Головоломное наследство
Когда мы с Шерлоком Холмсом вышли из кэба возле нашего дома на Бейкер-стрит, мой друг повернулся ко мне и промолвил:
— Уотсон, я просто счастлив, что вы отвлекли меня от неотложных дел и заставили заняться расследованием обстоятельств смерти алтарника из церкви Святого Альбана. Смотрите, как всё хорошо кончилось. Нисколько не сомневаюсь, вы непременно поведаете о ходе этого дела читателям в одном из своих рассказов. Я прав?
— Вы уже догадались? — смутился я.
— Ну конечно же, старина. Кстати, судя по тому, с какой настойчивостью вы меня уговаривали взяться за дело, я сразу понял, что для вас оно крайне важно.
— Ещё раз благодарю, что вняли моим просьбам, Холмс, — склонил голову я.
— Одна беда, — покачал головой мой друг, — мы потеряли целый день. Но я искренне надеюсь, что это нисколько не отразится на моём расследовании дела Кастерса.
— Надеюсь, вы согласитесь, Холмс, что в деле Саймона речь шла буквально о жизни и смерти и потому оно было гораздо важнее.
— С этим действительно не поспоришь. Однако потеря дня означает, что я всю ночь буду возиться с анализом крови Пилкинтона, а утром мне ехать в Кембридж.
— Если я могу вам чем-нибудь помочь, Холмс, только скажите.
Детектив на мгновение задумался и наконец заявил:
— Вы мне окажете огромную услугу, Уотсон, если сможете купить билеты на утренний экспресс и сложить вещи.
— Считайте, что всё уже сделано, — улыбнулся я.
Я сверился с расписанием, потом сбегал на станцию Ливерпуль-стрит за билетами, а потом вернулся домой, где принялся упаковывать чемоданы. Посреди всей этой суеты мне в голову пришла мысль — сколько хлопот в один день, а ведь прошлое воскресенье выдалось таким тихим и спокойным. Тогда стоял один из тех ясных морозных вечеров, когда снежинки сверкают бриллиантами в свете газовых фонарей, а на улице изо рта идут клубы пара. Я как раз сидел в кресле у горящего камина и курил трубочку, а Холмс что-то писал. Вдруг в дверь позвонили. Минуту спустя миссис Хадсон провела к нам в гостиную посетителя — взволнованного молодого человека. Звали его Эндрю Ньютон. Первый вопрос, что он задал, звучал следующим образом:
— Мистер Холмс, не желаете за пару дней заработать маленькое состояние? Ничего противозаконного.
— Я достаточно обеспеченный человек и берусь за работу не из-за денег, — возразил Холмс. — Впрочем, изложите сперва своё дело. Возможно, если оно покажется мне достаточно головоломным, я за него возьмусь.
Эндрю Ньютон вздохнул с облегчением и улыбнулся:
— Головоломным? Вы подобрали очень правильное слово. В моём деле полно головоломок.
— Ну так поведайте нам о нём, — подбодрил Холмс, предложив Ньютону присесть.
Эндрю был высоким подтянутым мужчиной с тёмной шевелюрой, располагающей наружностью и очаровательной улыбкой. Судя по манерам и речи, можно было заключить, что человек он образованный, но потёртая, изношенная одежда свидетельствовала о том, что наш гость не из богачей.
— Я работаю в порту агентом по снабжению судов, — начал Эндрю, — и едва свожу концы с концами. Естественно, я не перестаю мечтать о лучшей доле. На прошлой неделе со мной связался мистер Баркер, старший компаньон юридической фирмы «Фавершем и Бринкли». В телеграмме, которую я от него получил, говорилось, чтобы я зашёл к ним в контору на Вардур-стрит, — мол, у них для меня есть хорошие новости. Сами понимаете, я сломя голову бросился туда. Новости у мистера Баркера и впрямь оказались просто потрясающие. Мне завещали двести акров земли под Кембриджем, а вместе с ними усадьбу Нордклифф — особняк эпохи Тюдоров.
— В таком случае, примите мои поздравления, — приподнял бровь Холмс.
— Не спешите с поздравлениями, — покачал головой Ньютон. — В бочке с мёдом оказалась ложка дёгтя.
— Я так и подумал, — кивнул великий сыщик. — Кстати, кем оказался ваш благодетель?
— Здесь и заключается самая главная странность, — пояснил Ньютон. — Как мне стало известно, мой благодетель — покойный Джеймс Фицрой Кастерс, блудный сын лорда Эдварда и леди Элизабет Кастерс, последний из мужчин в роду Кастерсов и наследник всего их движимого и недвижимого имущества. Как мне сказали, картины, что висят в одном только большом банкетном зале особняка, уже сами по себе стоят целое состояние.
— И чему вы удивляетесь? — развёл руками Холмс. — Ведь вы имеете отношение к семейству Кастерсов?
— В том-то всё и дело, мистер Холмс, что не имею. По крайней мере, насколько мне это известно. Я вообще только на прошлой неделе узнал о существовании этого семейства.
— Расскажите немного о себе, — попросил Холмс.
Собравшись с мыслями, Ньютон начал:
— Я родился в Лондоне в шестьдесят седьмом году. В тот же год ушёл из жизни мой отец. Он служил в армии и погиб в Ирландии во время одного из восстаний. Моя мама занималась музыкой, и весьма, надо сказать, успешно: давала детям богачей уроки фортепьяно. Она зарабатывала достаточно, и я получил относительно пристойное образование. Мать умерла несколько лет назад. И ни разу в жизни я не слышал, чтобы она хотя бы упомянула в разговоре фамилию Кастерс.
— А что же адвокат, мистер Баркер? Разве он не может пролить свет на загадку?
— Как я понимаю, это запрещено по завещанию. Впрочем, если я сумею разгадать все головоломки, мне ответят на любые вопросы.
— Головоломки?
— Да, мистер Холмс. В этом и заключается ложка дёгтя. Я должен найти разгадку нескольких головоломок и тогда получу ключ к некоему тайному посланию.
— Ах вот вы о чём! — Глаза Холмса загорелись. — Занятно, очень занятно. Мне нужны подробности. Загадки меня привлекают куда больше, чем деньги.
— Баркер рассказал мне, что Джеймс Фицрой Кастерс был человеком своевольным, настоящим бунтарём, и не желал ничего слышать о нормах, традициях и правилах, существовавших в его аристократической семье. Если коротко, авантюрист и прожигатель жизни. Потом разразился скандал. В чём там было дело — никто не знает, но всё кончилось тем, что Джеймс сел на корабль и уплыл в Аргентину. Там он жил так, как считал нужным. О его пребывании в Аргентине известно мало, однако ходили слухи, что он занимается добычей серебра и алмазов. Надо полагать, зерно правды в этом есть: Джеймс в итоге купил большое ранчо в провинции Рио-Негро, женился на местной красавице и начал разводить скот. В Англию он вернулся только после смерти своих родителей. Нашёл смотрителя для усадьбы Нордклифф, пообещал ежегодно выделять кругленькую сумму на ремонт и поддержание особняка в пристойном виде, после чего снова отбыл в Аргентину. Как мне сказали, все ценные предметы убранства в поместье накрыли специальной тканью, чтобы защитить от пыли, и повсюду разбросали камфорные шарики против моли.
— Кастерс больше не приезжал? — спросил Холмс.
— Нет, мистер Холмс, он так и жил в Аргентине до самой смерти. Преставился он, кстати сказать, в прошлом месяце. Согласно завещанию, его жена Роза-Мария получила в наследство его имущество в Аргентине, то бишь ранчо и виллу Каса-Гранде. Мне же достаётся поместье Кастерсов у нас в Англии, но только при одном условии. Я должен представить в компанию «Фавершем и Бринкли» некое тайное послание, адресованное мне покойным, причём сделать это не позднее двадцать восьмого дня, считая со дня его кончины. В противном случае всё достанется Розе-Марии.
— И когда умер Кастерс? — уточнил Холмс.
— В прошлом месяце. Двенадцатого числа, — уныло ответил Ньютон.
— Двенадцатого?! — Холмс вскочил. — Но это значит, что у нас остаётся всего четыре дня. Почему же вы не пришли ко мне раньше?
— Я сам обо всём узнал только на прошлой неделе, — пояснил Ньютон. — Адвокатам потребовалось три недели, чтобы меня отыскать.
Холмс принялся мерить гостиную шагами:
— А эти головоломки, о которых вы говорили, — вам удалось разгадать хотя бы часть из них?
— Лишь несколько, самых простых, — признался Ньютон. — А остальные… Я совершенно сбит с толку.
— Привлечение помощи со стороны не нарушает условий завещания? — замер на минуту Холмс.
Молодой человек покачал головой:
— Как только я понял, что одному мне не справиться, я сразу же задал этот вопрос мистеру Баркеру. Он сказал, что прямого запрета в завещании нет, а значит, я могу обращаться за помощью к любому человеку.
Холмс удовлетворённо кивнул:
— Тогда, я думаю, самое время взглянуть на головоломки.
— Хоть вы и сказали, мистер Холмс, что деньги для вас ничего не значат, — предупреждающе поднял руку Эндрю, — в том случае, если наше предприятие увенчается успехом и я получу наследство, я намереваюсь заплатить вам десять процентов от стоимости всего поместья. Пусть лучше мне достанется девяносто процентов, чем дырка от бублика! Только одно условие — если вам не удастся разгадать головоломки, я не заплачу ни пенни. По рукам?
— Да-да, по рукам, — нетерпеливо согласился Холмс. — Ну же, ради бога, давайте уже сюда свои головоломки.
Ньютон вытащил из кармана большой конверт из обёрточной бумаги и протянул его Холмсу. Сверху чёрными чернилами каллиграфическим почерком было выведено: «Эсквайру Эндрю Ньютону». Обратную сторону украшал герб Кастерсов. Он же присутствовал и на красной восковой печати. Холмс схватил увеличительное стекло и принялся изучать герб, бормоча себе под нос:
— Щит с поперечными линиями, справа лев на задних лапах, в основании левой стороны герба — перевёрнутая подкова, посередине с левой стороны и в основании правой стороны герба — медоносные пчёлы.
Все эти символы для меня ровным счётом ничего не значили — да и для Ньютона, судя по его озадаченному выражению лица.
— Уотсон, вы не могли бы перевести, что здесь написано на латыни? — попросил меня Холмс.
Я глянул на конверт и ответил:
— «Через усердие к могуществу и богатству».
— Предсказуемо, — бросил Холмс. — Лев символизирует власть, подкова — достаток, а пчёлы — трудолюбие.
Он запустил руку в конверт и вытащил сложенный листок пергамента. Развернув послание, мой друг положил его на стол и склонился над ним. Я подошёл поближе, чтобы тоже взглянуть. На самом верху я заметил уже знакомый герб. Далее следовал текст, написанный всё тем же каллиграфическим почерком:
Ты, Fillius Nullius, будешь (1) любому (2) если сложишь вместе головоломки четырёх королей и поднимешь башмак, что сделан ими не из кожи. Найди (3) — внутри таится секрет. Страница (4) строка (5) — коли правильно прочтёшь, то судьбу свою найдёшь и дом отчий обретёшь (6).
За этим таинственным текстом следовали загадки под заголовком «ЧЕТЫРЕ КОРОЛЯ».
Король червей: желаешь, чтоб жил он, его накорми; желаешь, чтоб умер, скорей напои.
Король треф: HIJKLMNOO, и больше о нём вам знать не дано.
Король бубён: жил светило-господин, у него был третий сын.
Король пик: он невидимый — и всё же без него мы жить не можем.
Ниже были приведены ещё шесть загадок под номерами.
(1) Господь его не видит, король — лишь иногда, но я, когда гляжу вокруг, вижу его всегда.
(2) Кто утром ходит на четырёх ногах, днём на двух, а вечером на трёх?
(3) Эту букву любят гномы, книги называют домом, а она, одевшись в мех, прячет под листвой орех.
Вторая буква находится между берегом и морем.
Третья буква — близнец первой, а пятая — близнец второй.
Четвёртая буква ржёт и всех катает, по весне на речке тает, может стрелами разить и чужие слёзы лить.
Шестую букву за бока кусают, в море с корабля бросают, ею змеи зло творят, люди речи говорят .
(4) На полке в ряд стоят шесть книг, в каждой книге сто страниц. А сколько их от начала первой книги до конца последней?
(5) Обезьянка сидит на дне пустого колодца глубиной сорок футов. Каждый день она взбирается на три фута вверх по стене колодца и сползает на два фута вниз. Через сколько дней обезьянка выберется наружу?
(6) У меня нет ни братьев, ни сестёр, но отец этого человека — сын моего отца.
— Мне удалось разгадать… — начал Ньютон, но Холмс поднял руку, останавливая его:
— Прошу вас, позвольте нам сперва испытать собственные силы. Что скажете, Уотсон?
— У меня с детства нелады с головоломками, — покачал я головой. — Как услышу ответ, думаю, бог ты мой, как всё до нелепости просто, но когда меня просят решить задачу самостоятельно…
— Сперва займёмся королями, — предложил Холмс. — С бубнами и пиками — всё ясно, а вот с червями и трефами придётся попотеть.
— Третий сын светила-господина? Какого ещё, чёрт побери, светила?
— Это, Уотсон, как раз одна из самых простых загадок, — рассмеялся великий детектив. — Светило — Солнце, а третий сын Солнца, — это, соответственно, Земля, третья планета Солнечной системы.
— Совершенно верно, мистер Холмс, — подтвердил Ньютон, — я пришёл к аналогичному выводу.
— Ну ещё бы, — усмехнулся я. — Говорю ведь, когда уже знаешь ответ, всё кажется просто.
— Так, Уотсон, идём дальше, — бодрым голосом промолвил мой друг. — Король пик: невидимый, но без него мы не можем жить. Что это?
— Боже всемогущий, да это же воздух! — воскликнул я.
— Великолепно, старина, просто великолепно. Видите, вы и сами прекрасно справляетесь, — похвалил меня Холмс.
Я довольно улыбнулся:
— Так, ладно. Две загадки мы разгадали. Осталось ещё две.
Холмс как раз ломал голову над королём треф.
— HIJKLMNOO, — размышлял он. — Девять букв, следующих в алфавитном порядке. Что же, во имя всего святого, это значит? — Холмс нахмурился. — Почему последняя буква повторяется? — Внезапно он хлопнул ладонью по столу, да так сильно и громко, что мы с Ньютоном подпрыгнули от неожиданности. — Ну конечно же! — воскликнул мой друг. — Блестяще! Два «О»! Понимаете, Уотсон, два! А первая буква «Н»!
— Что я должен понять? — озадаченно протянул я.
— Первая буква «Н»-«Аш». И два «О». Н 2O! Формула воды!
— Невероятно, Холмс! Вы гений! Я бы ни за что не догадался.
Ньютон даже захлопал в ладоши:
— Браво! Сразу видно, что я пришёл с этими головоломками по нужному адресу!
— Теперь, когда мы разобрались с трефами, я начинаю догадываться, что означает червовый король, — заметил Холмс и повернулся к Ньютону: — Когда нас ждут в Нордклиффе?
— Мы можем приехать когда пожелаем, — с удивлением ответил молодой человек, — но откуда вы узнали, что нас там ждут?
— Мне представляется очевидным, что тайное послание спрятано именно там. Чтобы его найти, нам надо сначала добраться до поместья.
— Ох, ну конечно, — улыбнулся Ньютон, — какой же я болван! Мистер Баркер уже отправил телеграмму управляющему Финчу, велев приготовить нам комнаты. Мы можем пуститься в дорогу, когда вам будет угодно.
Холмс извлёк из кармана часы и глянул на циферблат:
— Время уже позднее. Знаете что, мистер Ньютон, заходите к нам завтра с утра, и мы отправимся в Кембридж на самом удобном поезде. Надеюсь, вы не возражаете против того, что с нами поедет доктор Уотсон?
— Нисколько, мистер Холмс. — Молодой человек повернулся ко мне: — Я буду только рад вашему обществу, доктор. Кроме того, три головы лучше двух.
Когда я укладывал наши с Холмсом вещи в чемоданы, я никак не мог отогнать от себя мысль, что задержка на сутки из-за расследования обстоятельств гибели алтарника выйдет нам всем боком. Теперь у Ньютона оставалось только два дня до истечения отведённого ему срока. Я так нервничал, что практически не сомкнул ночью глаз.
На следующий день спозаранку мы с Холмсом и Ньютоном уже спешили на вокзал — наш поезд отправлялся в восемь часов утра. Устроившись в купе вагона первого класса, Холмс извлёк из конверта пергамент и разгладил его, положив на стол. Подняв на нас взгляд, мой друг произнёс:
— Не будем терять зря времени. Путь неблизкий, поэтому давайте пока займёмся оставшимися загадками. В противном случае, боюсь, мы не поспеем к сроку.
Мы наклонились над столом и вперили взоры в листок.
— Если мне не изменяет память, Холмс, вы вроде бы говорили, что догадываетесь о значении червового короля, — подсказал я.
— Совершенно верно, Уотсон. Тут даже думать не о чём. Речь идёт об огне.
— Какая связь между огнём, водой, землёй и воздухом?
— Элементарно, — пожал плечами Холмс. — Здесь мы имеем дело с перечислением первоэлементов.
— Ах вот про что говорится в загадке! Теперь мне всё ясно. Когда подкладываешь дров, то бишь кормишь огонь, — он горит, а когда льёшь воду, поишь, — он гаснет, умирает.
— Верно, — кивнул Холмс. — Теперь нам надо найти ответы ещё на шесть загадок и вставить их в пропущенные места в первом абзаце. Тогда мы сможем понять, о чём там идёт речь.
Мы с Ньютоном оба согласно кивнули, и Холмс прочитал вслух первую загадку:
— «Господь его не видит, король — лишь иногда, но я, когда гляжу вокруг, вижу его всегда».
— Вот с этой загадкой я не справился, — сокрушённо покачал головой Ньютон.
— Головоломка и впрямь ставит в тупик, — согласился я. — В ней противоречие. Господь всемогущ, и потому ему под силу видеть вся и всех.
Несколько мгновений Холмс напряжённо думал и вдруг громко щёлкнул пальцами:
— Благодарю вас, Уотсон, вы натолкнули меня на мысль! Именно такая подсказка и была мне нужна. Неужели не понимаете? Господь — один, с Ним никто не сравняется. Значит, в загадке речь идёт о равном!
У Бога — нет равных, королевские особы видят равных себе лишь изредка, но я, например, вижу равного в каждом из вас.
— Это вряд ли, — покачал я головой, — думаю, очень немногие могут назвать себя равными вам. Похоже, вы опять правы.
— Эти загадки начинают мне нравиться, — ухмыльнулся Холмс.
— «Кто утром ходит на четырёх ногах, днём на двух, а вечером на трёх?» — прочитал вторую загадку Ньютон и поднял на нас глаза: — Мне доводилось слышать эту загадку раньше, поэтому ответ мне известен.
— В таком случае, будьте любезны, скажите, пожалуйста, о ком идёт речь? — попросил Холмс.
— О человеке, — улыбнулся Ньютон. — Детство — это утро жизни; ребёнок ползает на четвереньках. Потом он вырастает и ходит на двух ногах. Потом наступает старость, вечер жизни, и человек ходит, опираясь на палочку, то есть на трёх ногах!
— Отлично, Эндрю! — с энтузиазмом в голосе воскликнул Холмс. — Полагаю, вы правы. С двумя загадками мы разобрались, осталось четыре. Переходим к третьей головоломке — она самая большая. «Эту букву любят гномы, книги называют домом, а она, одевшись в мех, прячет под листвой орех». — Немного подумав, великий сыщик промолвил: — У меня только один вариант — буква «Б». Речь идёт о Белоснежке, библиотеке и белке.
— Точно, Холмс! — обрадовался я.
— Думаю, я знаю вторую и пятую буквы, — произнёс Ньютон. — Что может находиться между берегом и морем? Полагаю, ответ очевиден — пляж. Буква «П».
— Сильно сомневаюсь, Эндрю, — покачал головой Холмс. — Если бы вы были правы, слово начиналось бы с букв «БП». Не думаю, что подобное в принципе возможно.
Ньютон робко кивнул, признавая свою неправоту.
— Что же находится между берегом и морем? — задумчиво протянул Холмс. С минуту он, нахмурившись, размышлял. — Ну разумеется! — наконец воскликнул мой друг, хлопнув себя по лбу. — Это же элементарно — буква «И»!
— Почему «И»? — недоуменно спросил я. — Вы имеете в виду морской ил?
— Да нет, — махнул рукой Холмс, — между словами «берег» и «море» находится союз «и». Это и есть искомая буква.
— Понятно, — протянул я. — И что же у нас получается? «БИ…»
— Знаю! — вдруг вскричал Ньютон. — Это слово «БИБЛИЯ». Смотрите, что здесь сказано: «Третья буква — близнец первой», то есть первая и третья буква в слове — совпадают. Как и вторая буква с пятой. Четвёртая буква — «Л»: лошадь ржёт и всех катает, лёд тает весной, стрелами разят из лука. А последняя буква «Я». Мы кусаем яблоко, а с корабля бросаем якорь.
— Браво, Эндрю! — воскликнули мы с Холмсом хором.
— Превосходно, — потёр руки мой друг. — Итак, мы имеем уже три слова: «равный», «человек» и «Библия». Теперь давайте заглянем в первый абзац. Выручайте нас, Уотсон, у вас с латынью куда лучше, чем у меня. Что значит «Fillius Nullius»?
— Дословно это означает «ничейный сын». То бишь «бастард», «незаконнорождённый», — пояснил я.
— Ага, ясно, — кивнул Холмс. — Итак, мы имеем: «Ты, мой незаконнорождённый сын, будешь равен любому из людей, если сложишь вместе головоломки четырёх королей и поднимешь башмак, что сделан ими не из кожи». Спрашивается, что это за башмак, сделанный четырьмя королями, то есть землёй, воздухом, огнём и водой?
— Может, речь идёт об обуви на деревянной подошве? — предположил Ньютон. — Дерево произрастает из земли, ему нужны и воздух, и вода.
— Но огонь дереву ни к чему, — возразил мой друг.
— Силы небесные! — воскликнул я. — Кажется, до меня дошло, Холмс! — Я был так взволнован, что едва мог говорить. — Это подкова. Железо добывают из земли; чтобы его расплавить, нужен огонь, а воздух требуется мехам. Потом выкованную подкову надо остудить — вот вам и вода!
Лицо Ньютона расплылось в улыбке, а Холмс потрепал меня по плечу:
— Вы молодец, Уотсон. На этот раз, не побоюсь этого слова, вы превзошли самого себя. А ещё скромничали, говорили, что не умеете разгадывать головоломки!
Я расплылся в улыбке, как Чеширский Кот:
— Похоже, я быстро учусь, старина. Кстати, на гербе Кастерсов есть подкова.
— Да, я тоже обратил на это внимание, — кивнул Холмс. — Но почему её надо «поднять»?
— Может, в переносном смысле имеется в виду, что я должен её отыскать? — высказал идею Ньютон.
— Возможно, вы правы, — согласился Холмс и продолжил: — Итак, следующее предложение в тексте должно звучать следующим образом: «Найди Библию — внутри таится секрет». В четвёртой загадке содержится номер страницы, а в пятой — номер строки. Итак, джентльмены, у нас на очереди четвёртая загадка.
— «На полке в ряд стоят шесть книг. В каждой книге сто страниц. А сколько их от начала первой книги до конца последней?» — прочитал я.
— Это просто, даже слишком просто, — махнул рукой Холмс. — Всего в книгах шестьсот страниц, вычитаем первую страницу первой книги и последнюю страницу последней книги и получаем искомый результат — пятьсот девяносто восемь страниц.
Мы с Ньютоном переглянулись.
— Пожалуй, я с вами соглашусь, — произнёс я.
Мне показалось, что Холмс не уверен в правильности озвученного им ответа, однако он предпочёл сразу перейти к пятой головоломке:
— Обезьянка в колодце глубиной в сорок футов. Каждый день она взбирается по стене на три фута и сползает вниз на два. Через сколько дней она выберется из колодца?
— Принимая во внимание тот факт, что в колодце нет воды, ей никогда из него не выбраться, потому что она умрёт от жажды, это я вам как врач говорю, — заявил я.
— Забудьте на некоторое время о своей профессии, Уотсон, — усмехнулся Холмс, — не воспринимайте головоломку буквально.
— Исходя из того, что фактически за день обезьянка преодолевает только один фут, ей потребуется сорок дней, чтобы добраться до самого верха. Верно? — выдвинул свою версию Ньютон.
— Это было бы слишком легко, — покачал головой Холмс. — Мы что-то упустили из виду. — Мой друг задумался. — Тридцать восемь дней, а не сорок! — вдруг воскликнул он, сверкнув глазами. — Добравшись до самого верха, обезьянка зацепится за край и потому не съедет на два фута вниз.
— Ну конечно! — восхитился я.
— В точку, мистер Холмс, — подтвердил Ньютон. — Кстати, думаю, я знаю ответ на последнюю загадку: «У меня нет ни братьев, ни сестёр, но отец этого человека — сын моего отца». Ответ: «мой сын».
Холмс согласился, но я раздумывал несколько минут, прежде чем признать правоту Ньютона.
Наконец великий сыщик одарил нас обоих улыбкой и произнёс:
— Превосходно, джентльмены. Между нами, я считаю, что мы разгадали все загадки. Дело за малым: нам надо найти подкову, отыскать спрятанную Библию и прочитать в ней тридцать восьмую строчку на странице пятьсот девяносто восемь. Верно?
Мы оба с готовностью кивнули. Холмс посмотрел на часы, взглянул в окно и объявил:
— Мы славно провели время. Полагаю, мы будем в Кембридже через полчаса.
Холмс оказался прав, и спустя тридцать минут мы уже ехали в лёгком экипаже, направлявшемся к западу от города.
* * *
Примерно через двадцать минут экипаж остановился перед величественными воротами. Среди берёз, росших вдоль дороги, мы заметили лань. Над нашими головами надрывались вороны. Через некоторое время мы добрались и до самой усадьбы. Глаза Ньютона загорелись. Особняк оказался настоящим дворцом. Шестиугольные колонны обрамляли огромные дубовые двери, а углы здания венчали башни. Крыша была декорирована зубцами, а высокие решётчатые окна выходили на засыпанные снегом лужайки и клумбы. Над парадным входом красовался вырезанный в камне герб Кастерсов. Ко входу вела дорожка, вдоль которой выстроились статуи львов и грифонов. Справа сквозь деревья виднелось большое озеро, на заледеневшей поверхности которого играли солнечные лучи.
Ньютон был вне себя от восторга.
— Поверить не могу, что всё это может оказаться моим, — прошептал он.
Холмс предостерегающе положил ему руку на плечо:
— Держите себя в руках, Эндрю. Чтобы это стало вашим, нам предстоит кое-что сделать.
Огромные двери распахнулись, и навстречу нам шагнул управляющий Финч:
— Добрый день, джентльмены. Я вас ждал. Позвольте мне помочь вам с багажом.
Управляющий оказался жизнерадостным общительным краснолицым увальнем с бачками и внушительных размеров брюшком.
— Мы не знали, когда именно вас ждать, поэтому миссис Финч решила ограничиться только холодными закусками, — пояснил наш провожатый, заводя нас внутрь особняка.
Мы прошли через впечатляющий аванзал, украшенный рыцарскими доспехами и портретами представителей рода Кастерсов, и очутились в небольшой столовой, примыкающей к кухне. В большом отделанном камнем очаге уютно горел огонь. Со стен на нас взирали головы оленей. Нашлось здесь место и внушительной коллекции оленьих рогов. Большой стол в центре зала был заставлен тарелками с копчёностями, сырами и прочей снедью. Помимо этого я заметил графины с красным и белым вином, а также хрустальные бокалы.
— Прошу вас, джентльмены, угощайтесь и ни в чём себе не отказывайте. Путь из Лондона не близкий, и, полагаю, вы страшно голодны с дороги.
Мы поблагодарили Финча, и он откланялся.
— Вот это я понимаю — наследство, — покачал я головой, когда управляющий удалился.
— Я о таком не смел и мечтать, — будто не веря своим глазам, признался Ньютон.
Холмс уже устроился за столом и вовсю накладывал себе еду.
— Присоединяйтесь, джентльмены, — поторопил он нас. — Чем раньше мы поедим, тем скорее сможем приступить к поискам подковы.
Трапеза — кстати сказать, отменная — заняла у нас около часа.
— Итак, давайте подведём промежуточные итоги и ещё раз перечислим, что нам известно, — предложил Холмс, отодвинув тарелку и взяв в руки бокал изумительного бордо. — Теперь мне представляется очевидным, в чем причина загадочного скандала, в результате которого Джеймс Кастерс оказался в Аргентине. Это был роман с его учительницей музыки, то есть вашей матерью, Эндрю. В результате этой любовной связи на свет появились вы. Хоть вы и fillius nullius, это ничего не меняет. Вы являетесь последним представителем рода Кастерсов.
— Я начинаю склоняться к аналогичным выводам, мистер Холмс, — медленно кивнул Ньютон. — Я попытался напрячь память и сообразил, что у мамы ровным счётом ничего не осталось от моего отца-военного. Ни писем, ни подарков.
Холмс раскурил трубку угольком из очага и подытожил:
— Таким образом, первый абзац послания на пергаменте должен звучать приблизительно следующим образом: «Ты, fillius nullius, будешь равен любому из людей, если сложишь вместе головоломки четырёх королей и поднимешь башмак, что сделан ими не из кожи. Найди Библию — внутри таится секрет. Страница пятьсот девяносто восемь, строка тридцать восемь — коли правильно прочтёшь, то судьбу свою найдёшь и дом отчий обретёшь, сын мой».
— И где нам искать подкову? — спросил я.
— Чем больше я думаю над этой строчкой, тем больше она меня ставит в тупик. Джеймс Кастерс даже не пытается намекнуть, откуда начинать поиски. И зачем поднимать подкову? Что это значит?
— Святые Небеса! — воскликнул я, поражённый догадкой. — А ведь в этом что-то есть. Ещё когда вы описывали герб Кастерсов, мне подумалось, что перевёрнутая подкова считается дурным знаком, мол, счастье от этого уходит. Если Эндрю установит её в нужном положении, дугой вверх, то бишь «поднимет», удача ему улыбнётся и он получит Нордклифф!
— Коротко и ясно, Уотсон, — восхитился Холмс.
— Значит, — уточнил Ньютон, — нам нужно найти опрокинутую подкову, чтобы повернуть её в правильное положение? Тогда откроется тайник?
— Мне кажется, именно так, — ответил Холмс и подёргал за бархатный шнур у камина.
Зазвенел колокольчик, и вскоре в столовую вошёл Финч.
— Скажите, любезный, — обратился к управляющему Холмс, — не будет ли с нашей стороны чрезмерной назойливостью попросить вас показать нам особняк?
— Конечно же нет, сэр. Мне это не составит никакого труда. Прошу за мной, джентльмены.
Мы проследовали за Финчем. Соседняя зала оказалась библиотекой, которая произвела на меня ошеломляющее впечатление. Вдоль стен тянулись забранные стеклом дубовые книжные шкафы от пола до потолка набитые сотнями книг. Из стрельчатых окон открывалась великолепная панорама укутанных снегом лужаек, а над камином в золочёной раме висела картина с изображением девяти муз. Все стулья и столы были затянуты материей, защищавшей их от пыли. Следующее помещение представляло собой галерею с позолоченной лепниной. Отделанные красным бархатом стены были украшены гобеленами и картинами, а начищенный паркет пола практически полностью скрывали персидские ковры изумительной работы. Далее мы посетили музыкальную гостиную, бильярдную, оружейную, несколько столовых, причём каждая последующая зала представлялась мне ещё более роскошной, чем предыдущая. Однако никаких подков нам на глаза так и не попалось.
Наконец мы оказались в величественном парадном банкетном зале, располагавшемся на первом этаже. Задрав голову, я увидел в вышине, под потолком, резные дубовые перекрытия. Помимо картин, стены украшали головы кабанов и маралов. Над огромным, отделанным камнем очагом я заметил бронзовый герб рода Кастерсов, а ещё выше, над ним, висели пики, алебарды и нагрудники. Композиционным центром всего этого великолепия являлся плоский бронзовый щит, окружённый саблями. Посередине банкетного зала громоздился массивный стол, длиннее которого мне не доводилось видеть. Судя по количеству стульев, за ним разом могло сидеть до пятидесяти человек.
Холмс быстрым шагом подошёл к бронзовому гербу и внимательно его рассмотрел.
— Интересно… — пробормотал он.
Сбросив защитную ткань с одного из стульев, мой друг подтащил его поближе к камину. Взобравшись на сиденье, Холмс дотянулся до подковы на гербе. Сперва он попытался сдвинуть её вправо, но не преуспел. Затем он потянул её влево, и подкова, поддавшись, повернулась на центральном гвозде. В этот момент та часть герба, на которой были изображены пчёлы, распахнулась, обнажив тёмный паз. Холмс сунул туда руку, и мы с Ньютоном замерли, затаив дыхание.
— Эврика! — крикнул Холмс, вытащив из тайника старую, покрытую пылью Библию в красном кожаном переплёте с золотым тиснением. Книга была скреплена массивными золотыми застёжками, а на обложке тускло поблёскивал герб рода Кастерсов.
— Превосходно, Холмс! — вскричали мы с Ньютоном хором.
Мой друг сдул с Библии пыль и спрыгнул со стула на пол. Положив книгу на стол, он открыл её на 598 странице. Отсчитав тридцать восемь строк, Холмс разочарованно покачал головой:
— Мы где-то ошиблись. В тридцать восьмой строке только одно слово — «народы». Послание не может состоять из одного слова.
Поняв, что великий сыщик прав, мы совершенно пали духом. Эндрю снова пересчитал строки, надеясь, что мой друг ошибся, но его чаяния оказались напрасны.
На улице пошёл густой снег, и в банкетном зале вдруг стало очень холодно. Я предложил вернуться обратно в малую столовую, устроиться у тёплого очага и ещё раз всё хорошо обдумать.
— Пойду разведу огонь у вас в комнатах, джентльмены, — промолвил встретивший нас в столовой Финч. — Насколько я понимаю, вы решили заночевать здесь?
— Чтобы поспеть на последний поезд до Лондона, нам сейчас пришлось бы нестись сломя голову на вокзал, — заметил я, глянув на часы. — Во-первых, такой вариант нас не устраивает, а, во-вторых, мы пока не нашли тайного послания. Впрочем, есть ещё поезд в девять утра. Если мы поедем на нём, то у нас есть все шансы поспеть в адвокатскую контору до истечения указанного в завещании срока.
— Решено, — хлопнул в ладоши Холмс, — заночуем здесь. Спасибо вам, мистер Финч.
Несколько позже мы устроились у камина с бокалами бренди. Холмс смотрел на огонь, глубоко погрузившись в собственные мысли.
— Я уверен, что мы правильно разгадали все загадки, за исключением, наверное, четвёртой, — наконец произнёс он. — Если вы помните, Уотсон, я сразу сказал, что она показалась мне слишком простой.
— Совершенно верно, — подтвердил я. — Вам напомнить её текст?
— Сделайте одолжение, старина.
Я взял в руки пергамент и прочитал:
— «На полке в ряд стоят шесть книг. В каждой книге сто страниц. А сколько их от начала первой книги до конца последней?»
Холмс сложил пальцы в замок и прикрыл глаза. Я видел, как беззвучно шевелятся его губы, — мой друг снова и снова повторял про себя текст головоломки. И вдруг Холмс начал хохотать, причём так искренне и заразительно, что мы с Ньютоном, хоть и не зная причины его веселья, засмеялись вместе с ним.
— Красиво, очень красиво, — покачал головой Холмс, утирая слёзы. — И невероятно просто. Правильный ответ на головоломку — четыреста, а не пятьсот девяносто восемь!
— Это ещё почему? — удивился я.
— Представьте шесть книг на полке, стоящие к вам корешками, так что вы можете прочесть их названия. Представили?
— Допустим.
— В головоломке сказано про начало первой книги. Дело в том, что её первая страница является сотой, если считать от левого края полки. Точно так же последняя страница последней книги является сотой по счёту от правого края. Таким образом, общее число страниц между ними — четыреста.
— Ну конечно же! — воскликнули мы с Ньютоном.
Холмс открыл Библию на нужной странице и принялся отсчитывать строки.
— Вот это больше похоже на правду, — удовлетворённо кивнул он.
— Что там написано? — в нетерпении спросил я.
— «Ты покров мой и щит мой». Это Псалтырь.
— Потрясающе! — промолвил я.
— Наверняка это и есть искомое послание. Браво, Холмс, — улыбнулся Ньютон и поднял бокал: — За вас! Вы настоящий гений.
Вы просто представить не можете, с каким чувством облегчения мы отправились спать в тот вечер. Прежде чем улечься в постель, я встал у окна и глянул на укутанные белым покрывалом лужайки, озарённые светом, падавшим из многочисленных окон поместья. С неба по-прежнему валил снег, но ветер стих, и потому от картины за окном веяло миром и покоем. Я даже не знал, завидую я Ньютону или нет. С одной стороны, ему достались несметные богатства, но, с другой стороны, вместе с ними пришло и тяжелейшее бремя ответственности, к которой молодой человек был не готов. Титул и состояние — не только привилегии, но и обязательства, выполнять которые Джеймс Фицрой Кастерс не пожелал. Глубоко вздохнув, я забрался в огромную кровать с балдахином и быстро уснул.
На следующее утро меня разбудил мистер Финч.
— Снег всё ещё идёт, — предупредил он. — Если вы не поторопитесь, то опоздаете на поезд.
Поблагодарив управляющего, я спешно умылся и оделся. Спустившись вниз, я увидел Холмса и Ньютона. Оба мои спутника были взволнованы.
— Финч вызвал нам кэб, — сказал за завтраком Холмс, — но при таком сильном снегопаде, я уверен, он наверняка опоздает.
Покончив с завтраком и упаковав вещи, мы сели и с растущим нетерпением принялись ждать экипаж. Наконец мы увидели, как повозка медленно едет по дороге к поместью. Поблагодарив мистера Финча за гостеприимство, мы залезли в кэб, стряхивая с обуви налипший снег.
— Если успеем на девятичасовой поезд до Лондона, получите на чай золотой соверен, — сказал Холмс кучеру.
— Сделаю всё что смогу, сэр, — кивнул тот и хлестнул лошадь кнутом.
Снегопад стих, и даже начало проясняться, но на нашей скорости это никак не сказалось. Дорога была в ужасающем состоянии. По её краям нас подстерегали глубокие заносы. Лошадь то и дело поскальзывалась. Я глянул на часы и с ужасом обнаружил, что уже три минуты десятого. Когда экипаж наконец остановился у вокзала, Холмс поспешно сунул деньги кучеру, и мы, подхватив чемоданы, бросились к перрону настолько быстро, насколько нам это позволял снег. С огромным облегчением я увидел, что поезд задержали и он всё ещё стоит у платформы, но, едва мы кинулись к нему, дежурный захлопнул дверь последнего, ближайшего к нам вагона и дунул в свисток, подавая сигнал к отправлению.
Рванувшись вперёд, Холмс распахнул дверь и протянул нам руку. В тот самый момент, когда поезд всё-таки отошёл от станции, мы, задыхаясь, ввалились в купе.
— Еле успели, — тяжело дыша, заметил Ньютон.
Я был слишком измотан и потому, не ответив, лишь молча кивнул.
— Надеюсь, что поезд не опоздает из-за снега, — обеспокоенно бросил Холмс.
К несчастью, именно это и произошло. Когда мы прибыли на станцию Ливерпуль-стрит, у нас оставалось всего пятнадцать минут, чтобы добраться до Вардур-стрит. Мы вскочили в первый попавшийся кэб, и Холмс снова посулил возничему золотой соверен на чай, если он доставит нас к адвокатской конторе в срок. В Лондоне снега было поменьше, поэтому, несмотря на обилие экипажей на улицах, мы ехали достаточно быстро.
— Должны успеть, — сказал я, посмотрев на часы.
Пожалуй, в моём возрасте уже не следует проявлять излишнего оптимизма, учитывая тот факт, что я по опыту знаю — судьба порой любит преподносить самые неожиданные сюрпризы. Не успел я с довольным видом убрать часы обратно в карман, как наш экипаж дёрнулся и встал. Жалобно заржала лошадь. Возничий спрыгнул вниз и наклонился, пытаясь понять, что произошло.
— В чём дело? — высунулся из экипажа Холмс.
— Простите, джентльмены, — покачал головой кучер, — подкова отвалилась, и лошадь повредила ногу. Боюсь, вам придётся искать другой кэб.
— Чёрт, — пробормотал Холмс, подхватывая чемодан. — За мной, господа, не будем терять зря время!
Мы попытались поймать другой экипаж, но удача отвернулась от нас — все они были заняты.
— Идёмте пешком, джентльмены, у нас нет другого выхода. Отсюда до конторы всего несколько кварталов, — бросил Холмс.
— Идите с Ньютоном вдвоём, — предложил я. — Я хожу медленно и буду только обузой. Идите же! — прикрикнул я, увидев, что они замешкались. — Я нагоню вас. Встретимся в конторе!
Ньютон с Холмсом бросились бегом по улице, а я двинулся вслед за ними так быстро, как только мог. Несмотря на холод, к моменту прибытия в контору «Фавершем и Бринкли» я был насквозь мокрым от пота. Мне объяснили, как добраться до кабинета мистера Баркера, и когда я туда вошёл, то сразу увидел Ньютона и Холмса, понуро сидящих в креслах.
— Прошу прощения, господа, но у меня связаны руки, — виноватым голосом произнёс мистер Баркер. — Условия завещания однозначны и не оставляют свободы для манёвра. — Он показал на свои часы: — Этот механизм работает идеально. Когда вы вошли в мой кабинет, было двенадцать минут первого.
Я посмотрел на Ньютона. Молодой человек потрясённо мотал головой и едва сдерживал слёзы.
— Какая ирония, — с горечью промолвил Холмс. — Благодаря одной подкове мистер Ньютон должен был получить огромное состояние, а из-за другой подковы он его потерял.
Я молча кивнул. Мне очень хотелось хоть как-то утешить Эндрю, но я никак не мог подобрать правильных слов. Еле переставляя ноги, мы вышли на улицу.
— Простите, старина, мне очень, очень жаль, — произнёс Холмс, положив руку Ньютону на плечо.
— Вы сделали всё, что в человеческих силах, мистер Холмс, — выдавил из себя улыбку Ньютон. — Просто, похоже, мне было не суждено получить это наследство.
— И что вы теперь намереваетесь делать? — спросил я.
— Пойду работать агентом в порт, как раньше, — пожав плечами, ответил Эндрю. — Хоть эта доля, конечно, и отличается от жизни в загородном особняке. Мне бы очень хотелось заплатить вам за все ваши усилия, — добавил он, повернувшись к Холмсу.
— Я согласился на предложенные вами условия и не собираюсь их пересматривать, — улыбнувшись, покачал головой мой друг и посмотрел на часы: — Может, пообедаем в ресторанчике «У Симпсона»? Не волнуйтесь, — успокоил Холмс Ньютона, увидев, как тот замялся, — я угощаю.
Мы, не торопясь, двинулись по улице. Каждый из нас был погружён в печальные мысли. Через некоторое время мы уже сидели в уютном ресторанчике и лакомились отбивными из ягнёнка с жареной картошкой. Когда мы ели, издалека до нас донёсся звон Биг-Бена — пробило час. Холмс автоматически извлёк из кармана хронометр и сверил время. Вдруг он застыл, на мгновение задумавшись. Убрав часы в карман, мой друг с аппетитом принялся за еду. Настроение его чудесным образом переменилось. Он сделался весел и развлекал нас анекдотами и разными забавными историями из своей жизни. Постепенно даже Ньютону удалось позабыть об унынии, и молодой человек несколько раз улыбнулся.
— Вот я растяпа! — воскликнул Холмс, когда мы, закончив трапезу, встали из-за стола. — Похоже, я забыл перчатки в кабинете мистера Баркера. Вы не возражаете, джентльмены, если мы снова зайдём в адвокатскую контору?
Мы оба лишь покачали головой.
Через десять минут мы снова вошли в кабинет к мистеру Баркеру.
— Кстати, мне бы хотелось кое-что уточнить насчёт завещания, — бросил Холмс адвокату. — Если я не ошибаюсь, согласно оговорённым условиям, Ньютон должен представить вам тайное послание до полудня двадцать восьмого дня, считая с даты кончины Кастерса. Это так?
— Да, мистер Холмс, всё верно, — кивнул Баркер.
— И при этом вы уже подтвердили, что мы правильно разгадали тайное послание. Верно?
— Да, это так!
— В таком случае, — Холмс посмотрел на часы, — я полагаю, у нас ещё есть время до истечения указанного периода, и потому Эндрю Ньютон имеет все права на наследство.
— Что вы хотите этим сказать, мистер Холмс? — удивился Баркер. — Срок давно уже вышел.
— Ошибаетесь, — ухмыльнулся великий детектив. — Аргентина отстаёт от нас на девять часов. Полдень двадцать восьмого дня, о котором писал в своём завещании Кастерс, там наступит только через семь часов.
— Боже милостивый! — Глаза Баркера вспыхнули. — Мне кажется, мистер Холмс, что вы, вполне возможно, и правы. Я должен посоветоваться с мистером Бринкли! — С этими словами нотариус быстрым шагом вышел из кабинета.
Ньютон застыл в ожидании. Судя по выражению его лица, он едва находил силы сдерживать свои чувства. Через несколько минут Баркер вернулся в сопровождении почтенного седовласого господина в сюртуке и брюках в тонкую полоску. Его представили нам как сэра Лоренса Бринкли — сына основателя фирмы. Мистер Бринкли, улыбаясь, с интересом посмотрел на моего друга:
— Скажите, мистер Холмс, прежде чем выбрать карьеру сыщика, вы никогда не задумывались о том, чтобы стать юристом?
— Боюсь, сэр Лоренс, эта профессия показалась бы мне слишком скучной, — покачал головой Холмс.
— Подобные дела добавляют приправы к нашим порой действительно пресным будням, — кивнул Бринкли. — Мне нечего возразить на ваш довод о разнице во времени, мистер Холмс, и потому буду рад перейти к формальностям передачи наследства мистеру Ньютону.
Эндрю издал радостный возглас и кинулся пожимать руки всем присутствующим. Когда он обменивался рукопожатиями со старым адвокатом, Бринкли с лёгким поклоном произнёс:
— Я искренне надеюсь, что вы и впредь предпочтёте пользоваться юридическими услугами нашей фирмы, мистер Ньютон… Или же мне следует называть вас лордом Кастерсом?
— Конечно же, я с радостью приму вашу помощь, — со счастливой улыбкой ответил Эндрю. — И вот первое задание: я желаю, чтобы вы тотчас же выписали моему доброму другу, несравненному Шерлоку Холмсу, чек на сумму, равную десятой части стоимости моего наследства!
