Глава седьмая
Мы втроем сели в кэб Сида Гастингса и отправились в морг лечебницы Сент-Элизабет, куда, по сведениям мистера Керема, отвезли тело его брата. По-прежнему хлестал дождь, выбоины на дороге заполнились водой, и, проезжая по ним, наш кэб поднимал волну, схожую с корабельной.
Мистер Керем немного пришел в себя. Время от времени он вздрагивал, однако перестал рыдать, и я был чрезвычайно рад этому. Думаю, Холмс разделял мои чувства.
– Я попрошу вас вернуться за нами, – сказал Холмс Гастингсу, когда мы остановились у подъезда лечебницы. – Не знаю, как долго мы там пробудем, но, думаю, у вас будет время, чтобы найти паб и перекусить мясным пирогом.
– Спасибо, сэр, – ответил Гастингс. – Через полчаса я снова буду здесь. Вас это устроит?
– Вполне, – кивнул Холмс, выходя из кэба и придерживая дверцу для нас с мистером Керемом.
Мы очутились под сенью просторного колонного портика, служившего некоторой защитой от непогоды.
– Я чувствую себя не в своей тарелке, – признался мне Холмс. – Ведь подобные случаи находятся скорее в компетенции моего брата.
Я согласился с тем, что его брат сталкивается с происшествиями такого рода куда чаще, но добавил:
– Вам тоже опыта не занимать, сэр.
– Вот потому-то я и боюсь, – сухо ответил Холмс, ведя нас за собой.
Санитар, стоявший в дверях, глядел на нас с ненавязчивым любопытством, не понимая, требуется ли нам помощь. Он курил трубку и хотел было вынуть ее изо рта, но Холмс зна́ком попросил его не делать этого.
– Ищете кого-нибудь? – участливо спросил санитар.
– Мы знаем, куда идти, благодарю вас, – ответил Холмс, и мы вошли в здание лечебницы.
Внутри пахло карболкой и тем едва уловимым сладковатым запахом болезни, который свойственен всем лечебницам. Невдалеке помещалась конторка; за ней стоял дежурный служитель, перед которым лежал раскрытая регистрационная книга.
– Добрый день, – произнес Холмс, подходя к конторке. – Я привел сюда мистера Халиля Керема, который полагает, что в вашем морге, возможно, находится тело его брата. Мистер Керем приехал, чтобы опознать его.
Служитель бросил на нас угрюмый взгляд.
– Ничем не могу помочь, – выдал он давно затверженный ответ.
– Насколько я понимаю, дело срочное, – не отступал Холмс.
Служитель делал в книге какие-то пометки.
– Примерно через час приедут полицейские. Можете подождать их здесь, на скамье.
– Разве при опознании непременно должны присутствовать полицейские? – спросил Холмс, отлично зная, что закон этого не требует – нужны были лишь два свидетеля, в качестве которых могли выступить мы с Холмсом.
– Так легче, – сквозь зубы процедил служитель, намереваясь на этом закончить разговор.
– Кому легче? – спросил Холмс, начиная терять терпение.
Служитель не ответил; казалось, он полностью поглощен своей книгой.
Холмс облокотился на конторку и наклонился вперед, ни на йоту не утратив первоначальной учтивости и вовсе не собираясь отрицать полномочия собеседника.
– Любезный, у мистера Керема большая беда. Он приехал в чужую страну в поисках брата. И вот теперь может оказаться, что его брат пал жертвой преступления. У него осталась одна надежда: что полиция ошиблась и тот человек в морге не его брат. Но пока вы не позволите ему – а заодно и нам – взглянуть на тело, мистера Керема будут терзать муки неведения. Ведь сюда не в первый раз приходят опознавать умерших?
Служитель отпрянул назад и натолкнулся на шкаф с документами.
– Полуподвальный этаж. Вторая дверь справа. Идите той лестницей, – проговорил он, указывая рукой налево. – Там есть санитар. Он покажет вам тело.
– Отлично, – ответил Холмс. – Благодарю за помощь.
Служитель кивнул и снова принял важный вид, мы же тем временем направились к лестнице и по низким широким ступеням спустились в полуподвальный этаж. Мне на ум явилась неприятная мысль: я догадался, что спуск сделан пологим, для того чтобы санитарам было удобнее таскать вверх и вниз носилки. В помещении, находившемся за второй дверью справа, воздух был ощутимо холоднее, чем на верхнем этаже; здесь царил резкий, неотступный смрад смерти, который потряс меня именно потому, что я ждал этого.
– Надо пройти через ту двустворчатую дверь, – сообщил Холмс, и тут я вспомнил, что он уже бывал здесь прежде. – Там за маленьким столом сидит санитар. Он покажет нам тело. Позвольте мне самому поговорить с ним, мистер Керем.
– Конечно, мистер Холмс, – ответил тот.
Я взглянул на турка и прочел на его лице замешательство. Вероятно, он пытался увязать прежнего Холмса, производившего впечатление ничтожного бюрократишки, с тем человеком, который только что помог нам проникнуть сюда. Я мысленно велел себе напомнить об этом Холмсу позднее, когда мы снова останемся одни, и переключил внимание на служителя морга, который, как только мы вошли, удивленно уставился на нас.
Холмс без всяких предисловий обратился к этому немолодому уже санитару, который сидел за столом с бюллетенем скачек в руках:
– У вас находится неопознанное тело молодого человека с татуировкой на плече.
– На что оно вам?
Служитель морга держался гораздо проще, чем его коллега у входа, однако воздействовать на него было сложнее.
– Этот человек, – пояснил Холмс, указывая на мистера Керема, – имеет основания думать, что тело, возможно, принадлежит его пропавшему брату. Мы будем его свидетелями, если окажется, что это так.
Санитар встал из-за стола.
– Я покажу. Только предупреждаю: зрелище не из приятных.
– Я готов, – сказал мистер Керем. – Аллах милостив.
– Возможно. А вот убийцы – нет, скажу я вам, – заметил санитар, шагая вдоль столов, накрытых простынями. – Должно быть, их было несколько, судя по тому, как его измочалили.
Я чуть было не поморщился, услышав эти бездушные слова, но счел за благо пропустить их мимо ушей, чтобы избавить мистера Керема от новых страданий. Видимо, таким неуклюжим способом служитель морга старался подготовить нас к тяжелому зрелищу. Мне подумалось, что ему приходится подавлять в себе сочувствие, иначе он не сможет здесь работать.
Наш проводник остановился у одиннадцатого стола.
– Вот этот парень, – сказал он. – Досталось ему перед смертью, бедному педику. С лицом-то совсем плохо. Я переверну его, чтобы вы посмотрели на татуировку.
Он сорвал простыню, явив нашим взорам избитое и покалеченное тело юноши с курчавыми темными волосами. Глаз, носа и ушей у него не было. Отсутствовали три пальца, а также яички.
Мистер Керем не произнес ни слова. Мгновением позже санитар перевернул тело на живот.
Я заметил, что Холмс вздрогнул, но тут же постарался спрятать свое смятение. Он наклонился, чтобы рассмотреть татуировку, и складка между его бровями обозначилась еще резче. Что бы он там ни увидел, это ему не понравилось.
– Ну что, татуировка та самая? – спросил санитар, поочередно обводя нас взглядом.
– Да, – промолвил мистер Керем тихим, безучастным голосом, так что мы едва сумели расслышать его слова. – Этот человек – мой брат, – добавил он уже более твердо.
– Уверены? – снова спросил санитар. – Татуировки достаточно?
– Достаточно, – ответил мистер Керем.
– Отлично, – сказал санитар, жестом велел нам отойти, опять перевернул труп на спину и накрыл простыней. – Ежели вы уверены, мы сейчас заполним документы – и можете посылать за гробовщиком, как только разрешит полиция.
Мистер Керем, очевидно, был поражен.
– Разве я не могу забрать его тотчас?
Служитель пожал плечами.
– Нет, пока полиция не позволит. – Он отошел от стола. – Мне жаль, но вашего брата убили, и власти считают его тело уликой. Таков закон.
– Как они могут? – горестно вопрошал мистер Керем. – Неужто они столь… столь бессердечны, что не разрешат мне исполнить мой долг…
Санитар, как мог, попытался успокоить мистера Керема:
– Давайте-ка сначала разберемся с бумагами. А потом посмотрим, что́ потребует полиция. Чем скорее мы это сделаем, тем скорее вы его заберете.
В чем-то он был прав, но в целом скорее отдавал дань учтивости, ибо на быстрое разрешение вопроса с полицией рассчитывать не приходилось.
– Если так нужно… – сказал мистер Керем, взглянув на Холмса. – Вы можете мне помочь, не так ли? Вы привезли нас сюда.
– Посмотрим, что́ я смогу сделать. Прежде всего вы должны предоставить все необходимые сведения. Тогда мы с полным правом сможем поторопить полицию, – произнес Холмс.
Пока служитель морга доставал из стола опросный лист, искал чернильницу и перья, патрон отвел меня в сторонку и, косясь на мистера Керема и санитара, стоявших футах в пятнадцати от нас, шепотом спросил:
– Видели татуировку? – Он говорил едва слышно, но с таким напряжением в голосе, что я отлично понял его.
– Очень странная, – ответил я. – Крылатый змей в круге.
– Крылатый змей с человеческим лицом, – добавил Холмс. – И очень яркие краски.
– С человеческим лицом? – переспросил я. – Что это значит?
– Эмблема верхушки Братства, – объяснил Холмс. – Его элиты.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить это.
– О нет! Не думаете же вы, что этот юноша… – в ужасе начал я.
– Нет, я не думаю, что он принадлежит к элите Братства. Но он, безусловно, общался с одним из них, причем недавно. Татуировка очень яркая, а значит, совсем новая. – Холмс прикрыл глаза, словно отгоняя от себя кошмарные видения. – Любопытно, что́ известно мистеру Керему?
– Разумеется, что-то он наверняка знает, – ответил я, не скрывая страха, который охватил меня, как только Холмс объяснил значение татуировки.
– Если так, то его присутствие внушает куда бо́льшие опасения, чем все, что он нам сообщил. – Тут Холмс махнул рукой: – Ладно, возьмем с него пример и тоже будем скрытничать.
– Так вот почему вы столь странно вели себя с ним? – рискнул спросить я.
– Отчасти, – ответил он. – Керем недаром пришел именно ко мне. Надеюсь, я сумею заставить его выдать себя. Если вы мне поможете, буду вам очень признателен, мой мальчик.
– Как пожелаете, – отозвался я. – Вы притворитесь, что понятия не имеете о смысле татуировки?
– Разумеется. Я сделаю вид, что не догадываюсь о ее значении и о том, когда она была сделана. И приложу все усилия, чтобы побольше вытянуть из мистера Керема. Вы тоже должны постараться, – сказал Холмс. Его серые глаза потемнели, как Северное море зимой. – Во всем слушайтесь меня, Гатри. И будьте осторожны.
– Хорошо, сэр, – ответил я, и мы с Холмсом вернулись к мистеру Керему.
– Я предоставил все сведения, какие только смог, – объявил Халиль Керем. – Мне неизвестно, для чего и с кем брат приехал в Англию. Если бы я знал, то непременно сообщил бы об этом полиции. – Он говорит служителю морга то же, что рассказывал Холмсу. – Знаю только, что Юджель мертв и теперь нашей семье предстоит оплакивать его потерю.
Деликатно кашлянув, Холмс поинтересовался:
– Вы случайно не знаете, давно ли у него эта татуировка? И для чего он ее сделал?
Мистер Керем повернулся к нему. Лицо его подергивалось от волнения.
– Татуировка! Татуировка? Какое это имеет значение теперь? Она пригодилась лишь для того, чтобы опознать его тело! – И он по-турецки добавил несколько не слишком вежливых слов.
– Я понимаю, вы расстроены, мистер Керем. Потеряй я брата, тоже был бы потрясен. Однако нам надо с чего-то начинать. И очевидно, что начинать придется именно с татуировки. Наверняка это будет первое, о чем вас спросят в полиции. – Холмс вновь нацепил личину педантичного бюрократа; он не то чтобы всполошился, но был близок к этому. – Пока вы отвечали на вопросы этого человека, – Холмс кивком указал на служителя морга, – я, дабы приблизить момент выдачи тела, пытался представить, какие вопросы вам будут задавать полицейские. Татуировка эта весьма необычна. Я уверен, они непременно обратят на нее внимание. – Он нервно усмехнулся. – Чем скорее они выяснят все обстоятельства, тем скорее вы сможете заняться устройством… похорон.
– Хорошо, – ответил мистер Керем, стараясь говорить спокойно и вытирая глаза большим носовым платком. – Насколько я помню, эта татуировка у него с одиннадцати лет. Ее наколол один человек, который занимается этим всю жизнь. Считается, что она защищает от бед. – Голос его задрожал, и он смолк, снова борясь со слезами. – Юджель гордился ею. Показывал ее всем, кому только мог.
– Понятно, – ответил Холмс. – Значит, о том, что у него была татуировка, знали многие?
– Думаю, да, – сказал мистер Керем и внезапно обратился к санитару: – Вы можете что-нибудь сделать, чтобы вернуть моему брату достоинство?
– Достоинство? – рассмеялся служитель. – При всем уважении к вам, сэр, он мертв. А мертвецы не нуждаются ни в каком достоинстве. – Тут он заметил гнев в глазах мистера Керема. – Если вам так хочется, сэр, я перевезу его тело в самый конец морга, подальше от остальных.
– Благодарю вас от имени брата, – сдержанно проговорил мистер Керем.
– Я уважаю ваше горе, – извиняющимся тоном добавил служитель.
– Разумеется. Вы очень любезны. – Мистер Керем говорил механически. Казалось, турок был бы не способен продолжать, допусти он малейшее проявление чувств.
– А теперь, господа, вы двое должны поставить свои подписи как свидетели опознания, – обратился служитель ко мне и Холмсу. – Может, полиция будет спрашивать вас об этом, а может, и нет. Укажите имя и адрес, пожалуйста.
Он протянул перо Холмсу. Тот взял ручку и вывел на указанной строке свое имя, а в качестве адреса отметил клуб «Диоген». Затем он передал перо мне, я обмакнул его в чернильницу и написал свое имя и адрес: Керзон-стрит.
– Очень хорошо, – произнес служитель, прикладывая к документу листок промокательной бумаги. – Благодарю вас.
– Мы закончили? – спросил мистер Керем.
– Полагаю, да, мистер Керем, – ответил Холмс подобострастным тоном, который показался мне уморительным. – Вероятно, теперь нужно сообщить обо всем в полицию. Дадим этому человеку вернуться к его обязанностям.
– Да, – согласился мистер Керем. – Это гнетущее место. Мне не хочется больше здесь оставаться. – Он вынул из кармана полкроны и протянул санитару: – Это за то, чтобы телу моего брата выказывали больше почтения.
Служитель взял деньги, не обращая внимания на осуждающий взгляд Холмса.
– Что ж, спасибо, сэр, – поблагодарил он и сунул монету за пазуху.
– Позаботьтесь, чтобы желание мистера Керема было выполнено, – выразительно промолвил Холмс.
– Всенепременно, – ответил служитель, и лично я ему поверил.
Поднимаясь по лестнице, я исподтишка изучал лицо патрона. Было заметно, что его переполняет беспокойство. Мне не хотелось вторгаться в его раздумья, но я понимал, что должен что-то сказать, чтобы продемонстрировать мистеру Керему, будто мы принимаем его интересы близко к сердцу.
– Мы едем в Скотленд-Ярд? – спросил я, когда мы очутились на первом этаже.
– Полагаю, это разумней всего, – ответил Холмс. – Им пора взяться за расследование. – По его тону было ясно, что он не слишком хочет ехать в полицию. Интересно, вспоминал ли он, отвечая мне, о своих подозрениях насчет продажности некоторых полицейских?
– С кем же мы будет говорить? – полюбопытствовал я.
– Для начала надо узнать, кому поручено дело. А там поймем. – Холмс покачал головой. – Не думайте, что этому убийству будут уделять столько же внимания, сколько остальным.
– Но почему? Зверски убит иностранный гражданин, – заметил я. – Желтая пресса любит такое не меньше скандалов в королевской семье.
Холмс обратился к мистеру Керему:
– Вы должны простить моего секретаря. Он предубежден против прессы.
– Вовсе нет, – запротестовал я.
– Мистер Гатри не слишком верит в то, что газеты заинтересованы в установлении истины, – подняв бровь, добавил Холмс.
– Они так говорят, – возразил я, – только вот я в этом сомневаюсь.
– Он забывает о том, что для газетчиков «истина» означает «новость», – безжалостно продолжал Холмс. – Пресса ищет новостей и трубит только о новостях. Если убийство вашего брата будет воспринято как новость, о нем примется судачить вся Флит-стрит. Если же его сочтут заурядным преступлением, то попросту не заметят. – Он остановился в дверях. – Я хочу, чтобы вы были готовы к любому развитию событий. Не огорчайтесь из-за всего, что прочтете в газетах, мистер Керем. Пресса изменчива и непостоянна.
– В этом мы с вами единодушны, – с чувством сказал я и вышел под дождь.
Тут же, как было условлено, из-за завесы дождя появился кэб Сида Гастингса.
– Забирайтесь, мистер Керем, – пригласил Гастингс, опуская для нас подножку.
Я вслед за турком залез внутрь.
– Благодарю вас, – сказал Холмс, залезая в кэб. – Сейчас мы направимся в Скотленд-Ярд. Попрошу вас вернуться за нами через час. Не мешкайте. Наши дела еще не закончены. Днем у нас встреча с бароном фон Шаттенбергом.
– Будет сделано. Доставим вас куда надо, не бойтесь, – ответил Гастингс, давая Лансу знак трогаться. – Да, сэр, думаю, вы должны знать: за нами следят.
Мистер Керем явно встревожился, но Холмс только кивнул:
– Расскажите все, что знаете.
– Двое на лошадях. Увязались за нами на Пэлл-Мэлл. Сейчас, у подъезда, я снова их приметил.
Наш кэб покатил по улице. Гастингс оглянулся:
– Да. Вон они.
– Говорите, их двое? – спросил Холмс.
– На лошадях. Больше я ничего не сумел рассмотреть, – оправдывающимся тоном ответил Гастингс.
– У одной лошади подкова плохо прибита?
– Извините, сэр, не могу сказать. Тут слишком шумно.
– Ладно, постарайтесь не терять их из виду, но будьте осторожны, чтобы они этого не заметили, – велел Холмс, снова откидываясь на спинку сиденья, чтобы спастись от дождя.
Бо́льшую часть пути мы провели в молчании, словно боясь спугнуть преследователей. Внимание Гастингса было приковано к дороге. Когда мы доехали до места, он сказал Холмсу:
– Они еще тут.
Холмс кивнул:
– Увидимся через час.
– Слушаюсь, – ответил Гастингс и укатил.
Скотленд-Ярд гудел как потревоженный улей. Холмс провел нас к находившемуся за загородкой письменному столу. У человека, сидевшего за ним, был усталый вид.
– Инспектор Уоллес! Не поможете ли нам?
Заслышав эти слова, инспектор поморщился, а когда поднял голову, чтобы посмотреть, кто его зовет, нахмурился.
– О Господи! Это вы, – проговорил он.
– Я, – подтвердил Холмс.
– Что вам нужно? – спросил инспектор Уоллес с плохо скрываемым недоверием.
Холмс ответил не сразу.
– Убит один юноша, иностранец. Тело… сильно изуродовано. Это его брат, – объяснил он, положив руку на плечо мистеру Керему. – Мы только что из морга, а теперь желали бы поговорить с человеком, которому поручено расследование.
Инспектор Уоллес принялся листать лежащие на столе бумаги.
– Инспектор Лайонел Фезерстоун. Вы найдете его на втором этаже. Когда подниметесь по лестнице – спросите дорогу.
– Ну вот… Видите, вам нечего бояться, – наклонив голову, заметил Холмс. – Благодарю вас, инспектор Уоллес. Я буду помнить вашу доброту.
– Не стоит, – вдогонку нам ответил Уоллес, ибо мы уже направлялись к лестнице.
На втором этаже царила еще бо́льшая суматоха, но в конце концов нам указали на находившийся в конце коридора кабинет, где мы застали инспектора Лайонела Фезерстоуна, о чем-то серьезно беседовавшего с тремя констеблями в форме. Завидев нас, все четверо как один смолкли. Лайонел Фезерстоун был невысок, но крепок, как паровоз, и, по-видимому, столь же полон кипучей энергии. На нем был невзрачный костюм, то ли темно-коричневый, то ли синий. Лицо у него настороженное, но глаза живые, светло-карие с зелеными крапинками.
– Инспектор Фезерстоун? Моя фамилия Холмс. Я выполняю кое-какую работу для Адмиралтейства, – начал патрон, давая понять, что он мелкая сошка. – Это мой помощник мистер Гатри.
– Я слушаю, – ответил инспектор Фезерстоун, явно не торопясь выказывать свое отношение к нам.
– Я привез к вам мистера Керема, чтобы обсудить убийство его брата, – пояснил Холмс и на мгновение смолк. – Боюсь, у меня мало времени, я не смогу остаться здесь дольше чем на сорок минут. – Он вынул из кармана часы и взглянул на них. – Не уделите ли нам это время?
Инспектор Фезерстоун жестом отпустил констеблей, проговорив им вдогонку:
– Выясните, кто мог иметь зуб на жертву. Через час встретимся снова.
Когда полицейские вышли из крошечного кабинета, инспектор обратился к моему патрону:
– Итак, чем могу помочь, мистер Холмс?
Холмс окинул инспектора долгим взглядом:
– Мистер Керем только что побывал в морге лечебницы Сент-Элизабет, где опознал тело своего брата. Мы с моим секретарем были свидетелями.
Инспектор дважды кивнул:
– Понятно. А откуда вы узнали о теле?
– Что вы имеете в виду? – спросил Холмс, мельком взглянув на мистера Керема.
– Я имею в виду, что об убитом ничего не сообщали, кроме того, что неопознанное тело отправлено в морг и что юноша, вероятно, умер ужасной смертью. – Он постучал пальцем по столу. – Мне интересно, что заставило вас подумать, будто это ваш брат?
Мистер Керем кашлянул, затем произнес:
– В гостинице мне передали записку. Там говорилось, что полиция нашла тело. Вот я и подумал, что сообщение оставлено полицейскими. – Он в замешательстве посмотрел на инспектора: – Если это не вы, то кто же?
– Например, убийца, – ответил Фезерстоун. – Кто же еще мог об этом знать?
Холмс вскинул голову:
– Это очень нехорошо. Ведь если записка написана убийцей, следовательно, он знает, что вы приехали в Лондон в поисках брата. Как он мог об этом проведать? – Вид у патрона был весьма озабоченный.
– Понятия не имею, – ответил мистер Керем и добавил: – Не нужно было выбрасывать записку, да?
– Очевидно, – признал инспектор. – Она могла бы пригодиться. Но ничего не поделаешь. – Он указал на стоявшие в кабинете жесткие деревянные стулья: – Будет лучше, если вы присядете и расскажете обо всем поподробнее, мистер Керем. Кстати, приношу вам свои соболезнования в связи с гибелью брата.
– Благодарю вас, – ответил мистер Керем, садясь на стул. – Это большая утрата для нашей семьи.
Инспектор Фезерстоун вынул из стола записную книжку и заметил:
– Тяжело, когда уходят молодые.
Мистер Керем в знак признательности наклонил голову.
– Я готов помочь чем угодно, лишь бы преступника схватили, – глухо произнес он.
– Разумеется. – Инспектор взял карандаш. – Прошу вас, расскажите, как и когда ваш брат приехал в Англию.
Пока мистер Керем говорил, Холмс отвел меня в сторону:
– Дождемся, когда этот допрос подойдет к концу, а затем нам с вами надо будет уходить.
– Барон фон Шаттенберг, – промолвил я. – И сэр Камерон.
– Вот именно. – Холмс нахмурился и бросил взгляд на мистера Керема. – Я буду обязан проинформировать Адмиралтейство о последних событиях.
– Разве полиция этого не сделает? – спросил я, озадаченный его словами.
– Надеюсь, – был неопределенный ответ Холмса.
Из дневника Филипа Тьерса
Проследив за приездом сэра Камерона, Саттон вернулся и снова уехал, на этот раз в театр. Он сообщил мне, что шотландец, видимо, решил явиться на встречу трезвым, хотя успел поругаться с носильщиками и своим слугой. Сэра Камерона отвезли в гостиницу; дважды поменяв номер, он наконец выбрал тот, что ему по вкусу, и теперь сидит в нем. Когда Саттон уезжал, сэр Камерон как раз заказывал обильный обед. Саттону кажется, что за сэром Камероном следил не он один. Сегодня у Саттона целых три представления: одно в роли М. Х. и два – в роли Макбета.
Сегодня суббота, и курьер не принес депешу из Адмиралтейства, хотя в обратном направлении было отослано сообщение относительно расследования дела Керема. Похоже, м-р Керем нашел подходы к турецким дипломатам, надеясь через них повлиять на полицию. Это означает, что турки будут присматривать за ходом расследования. Правительство обеспокоено предполагаемой торговлей проститутками обоего пола – не только оттого, что опасается возможной шумихи, но также из-за трудностей, которые могут ожидать таможню и всю внешнюю торговлю в целом…
Скоро должны вернуться М. Х. и Г. Я приготовил для них одежду. Если не будет неприятностей вроде тех, что имели место вчера, встреча с немцами должна закончиться хорошо, лишь бы сэр Камерон оставался трезвым и благоразумным…
