Глава седьмая
Нийя Тормик прибыла на сборище первой. Была уже почти полночь, когда в дверь позвонили, и я пошел открывать, избавив Фрица от необходимости влезать в тапочки и радуясь случаю хоть немного размяться.
– Привет, – произнес я с вежливым удивлением, ибо на пороге стояли трое, причем сплошь знакомые мне лица.
За спиной Нийи Тормик я разглядел Карлу Лофхен, а в арьергарде высился сержант Пэрли Стеббинс. Мы с Пэрли много и часто цапались, зато раз или два становились друзьями не разлей вода. Пока я помогал им разоблачаться, он произнес:
– Вторая девица сама увязалась за первой, а я в одиночку не смог от нее отделаться. Впрочем, если она помешает, то вдвоем с тобой мы уж с ней как-нибудь управимся.
– Безусловно, – согласился я, – но лучше предоставим это Кремеру. Он обещал быть с минуты на минуту. А пока ступай на кухню – дорогу ты знаешь. Фриц угостит тебя сэндвичем с поросячьей вырезкой и зеленым луком.
Пэрли встрепенулся, в глазах его появился голодный блеск.
– Наверно, мне все-таки не следует выпускать ее из виду…
– Ба! Ба! Мой дорогой приятель, здесь как-никак собрание, и уж без нас с мистером Вульфом оно никак не обойдется. Так как насчет сочной свининки и дымящегося черного кофе?
Пэрли зашагал на кухню, а я повел обеих девушек, оставшихся на моем попечении, в кабинет.
Я думал, что, оказавшись лицом к лицу сразу с двумя черногорскими барышнями, Вульф поднимет бунт, однако он чинно встал и приветствовал их, как подобает мужчине. Кресла я уже расставил. В первый раз я видел Нийю не в фехтовальном одеянии. В темно-коричневом костюме и темных лаковых полусапожках она выглядела очень ладненькой, без какого-либо иностранного налета. Впрочем, одежда не главное, что меня интересует в женщине. Ее глаза выделялись на лице, как две черносливины в тарелке сметаны, но на щеках играл румянец, может из-за холодрыги на улице.
Нийя посмотрела прямо на Вульфа и сказала:
– Значит, вы и есть Ниро Вульф.
Вульф едва заметно кивнул. Подавшись вперед, он положил локти на стол и сплел пальцы. Поскольку мне много раз приходилось видеть, как он рассматривает людей, я не сомневался, что на моих глазах разыгрывается редкое представление.
– Вы отрядили полицейского, чтобы привести меня сюда, – продолжала Нийя. – Не понимаю зачем.
– Его отрядил не я, а инспектор Кремер.
– Да, но с вашей подачи. – Она слегка мотнула головой. Сегодня днем я уже отметил этот ее характерный жест. – А может, вы даже сами предложили так сделать.
– Совершенно верно, мисс Тормик. Именно я устроил эту встречу. Тут выплыло одно обстоятельство, которое вынудило меня к немедленным действиям, чтобы уберечь от ареста мистера Гудвина. Все-таки он мой доверенный помощник, и мне не очень-то улыбается вытаскивать его из-за решетки. Может, конечно, то, что я узнал, на самом деле ложь – мы это выясним. Я подумал, что лучше провести дознание в присутствии инспектора Кремера, а кроме того, хотел посмотреть, как вы поведете себя, когда на вас будут давить.
– Я выдержу.
– Вот и отлично.
Она улыбнулась ему. Выражение «не тронь меня» проступало на лице Нийи, когда она сжимала губы, но стоило ей улыбнуться, и на нем читалось нечто вроде «подойди ко мне».
– Вы уже сказали ему, что я его приемная дочь? – спросила Нийя.
Вульф нахмурился и повернулся ко мне:
– Тот, кто ее привел, сейчас на кухне?
– Да, сэр. Это Стеббинс. Вы ведь знаете сержанта Стеббинса.
Вульф кивнул:
– Все равно, мисс Тормик, лучше обсудим это потом. Я не говорил полиции, что вы моя дочь. Сейчас желательно, чтобы меня не подозревали в предвзятом отношении. Тем более столь интимного свойства. Вы согласны?
– Я должна подумать…
Она заколебалась. Улыбка сбежала с ее лица.
– Конечно, я сделаю все, что вы скажете, но… – Девушка снова улыбнулась. – Я бы хотела получить назад мою бумагу. Теперь-то я знаю, что значит быть дочерью Ниро Вульфа. Я поняла это, когда, оказавшись в беде, послала документ вам. Конечно, я не видела вас с трехлетнего возраста, и вы не можете ожидать от меня взрыва дочерних чувств – например, чтобы я бросилась вам на шею и расцеловала в обе щеки…
– О нет, нет, – поспешно согласился Вульф. – Тут и говорить нечего… речь идет о моей ответственности, только и всего. Ведь я был в здравом уме и твердой памяти, когда брал ее на себя. А что касается документа, подтверждающего факт удочерения, то я бы предпочел, если вы не против…
Его прервал звонок в дверь.
– Но вот, кажется, и мистер Кремер, – произнес Вульф. – Или мадам Зорка.
– Зорка! – удивленно воскликнула Карла.
Однако в кабинет вошел Кремер, сопровождаемый Фрицем. Он деловито осмотрелся, коротко поздоровался со всеми и, обнаружив, что кресло, в котором привык сидеть, занято Нийей Тормик, уселся в другое – слева от Карлы Лофхен.
– Ну и где же ваша Зорка? – бросил он.
– Пока не пришла, – ответил я.
– А Стеббинс?
– Закусывает на кухне.
Кремер что-то промычал и воззрился на Карлу.
– Я, кажется, приказал Стеббинсу привести сюда Нийю Тормик.
– А я вот пришла вместе с ней, – отозвалась Карла непререкаемым тоном, всем своим видом показывая, что твердо намерена остаться.
– Да я уж вижу. Итак, мистер Вульф?
– Ждем мадам Зорку. А пока, может, вы расскажете, что́ узнал комиссар от генерального консула?
Кремер метнул в него недовольный взгляд.
– Да бросьте, – раздраженно изрек Вульф, – не доводите осторожность до абсурда. Если Ладлоу убила одна из этих девушек, будьте уверены, она прекрасно осведомлена, кто он такой. Напротив, узнав, что вы тоже в курсе дела, они могут испугаться и признаются в содеянном. Если же они не повинны в смерти Ладлоу, то я не вижу беды в том, что они узнают, кем он был при жизни.
– Все равно, наверно, об этом напишут в завтрашних газетах, – проворчал Кремер. – Эти пронырливые репортеры вечно лезут куда не надо. Хорошо, будь по-вашему. Ладлоу был британским секретным агентом.
– Вот как. А что он делал в школе фехтования? Работал или развлекался?
– Консул ничего не знает. Ладлоу связывался напрямую с Лондоном. Они пытаются узнать у англичан что-нибудь стоящее. Там сейчас пять часов утра. Я ведь и раньше вам говорил, что все это похоже на…
Тут инспектор замолчал, чтобы дать мне возможность ответить на телефонный звонок. Оказалось, что звонили ему, и я посторонился, чтобы он мог взять трубку.
Слушая, что ему говорили, Кремер не удержался от сквернословия. Ясно, что речь шла не о каких-то там мелких неприятностях, ибо у Кремера были весьма старомодные соображения о недопустимости ругани в присутствии дам и он обычно непоколебимо придерживался своих строгих принципов, если только они не мешали работе. Наконец он бросил трубку, уселся в кресло и испустил вздох, от которого закачалась люстра.
– Зачем вам вообще понадобилось вызывать сюда Зорку? – резко спросил он, посмотрев на Вульфа. – Признавайтесь!
Вульф покачал головой:
– Подождите, пока она придет. Это она звонила? Разве она сюда не собирается?
– Еще как собирается! – рявкнул Кремер. – Она смылась!
– Смылась?
– Сбежала! Дала деру! Отвалила! И вы знали, что она так поступит! Вы заставили меня послать за ней человека! Чтоб вам провалиться, Вульф, я уже двадцать раз говорил, что в один прекрасный день…
– Прошу вас, мистер Кремер. – Вульф поморщился, будто разжевал лимон. – Оставьте это, сэр. Я в такие игры не играю – давно вышел из этого возраста. Я понятия не имел, что мадам Зорка собирается сбежать. Она позвонила нам… В котором часу, Арчи?
Я сверился со своими записями и ответил:
– В одиннадцать часов двадцать одну минуту.
– Спасибо. Она позвонила и кое-что нам сообщила. Арчи сказал ей, что захватит мисс Тормик и приедет вместе с ней домой к мадам Зорке. После этого мы немного обсудили ее слова и пришли к выводу, что будет лучше, если мы разберемся с ней в вашем присутствии. Как вам известно, я никогда не выхожу из дома по делам, поэтому мы и обратились к вам с просьбой доставить их обеих сюда. Очень странно, что мадам Зорка ушла из дома, ведь она сама нам позвонила и пообещала, что дождется приезда Арчи и мисс Тормик.
– Еще как странно. Тем более что она прихватила с собой чемодан и дорожную сумку.
Вульф поднял брови:
– Но, я полагаю, вы успели организовать за ней слежку?
– Нет! С какой стати? Или вы думаете, что в моем распоряжении миллион человек, которых я отправляю следить за всеми и каждым, замешанным в дело об убийстве? Чушь собачья! Я послал человека, чтобы он привез ее сюда. Ее дома не оказалось. Внизу консьерж сказал, что она ушла с чемоданом и сумкой минут за десять до прихода моего человека.
– Что-нибудь выяснилось?
– Выясняют.
– Пф! – Вульф оглядел всех нас. – Ну ладно, все остальные уже собрались. Самое лучшее, что мы можем сделать в создавшихся обстоятельствах, это начать без нее.
– Валяйте, – хмуро сказал Кремер.
Вульф откинулся и полуприкрыл глаза – мисс Тормик, наверное, и не сознавала, что он следит за ней, как ястреб.
– Итак, мадам Зорка позвонила нам в одиннадцать часов двадцать одну минуту. Она заявила, что вскоре после обнаружения трупа Ладлоу, когда все находились в кабинете Милтана, она заметила, как мисс Тормик что-то засовывает в карман пальто мистера Гудвина, которое висело на вешалке. Полиции она об этом не сказала, но ее мучила совесть, так как убийство, по ее мнению, было просто ужасным. Поэтому она решила позвонить мистеру Гудвину и предупредить его, что собирается известить полицию…
– Что вы сунули Гудвину в карман? – пролаял Кремер, повернувшись к Нийе.
Но та не сводила глаз с Вульфа и не обратила на Кремера никакого внимания.
Вульф властно провозгласил:
– Подождите минутку. Эту встречу организовал я, поэтому позвольте мне ее проводить. Арчи сказал мадам Зорке, что разыщет мисс Тормик и встретится с ней. Но конечно, он сделал это не сразу. Первым делом он отправился в прихожую, чтобы исследовать содержимое своих карманов. В одном из них он и в самом деле нашел незнакомый сверток. Доставать его Арчи не стал. Он оставил его в кармане, и мы тут же решили позвонить вам с просьбой доставить сюда мисс Тормик и мадам Зорку. Пока это все. Арчи, принеси сюда пальто.
Я вышел в прихожую, снял с крючка свое пальто, принес его в кабинет и разложил на столе Вульфа так, чтобы злополучный карман оказался сверху.
– Пожалуйста, мистер Кремер, – сказал Вульф, – наверное, будет лучше, если вы осмотрите содержимое первым.
Обращаясь к инспектору, Вульф даже не смотрел на него, но зато не спускал глаз с Нийи. Кремер потянулся к пальто, сунул руку в карман и извлек из него содержимое. Я вертелся возле самого его локтя, старательно сгорая от любопытства. Кремер недоуменно посмотрел на брезентовый сверток, оказавшийся у него в руке, затем положил его на стол и развернул. Пятна на рукавице теперь приобрели цвет потемневшего красного дерева. Когда нашим глазам представилась маленькая металлическая штучка, я позволил себе изумленно воскликнуть.
– Так я и подозревал, – произнес Вульф. – Мистер Кремер, это ведь именно те самые две вещицы, которые вы не нашли, не правда ли?
Окинув меня свирепым взором, Кремер процедил сквозь зубы:
– Так вот почему ты дал стрекача…
Я посмотрел на него сурово и холодно:
– Как не стыдно! Вы же слышали, что́ сказал мистер Вульф…
Кремер повернулся к Нийе.
– Вы! – процедил он сквозь зубы. Затем схватил перчатку и сунул ей чуть ли не под нос вместе с col de mort, уютно лежавшим в его ладони. – Вы подложили эти штуковины Гудвину в карман?
Она кивнула:
– Да, я.
У Кремера, явно не ожидавшего такого ответа, отвалилась челюсть. Он ошалело вытаращился на девушку, да и я, признаться, тоже. Нийя же держалась молодцом. Правда, в ее позе угадывалась некоторая напряженность и руки были плотно прижаты к коленкам, но девушка вовсе не казалась перепуганной. Кремер собрался что-то сказать, но захлопнул рот, подбежал к двери и, распахнув ее, заорал:
– Стеббинс! Сюда!
Пэрли рысью ворвался в кабинет, его большое лицо казалось одновременно испуганным и смущенным, так как бедняга пытался на бегу жевать и глотать. Кремер направился к своему креслу, на ходу пробурчав:
– Сядь и достань блокнот.
– Минутку, – вставил Вульф. – Вы собираетесь предъявить обвинение мисс Тормик?
– Нет, – ответил Кремер. – Я ее допрашиваю. А вы против? Если да, то я могу забрать ее с собой в участок.
– Вовсе нет. Лучше делайте это здесь, где нас четверо, а вас двое.
– Мне плевать, будь вас хоть сотня. – Кремер показал находки сержанту и продолжал: – Запишите, что я предъявил ей эту брезентовую рукавицу и стальную штуковину и спросил, она ли положила их в карман пальто Гудвина, и она ответила утвердительно. – Он повернулся лицом к Нийе Тормик: – Далее. Вы заявляете, что подложили две эти вещи в карман пальто Гудвина, когда оно висело на вешалке в кабинете Милтана, вскоре после того как было обнаружено тело Ладлоу. Верно?
– Да.
– Это вы убили Перси Ладлоу?
Она ответила чистым, ясным голосом:
– Вы уже спрашивали меня об этом, и я ответила «нет».
– Дайте ей объяснить… – выпалила Карла Лофхен.
– Замолчите, пожалуйста! Так вы по-прежнему это отрицаете?
– Да.
– Это вы сняли со шпаги стальной наконечник, после того как клинок пронзил грудь Ладлоу?
– Нет.
– Вы сняли его со шпаги, надев на руку перчатку, а затем, обнаружив, что на перчатке остались следы крови, решили отделаться от того и другого?
– Нет. Я никогда…
– Когда вы взяли насадку из стеклянного шкафчика в кабинете Милтана?
– Я ее оттуда не брала.
– Разве не вы сами положили эти две вещи Гудвину в карман?
– Я.
– Значит, они были у вас, не так ли?
– Да.
– Откуда вы из взяли?
– Я нашла их в кармане своего халата – зеленого халата, который надеваю поверх фехтовального костюма.
– То есть как – нашла?
– А что такое? Разве «нашла» – неприличное слово?
– Нет, что вы, просто превосходное. Прелестное. Как, когда и где вы нашли эти вещи?
– Минутку, мистер Кремер, – деловито произнес Вульф. – Мисс Тормик в нашей стране впервые. Поэтому советую ей ничего не отвечать, пока я не раздобуду для нее адвоката, либо мы сделаем небольшой перерыв и я сам скажу ей пару слов.
– Что вы собираетесь ей говорить?
– Вы это тоже услышите. – Вульф поднял палец. – Мисс Тормик, вряд ли вас обвинят в убийстве, пока не опровергнуто алиби, которое обеспечил вам мистер Фабер. В этом смысле вам опасаться нечего. Однако вас могут задержать, как важную свидетельницу, чтобы вы никуда не сбежали, и выпустить под расписку о невыезде, чтобы вы были под рукой, когда понадобитесь. Вас сейчас попросили дать обстоятельные показания о том, каким образом у вас оказалось орудие, использованное для совершения убийства. Все, что вы скажете, будет стенографироваться. Если вы согласитесь отвечать, ваши слова будут запротоколированы как официальные показания, так что лучше вам говорить одну правду. Если вы откажетесь отвечать, вас могут арестовать, как важную свидетельницу. Решайте сами. Я понятно объяснил?
– Да, – она улыбнулась ему. – По-моему, я все поняла. Говорить неправду мне незачем. Я как раз и собираюсь рассказать о случившемся со всей откровенностью. – Она подняла глаза на Кремера. – Все произошло в кабинете Милтана, где мы сидели в ожидании полиции. Я сунула руку в карман и почувствовала, что в нем что-то лежит. Сверток был большой, даже очень. Я начала было его вытаскивать, чтобы посмотреть, что это такое, но почти сразу поняла, что это фехтовальная перчатка. Я попыталась решить, как быть дальше. Я отлично знала, что у меня в кармане ей неоткуда взяться, – я хочу сказать, что я ее туда не клала. В первую минуту я очень испугалась, но заставила себя подумать. Мистера Ладлоу убили в фехтовальном зале, где с ним занималась я, и вот теперь у меня в кармане откуда ни возьмись появилась фехтовальная перчатка, и если нас обыщут… – Она повернула ладонь. – Я оглянулась, чтобы найти, куда бы ее спрятать, и мне на глаза попалось пальто мистера Гудвина. Я знала, что это его пальто, – все остальные оставили верхнюю одежду в своих шкафчиках наверху – и вспомнила, что он пришел, чтобы выручить меня из беды. Поэтому я подошла к вешалке и, улучив момент, когда, казалось, никто на меня не смотрел, вынула сверток из своего кармана и сунула в его карман.
– Премного вам обязан…
– Заткнись, Гудвин! Мисс Тормик, вы хорошо понимаете, какую историю пытаетесь мне скормить?
– Я… Кажется, да.
– Вы хотите, чтобы я поверил, будто у вас в кармане находился довольно объемистый сверток, а вы ничего не заметили.
– Вполне естественно, – вставил я. – Я ведь тоже ничего не заметил.
– Тебя не спрашивают! Сиди и молчи в тряпочку. Так что же, мисс Тормик?
Она покачала головой:
– Не знаю. Разумеется, я очень волновалась. Халат, который я надеваю, очень свободный, карманы в нем большие. Вы же его на мне видели.
– Видел, видел. Итак, вы признаёте, что утаили важную улику, связанную с преступлением?
– Это… очень дурно, да?
– Дьявольщина! Нет, что вы. Все просто замечательно. А вы знаете, кто подложил вам в карман тот сверток?
– Нет.
– Ну конечно. И когда – тоже не знаете?
– Нет. – Нийя нахмурилась. – Я уже думала об этом. Халат я оставила на скамье в раздевалке, когда отправилась фехтовать в зал, расположенный в конце коридора. Позже, оставив в зале мистера Ладлоу и встретив в коридоре мистера Фабера, я забежала в раздевалку, чтобы сбросить там щитки, перчатки и маску и накинуть халат. А потом мы вместе с мистером Фабером немного посидели вдвоем. Кто бы ни подложил мне в карман этот сверток, не думаю, что он сделал это прежде, чем я облачилась в халат. Иначе я заметила бы, что в нем что-то лежит. Когда консьерж поднял крик, мы все сбежались туда и поднялась страшная толчея… Вот тут-то, наверное… Словом, только так я могу объяснить, почему у меня в кармане…
– И вы понятия ни о чем не имели, да?
– Я ничего не знала до тех пор, пока в кабинете Милтана не почувствовала, что в моем кармане что-то лежит.
– И вы испугались. Хотя на самом деле вы тут были совершенно ни при чем.
– Да. Я была не виновата. Я вообще не виновата.
– Ну разумеется. Но, хотя вы были совершенно не виноваты, вы все же не рассказали об этом полиции, и не собирались рассказывать, и умолчали бы об этом, если бы мадам Зорка не сообщила, что засекла вас! – Кремер прогавкал последние слова прямо в лицо Нийе, приблизив к ней свою физиономию дюймов на тридцать.
– Я… – Нийя сглотнула. – Думаю, я призналась бы. Но просто тогда, обдумав все это, я решила, что мистер Гудвин, найдя у себя в кармане сверток, непременно передаст его вам, а для вас, мне казалось, не будет иметь значения, побывал он в моем кармане или нет.
– Ну, так вы неправильно подумали, – процедил Кремер. – Не такой человек мистер Гудвин, чтобы своевременно передавать улики полиции. Мистер Гудвин вместо этого перелез через забор и бросился домой к папочке показать, что́ он нашел, а папочка сказал…
– Вздор! – резко оборвал Кремера Вульф. – Давайте-ка разберемся. Вы слышали, что́ я вам сказал. Повторять все заново здесь ни к чему. Допустим, ваши нелепые и надуманные предположения справедливы. Допустим, Арчи заметил, что у него в кармане лежит незнакомый предмет, решил сбежать и скрыл от вас этот предмет. Пораскиньте мозгами, инспектор, вы все равно не сможете доказать свои догадки, верно? Так какого же дьявола вы тянете кота за хвост? Не говоря уж о том, что сразу после звонка мадам Зорки мы обыскали карманы пальто Арчи и незамедлительно связались с вами.
– У вас не было другого выхода!
Вульф скривился:
– Пф! Умный человек найдет выход из любого положения. Как бы то ни было, мы позвонили вам сразу. А ведь могли бы и не связываться с вами, а начать разбираться сами, без вас. В этом случае обе вещи, которые вы искали, так и остались бы у нас. Ведь мадам Зорка сбежала, испугавшись приезда Арчи и мисс Тормик, так что угроза разоблачения с ее стороны отпала бы сама собой. Выходит, это нам вы обязаны тем, что два исчезнувших с места преступления предмета оказались у вас в руках. И только нам вы обязаны тем, что знаете о крайне подозрительном обстоятельстве, а именно о том, что мадам Зорка исчезла – с чемоданом и сумкой. Вы узнали также и о способе, которым преступник избавился от перчатки и col de mort. А как узнали? Исключительно благодаря столь редкой и бесстрашной откровенности моей клиентки.
Кремер неотрывно смотрел сверху вниз на Вульфа и, насколько я мог судить по его багровой физиономии, отнюдь не питал к нему благодарности.
– Ага! – произнес он в ответ на последние слова Вульфа. – Стало быть, она ваша клиентка, верно?
– Я вам уже это сказал.
– Вы говорили неопределенно. Вы сказали, что решите, когда встретитесь с ней.
– Ну так я с ней уже встретился.
– Отлично. Так она ваша клиентка или нет?
– Да, она моя клиентка.
Кремер поколебался, потом медленно повернулся и посмотрел сверху вниз на Нийю – испытующе, но без особой враждебности. Я подавил ухмылку. Мне было понятно, что́ его гложет. Кремер отлично сознавал, что не пришло еще то время, когда он сможет безбоязненно навесить обвинение в убийстве на клиента Ниро Вульфа, будь то мужчина, женщина или ребенок. Наверняка его так и подмывало оставить Нийю Тормик в покое и подыскать себе новую жертву. Он даже, почти сам того не сознавая, удостоил Карлу Лофхен быстрым подозрительным взглядом искоса, но затем снова принялся разглядывать Нийю, а мгновение спустя повернулся к Вульфу и сказал:
– Фабер подтвердил ее алиби. Ну что ж, ладно. Не вам говорить, что такое алиби прикрывает сразу двоих. Что, если Фабер почему-то полагает, будто она нуждается в алиби, и решает обеспечить его? А она тоже думает, что алиби ей необходимо, а потому с готовностью принимает и подтверждает сказанное им? Принимает, возможно даже не сознавая того, что, выгораживая ее, Фабер на самом деле хлопочет об алиби для себя самого?
Вульф кивнул:
– Старый трюк, но срабатывает безотказно. Конечно, это вполне возможно. Не хотите пива?
– Нет.
– А вы, мисс Тормик, мисс Лофхен?
Выслушав их отказы, он нажал на кнопку, затем продолжил:
– Грязное дело, мистер Кремер. Придется мне выяснять, кто убил мистера Ладлоу, если только вы не сделаете это раньше меня. Само собой, вы ничего не добьетесь, если будете травить мою клиентку. Посмотрите на нее. Когда вы уйдете, я с ней немного побеседую и посоветую, чтобы пока она по-прежнему держалась алиби, которое ей предоставил Фабер, даже если он его сфабриковал. Не спорю, это алиби выгораживает и Фабера, но ее оно тоже защищает. Если вы вдруг всерьез заподозрите Фабера, особенно если обнаружите подходящий мотив, дайте мне знать, и мы вернемся к этому алиби.
– Вы же сами подозреваете, что она водит вас за нос!
– Не совсем. Солгать может кто угодно. По крайней мере, любой скорее молча согласится с ложью, чем решит предстать перед судом по обвинению в убийстве. Кстати об этом самом мистере Фабере. Вы глубоко заблуждаетесь, подозревая, будто я с ним хоть немного знаком. До сегодняшнего дня я никогда его не видел и ничего о нем не слышал. Может, он тоже тайный агент?
Кремер смерил его взглядом:
– Откуда вы можете это знать, если совершенно с ним не знакомы?
– Я и не знаю. Просто предположил. Если бы знал, не спрашивал бы. Он ведь не британец?
– Нет.
– По нему и видно. С таким же успехом он мог бы носить нарукавную повязку со свастикой. Он не понравился ни Арчи, ни мне. Жаль, что алиби моей клиентки построено на его показаниях. Я бы предпочел доказать ее невиновность, не опираясь на них. Как вам кажется, смерть Ладлоу не напоминает охоту германского орла на британского льва?
– Ничего мне не кажется. Просто один человек убил другого.
– Ну хорошо, пусть так. – Вульф взглянул на часы. – Уже первый час ночи, а я еще должен поговорить с мисс Тормик. Кто-нибудь еще хочет ее о чем-либо спросить?
– Она иностранка. Я хочу взять у нее подписку о невыезде.
– Да не сбежит она. По крайней мере, сегодня ночью. А насчет подписки можно договориться и завтра, если вы так настаиваете.
Кремер что-то промычал.
– Она слишком важный свидетель. У нее в руках находилось орудие убийства. Пусть придет завтра в управление к лейтенанту Роуклиффу.
Вульф насупился:
– Лейтенант Роуклифф – это тот самый невежа, что явился сюда как-то с ордером на обыск и перерыл весь мой дом?
– Он самый. Вы его не забыли, правда?
– И не забуду до гробовой доски. Так же как и вы не… Войдите… Что там, Фриц?
Не сумев преодолеть заставленное креслами пространство, Фриц заговорил с Вульфом через голову Нийи Тормик. Он держался официально, как всегда вел себя в присутствии женщин, но не потому, что был так воспитан, а просто-напросто из страха. Дело в том, что когда порог нашего дома переступает женщина – возраст и наружность значения не имеют, – Фриц так и ждет несчастья и пребывает не в своей тарелке, пока непрошеная гостья не убирается восвояси.
– К вам посетитель, сэр, – сказал Фриц. – Мистер Шталь. Он уже был у вас сегодня.
Вульф велел впустить визитера.