела производственные. Моя жена все отрицала…
— Это мне известно.
— Очень хорошо. Эту ночь я провел в гостинице.
На следующий день предложил жене…
— И это мне известно. Она должна была приехать к вам в офис к четырем часам и ознакомиться с доказательствами, в три вы позвонили ей и сказали, чтобы она не приезжала.
— Да. Потому что я достал пластинку из письменного стола, пошел в комнату для испытаний, включил проигрыватель, но запись оказалась не той.
Я решил, что после меня кто-то еще поставил пластинку с того же края коробки, хотя я все время поглядывал на нее. После совещания его участники забрали все записи, часть из них отвезли на фабрику, а часть сюда, в лабораторию. Я распорядился, чтобы мне вернули все записи с пометкой «Дж. В.».
— «Дж. В.» означает Джимми Вейл?
— Да, так помечали их люди Шарона — «Дж. В.» и дата карандашом. На этом пластике можно писать и карандашом, и чернилами! Мне прислали обратно все пластинки, я их прослушал, но нужной среди них не оказалось.
— Совпадало ли число пластинок «Дж. В.», помеченных пятым сентября, с их первоначальным количеством?
— Не знаю, я их не пересчитывал.
— А Шарон регистрировал количество передаваемых вам пластинок?
— Нет. Его люди оплачиваются поденно, а не в зависимости от числа записей.
— Слышат ли они сами звуки — разговоры, — когда ведется запись?
— Нет. Это делается таким образом…
— Технические детали я не пойму. Прослушивает ли Шарон пластинки перед тем, как отправить их вам?
— Нет.
Значит, никто, кроме вас, не слышал той записи?
— Думаю, что никто. Надеюсь на это. Но я прослушал ее.
— Понятное дело, я знаю, что вы ее прослушали.
И вы продолжали свои поиски?
— Продолжал. И на фабрике, и здесь. Тут в запасниках скопились тысячи этих записей, десятки тысяч, но с пометками «Дж. В.» больше не было обнаружено. Поэтому я…
Неожиданно Данди замолчал.
Хикс кивнул:
— Поэтому вы здесь и проверяете каждую пластинку, независимо от того, как она помечена.
Подозреваете, что кто-то преднамеренно изменил метку.
— Ничего я не подозреваю, — огрызнулся Данди. — Просто хочу отыскать эту запись.
— И я тоже, — сочувственно подхватил Хикс. — За это мне заплатили двести долларов. А Брегер и ваш сын присутствовали на том совещании?
— Они… — Данди ощетинился. — Мой сын… — проговорил он и замолчал, будто закончил фразу.
Возможно, он и договорил бы ее, но Хикс неожиданно отвел от него глаза и сосредоточенно уставился в окно. Следуя за его взглядом, Данди тоже повернул голову и увидел Хитер Глэдд, которая торопливо пересекала луг. Это был не бег, а быстрое шарканье неуклюжими, заплетающимися ногами. То, как она спешила, говорило о крайней срочности ее дела. На гравийной дороге перед домом она споткнулась и едва не упала, но удержалась на ногах, подбежала к двери и ворвалась в помещение.
Хитер Глэдд запыхалась, но, как ни странно, ее лицо, которое должно было бы раскраснеться от бега, выглядело бледным как полотно, если не считать черного подтека от уголка глаза ко рту.
Данди окликнул ее, но она, не обращая на него внимания, раскрыла кожаную дамскую сумочку, покопалась в ней и что-то извлекла оттуда. «Что-то» оказалось десятидолларовой купюрой. В развернутом виде она протянула ее Хиксу со словами:
— Это задаток. Мне надо с вами посоветоваться.
