Глава десятая
Признаться, я ожидал от Дональда Барретта большего. Он повел себя как самая заурядная посредственность, застигнутая врасплох вопросом, ответ на который не должна бы знать, но знает. У бедняги отвисла челюсть, вылупились глаза и сперло дыхание. Если бы не последнее, все еще можно было бы списать на обычное изумление. Впрочем, оправился он довольно быстро. Воззрился на Вульфа, приподнял брови и громко спросил:
– Куда я дел – кого?
– Мадам Зорку.
Барретт потряс головой:
– Если это шутка, то, пожалуйста, поясните. Я вас не понимаю.
– Хорошо, поясню, – терпеливо пообещал Вульф. – Сегодня вечером мадам Зорка позвонила мне и сказала, что видела, как мисс Тормик подложила что-то в карман мистеру Гудвину. Она также известила, что немедленно сообщит об этом в полицию.
– Не может быть, черт побери!
– Прошу вас, не перебивайте. Мы только зря потратим время. Мистер Гудвин уговорил мадам Зорку не обращаться в полицию, а подождать, пока он вместе с мисс Тормик приедет к ней домой, чтобы все обсудить. Когда некоторое время спустя мистер Гудвин и мисс Тормик приехали, в квартире никого не оказалось. Консьерж припомнил, что мадам Зорка поспешно уехала четверть часа назад, прихватив с собой сумку и чемодан. Тогда мистер Гудвин привез мисс Тормик вместе с мисс Лофхен сюда, ко мне.
– Послушайте, это же…
– Прошу вас! Я побеседовал с обеими молодыми особами, и они уехали. И тут появляетесь вы. По вашим словам, вам известны три факта. Первый: кто-то утверждает, что видел, как мисс Тормик подложила какой-то предмет в карман Гудвину. Второй: эти сведения еще не переданы в полицию. Третий: мне тоже все это уже известно. Я допускаю, что вы могли узнать первое и второе, но никак не третье. Выяснить, что я уже в курсе случившегося, вам удалось бы лишь одним-единственным путем: поговорив с мадам Зоркой сразу после того, как она позвонила мне.
Барретт встал – должно быть, решил, что засиделся.
– Чепуха, – фыркнул он. – Если вы это называете дедукцией…
Вульф потряс головой, а в его голосе зазвенел металл:
– Я не потерплю таких речей, сэр. И не собираюсь битый час доказывать очевидное. Мадам Зорка передала вам то, что рассказала мне. Не смейте отпираться, а то выведете меня из себя.
– Ах, какой ужас! – съязвил Барретт. – Ну и что, если Зорка и впрямь рассказала мне? Что из того, если именно поэтому я и пришел к вам? Что в этом плохого?
– Вы признаетесь?
– А что тут плохого?
– Признаетесь?
– Да!
– Она вам позвонила?
– Да.
– И вы, как друг мисс Тормик, поняли, что мадам Зорку следует каким-то образом изолировать, чтобы она не обратилась в полицию. И вам это удалось. Потом вы сообразили, что в полицию могу обратиться и я, и поспешили сюда, дабы избавиться от новой угрозы. Где находится мадам Зорка, мистер Барретт?
– Не знаю. Пока я не узнал от вас, что она уехала с чемоданом и сумкой, думал, будто она у себя дома. Теперь послушайте, что́ я вам скажу. Мне не нравится, как вы ведете дело, и я собираюсь заявить об этом мисс Тормик. Ей все равно нужен хороший адвокат, и у меня уже есть такой на примете. Если она откажется от ваших услуг, сколько вы возьмете за обязательство не информировать полицию об этих дурацких выдумках, будто мисс Тормик что-то подложила Гудвину?
Я вскочил и шагнул к нему, сжав кулаки, но Вульф строгим жестом остановил меня:
– Нет, Арчи. Позволь я сам…
– Извините, – заупрямился я. – Ведь не только вы имеете право выйти из себя. Хорошо, предлагаю сделку. Я собирался сначала врезать ему, а потом сообщить, что́ о нем думаю, но так уж и быть – сначала сообщу. – Я приблизился вплотную к Барретту и тихим голосом произнес: – Слушайте, вы! Учтите, я с трудом сдерживаюсь. Только что вы намекнули, будто в нашей конторе занимаются доносами. Можете предъявить доказательства? Отвечайте по-мужски, независимо от того, мужчина вы или нет. Предупреждаю: я взбешен до крайности. Итак, у вас есть доказательства?
– Я… Я не имел в виду…
– Есть или нет?
– Нет.
– Я требую извинений.
– Я извиняюсь.
– Вы говорите таким тоном, словно уступаете мне. Я бы предпочел, чтобы вы отказались извиняться. Итак?
– Я прошу у вас прощения. Мне очень жаль.
– Слизняк паршивый, – бросил я и вернулся за свой стол.
– Ты должен научиться держать себя в руках, Арчи, – попенял мне Вульф. – Насилие, пусть даже и вынужденное, не лучшее средство. – Он погрозил пальцем Барретту: – Учтите, я вовсе не противник оправданного насилия. Так вот, для меня не имеет значения, чем руководствовалась мадам Зорка, передав вам наш с ней разговор. Главное, что она вам его передала. Мне также неважно, как вам удалось убедить ее уехать. Совершенно очевидно, что вы ее где-то спрятали или, по меньшей мере знаете, где она скрывается, поскольку именно вы…
Барретт быстро двинулся к двери. Я рванулся следом, и тут Вульф рявкнул:
– Эй, вы, вернитесь! Если не хотите, чтобы вскрылась афера с боснийским лесом и югославскими кредитами…
Что ж, должен признать, доводы Вульфа возымели куда большее действие, чем мои. Если от столкновения со мной Барретт едва не наложил в штаны, то после слов Вульфа ему и вовсе небо с овчинку показалось. Он замер у двери ни жив ни мертв, в лице ни кровинки, потом медленно, точно мумия, повернулся и посмотрел на Вульфа. Я возвратился на место, сел на свой стул и залюбовался на происходящее.
Барретт облизал пересохшие губы – раз, потом другой. Затем он неуверенно шагнул вперед, остановился перед углом стола Вульфа и проскрипел, как плохо смазанная дверная петля:
– Что вы сказали? Вы хоть знаете, о чем говорите?
– Разумеется. Это обычная уголовщина, бандитизм. Если предпочитаете эвфемизм, международная финансовая афера. В данном случае ее прокрутила известная компания «Барретт и Дерусси».
– И… что вы имеете в виду?
Вульф покачал головой:
– Я не стану вдаваться в подробности, мистер Барретт. Тем более что вам они известны лучше, чем мне. Я имею в виду точную сумму кредита, полученного вашей компанией, а также характер ваших договоренностей с бандой Доневича. Назовите это шантажом, я не стану спорить, но мне просто нужно знать, где скрывается мадам Зорка. Уверен, вы хотите сохранить в тайне свою югославскую комбинацию и организуете мне встречу с мадам Зоркой.
Барретт ошеломленно пялился на него. Влево и наискосок от его уха, над накрахмаленным белым воротничком, на шее вздулась и пульсировала жила. Наконец он собрался с духом и проверещал:
– На кого вы работаете?
– На мисс Тормик.
– Я спрашиваю: на кого вы работаете? На Рим?
– Я расследую дело об убийстве. Мой клиент – Нийя Тормик. Меня интересует одно…
– Ладно, хватит вам. Или вы меня за идиота держите? – Международный финансист оперся всей пятерней о стол Вульфа. – Послушайте. Я прекрасно понимаю, что, на кого бы вы ни работали, предупреждаете вы меня не случайно. Если вы обуздаете своего головореза, то я готов обсудить с вами условия… Разумеется, после того, как проконсультируюсь с партнерами.
– Пф! – брезгливо отмахнулся Вульф. – Мне следовало предвидеть, что вы истолкуете меня превратно. Как теперь, черт побери, убедить вас, что меня волнует только благополучие моей клиентки?
– Не знаю. На вашем месте я бы даже не пытался. – Барретт уже не скрипел, а говорил таким голосом, словно не праздновал труса пару минут назад. – Не знаю, много ли вам известно, но надеюсь, вы отдаете себе отчет, в какую игру ввязались. Не мне вам говорить, насколько это опасно для любого, кто в нее сунется.
– Я говорил только о шантаже.
– Хорошо, пусть шантаж. Что вам нужно и какова ваша цена?
На сей раз я смолчал. Пусть нахамит вволю, а там я расплачусь с ним разом за все. Вульф откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул.
– Сядьте, пожалуйста, сэр.
– Мне и так удобно.
– Тогда отойдите немного назад, пожалуйста. Мне неудобно сидеть запрокинув голову. Теперь послушайте. Прежде всего, выкиньте из головы, будто я представляю чьи-то посторонние интересы в ваших балканских делах. Я ни на кого не работаю. Вы, конечно, спросите, откуда я узнал… А какая вам разница? Важно, что я знаю. Следующее: вы должны понять и поверить, что я не претендую на свою долю добычи. Таким людям, как вы, это покажется непостижимым и невероятным, но это так. Мне нужно только одно. Я хочу, чтобы вы проводили мистера Гудвина к мадам Зорке, а мистер Гудвин доставит ее сюда. Вот и все. Если вы откажетесь, я немедленно отсылаю по трем адресам всю имеющуюся у меня информацию о том, как вы ограбили югославский народ. Вы представляете, какую шумиху это вызовет? И не усложняйте дело, приписывая мне лишнее корыстолюбие и алчность сверх тех, коими я обладаю. Вы страдаете профессиональной деформацией личности. Когда на международного финансиста нападает вооруженный грабитель, финансист тут же отдает ему не только деньги и драгоценности, но и рубашку с брюками. Почему? Просто ему невдомек, что даже алчность уличного громилы имеет свой предел. Прошу вас, поймите и зарубите на носу: мне нужна только мадам Зорка. И все. Больше вам ничего не грозит с моей стороны, если, конечно, не окажется, что это вы убили Перси Ладлоу. – Вульф перевел взгляд на меня: – Арчи, мистер Барретт проводит тебя к мадам Зорке. Привези ее сюда.
– А вдруг она сбежала из города?
– Сомневаюсь. Не думаю, что она далеко. Возьми родстер и поезжай за ней. Но не отпускай мистера Барретта.
– Как раз с Барреттом я предпочел бы не связываться.
– Понимаю. Придется тебе потерпеть. Хотя… – Он повернулся к Барретту: – Где она? Далеко отсюда?
Финансист явно пребывал в нерешительности. Наконец он разлепил губы и пробормотал:
– Если вы кому-то проболтаетесь, черт возьми…
– Я уже объяснил вам, что́ мне нужно, – резко оборвал Вульф. – Больше повторять не буду. Где она?
– Она… Я думаю… Недалеко.
– В Нью-Йорке?
– Думаю, да.
– Хорошо. И не пытайтесь перехитрить мистера Гудвина. Он крут на расправу.
– Я вернусь сюда вместе с ними. Я хотел поговорить…
– Нет. Не сегодня. Возможно, завтра. Не впускай его в дом, Арчи.
– О'кей. – Я вскочил на ноги. – Давайте поживее, а то моя кровать приревнует меня к кушетке, решив, что у нас с ней роман.
Барретту уходить явно не хотелось. Он боялся покинуть Вульфа, которому оставалось только протянуть руку к телефону – и тайные аферы с боснийским лесом выплывут наружу. Но я решительно вытолкал незадачливого афериста сначала в прихожую, а оттуда – на улицу, в свежую ноябрьскую ночь.
Я думал, что на улице Барретта дожидается роллс-ройс или хотя бы кадиллак, но обманулся, и нам пришлось пешком тащиться на Восьмую авеню, где мы удачно перехватили припозднившееся такси. Я проследил, чтобы Барретт сел в машину, залез следом, и Барретт приказал водителю:
– Таймс-сквер.
Когда машина покатила, я неодобрительно покосился на Барретта:
– Только не говорите, что оставили ее стоять на тротуаре.
Барретт, не обращая внимания на мой выпад, повернулся ко мне и вдруг доверительно зашептал:
– Послушайте, Гудвин, мне нужна ваша помощь. Я попал в дурацкое положение. Убеждать Вульфа, что я не знаю, где находится Зорка, было бесполезно. Он бы все равно не поверил мне. Но беда в том, что я и в самом деле не знаю.
– Плохо.
– Конечно. Чертовски гнусно. Если вы вернетесь и доложите, что я не привез вас к ней, потому что не знал, где ее найти, Вульф ведь наверняка выполнит свою угрозу.
– Да, это как пить дать.
– Значит, так не пойдет. Но мы можем сделать вот что. Давайте куда-нибудь заскочим и пропустим по стаканчику. Потом, например через полчаса, вы вернетесь и скажете, что мы заехали по определенному адресу – придумайте сами какой-нибудь подходящий, – рассчитывая застать там Зорку, но ее там не оказалось. Можете описать, как я удивился и расстроился, распишите яркими красками.
– Запросто. В таких делах я собаку съел. Но вы…
– Минутку. – Такси свернуло на Сорок вторую улицу, и Барретт покачнулся, но потом выпрямился. – Я знаю, что вам влетит на орехи, если вы вернетесь без нее, но ведь вы не виноваты: я и впрямь не знаю, где она. Я понимаю, вы не обязаны помогать мне просто так, задарма. С какой стати, верно? Как насчет пятидесяти долларов?
Еще никогда меня не пытались подкупить столь жалким образом.
Я презрительно фыркнул:
– Ну и жмот же вы, приятель! Пятьдесят зеленых, когда на карту поставлена судьба международной аферы? Нет, гоните хотя бы сотню.
– Где остановить-то? – спросил таксист.
Барретт велел ему притормозить у тротуара и не выключать счетчик. Потом вытянул ногу, залез в брючный карман и извлек тощую пачку банкнот.
– Не знаю, есть ли у меня столько с собой, – пожаловался он и, щурясь в полумраке, начал отсчитывать деньги.
Озираясь по сторонам, я заметил закутанную в шаль старуху, которая направлялась к нам с коробкой жевательной резинки. Прекрасно, даже не придется вылезать из такси, подумал я.
– Есть, – сказал Барретт.
– Отлично. Давайте сюда. Мне легче соображать, когда башли уже в кармане.
Барретт молча передал мне деньги. Я, не пересчитывая, сунул их через окошечко приблизившейся старухе со словами:
– Держи, бабуля, за две жвачки, сдачи не надо.
Старушенция всучила мне два пакетика жвачки, взяла деньги, посмотрела на них, потом испуганно уставилась на меня, но в следующую секунду быстро засеменила прочь, потешно перебирая непослушными ногами.
Я протянул одну жвачку Барретту:
– Держите. Как раз по одной на брата.
Вместо того чтобы принять угощение, он процедил:
– Чертов кретин!
Я покачал головой:
– Ничего подобного. Что-то многовато вы делаете промашек, приятель. Кстати, моя выходка отнюдь не оригинальна. Как-то раз я уже проделал такую штуку в Кроуфорде, когда меня пытались подкупить в коровьем стойле. Только вместо старухи я облагодетельствовал долговязого парня с вилами и в комбинезоне.
Я сунул пластинку жвачки в рот.
– Может, спать расхочется. Ладно, хватит валять дурака. Мистер Вульф ждет. Ведите меня к Зорке.
– Подлый обманщик!
– Опять вы за свое. Где она?
– Не знаю.
– Хорошо. – Я наклонился к водителю. – Едем на Сорок восьмую улицу к востоку от Лексингтон-авеню.
Таксист кивнул и включил зажигание.
– Это еще с какой стати? – встрепенулся Барретт. – Зачем вам Милтан?
– Я оставил там свою машину. Сяду в нее, поеду домой и передам мистеру Вульфу грустные новости. Придется заодно помочь ему с телефонными звонками и прочей суетой. Он ведь никогда не откладывает на завтра то, что я могу сделать сегодня.
– Вы хотите сказать, что, выманив у меня деньги и отдав их этой старой карге…
– Я хочу сказать вот что: либо вы прекратите извиваться и выкручиваться, как червяк, и отведете меня к Зорке, либо я возвращаюсь к Ниро Вульфу – тогда пеняйте на себя. Мне уже давно пора спать. Вы твердите, что не знаете, где искать Зорку. Мой босс считает, что вы врете. У меня своего мнения нет. Мой мозг девственно чист, но зато я слепо повинуюсь указаниям. Ведите меня к Зорке или примиритесь с доносом в полицию.
Такси пересекло Шестую авеню и понеслось вдоль Брайант-парка к Пятой. Возле библиотеки Барретт подал голос:
– Притормозите у тротуара, но счетчик не выключайте.
Когда такси остановилось, я сказал:
– Надеюсь, у вас хватит денег, чтобы расплатиться.
Барретт ожег меня злобным взглядом и, чуть помолчав, произнес:
– Послушайте, я не могу проводить вас к ней. Просто не имею права. Давайте сделаем вот что: вы подождете здесь, а я возьму другое такси и вернусь сюда вместе с ней минут через двадцать.
Я молча уставился на него.
– Не отвечаю потому, – сказал наконец я, – что у меня от вашей наглости язык отнялся. Боже всемогущий!
– А в чем дело? Даю вам честное слово…
– Готов назвать десяток мест, куда можно засунуть ваше честное слово. Хватит валять дурака!
Он решил немного поиграть в гляделки. Я выждал минуту, но потом мне надоело.
– Считаю до двадцати девяти, – объявил я. – По единице за каждый год прожитой жизни и еще по единице, чтобы вырасти и жениться. После этого…
– Подождите. – Он решил сменить пластинку, и в его голосе появились умоляющие нотки. – Дело в том, что у меня есть очень личная причина не вести вас к ней. Поверьте, я вовсе не собираюсь вас обманывать. Вы же сами видите, в какое безвыходное положение я попал. Может, договоримся так: я звоню ей в вашем присутствии из телефона-автомата, и мы назначаем встречу…
Я решительно потряс головой:
– Нет! Тысячу раз нет. И прекратите изворачиваться. Кто знает, может, у вас с ней разработан тайный шифр на случай неожиданности. Еще раз повторяю: я только выполняю распоряжения шефа. Хватит болтать – ведите меня к ней.
Пальцы Барретта сжались в кулаки.
– А ведь я могу открыть дверцу и убежать, – вызывающе сказал он.
– Попробуйте. Я вас даже останавливать не буду. Позвоню Вульфу и поеду домой.
– Черт побери, но если вы услышите, как я звоню…
– Заткнитесь! Вы меня уже утомили.
Барретт свирепо посмотрел на меня, потом махнул рукой и назвал таксисту адрес на Мэдисон-авеню, буквально в десяти кварталах от того места, где мы находились. Водитель кивнул, и такси тронулось с места.
Денег, чтобы расплатиться за проезд, Барретту хватило. Фасад дома, перед которым мы остановились, явно знавал лучшие времена. На первом этаже располагался дешевый магазинчик, света внутри, естественно, не было. Барретт вынул из кармана ключ и отпер дверь, за которой открывался узкий и темный коридор. Пройдя до конца коридора, Барретт отомкнул еще одну дверь, и мы оказались в крохотном лифте допотопной конструкции. Лифт вознес нас на пятый этаж, и нам еще пришлось вскарабкаться вверх по лестнице. Дом пока не разваливался, но и похвастать ему было явно нечем. Барретт пересек маленький коридор и открыл уже третьим ключом широкую массивную дверь. Я шагнул за ним, он прикрыл дверь, повернулся и зычно воззвал:
– Э-гей!
Ему тут же ответили:
– Я здесь, зайчик!
В прихожей было жарко и пахло духами. Я последовал примеру Барретта и снял пальто, но потом, когда он, посмотрев исподлобья, сказал: «Подождите здесь», не послушался. Я прошел прямо за ним и очутился в просторной, ярко освещенной гостиной, полной ароматов, пушистых ковров, диванов с подушками и прочего в том же духе. И еще я увидел двух дам: одна сидела на диване, а вторая раскинулась в шезлонге.
Зорка в небрежно наброшенном красном халате замахала было руками, но, увидев меня, замерла на месте. А Белинда Рид, сидевшая в чем мать родила, выкрикнула:
– Как там мой зайчик…
Тут она ойкнула и поспешно потянулась к бледно-голубому пеньюару, который свешивался со спинки дивана.
