Коробейник смерти
Некоторым из читателей может показаться, что в это дело — пожалуй, одно из самых интересных и трудных — втянул Холмса, пусть и косвенно, именно я. Всему виной моё армейское прошлое. История началась с того, что к нам на Бейкер-стрит с дурными вестями явился мой однополчанин Энтони Первис. Он знал, что я снимаю квартиру вместе со знаменитым сыщиком и потому желал видеть не только меня, но и Холмса. Энтони, разумеется, как и я, находился в отставке, но по-прежнему активно поддерживал связь с сослуживцами. С момента нашей последней встречи у него поредели волосы, а в усах прибавилось седины, однако выправка оставалась по-прежнему военной, а талия была куда тоньше моей. Я предложил боевому товарищу сесть, после чего представил Холмсу. Взяв по стаканчику бренди, мы помянули павших. Затем Энтони принялся рассказывать последние новости.
— Думаю, джентльмены, вы будете признательны, если я всё же перейду к делу, — наконец промолвил он. — Я принёс дурные вести, Уотсон. Преставился наш комполка, генерал-майор Райт Пуллман.
— Боже мой, Первис! Печально, очень печально. Что с ним случилось?
— Похоже, сердечный приступ. В его смерти нет ничего подозрительного, особенно учитывая изрядную тучность покойного и его преклонный возраст.
— Однако нечто в его кончине вам всё-таки показалось странным, — заметил Холмс.
Первис кивнул и вытащил из кармана конверт.
— В прошлую пятницу я был на полковом ужине в Гранд-отеле. Ближе к концу ужина Райт Пуллман показал мне эту записку и признался, что абсолютно не понимает, о чём в ней говорится. — Однополчанин передал мне листок.
Склонившись вместе с Холмсом над бумагой, мы прочитали:
Райт Пуллман
Я не дышу, и все меня страшатся,
Чужое горе — пиршество моё,
Являюсь я и к нищим, и к богатым,
Являюсь к королям на торжество.
Незваный гость я, в том отрада,
Исполнен долг — вот вся моя награда.
Что каждый заслужил, тот каждый и получит.
Я ухожу, ничто уже не мучит.
КОРОБЕЙНИК
Стих совершенно сбил меня с толку. Однако Холмс тяжело вздохнул и повернулся к Энтони:
— Ваши сомнения были не напрасны, мистер Первис. Вы уже были в полиции?
— Ещё нет, — покачал тот головой. — А в этом есть необходимость?
— Сейчас обращаться за помощью к властям рановато. Если понадобится, мы можем это сделать и позже.
— Что означает это стихотворение, Холмс? — спросил я.
— Разве вы не понимаете, Уотсон, что в нём идёт речь о смерти? Она не дышит, но её все страшатся; чужое горе для неё пиршество; она является ко всем людям; после смерти мы получаем то, что заслужили.
— Какой ужас, Холмс! — ахнул я.
— Совершенно с вами согласен, — кивнул мой друг, после чего повернулся к Энтони: — Вы не заметили что-нибудь странное во время ужина?
— Нет, — покачал головой Первис, — всё прошло как обычно. Великолепный стол, отличное вино, прекрасная компания. После ужина — бренди с сигарами.
— Вам не показалось, что Райт Пуллман хватил лишку? Может, он пил или ел больше обычного?
Вопрос поставил Энтони в неловкое положение.
— Видите ли, — замялся он, — Уотсон не даст мне соврать, генерал-майор любил выпить и закусить. Не исключением стал и тот ужин. Он налегал и на закуски, и на спиртное.
Я согласно кивнул.
— Он курил? — уточнил Холмс.
— Нет. Генерал-майор, как и несколько других офицеров, включая меня, предпочитал нюхательный табак.
— Как он умер? — спросил я.
— Его лицо, и без того красное, стало и вовсе пунцовым, потом он начал задыхаться. Помню, он схватился за грудь и пожаловался на боль. Сначала мы подумали, что у него несварение желудка после фазана, но в следующий миг генерал-майор повалился на пол.
— На собрании присутствовал военврач?
— Да, старина Смитерс. Он, если не ошибаюсь, на год раньше меня ушёл в Нетли . Смитерс сделал всё от него зависящее, но генерал-майора ему спасти так и не удалось. Он умер прямо у нас на глазах.
— Господи, какой ужас!
Холмс принялся задумчиво расхаживать по гостиной.
— Значит, вы хотите от имени полка обратиться ко мне с просьбой расследовать обстоятельства этой смерти? — спросил он.
— Я надеялся, мистер Холмс, что вы подумаете над этим предложением, — кивнул Первис. — Я казначей общества однополчан. У нас достаточно средств, чтобы покрыть ваши расходы. Члены общества уже проголосовали за проведение расследования — в том случае, если вы решите, что дело нечисто.
— Быть посему, — решил Холмс. — Будьте любезны, оставьте, пожалуйста, письмо со стихотворением и свою визитную карточку. Как только у меня будут новости, я немедленно с вами свяжусь.
— Спасибо, мистер Холмс. И вам спасибо, Уотсон. Теперь я чувствую себя гораздо спокойнее, чем раньше. — Протянув Холмсу визитку, Энтони откланялся.
— И что вы обо всём этом думаете, старина? — спросил я, когда мой однополчанин ушёл.
— Дело очень странное, Уотсон. Пока нельзя исключать прискорбного стечения обстоятельств, но вы сами знаете, как я не доверяю совпадениям. Если это убийство, то способ умерщвления крайне необычен. За всю свою практику я помню лишь один-единственный случай, когда злоумышленник спровоцировал у жертвы сердечный приступ. Помните ресторан «Золотой петушок» и дуриан?
— Как такое забудешь, Холмс, — покачал головой я. — Но убийца из «Золотого петушка» покончил с собой, значит, на этот раз действовал кто-то другой. Однако нынешний неизвестный злоумышленник вполне мог воспользоваться тем же способом.
— Сильно сомневаюсь, что за ужином гостям подавали дуриан, — усмехнулся Холмс. — В противном случае, учитывая количество алкоголя, потребляющегося на подобных собраниях, большая часть ваших однополчан была бы уже мертва.
— Тут мне возразить нечего, — развёл я руками. — Итак, с чего вы начнёте расследование?
Холмс взял в руки письмо:
— Отправлено из Белгравии шестнадцатого числа. Обычный коричневый конверт и дешёвая писчая бумага; их можно купить в любом магазине. Листок без водяных знаков, письмо написано чёрными чернилами от руки. Судя по изношенности пера, ручка старая. Писал правша. Исходя из характерных особенностей почерка, могу предположить, что автор — мужчина, обладающий сильной волей. Эгоистичен и самовлюблен. Не склонен к состраданию, не обладает чувством юмора, но при этом мстителен. Не исключено, страдает манией преследования.
— Как вы обо всём этом узнали? — изумлённо промолвил я.
— Наклон и форма букв, сила нажима пера. Всё это много может рассказать об авторе строк. Впрочем, — вздохнул Холмс, — это ни на йоту не приближает нас к ответу, кто и каким образом совершил преступление. Впрочем, мне кажется, неделю назад я видел похожее послание в газете «Ивнинг стандарт» в разделе частных объявлений, просто тогда я не придал ему значения. — Мой друг принялся копаться в кипе старых газет у камина.
Холмс всегда с большой неохотой выбрасывал газеты и журналы, поскольку считал, что старые публикации иногда могут оказаться весьма полезными. За годы он неоднократно убеждался в своей правоте. Не исключением стал и этот раз.
— Вот оно, отыскал! — воскликнул великий детектив, развернув газету.
Глянув другу через плечо, я прочитал:
Хевлок
1. Ночью буква ловит мышек,
Днём в пустыне жаром дышит.
2. Эта буква спит в берлоге,
Моет руки, моет ноги.
3. Эта буква служит мессу,
Из ружья палит средь леса.
4. Буква в кипятке краснеет.
Возвращаться не умеет.
5. Эта буква солнце застит,
День погожий нам ненастит.
6. Этот знак слова смягчает,
Но его не замечают .
Сложи буквы вместе, имея в виду:
Тебя на тот свет я с собой уведу.
КОРОБЕЙНИК
— Вы правы, Холмс, — воскликнул я. — Это опять Коробейник!
— О чём я вам и говорю, Уотсон. Причём суть послания всё та же — адресата ждёт смерть.
— Неужели вы уже разгадали головоломку?
— Ну конечно! С этим справился бы и ребёнок. Первая буква «С» — сова ночью ловит мышей, солнце дышит жаром в пустыне. Вторая буква «М» — медведь спит в берлоге, а моются мылом. Третья буква «Е» — епископ служит мессу, в лесу стреляет егерь. Четвёртая буква «Р» — в кипятке краснеют раки, а реку нельзя повернуть вспять. Солнце застит туча — значит, пятая буква «Т». Ну а про шестую вы, наверное, уже сами догадались.
— Ну конечно же! Мягкий знак!
— Совершенно верно. И кто же нас уводит на тот свет? Разумеется, смерть!
— Интересно, а почему Коробейник решил опубликовать это послание в газете, вместо того чтобы отправить письмом, как он это проделал в случае с Пуллманом?
— Затрудняюсь ответить, — пожал плечами Холмс. — Может, убийца не знал точного адреса Хевлока?
— Но кто такой Хевлок? Нам надо скорее это выяснить. Похоже, жизнь бедолаги в опасности.
— Боюсь, старина, несчастному Хевлоку уже не поможешь, и сейчас он уже у престола Всевышнего. — Холмс взял свежую вечернюю газету и раскрыл её на разделе объявлений «Рождения, смерти, бракосочетания».
Практически сразу же мы отыскали фамилию Хевлок. В объявлении было сказано следующее: «Настоящим уведомляем, что баронет сэр Уолтер Фредерик Хевлок скоропостижно скончался в возрасте 63 лет в своём особняке Грантмур, расположенном в районе Сент-Джонс-Вуд. Скорбим и помним. Супруга леди Мэри Энн Хевлок, родные, друзья, соратники и коллеги по парламенту. Прощание и панихида состоятся в церкви Святого Марка…»
Дальше я читать не стал.
— Всё как вы и предсказывали, старина, — вздохнул я.
— Интересно, а леди Мэри попадалось на глаза предупреждение Коробейника? — задумчиво произнёс Холмс.
— Давайте к ней съездим и спросим, — предложил я.
— Отличная мысль, Уотсон. Не будем откладывать дело в долгий ящик. — Вскочив, Холмс схватил пальто и шляпу.
Вскоре мы уже сидели в кэбе, который мчался в Сент-Джонс-Вуд.
— Нам надо выяснить, есть ли связь между Хевлоком и Райтом Пуллманом. Что может быть общего у политика и отставного пехотного генерала? — размышлял вслух Холмс.
— Они оба преклонного возраста, оба джентльмены, профессионалы своего дела и оба финансово обеспечены.
— Всё это так, Уотсон, но почему убийца выбрал их? Что объединяло две жертвы с точки зрения злоумышленника?
— Тут вы меня, дружище, поставили в тупик. У меня нет ни одной версии.
— На данном этапе расследования это вполне естественно. Пока мы ещё ничтожно мало знаем.
Кэб остановился у особняка Грантмур, и мы вышли, оказавшись перед величественным зданием в георгианском стиле, окружённым кованой оградой. Встретивший нас у входа слуга проводил меня и Холмса в приёмную.
Через некоторое время к нам вышла леди Мэри, и мы представились ей.
— Сударыня, примите наши самые искренние соболезнования, — сказал мой друг. — Нам крайне неловко беспокоить вас в столь тяжёлый час, однако не могли бы вы ответить на несколько моих вопросов? Вам случайно не попадалось на глаза это объявление в «Ивнинг стандарт»? — Холмс протянул газету одетой в чёрное вдове с робкими манерами и измученным заботами лицом.
Субтильная седовласая женщина нервно поправила шаль на плечах. Прочитав объявление, она подняла на Холмса изумлённый взгляд:
— Что это значит, сэр?
— Это головоломка, в которой заключено слово «смерть», — стараясь говорить как можно мягче, пояснил Холмс. — По сути дела, вашему мужу угрожали.
— Господи боже! — Несчастная вдова схватилась за горло.
Поняв, что женщина вот-вот упадёт в обморок, я подскочил к ней и помог опуститься в кресло.
— Вы хотите сказать, моего мужа убили? — со слезами на глазах спросила леди Мэри.
— Не исключено, мадам. Дело в том, что ваш муж не единственный, кто получил подобное послание, а потом умер якобы от сердечного приступа.
— Просто не верится! — Вдова утёрла слёзы платочком. — Должно быть, это какая-то жуткая ошибка. Врачи меня заверили, что Уолтер умер от остановки сердца.
— Есть способы спровоцировать сердечный приступ, — пояснил сыщик.
— Вы меня потрясли, мистер Холмс, — призналась леди Мэри. — И что мне теперь делать? Обращаться в полицию?
— Это я возьму на себя, мадам. Прошу меня ещё раз извинить, если мой вопрос причинит вам боль… Скажите, у вашего мужа были враги? Из разряда тех, кто мог желать ему смерти.
— Ни единой живой души, — уверенно ответила вдова и покачала головой.
— Ваш муж курил? Алкоголь употреблял?
— Выпивал и покуривал, но весьма умеренно. Иногда он любил понюхать табачку.
— Скажите, вы не в курсе, был ли он знаком с Райтом Пуллманом, генерал-майором в отставке?
— Совершенно уверена, что нет, — снова покачала головой леди Мэри. — Я знакома со всеми друзьями мужа, но фамилию, что вы назвали, слышу впервые. Кто он? Ещё один джентльмен, который скончался от сердечного приступа?
— Да. Что ж, мадам, позвольте выразить вам свою признательность. Возьмите, пожалуйста, мою визитную карточку. Если вы вдруг что-нибудь вспомните, будьте любезны, дайте мне знать.
Мне очень не хотелось оставлять пожилую даму после пережитого ею потрясения, но она меня заверила, что беспокоиться не о чём и за ней приглядит служанка. Мы откланялись и снова остановили кэб. На этот раз Холмс велел кучеру ехать в Скотленд-Ярд. Вскоре мы уже сидели в кабинете инспектора Лестрейда. Холмс рассказал полицейскому о случившемся и дал прочитать полученное Пуллманом письмо, а также объявление в газете.
— Чёрт побери, — нахмурился Лестрейд. — Ещё двое.
— Что?! — воскликнул Холмс. — Вы хотите сказать, что уже сталкивались с подобным?
— К сожалению, да, мистер Холмс, — с мрачным видом кивнул инспектор. — Мы как раз занимаемся расследованием весьма подозрительной смерти преподобного Джеймса Уэнтворта из церкви Святого Стефана на Бромтон-роуд. Он тоже получил послание схожего содержания, а потом скоропостижно скончался от сердечного приступа. Вот текст.
Это письмо тоже было отправлено из Белгравии. Почерк также совпадал. На листке было написано следующее.
Уэнтворт
Людей моё имя обычно пугает,
Познают меня — и покой обретают,
Кто встретит меня, тот умолкнет навек,
И больше уже не поднимет он век,
В мучения час меня все призывают,
Страданью конец — меня не поминают.
От хвори тяжёлой я буду леченьем,
И жизни венцом, и покоем, забвеньем.
КОРОБЕЙНИК
— Люди боятся смерти и обретают вечный покой, когда умирают. Кто встретит смерть, тот, ясное дело, умолкает навсегда. Когда мы мучаемся, то, действительно, часто призываем смерть. Она ставит точку в любой болезни, являясь своеобразным «лечением», она же служит венцом жизни, — растолковал смысл стиха Холмс.
Я кивнул.
— Всё именно так, мистер Холмс, — подтвердил Лестрейд.
— Вы не рассматривали возможность отравления? — спросил мой друг.
— Вскрытие ничего не выявило, — развёл руками Лестрейд. — По крайней мере, в желудочно-кишечном тракте.
— Чтобы отравиться, яд не обязательно глотать, — возразил Холмс. — И Райт Пуллман, и Хевлок любили нюхательный табак. Не исключено, что именно так яд и попал в тело. Вы не в курсе, у Уэнтворта имелось подобное пристрастие?
— Блестящая мысль, Холмс, — просиял Лестрейд. — Мне не известно, нюхал ли он табак или нет, но я это скоро выясню. Наконец у нас появилась хоть какая-то зацепка! Не волнуйтесь, я всё разузнаю.
— Спасибо, инспектор. Буду ждать от вас весточки. До встречи.
Откланявшись, мы взяли кэб и поехали домой.
— Пока мы ждём вестей от Лестрейда, я попытаюсь выяснить, было ли у жертв что-нибудь общее, и если да, то что именно, — под стук колёс сказал мне Холмс. С этими словами он постучал тростью в крышу кэба и велел остановиться, сказав, что хочет выйти. — Боюсь, если вы отправитесь со мной, то умрёте от скуки, — добавил прославленный сыщик, повернувшись ко мне, — так что встретимся дома, на Бейкер-стрит.
— Как скажете, старина, — кивнул я.
Увиделись мы с ним только на следующее утро за завтраком.
— Есть успехи, дружище? — спросил я.
— Боюсь, что нет, Уотсон. Жертвы не были знакомы друг с другом. Учились они в разных школах, состояли в разных клубах. Их ровным счётом ничего не связывает: ни кровные узы, ни родство через брак, ни совместное времяпрепровождение. Вообще ничего.
В этот момент к нам постучалась миссис Хадсон, которая принесла письмо, адресованное Холмсу.
— Благодарю вас, — сказал мой друг, вскрывая конверт. — Ага, это от Лестрейда. Что ж, Уотсон, я заблуждался. У покойных имелась одна общая черта: все они обожали нюхательный табак.
— Один раз — случайность, два раза — совпадение, три раза… — повторил я одно из любимых высказываний Холмса.
— Да-да, всё это так, — перебил меня мой друг. Встав из-за стола, он принялся ходить по гостиной. — Что вы знаете о нюхательном табаке?
— Не так уж и много, — пожал плечами я. — Мне известно, что это обычный табак, измельчённый до состояния пыли.
— На самом деле, как вы понимаете, всё гораздо сложнее. Во-первых, нюхательная смесь изготовляется из тщательно отобранных листьев, которые предварительно выдерживаются на протяжении двух-трёх лет. После этого они как минимум дважды проходят процедуру ферментации и только затем измельчаются в пыль с добавлением ароматизаторов — розового масла, жасмина, лаванды и некоторых видов гвоздики.
— Для человека, который не потребляет нюхательного табака, вы знаете на удивление много.
— Я пробовал его несколько раз, — улыбнулся Холмс. — Кроме того, большим знатоком и ценителем нюхательного табака является мой брат Майкрофт.
— Итак, к чему вы клоните?
— Поскольку в нюхательную смесь, как правило, добавляются ароматизаторы, они могут заглушить запах яда.
— Ах вот вы о чём, — протянул я.
— Нам надо отыскать яд, который достаточно силён, чтобы даже в малой дозе спровоцировать сердечный приступ при попадании в лёгкие. Кроме того, он должен быть порошкообразным и желательно красноватого оттенка.
— Почему красноватого оттенка, я понимаю, — кивнул я, — но отчего обязательно порошкообразным?
— Представьте, Уотсон, что произойдёт, если вы смешаете жидкий яд и нюхательный табак. Получатся комочки, а табачная смесь должна выглядеть однородной, как мелкая пудра. Именно поэтому её хранят в сухом месте. Сырость для нюхательного порошка — сущее проклятие.
— Нуда, конечно, вы совершенно правы, — согласился я. — Однако, когда заходит речь о поисках подобного яда, мне вспоминается иголка в стоге сена.
— Вы не так уж далеки от истины, Уотсон, — вздохнул Холмс. — Мне нужно наведаться в Британский музей. Опять же вас я с собой не зову — ничего, кроме скуки, вас там не ждёт.
— Понимаю, Холмс. Впрочем, вам не о чём беспокоиться. Сегодня я должен проведать нескольких пациентов, так что у меня всё равно не получилось бы составить вам компанию. Увидимся вечером.
Вернулся Холмс ближе к ночи, когда я уже собирался укладываться спать. С тяжёлым вздохом мой друг без сил повалился на диван. Запустив пятерню в шевелюру, он произнёс усталым голосом:
— Вы даже не представляете, Уотсон, сколько на свете ядов. В одном только справочнике Лоусона «Токсикология растений» сотни наименований.
— И многие из них подходят под наши параметры?
— Возможно, вас это и удивит, но, к счастью, нет. Большую часть токсинов можно сразу отмести — их надо либо глотать, либо вводить под кожу. Куча ядов не подошла по той простой причине, что они существуют лишь в жидкой форме. У части веществ слишком резкий запах, который не заглушишь никакими ароматизаторами.
— Так вы выяснили, чем отравили жертв?
— Думаю, да. Но мне нужно ещё раз удостовериться в правильности моей гипотезы. Если я не ошибся, мы сможем выяснить, где именно преступник взял яд, а там выйдем и на самого злоумышленника.
— Понятно.
— Завтра я разузнаю, какой именно маркой табака пользовалась каждая из жертв. Если мне повезёт, то марка должна совпасть. — Холмс достал из кармана маленькую коробочку нюхательного порошка и поднёс её к носу. — Я купил эту смесь в табачной лавке на углу, — пояснил он и протянул коробочку мне: — Понюхайте. Если не ошибаюсь, это жасмин. Вы согласны?
Я втянул ноздрями воздух:
— Да, вы правы. Определённо пахнет жасмином.
— Мне надо провести с этим табаком несколько экспериментов, — объявил Холмс, направившись к столу, на котором у него стояли реторты, пробирки и газовые горелки.
— В таком случае, не буду вам мешать. Лучше лягу спать, — сказал я.
— Спокойной ночи, Уотсон.
Когда я вышел к столу на следующее утро, то обнаружил, что Холмс уже позавтракал и ушёл.
Вернулся детектив около одиннадцати утра.
— Отличные новости, Уотсон, — объявил он с порога. — Все трое убитых пользовались одним и тем же сортом табака. Очень дорогая марка! Называется «Ридженси голд». Производится в Мейфэре компанией «Братья Кумби».
— Отличные новости, Холмс.
— Причём это далеко не всё. Мне удалось добыть остатки табака, которым пользовались две из трёх жертв. — Холмс с гордостью показал мне красные с золотом коробочки. — Теперь я могу взять пробы на анализы и выяснить, содержится ли в табаке яд, и если да, то какой.
— И кто будет заниматься этими анализами? Вы?
— Нет, — покачал головой Холмс, — мне порекомендовали некоего профессора Данстон-Джервиса, заверив меня, что он лучший токсиколог во всей Англии. Он работает в больнице Святого Варфоломея. Я уже договорился о встрече с профессором. Мне назначено на полдень. Не желаете составить мне компанию?
— С огромным удовольствием. Насколько я понимаю, встреча обещает быть весьма интересной и познавательной.
Холмс взял одну из коробочек с нюхательным табаком и направился к своей импровизированной лаборатории, желая провести ещё несколько экспериментов. Поскольку я уже прочитал все утренние газеты и заняться мне было особо нечем, я встал за спиной Холмса и принялся наблюдать за действиями друга. Сперва он взял мензурку с чистой водой и насыпал туда немного табаку, после чего перемешал и стал ждать, когда смесь осядет. Часть табака, пропитавшись водой, медленно опустилась на дно, а часть осталась плавать на поверхности.
— Эврика! — вскричал Холмс. — Значит, я всё-таки был прав!
— В чём правы?
— Когда я занимался изучением различных ядов, мне удалось выяснить, что древесина нескольких видов африканских лиственных деревьев крайне токсична. Особенно сильный яд содержится в птерокарпусе, если быть точным, в его разновидности Pterocarpus soyauxii. Попадание опилок птерокарпуса в лёгкие может привести к остановке сердца.
— Чёрт меня побери!
— Чтобы удостовериться в справедливости своей версии, я и решил добавить нюхательный табак в воду.
Опилки должны были остаться на поверхности, а частицы табака — разбухнуть и утонуть, что, собственно, и произошло. Надо сказать, Уотсон, птерокарпус весьма интересное растение. Внешний слой древесины — кремового цвета, а внутренний, который, кстати сказать, и содержит яд, — красный, совсем как нюхательная смесь «Ридженси голд»!
— Я потрясён, Холмс. Так значит, вот этот порошок на поверхности и есть истёртые в пыль опилки птерокарпуса?
— Скорее всего, да. Мы будем знать об этом наверняка только после того, как профессор проведёт соответствующие анализы.
— Но как Коробейнику удалось подсыпать яд в табак? И что делать с другими людьми, которые покупают «Ридженси голд»? Неужели их жизни тоже в опасности?
— Хорошие вопросы, Уотсон. Я сильно сомневаюсь, что злоумышленник отравил всю партию товара сразу — в этом случае люди мёрли бы как мухи. Хотя «Ридженси голд» марка достаточно дорогая, у неё имеется немало поклонников. Нет, я уверен, что убийца наносил точечные удары. Значит, ему содействовал кто-то из сотрудников табачной компании. Этот некто должен был предоставить злоумышленнику список клиентов. Возможно, он же помогал подмешивать яд. Обратите внимание: и Пуллман, и Хевлок, и Уэнтворт приобретали табак по почте.
— Это очень важная деталь, Холмс.
Перекусив, мы оделись, вышли на улицу и, остановив кэб, приказали кучеру везти нас в больницу Святого Варфоломея. Когда мы вышли, я в который раз залюбовался величественным фасадом знаменитой больницы, основанной в 1123 году. К этому заведению, включавшему в себя исследовательские лаборатории, библиотеки и медицинское училище, я всегда питал особенные чувства. Как-никак именно в этих стенах когда-то, много лет назад, я постигал хирургию. Именно здесь я свёл знакомство со своим добрым другом Шерлоком Холмсом.
Мы прошли внутрь, и я сразу почувствовал себя как дома. Даже запах, царивший здесь, нисколько не изменился со времён моего ученичества. Мы отыскали профессора Данстон-Джервиса в той самой лаборатории, где некогда трудился и я и где мы познакомились с Холмсом. Профессор оказался высоким худым седовласым джентльменом, с интересом поглядывавшим на нас из-за толстых стёкол очков. Мы представились и пожали руки.
— Добро пожаловать в нашу больницу, джентльмены, — улыбнулся Данстон-Джервис. — Вы у нас впервые?
— Ну что вы, профессор, — покачал я головой. — Здесь прошли первые годы моей практики. Кроме того, в этой самой лаборатории мы с Холмсом ставили массу разных экспериментов.
— Ну да, конечно. Как интересно. Так чем же я могу быть вам полезен? — обратился профессор к Холмсу.
Великий детектив вкратце описал, с чем мы пришли, и показал образец табака, который привёз с собой.
— Я считаю, что в эту нюхательную смесь добавили измельчённые опилки африканского дерева птерокарпуса. Вам доводилось о нём слышать?
Профессор с удивлением посмотрел на нас:
— Да, мне доводилось сталкиваться с жертвами отравления древесиной птерокарпуса, но такие случаи большая редкость. Как правило, это резчики по дереву, которые вытачивают на токарных станках всякую всячину и вдыхают опилки, летящие из-под резца. При попадании в лёгкие токсин, содержащийся в опилках, может вызвать сердечный приступ. Именно поэтому с этим деревом практически никто уже не работает.
— Вы можете сделать анализ на содержание токсина? — спросил Холмс.
— Разумеется. Только это дело не быстрое, займёт не меньше часа. Вы не могли бы оставить образец и зайти позже?
— Конечно же, профессор. Мы будем вам крайне обязаны.
Мы вышли на улицу и принялись гулять, пока не наткнулись на одно очень милое кафе, где решили выпить по чашечке кофе. По прошествии часа мы вернулись в лабораторию. Там нас с улыбкой встретил Данстон-Джервис.
— Мистер Холмс, всю самую сложную работу вы проделали за меня, — заявил он. — Это действительно птерокарпус.
— Превосходно! Большое вам спасибо, профессор. Теперь остаётся лишь выяснить, где именно убийца добыл эти опилки.
— В этом, боюсь, я не в силах вам помочь. Разве что могу посоветовать проверить производителей мебели и прочих товаров из древесины.
— Не такая уж и простая задача, — улыбнулся Холмс. — Ещё раз примите мою искреннюю благодарность.
Распрощавшись с профессором, мы вышли на улицу, остановили кэб и велели отвезти нас на Бейкер-стрит.
Когда мы вошли и уже собирались подняться на второй этаж, нас остановила миссис Хадсон, протянувшая Холмсу конверт.
— Вам письмо, сэр, — промолвила она.
Взяв его в руки, Холмс застыл как вкопанный. Я сразу узнал почерк на коричневом конверте. Послание было от Коробейника. На конверте преступник написал лишь два слова: «Мистеру Холмсу».
— Миссис Хадсон, вы не видели, кто опустил письмо в почтовый ящик? — спросил мой друг.
— Боюсь, что нет, — покачала головой домохозяйка. — Его подсунули под дверь. Оно лежало на коврике.
— Спасибо, миссис Хадсон.
Мы поднялись в гостиную, и Холмс поспешно вскрыл конверт. Пробежав глазами письмо, мой друг смертельно побледнел.
— Похоже, старина, следующей жертвой Коробейника должен стать я, — промолвил он, протянув мне листок.
— О боже, Холмс! — ахнул я и принялся читать послание. Гласило оно следующее:
Холмс
Май, форт, к нему ведёт дорога,
Поверьте мне, осталось уж немного,
Пусть краток путь, щепоть всему цена.
Виновных нет, во всём твоя вина.
Кто брату сторож, а? Ответ весьма простой,
И он таков: старуха смерть с косой.
КОРОБЕЙНИК
— Это стихотворение представляется мне ещё более головоломным, чем предыдущее, — признался я.
Холмс взял у меня письмо и ещё раз его перечитал.
— Склонен с вами согласиться, Уотсон. — кивнул сыщик, — оно куда более невнятное. Впрочем, совершенно очевидно, что здесь снова идёт речь о смерти, причём на этот раз Коробейник пишет об этом напрямую. — Холмс принялся ходить по гостиной с листком в руках. — Злоумышленник упоминает щепоть. Иными словами, он полагает, что мы уже выяснили, каким образом совершались преступления и где содержался яд — в щепоти табаку. Но чего бояться мне? Я же не потребляю нюхательного табака!
— Я в полной растерянности. Ничего не приходит в голову, — развёл я руками.
— Боюсь, одному мне не справиться, — вздохнул Холмс и глянул на часы. — Придётся обратиться за помощью к брату. Сейчас он должен быть у себя в клубе «Диоген». — Схватив плащ и шляпу, великий детектив быстрым шагом двинулся к выходу, бросив на прощание: — Я скоро вернусь, Уотсон.
— Удачи, Холмс, — помахал я рукой.
Не прошло и двух часов, как ко мне явился взволнованный мальчишка-посыльный, который сказал, что меня срочно ждут в «Диогене» — там произошла трагедия. Вне себя от волнения, я выскочил на улицу, остановил извозчика и велел ему что есть духу мчаться в клуб. Я сидел, вцепившись в медицинский саквояж, и пытался представить, что могло случиться с моим другом. Когда кэб остановился у клуба, я вбежал в здание и, перепрыгивая через две ступеньки, помчался наверх. Холмс сидел в кресле, прикрыв лицо ладонями. Я чувствовал себя на седьмом небе от счастья, что мой друг жив, однако моя радость была недолгой. В следующее мгновение я увидел тело на носилках, которое как раз накрывали простынёй. Это был Майкрофт Холмс! Зрелище меня совершенно ошеломило. За креслом, в котором сидел мой друг, мял в руках шляпу подавленный инспектор Лестрейд, а возле носилок стоял знаменитый хирург сэр Майлс Холфорд, так же, как и Майкрофт, являвшийся завсегдатаем клуба. Сэр Майлс с тяжёлым вздохом убрал в медицинский саквояж стетоскоп, и двое санитаров, взявшись за носилки, вынесли их из залы.
Наплевав на правила клуба, согласно которым в нём запрещалось разговаривать, я вскричал, обращаясь к Холмсу:
— Что здесь, во имя всего святого, произошло?!
— Я опоздал, Уотсон. — Мой друг поднял на меня полные слёз глаза. — Моя глупость и недальновидность стоили моему брату жизни! Целью убийцы был не я, а мой брат!
— О господи! Так вот что означал вопрос «Кто брату сторож?».
— Именно. Более того, до меня наконец дошло, о чём говорилось в первой строчке. «Май», «форт», «к» — анаграмма имени моего брата: «Майкрофт». Он-то как раз баловался нюхательным табаком.
— Не вините себя, дружище, — стараясь говорить как можно мягче, произнёс я. — Я нисколько не сомневаюсь, что вы сделали всё от вас зависящее, и я знаю, что ваш брат не хотел бы, чтобы вы так терзались.
— Спасибо за сочувствие и поддержку, Уотсон, — встав, тихо промолвил Холмс. — Мне нужно некоторое время побыть одному, чтобы хоть как-то смириться со случившимся. Я на несколько дней переберусь в гостиницу.
— Конечно, дружище, — промямлил я. — Если вам нужна моя помощь…
— До свидания, Уотсон. — Холмс понуро двинулся к выходу, и у меня при виде его горя заныло сердце.
— Чудовищная трагедия, доктор, — положил мне руку на плечо Лестрейд. — Будьте уверены, я брошу все силы Скотленд-Ярда на поиски маньяка.
— Спасибо, инспектор.
Я вернулся домой в наимрачнейшем расположении духа. Наша квартира без Холмса казалась на удивление пустой. Пока я ходил к пациентам, мой друг успел наведаться на Бейкер-стрит и собрать вещи, так что больше в тот день мы не увиделись.
На следующее утро газеты вышли с некрологами. Многие знаменитости опубликовали статьи, посвящённые брату Шерлока Холмса, однако о работе Майкрофта в правительстве не было сказано ни слова. Не разглашалась и причина смерти — со ссылкой на ещё не завершённое полицейское расследование. От Холмса всю неделю не было вестей, за исключением приглашения на похороны и панихиду, за которыми должны были последовать поминки в отеле «Эксельсиор».
Когда я отправился на кладбище, стояло солнечное холодное утро. В церкви собралось меньше народу, чем я ожидал, а Холмс сидел отдельно от знаменитостей, пришедших воздать Майкрофту последние почести. Мой друг был одет в чёрное пальто и котелок, а в руке сжимал трость. После короткой панихиды Холмс произнёс надгробную речь, тронувшую всех присутствующих. Затем мы двинулись на кладбище. Под заупокойную молитву я и ещё три человека опустили гроб в могилу. Когда Холмс бросил горсть земли, глухо стукнувшуюся о крышку гроба, я не смог сдержать слёз — столь сильно я сочувствовал своему скорбящему другу.
Когда народ стал расходиться, вперёд медленно выдвинулись два могильщика с лопатами, которые всё это время незаметно стояли в стороне. Я бы даже не обратил на них внимания, если бы не Холмс, который пристально разглядывал обоих. Один могильщик был высок и худ, тогда как другой, горбун, отличался коренастым, приземистым телосложением. Чтобы защититься от холода, оба могильщика были одеты в тёплые куртки и шапки, а шею повязали шарфом.
Холмс поманил могильщиков к себе, побренчав в кармане мелочью в знак того, что хочет дать им на чай. Горбун, словно только этого и ждал, с готовностью поспешил к моему другу, а вот тощий замялся. Холмс вложил несколько монет в ладонь горбуна, и тот в знак благодарности снял шляпу. Тощий продолжал топтаться на месте.
— А вы? Разве вы не хотите получить того, что заслужили? — спросил Холмс, направившись ко второму могильщику.
Тот лишь безмолвно покачал головой.
Мой друг водрузил на голову котелок и взялся обеими руками за трость.
— Понимаю, — кивнул он. — Ведь вас ждёт виселица!
Глаза могильщика вспыхнули, и он попытался ударить Холмса в грудь заточенным концом лопаты. Мой друг оказался готов к такому повороту событий и легко парировал удар тростью. Потом словно молния сверкнула — Холмс выхватил из трости спрятанный внутри неё клинок и приставил остриё к горлу могильщика.
— Я искренне надеюсь, что вы дадите мне повод прикончить вас на месте, — ледяным голосом промолвил мой друг.
Нисколько не сомневаясь в том, что Холмс от горя тронулся умом, я осторожно двинулся к своему другу.
— Старина, что вы делаете? Ради всего святого, опустите клинок! Вы не в себе!
— Уотсон, разве вам не хочется поздороваться с нашим старым знакомым? — ни на секунду не сводя взгляда с могильщика, спросил меня Холмс. — Я думал, вы уже узнали Джонаса Риммера. Если вы помните, мы с ним уже встречались. Вы ещё об этом написали рассказ под названием «Убийство в предместье». Кстати сказать, Риммер и есть Коробейник.
Я застыл в ошеломлении. Нечто в глазах могильщика действительно показалось мне знакомым.
— Вы уверены, Холмс?
— Можете не сомневаться, Уотсон.
У могилы, привлечённые шумом, стали собираться начавшие было расходиться люди, присутствовавшие на похоронах. Из-за деревьев в отдалении показался инспектор Лестрейд в сопровождении двух одетых в форму констеблей.
— Поскорее наденьте на него наручники, инспектор! — крикнул Холмс. — Этот джентльмен проворен как угорь.
Один из констеблей забрал у Риммера лопату, а второй завёл руки преступника за спину, чтобы Лестрейд мог их сковать.
— Ничего ты мне не сделаешь. Я законов не нарушал, — прошипел злоумышленник, с ненавистью глядя на Холмса.
— С вашей точки зрения, в убийстве трёх невинных людей, возможно, и нет ничего противозаконного. К счастью, добропорядочные граждане считают иначе.
— Вы хотели сказать, четырёх невинных людей, — поправил я друга.
— Троих, дружище, — улыбнулся мне Холмс. — Майкрофт живёхонек. А вот, кстати, и он сам, лёгок на помине. — Прославленный сыщик ткнул пальцем в грузного мужчину, который, помахивая тростью, бодро шагал к нам по тропинке.
Меня переполняла буря самых разных эмоций, главным среди которых было чувство облегчения от осознания того, что старший брат Шерлока в действительности жив.
— А кто же тогда?.. — пролепетал я, показав на гроб.
— В этой могиле обрели покой несколько дюжин кирпичей, — невозмутимо ответил Холмс.
Майкрофта немедленно окружили друзья и коллеги, которые тут же принялись жать ему руку, хлопать по спине и осыпать вопросами.
Подняв руку в знак того, что требует тишины, Майкрофт произнёс, обращаясь ко всем присутствующим:
— Дорогие друзья! Позвольте принести вам свои самые искренние извинения за столь жестокую шутку, которую пришлось с вами сыграть. К величайшему сожалению, это был единственный способ задержать безжалостного убийцу, который сейчас стоит перед вами. — Он подошёл к Риммеру и посмотрел ему в глаза. — Так значит, вот оно, твоё чудовище, Шерлок? А выглядит так невзрачно. — Майкрофт с презрением сшиб тростью шапку с головы убийцы. — Я надеялся, что меня пытался убить кто-то поприличней.
Риммер разразился было тирадой, обращённой к Майкрофту, но старший брат Холмса уже повернулся к преступнику спиной, полностью утратив к нему интерес.
— Господа, — обратился Майкрофт к друзьям, — я взял на себя смелость заказать дюжину бутылок отменного выдержанного шампанского, чтобы отпраздновать своё возвращение в мир живых. В отеле «Эксельсиор» нас ждёт небольшой фуршет. Человек воскресает не каждый день, поэтому я намереваюсь по достоинству отметить это событие. За мной, джентльмены!
Когда весёлая толпа двинулась к выходу с кладбища. Холмс крикнул брату в спину:
Приберегите шампанское и нам с Уотсоном! Мы присоединимся к вам позже.
— Что вы будете делать в суде? — насмешливо произнёс Риммер. — У вас против меня нет никаких улик. Как вы собираетесь доказать мою причастность к убийствам?
— Возможно, вы правы, — усмехнулся Холмс, — только я не собираюсь ничего доказывать. Вы, наверное, забыли о том, что уже и так выписан ордер на ваш арест. Вас обвиняют в убийстве Томаса Причарда, Седрика Томкинса и в покушении на убийство Артура Данна. И вас всё равно ждёт виселица.
Слова Холмса ошеломили Риммера. Сглотнув, он взял себя в руки и прорычал:
— Игра не окончена! Мы ещё встретимся.
— Разумеется встретимся, — согласился Холмс, — причём не единожды. Сначала в суде, а потом ещё раз во время казни. Я лично прослежу за тем, как на вашу шею наденут петлю и отправят прямиком в ад.
Риммер заметно побледнел. Несмотря на холод, на его лбу и верхней губе проступили капельки пота. В глазах мелькнуло отчаяние, и я услышал, как позвякивают наручники — руки убийцы затряслись от страха.
Злоумышленник сменил тактику и тон.
— Зачем тянуть? — умоляющим голосом произнёс он. — Чего вы ждёте, Холмс? Убейте меня прямо сейчас. Я знаю, вам хочется меня прикончить.
— Давным-давно я уже дал себе обещание избавить мир от такого подонка, как вы. Свою часть работы я выполнил. Теперь дело за палачом. Ну а пока вы будете ждать собственной смерти, быть может, вы задумаетесь обо всех тех, кого лишили жизни. В любом случае у вас впереди ещё достаточно времени до казни, на которую вы пытались обречь невинного Артура Данна.
Я человек не мстительный, но всему есть свои исключения. Он в вашем распоряжении, инспектор.
— Джонас Риммер, — кашлянув, произнёс Лестрейд, — я арестовываю вас по обвинению в предумышленном убийстве Томаса Причарда и Седрика Томкинса, а также в покушении на убийство Артура Данна…
Убрав клинок обратно в трость, Холмс повернулся ко мне:
— Идёмте, Уотсон, нас ждёт шампанское. — Мой друг положил мне руку на плечо. — Я прекрасно понимаю, старина, что у вас ко мне уйма вопросов, поэтому давайте прогуляемся до «Эксельсиора» пешком. Он всего в нескольких кварталах отсюда.
— Просто не знаю, с чего начать, — развёл я руками. — Как, во имя всего святого, вы догадались, что Коробейник — Джонас Риммер?
— Когда я отправился к Майкрофту, то в кэбе ещё раз перечитал послание и обнаружил заключённую в стихотворении анаграмму. Помните, как Риммер любит подобные загадки? Один раз он уже пытался посмеяться надо мной, действуя под личиной мистера Н. Мэйджора. Ещё одной мелкой зацепкой был вопрос: «Кто брату сторож, а?» Подобная формулировка вопроса скорее присуща американцу, нежели англичанину.
— Я бы на такое ни за что не обратил внимания, — признался я.
— Зацепки действительно малозаметные. Затем я обратил внимание на то, что есть общего между всеми убийствами, вернее, на то, что ничего общего у них нет. Жертв ничто друг с другом не связывало, они были совершенно случайными. Тут до меня дошло, что бедолаги не более чем пешки в игре, которую затеял преступник. Кроме того, злодей ставил жертв в известность о предстоящей смерти не только письмами, но и через объявления в газете. Нисколько не сомневаюсь в том, что Мориарти рассказал своему ученику Риммеру о моих привычках, одна из которых — просматривать раздел частных объявлений в газетах. Сначала я думал, что Риммер не знал адрес Хевлока, но потом понял, что ошибался — покойный политик как-никак заказывал табак по почте. Я задался вопросом, зачем Джонасу понадобилось давать объявление в газету, и пришёл к выводу, что преступник хотел привлечь моё внимание. Моё, а не Хевлока.
— Но с чего Риммеру взбрело в голову убивать всех этих людей? — изумился я. — Где мотив? Понять не могу.
— Убивая их, он наносил удар по мне, — улыбнулся моей наивности Холмс. — Он бросал мне вызов: попробуй отыщи и останови меня, если сумеешь!
— Но зачем?
— Риммер — психопат. Помните, я описал его характер по почерку? Насколько мне известно, на свете есть только один человек, которому проиграл Риммер, и этот человек — я. Именно я разоблачил его, доказав, что он виновен в предумышленном убийстве Седрика Томкинса и Томаса Причарда. Я спас от петли Артура Данна; благодаря моим усилиям был выдан ордер на арест Риммера. Всем этим, с точки зрения преступника, я подписал себе смертный приговор. Для начала он хотел доказать, что умнее меня. Это объясняет стихотворения-загадки. Затем он намеревался заставить меня страдать, точно так же, как я, с его точки зрения, заставил страдать самого Риммера. Для этого он решил убить родного мне человека — Майкрофта. И в завершение он собирался убить и меня. Как — не представляю, однако уверен: моя смерть должна была оказаться весьма мучительной.
— И ради этого он отправил на тот свет столько невинных людей?
— Подобная модель поведения весьма типична для психопата. Подобному индивиду не знакомы муки совести и жалость. Ни на секунду не сомневаюсь, что, если бы вы баловались нюхательным табаком, он нанёс бы удар и по вам.
Я согласно кивнул.
— А как ему стало известно о птерокарпусе? — помолчав, спросил я.
— Уотсон, не забывайте, что мы имеем дело с человеком, едва ли уступающим умом самому профессору Мориарти. После того как Риммер решил убить моего брата, чтобы потом вплотную заняться мной, он хорошенько изучил привычки Майкрофта. Выяснив, что брат нюхает табак и предпочитает марку «Ридженси голд», Джонас начал подбирать яд, который лучше всего подходил для добавления к табачной смеси. Риммер действовал по одной и той же схеме. Вспомните убийство Седрика Томкинса. Первое — наблюдение и сбор сведений о будущей жертве, второе — составление плана на основе этих сведений, и наконец, третье — само убийство. Откуда Риммер узнал о птерокарпусе? Наверное, оттуда же, откуда и я, — из справочника растительных ядов. При известной усидчивости эту информацию под силу отыскать любому студенту.
До меня постепенно стало доходить, с какой тварью нам пришлось иметь дело, и я потрясённо покачал головой.
— Со всей очевидностью должен признать, Холмс, что вы абсолютно правы. Хотя в реальность случившегося сложно поверить… — Некоторое время мы шли в молчании. Наконец я спросил: — А откуда вы узнали, что убийца будет на похоронах Майкрофта?
— Это как раз очевидно, — улыбнулся Холмс. — Риммеру было мало заставить меня страдать, ему хотелось лично насладиться зрелищем моих мучений. Похороны брата представлялись ему идеальной возможностью это сделать.
— Признаться, Холмс, я несколько расстроен из-за того, что вы не посвятили меня в свои планы.
— Прошу меня простить, дружище, но в этом нет моей вины. Я понял, кто такой Коробейник, только по дороге к Майкрофту. По чистой случайности я прибыл вовремя — он как раз открывал новую коробку табака, которую недавно получил по почте. Представляю, что братец обо мне подумал, когда я выбил коробку у него из рук. Когда я объяснился и изложил план поимки Риммера, именно Майкрофт настоял на том, чтобы правду знало как можно меньше народу. Мы даже не подозревали, где скрывается преступник, зато были прекрасно осведомлены о том, что у него масса шпионов. При всём моём уважении, старина, актёр из вас никудышный, а я хотел, чтобы ваша реакция на новости о трагедии была как можно более правдоподобной.
Я улыбнулся: возразить было нечего.
— Насколько я понимаю, вы посвятили в свой план сэра Майлса Холфорда?
— Да. Он как раз был в клубе и, едва услышав, что речь идёт о поимке серийного убийцы, сразу же согласился нам помочь.
— А Лестрейд?
— Даже Лестрейд всё это время ни о чём не знал. Я его поставил в известность только вчера.
— А медэкспертиза? Вскрытие?
— Сэр Майлс обо всем договорился. Насколько я понимаю, у него достаточно серьёзные связи.
— Ну что ж, Холмс, — развёл я руками, — вас остаётся только поздравить. Блестящий план, который великолепно сработал.
— Спасибо, Уотсон! А вот и «Эксельсиор». Мы пришли.
Пирушка была в самом разгаре, однако нам оставили шампанского, которого оказалось более чем достаточно. Должен признаться, я немного перебрал. В своё оправдание скажу, что шампанское действительно оказалось превосходным.
Содержание:
Убийство в предместье
Ужин в «Золотом петушке»
Загадочная смерть кеннингтонского алтарника
Головоломное наследство
Загадка запертого кабинета
Чёрная стрела
Паддингтонский пироман
Корабль-призрак
Catacausis ebriosus
Возвращение блудного сына
Мейфэрский душитель
Тайна Горницы скорби
Коробейник смерти
Джерард Келли
ТАЙНА ШЕРЛОКА ХОЛМСА
Ответственный редактор Светлана Лисина
Художественный редактор Александр Яковлев
Технический редактор Елена Траскевич
Корректор Лариса Иванова
Вёрстка Степаниды Скворцовой
В оформлении обложки использована иллюстрация Сиднея Пейджета
notes
