Глава 9
Инспектор Кремер, устроившись в красном кожаном кресле, посмотрел прищуренными глазами на Вулфа и изрек:
– Я сказал мистеру Бэнсу, что никакого официального протокола не будет, он может отвечать на ваши вопросы или не отвечать, как ему заблагорассудится.
Он бы не стал сидеть в такой свободной позе, если бы был единственным представителем городской администрации, поскольку он не мог сомневаться, что быть буче. Справа от него, спиной к стене, сидел сержант Пэрли Стеббинс. Пэрли никогда не сидит, повернувшись спиной к человеку, даже к собственному начальнику, если только это не бывает вызвано необходимостью.
Джеймс Невилл Бэнс занимал стул, стоящий перед самым столом Ниро Вулфа, между Кремером и мною. Рита Фауджер на кушетке, слева от моего стола, Сол, Фред и Орри сгруппировались возле большого глобуса.
– Вопросов будет немного. – Вулф обращался к Кремеру. – Собственно говоря, все выяснено, просто мне хотелось бы удовлетворить собственное любопытство по кое-каким мелочам.
Его голова повернулась:
– Мистер Бэнс, вы один способны внести коррективы.
Ко мне:
– Арчи!
Я с сожалением отвел глаза от Бэнса. Не то, чтобы я считал, что его надо караулить, мне просто было интересно за ним наблюдать. Ты можешь многое узнать, или считаешь, что можешь, по физиономии человека, который не сомневается, что ему что-то приготовлено, но не знает в точности, что именно, и старается подготовиться к любым неожиданностям. Вплоть до этого момента физиономия Бэнса не расширила моих познаний о человеческой природе. Губы у него были плотно сжаты, от этого его тяжелый подбородок выглядел еще более громоздким.
Когда Вулф окликнул меня, я был вынужден прекратить наблюдение; достал семь галстуков из ящика, положил их в ряд на столе у Вулфа и отступил на шаг в сторону.
– Это, – Вулф обратился к Бэнсу, – семь галстуков, которые оставались на вешалке у вас в стенном шкафу. Я предъявляю их…
Рык Кремера прервал его. Впрочем, он бы прервал кого угодно.
– Значит, вы это сделали. Стеббинс, проводи мистера Бэнса в машину. Я хочу потолковать с Вулфом.
– Нет! – отрезал Вулф. – Я сказал, что никаких противозаконных действий не будет, и их не было. Мистер Гудвин, сопровождаемый мистером Пензером, мистером Даркиным и мистером Кейзером позвонили в звонок квартиры мистера Бэнса, и их впустила миссис Фауджер. Она находилась в квартире с согласия мистера Бэнса, пришла туда чуть раньше, чтобы поговорить с ним, а когда явился офицер, чтобы отвезти мистера Бэнса к вам, она осталась его ждать, он не возражал. Это так, миссис Фауджер?
– Да.
Это было сказано шепотом, ей пришлось повторить свое «да», теперь вышло карканье.
– Это так, мистер Бэнс?
Поджатые губы Бэнса разомкнулись, но тут же сомкнулись.
– Я не думаю… – пробормотал он.
Затем, повысив голос, четко произнес:
– Я не собираюсь отвечать.
– Могли бы ответить мне, – вмешался Кремер, – это правильно?
– Предпочитаю не отвечать.
– В таком случае я продолжу, – миролюбиво произнес Вулф. – Я предъявил эти семь галстуков просто для того, чтобы все их видели.
После этого он выдвинул ящик своего стола и извлек из него вещественное доказательство А.
– Вот восьмой галстук. К нему приколото письменное заявление, подписанное мистером Пензером. Напечатано оно на вашей именной бумаге. Я прочту его вслух.
Он так и сделал:
– Вы можете что-то сказать?
Никакого ответа. Молчание.
– Разрешите мне взглянуть, – загрохотал Кремер. Конечно, он не мог ликовать. Я стоял рядом и передал галстук инспектору. Он прочитал заявление, повернулся в одну сторону, чтобы взглянуть на Сола, кивнул головой, повернулся в другую и передал экспонат Стеббинсу.
– Хорошо, что у меня немного вопросов, – Вулф снова обращался к Бэнсу, – как я вижу, и на те немногие я едва ли получу ответы. В таком случае я попробую сам на них ответить, а если хотите меня исправить, ради бога. Я с удовольствием вас выслушаю.
Он наклонил голову к правому плечу.
– Вы понимаете, сэр, что, факты красноречивы. Проблема заключается не в том, что вы делали или когда и как, а почему. Что касается «когда», вы напечатали записку и конверт для мистера Гудвина на собственной бумаге, но использовав пишущую машинку мистера Кирка. Значит, самое позднее три недели назад, потому что после девятнадцатого июля этой машинки уже в доме не было. То, что мистер Кирк избавился от нее в то время, было случайностью, но это помогает нам установить, что ваше мероприятие было не только преднамеренным, но и тщательно подготовленным. Вы также изъяли у мистера Кирка галстук, который подарили ему пару месяцев назад, еще до того, как он перебрался в гостиницу. Воспользоваться его машинкой и утащить галстук, разумеется, было несложно, поскольку дом принадлежит вам и у вас имелись дубликаты всех ключей. Есть возражения?
Никаких.
– Тогда я продолжаю. Остались одни «почему», и я оставляю самое важное, почему вы ее убили, на конец. На некоторые из них я могу предложить только предположение, например, почему вы хотели обвинить во всем мистера Кирка. Возможно, это была глупая попытка отвлечь внимания от самого себя, или, скорее, вы хотели показать, что мисс Кирк не явилась жертвой случайного преступника, пробравшегося в дом. Или же вы испытывали непреодолимую ненависть к мистеру Кирку. Любое из этих обстоятельств годится. На другие «почему» у меня имеется нечто большее, нежели простые предположения. Почему вы забрали галстук из шкафа и спрятали его у себя в студии? Это было частью плана обвинения в содеянном мистера Кирка, и это было довольно умно. Вы рассчитали…
– Я этого не делал! – завопил Бэнс. – Я… Это сделал Кирк, он должен был это сделать. Вы говорите, что нашли его среди нот?
Вулф кивнул.
– Вы отнекиваетесь, естественно. Вы задумали трюк с галстуком изобразить как неуклюжую попытку мистера Кирка свалить вину на вас. Поэтому, разумеется, галстук должен был исчезнуть из вашего шкафа. Но если бы его взял мистер Кирк, он не стал бы прятать его в вашей студии, а просто уничтожил бы. Почему же, в таком случае, вы его не уничтожили? Вы знаете, я – нет. Но я могу догадаться. Вы считали возможным, что ситуация изменится таким образом, что вы сумеете как-то использовать этот галстук, так почему бы его и не сохранить?
Плечи Вулфа слегка приподнялись и опустились.
– Еще одно «почему». Почему вы послали галстук мистеру Гудвину? Разумеется, вы должны были его кому-нибудь послать, необходимый шаг, чтобы впутать мистера Кирка, но почему именно Гудвину? Именно это меня больше всего интересует, и я буду искренне вам признателен, если вы мне ответите. Почему вы послали галстук мистеру Гудвину?
– Я не посылал.
– Хорошо, не стану настаивать. Просто он мой ближайший помощник, ну и мне интересно, как вам могла прийти в голову странная фантазия, что он лучше всего подойдет для ваших целей? Он любознательный, порывистый, бдительный, недоверчивый, упрямый и находчивый, худшего выбора вы не могли сделать. Еще одно «почему» перед последним и самым важным: почему вы позвонили мистеру Гудвину, чтобы он сжег галстук? Это было излишним, потому что его любопытство было возбуждено без этого дополнительного толчка, и это было неразумно, потому что человек, звонивший ему, должен был знать, что он еще не звонил вам или не отправился с вами поговорить, а ведь вы один могли быть в этом уверены. Желаете что-то сказать?
– Я ему не звонил.
Должен признаться, что Бэнс выказал больше выдержки, чем я ожидал. Да и находчивости. Позволив Вулфу говорить, он выяснял, насколько глубоко увяз, сам же ничего не говорил.
Вулф поднял руку ладонью вверх.
– Теперь основное «почему». Почему вы ее убили? Вчера мы выяснил, что, возможно, вы имели для того вескую причину, но, как я указал мистеру Кремеру, это было всего лишь доказательство, основанное на слухах. И я должен был получить доказуемый факт, действие или предмет, ну и вы снабдили меня им. Не вчера или сегодня, а днем во вторник, когда, убив миссис Кирк, вы склонились над ее разбитой головой, или встали на колени, или присели на корточки, и отрезали локон ее волос, выбрав такой, на котором имелась кровь. Ножом или ножницами? Наклонились вы, встали на колени или присели на корточки?
Губы Бэнса шевелились, но не было слышно ни единого звука. Несомненно, он хотел сказать «нет», но у него ничего не получалось.
Вулф продолжал, повысив голос:
– Я сказал – доказуемый факт. Доказать – это показать правду, и я ее покажу. Мистер Гудвин нашел локон волос с запекшейся на нем кровью около двух часов назад в ящике комода в вашей спальне. Он назвал его сувениром, но сувенир – это нечто такое, что хранят в память о человеке, который вам его подарил, дар дружбы. «Трофей» более подходящее слово.
Он вновь вытащил ящик своего стола.
Я могу двигаться быстро, Пэрли Стеббинс тоже, но мы оба недооценили возможности Джеймса Невилла Бэнса. Я-то точно. Когда он поднялся с кресла при виде перчатки, которую Вулф достал из ящика, я тоже шагнул вперед, но кто бы подумал, что он метнется вперед, как молния. Он схватил перчатку за пальцы и вырвал ее из рук Вулфа. Конечно, она недолго оставалась у него в руках, я подоспел справа, а Пэрли слева, а поскольку перчатка находилась у него в левой руке, Пэрли сжал ему запястье и повернул его, перчатка упала на пол.
Ее поднял Кремер.
– Это в перчатке, – сказал Вулф. – Мистер Гудвин сообщит вам все подробности, которые вам потребуются. И миссис Фауджер.
Сам он двинулся к дверям. Часы показывали 5.22. Конечно, его расписание было нарушено, но все же он успевал подняться к орхидеям.
