ГЛАВА ВТОРАЯ
На следующий день я закончил обход пациентов пораньше, купил последний номер «Таймс» и отправился на Бейкер-стрит. Мне не терпелось узнать, что за загадку Холмс пытается разгадать. В этом деле всё было просто и понятно, как мне казалось.
Холмса дома не оказалось, и мне открыла миссис Хадсон.
— Мистер Холмс сказал мне, что вы можете зайти, доктор Уотсон. Он просил передать, что вернётся около обеда, и хотел бы, чтобы вы его подождали. Если, конечно, это вам удобно.
Я ответил, что дождусь его. Миссис Хадсон поинтересовалась, не нужно ли мне чего, я ответил, что нет, и поднялся наверх. Там устроился в кресле и открыл газету. Я надеялся найти в ней одну историю и не ошибся.
В статье о краже дорогого ожерелья из дома Форрестера было написано о том, что инспектор Лестрейд ворвался в ломбард мистера Генри Армстронга Мейхью и обнаружил там пропажу. Она была спрятана в сейфе в одной из комнат на втором этаже. Там как раз проживал Мейхью, прямо над своей лавкой. Как выяснилось, ему принадлежало всё здание целиком.
Мейхью горячо настаивал, что ожерелье принесли в ломбард и что он невиновен. Несмотря на сопротивление, его тут же арестовали и увезли.
Также в газете упоминалось, что на третьем этаже здания нашли девятерых мальчишек. Оказалось, что они там жили. Мейхью утверждал, что до бедных сирот никому нет дела, а он предоставил им тёплое и сухое место для ночлега.
Я знал, что на самом деле он учил детей воровать для него, и опешил: своим притворным благородством он мог расположить к себе присяжных.
Я читал ещё около часа, когда наконец вошёл Холмс. Он был переодет в конюха и выглядел довольно потрёпанным.
— А, рад вас видеть, дорогой мой друг, — приветствовал он меня. — Что? Почему вы не пьёте чай? Миссис Хадсон не предложила вам перекусить?
— Я отказался, — сказал я и протянул ему газету. — Вы читали об успехе Лестрейда?
— Читать не читал, но рано утром Лестрейд сам пришёл ко мне, чтобы обо всём рассказать. Он сообщил, что, войдя в ломбард, еле разглядел Мейхью из-за густого сигаретного дыма. Когда я видел Мейхью последний раз, около года назад, он курил сигарету за сигаретой. По всей видимости, он не изменил своей привычке. Подозреваю, что в тюрьме ему придётся с ней расстаться. А там он, без сомнений, окажется. Может быть, его посадят не за это последнее преступление. Он утверждает, что только взял ожерелье у того, кто хотел заложить его. Возможно, эту историю довести до конца не получится. Время покажет. Но его обвинят в любом случае. Лестрейд сказал, что в своём бюро Мейхью прятал амбарную книгу. В ней нашли записи о всех его преступных сделках. Это и решит его судьбу.
— Амбарная книга? Об этом в газете не написано.
— Нет? Ну что ж, у полиции есть свои секреты. Дайте мне несколько минут, чтобы снять эту одежду, и я вернусь. Я попрошу миссис Хадсон сделать что-нибудь перекусить. Я не ел с самого утра. Вы присоединитесь ко мне? Нет? Может быть, бокал бренди? Нам нужно дождаться Виггинса.
— Он придёт сюда?
— Я только что послал ему записку в офис и попросил прийти. Уверен, что он так и сделает.
С этими словами Холмс удалился в спальню переодеться.
* * *
Холмс закончил ужинать, и миссис Хадсон убирала со стола остатки трапезы. Холмс, завернувшись в халат, по обыкновению, набивал табаком трубку. Халат был уже насколько старый, что почти превратился в лохмотья. Давно пришла пора отправить его на помойку.
В дверь постучали.
— Спасибо, что пришли, Виггинс, — сказал Холмс, закуривая. Он выпустил кольцо дыма и показал Виггинсу на диван: — Садитесь, чувствуйте себя как дома.
Холмс налил себе бренди.
— Могу я предложить вам выпить, Виггинс?
— Нет, спасибо, — ответил молодой человек. — Прошу вас, патрон, — оговорился он, по привычке назвав Холмса так, как называл его много лет назад, — то есть мистер Холмс… у меня важные дела. Зачем вы попросили меня прийти? Судя по вашей записке, дело срочное.
— Да, я хотел с вами обсудить кражу ожерелья. Я полагаю, вы слышали о том, что расследование инспектора Лестрейда было весьма успешным. Вчера Форрестер послал вас обратно в офис, и вы не видели, какие улики мы нашли. Что ж, я вам сейчас всё расскажу. Во-первых, мы поняли, что вором был ребёнок. Затем мы осмотрели задний двор дома и обнаружили, что в преступлении замешано ещё двое. Один средней комплекции человек, второй гораздо крупнее. По крайней мере, размер его обуви гораздо больше. Он хромает и ходит с тростью. Также мы нашли обрывок чека, который привёл нас к некоему Генри Армстронгу Мейхью. Вам знакомо это имя?
— Да, — ответил Виггинс. — Он держит ломбард около здания криминального суда Олд-Бейли. Я знаю это место.
— Вы знаете про Мейхью? О его делах?
— Конечно, мистер Холмс. Для него ворует целая шайка мальчишек. Беря во внимание мою историю, неудивительно, что я в курсе. По правде говоря, я поддерживаю контакт с парой ребят с улицы. Внештатники Бейкер-стрит всё ещё существуют. Только в новом составе. Вы об этом отлично знаете и по-прежнему просите их иногда помочь. Насколько я слышал, на прошлой неделе вы посылали мальчишек выяснить что-то про какой-то экипаж. — Увидев, что Холмс удивился, Виггинс расплылся с улыбке: — Да, и, кажется, ребята всё для вас узнали.
Холмс улыбнулся.
— Да, они отлично поработали. — Он повернулся ко мне: — Они помогли мне закончить одно очень простое дельце. — Холмс снова взглянул на Виггинса: — Вы когда-нибудь были связаны с Мейхью? Работали на него?
— Нет. Мейхью начал заниматься этим уже давно, ещё когда я был ребёнком. Но я не работал на него. Наверное, боялся тюрьмы. Я просил милостыню или бегал по поручениям лавочников и по вашим, сэр. Так что мне хватало на жизнь. Мы с ребятами снимали одну квартиру на всех.
— Что же, долгая карьера Мейхью, кажется, подходит к концу. Я слышал, что полиция нашла у него амбарную книгу, куда он по глупости записывал всё, что для него когда-либо воровали. Стало понятным, что вещи, которые закладывали в его ломбарде, были крадеными. И чаще всего он сам просил похитить их для него. Один из ребят показал Лестрейду, где Мейхью прятал эту книгу, в обмен на свободу. Этот мальчик был совсем маленьким. И я подумал, что, возможно, именно он и украл ожерелье у Форрестера.
Холмс немного помолчал и продолжил:
— Виггинс, проясните, пожалуйста, неужели вы знали, что Мейхью прячет свои записи в одном из ящиков бюро. Или вам просто повезло?
— Что? Я? Откуда мне знать про какие-то записи?
— Я подумал, что это вполне возможно.
Холмс выпустил очередное облако дыма. Оно застыло на секунду над его головой, как нимб, и исчезло. Затем Холмс наклонился вперёд и внимательно посмотрел на Виггинса:
— Ведь именно вы устроили кражу ожерелья и сделали так, чтобы все улики указали на Мейхью.
Виггинс резко побледнел, его глаза округлились. Он тяжело сглотнул. Меня так потрясли слова Холмса, что, осмелюсь предположить, выглядел я не лучше.
— Что вы хотите сказать? — произнёс наконец Виггинс хриплым шёпотом.
— Бросьте, Виггинс. Этот номер не пройдёт. Совершенно ясно, что всю эту шараду организовали именно вы. Вы устроили кражу украшения вашего начальника и оставили след, который вёл прямо к Мейхью.
— М-мистер Холмс… Я… Я клянусь вам… Я не имею к этому никакого отношения! Это Мейхью…
— О нет. Вы имеете к этому самое прямое отношение, Виггинс. Если у меня и были какие-то сомнения, все они развеялись сегодня. Я нашёл то место, где вы наняли собачью повозку, чтобы отправиться к сараю за домом Форрестера. В офисе, где вы работаете, я узнал ваш домашний адрес и решил обойти конюшни неподалёку от вашего дома. Всего несколько попыток — и мне повезло. Я описал вашу внешность, и работник сразу же вспомнил вас. Он сказал, что с вами был маленький мальчик.
— Я действительно взял повозку… но это никак не связано с Форрестером, — пробормотал Виггинс.
— Вы взяли её в тот день, когда произошла кража, с вами был ребёнок, такой же, как тот, что украл ожерелье. И вы хотите сказать, что это совпадение? Не получится. А теперь расскажите мне всю правду, Виггинс. Иначе мне придётся позвать полицию и вас арестуют. Я вполне могу так поступить, но надеюсь, что вы убедите меня не делать этого. Поэтому нужна правда. Если вы станете искажать факты, я это замечу.
Виггинс не выдержал угроз и быстро сломался. Он судорожно сглотнул и тихо сказал:
— Хорошо, мистер Холмс… хорошо. Только… пожалуйста… мне нужно выпить бренди… не будете ли вы так добры, сэр.
* * *
Холмс налил Виггинсу половину высокого стакана бренди. Тот выпил его залпом, запрокинув голову, и поведал нам свою историю.
— Это была возможность достать наконец Мейхью, — начал он. — Чтобы его приняли.
Он поднял взгляд, посмотрел сначала на Холмса, потом на меня и обнаружил, что я не понимаю.
— Приняли?.. — переспросил я.
Виггинс был так сильно потрясён, что то и дело сбивался на уличный сленг, который был мне плохо знаком.
— О, простите, сэр. Арестовали… да… я хотел, чтобы Мейхью поплатился за свои преступления. Это ужасный человек. И он разрушил жизни многих людей…
Одним из них был мой брат, мой старший брат Фредерик, Фредди. Я не знал о его существовании и о том, что кто-то из родных остался в живых. Но пять лет назад он появился и заявил, что он мой брат. Фредди обнаружил, что у него есть брат, где-то за год до этого и искал меня с тех пор. Выяснилось, что его мать, то есть и моя мать тоже, тайно крутила с кем-то на стороне, и в результате родился я. Фредди это было не важно, он всё равно называл меня братом, хотя мы были братьями только наполовину. И он не презирал меня из-за того… как я появился на свет, сэр.
Сначала я думал, что ему что-то от меня нужно. Я не знал что, но всё равно подозревал его. С чего вдруг какому-то человеку было дело до оборванца вроде меня? Но оказалось, что он честный человек. Очень хороший… и добрый… — Виггинс покачал головой. — Это изменило моё существование — то, что он появился. Я всегда, всю жизнь был, как… как утлое судёнышко в открытом море… ни к чему не привязан, понимаете? А потом появился Фредди и сделал меня частью своей семьи. Он оплатил реальную школу, сэр. Она была гораздо лучше той, где я учился за два пенса в месяц. Так что он дал мне образование. Поэтому я и могу теперь работать клерком, сэр. Всё благодаря ему.
Несколько месяцев назад его убили, уже почти год прошёл. Это был кто-то из банды Мейхью, один из его щипачей, то есть карманников. У Мейхью есть несколько щипачей, они приносят ему шёлковые платки, сэр, и кошельки, и всё, что могут стащить. Они за каждый платок получают от Мейхью несколько шиллингов. Бумажники они отдают ему, а всё содержимое оставляют себе, да ещё и пару шиллингов на этом имеют. Один такой обчистил Фредди, стянул у него бумажник. Но Фредди это сразу заметил и выследил вора. И в итоге получил пулю. Тот воришка повернулся и выстрелил ему в сердце. Жизнь несправедлива, сэр, как вы думаете?
— Это так, — согласился Холмс. — Поэтому и нужно бороться за справедливость. Люди должны привнести хоть немного истины в этот мир. Продолжайте, прошу вас!
— И вот убийцу поймали и отправили в тюрьму. А Мейхью всё нипочём. Я знаю одного мальчишку, Дэниела, который ворует для Мейхью. Он очень этим гордился, когда стал щипачом. Среди уличных это считается престижным. Потом он стал грабить дома. Таких называют налётчиками. У них для всех есть свои прозвища. Налётчики должны быть маленькими, чтобы пролезать в самые узкие щели. И Дэнни понравилось быть грабителем больше, чем карманником, сэр. Он коротышка, никак не может подрасти. И теперь он мог гордиться своим ростом, хотя раньше стыдился его.
Дэнни и рассказал мне о том, что Мейхью связан со смертью Фредди. Я возненавидел этого человека… — Виггинс глубоко вздохнул и продолжил: — Если бы не он, брата не убили бы. Ведь этот щипач работал на него. Да, пусть отчасти, но это вина Мейхью. И, конечно, того, кто нажал на курок и пустил пулю во Фредди.
Я никак не мог придумать, как достать этого человека. Ещё немного — и я пришёл бы в его лавку и застрелил его прямо там. Но если бы я это сделал, меня бы ждала виселица… а у меня теперь имелись обязательства. Существовали люди, которые от меня зависели… У Фредди остались жена и ребёнок, мой племянник, и им нужна была помощь, сэр… ведь они совсем без средств к существованию. Я делал для них всё, что мог. Сначала у меня самого было мало денег, но потом дела пошли на поправку. Я начал работать у Форрестера и получать больше. Я отдавал половину заработка Марте.
Совсем недавно случились сразу два события, одно за другим. Первое сильно разозлило меня. Пришёл Дэниел и рассказал, что Мейхью всё это время обманывал его, забирал часть его добычи себе. Он обсчитывал его, говорил ему, что награбленное стоит гораздо меньше, чем было на самом деле. И в конце концов Дэнни набрался смелости и пробрался в комнату Мейхью. Он считал, что Мейхью сильно задолжал ему, и хотел найти деньги или что-то ценное. Там он и обнаружил амбарную книгу. Он понял, что это компрометирующая информация. Он не взял её, но рассказал о ней мне. Позже он решил выкрасть книгу и передать мне, а я вернул бы её Мейхью в обмен на деньги. Так Мейхью не узнал бы, что Дэнни замешан в этом деле. Ведь шантажировал бы его я один, понимаете?
Я согласился. Правда, я хотел отнести книгу в полицию, чтобы Мейхью посадили. Но Дэнни так и не удалось снова прокрасться к Мейхью и стащить её.
Второе событие произошло неделю назад. Я услышал, что мистер Форрестер купил ожерелье. И вдруг как будто озарение снизошло на меня, и в голове сложился план. Я хотел, чтобы Дэнни украл ожерелье. Он отдал бы его мне, а я бы отнёс его в ломбард Мейхью. Я убедил Дэнни, что так мы получим больше денег. Дэнни согласился. Я пообещал ему сотню фунтов, и он остался очень доволен. Он не знал, что я хочу устроить так, чтобы полиция заподозрила Мейхью в краже.
Виггинс повернулся ко мне:
— Я читал ваши рассказы о делах мистера Холмса, сэр. И представляю, каким образом полиция выходит на след. Я решил, если полиция подумает, что кража — дело рук Мейхью, они непременно обыщут его дом и найдут не только ожерелье, но и книгу с записями обо всех кражах. Тогда его наверняка посадят за решётку.
Я сделал так, чтобы на месте преступления оказались улики, которые привели бы к Мейхью. Часть стебля от куста ежевики, чтобы полиция отправилась на задний двор. Он мог прицепиться к обуви преступника, когда тот пролезал сквозь кусты. Я положил его на пол в спальне за день до кражи, когда отвозил Форрестеру документы. Я специально оставил его в незаметном месте, под комодом, чтобы горничная не выбросила раньше времени. Хотя в любом случае полиция рано или поздно добралась бы до заднего двора.
В день кражи я оставил следы, ведущие к каретному сараю, а внутри бросил чек с адресом ломбарда. Всё должно было указывать на Мейхью. Я взял с собой ботинки большого размера, купил дешёвую трость. Пока Дэнни занимался кражей, я надел эти ботинки и походил в сарае, стараясь припадать на одну ногу. Повозку я взял, потому что хромой не смог бы дойти пешком до дома Форрестера. И не подумал, что кто-то сможет найти конюшню, где я брал повозку.
Когда Форрестер обнаружил пропажу, я надеялся, что полиция найдёт ветку в спальне, пойдёт по следу, обнаружит все остальные улики и выйдет на Мейхью. Но этого не произошло. Этот инспектор Лестрейд выглядел совершенно растерянным. Тогда я напомнил Форрестеру о вас, сэр, и он послал меня к вам за помощью. — Виггинс покачал головой. — Тупой как пробка этот ваш Лестрейд, сэр. Но вы сразу же нашли верный след, мистер Холмс. Сегодня в офисе мистер Форрестер сказал, что вы даже нашли отпечаток ботинка на ковре. А ведь его почти не было видно. Дэнни оставил этот след не нарочно.
Он снова взглянул на меня, потом на Холмса.
— Всё должно было указать на Мейхью… и ведь до сих пор мой план работал как часы… Как же вы обо всём догадались? Я думал, что смогу одурачить даже вас.
Холмс повернулся ко мне:
— Мистер Виггинс сказал, что ваши истории подсказали ему, как действовать. Судя по всему, ваши записки помогают преступникам совершать их тёмные дела. — На секунду на его лице показалась улыбка. — Ваш план навести полицию на Мейхью был хорош, но вы совершили слишком много ошибок, Виггинс.
— Но каких же?
— Во-первых, вор влез именно в окно спальни, где хранилось ожерелье. Либо ему повезло, либо он был знаком с расположением комнат в доме. Вы часто привозили Форрестеру документы и поэтому знали, что где находится.
— Понимаю, сэр. Вы правы. Я подвёл Дэниела к дому и показал ему, через какое окно удобнее всего проникнуть внутрь, чтобы быстрее добраться до ожерелья. Полагаю, здесь я действительно допустил ошибку.
— Да, так и есть. Конечно, этой информации недостаточно, чтобы сделать какие-то выводы. Однако эту деталь стоило держать в уме. Во-вторых, кража произошла именно в тот день, когда никого не было дома. Конечно, преступник мог следить за домом и определить, когда уходит и приходит прислуга и миссис Форрестер. Но ведь мистер Форрестер имел обыкновение работать дома. Откуда грабителю знать, дома ли хозяин? Только если вор работал у Форрестера и знал, когда он находится в офисе. А если он в добавок был в курсе привычек прислуги и миссис Форрестер, то мог определить момент, когда в доме не было ни души. Это всё навело меня на мысль, что, скорее всего, преступник работал у Форрестера.
В-третьих, грабитель взял только это ожерелье, значит, он знал, что остальные украшения — подделки. Это мог быть кто-то из слуг или опять же кто-то из служащих компании, ведь они подозревали, что их начальник большой скряга. Это тоже только предположение, но его стоило учитывать.
— Это верно, сэр. В офисе постоянно шутили о том, насколько жадным должен быть человек, чтобы покупать своей жене фальшивки. Поэтому все так удивились, когда узнали, что он потратил большие деньги на настоящее ожерелье. Я предупредил Дэниела, что остальные украшения ненастоящие. Полагаю, нужно было попросить его забрать всё, что было.
— Да, разумеется, так и нужно было сделать, — заявил Холмс. — Но имелись и другие ошибки. В каретном сарае остались три пары следов. Ваши, Дэниела и ещё чьи-то.
Следы последнего человека были значительно крупнее, чем у того, кто сопровождал мальчика. Он хромал и ходил с тростью. Но я сразу же заметил, что ширина шага у них одинаковая. Уотсон, вы же знаете, что по этой детали можно определить рост человека. Значит, эти два человека были примерно одного роста. Я тотчас же предположил, что следы мог оставить один и тот же человек, специально надев ботинки большего размера. Конечно, мужчина, который носит восьмой размер обуви, вполне может быть такого же роста, как и тот, кто носит двенадцатый. Однако я нашёл чек, который указывал на Мейхью, и знал, что он очень высокий. Если в сарае и правда был Мейхью, то расстояние между его следами было бы гораздо больше. Так я понял, что в сарае он не появлялся.
Кто-то очень хотел, чтобы улики привели к Мейхью. Это было очевидно. Я понял, что некто специально надел обувь большего размера и оставил отпечатки в сарае. Этот человек знал о преступных делах Мейхью. Будучи в курсе вашей истории, Виггинс, я предположил, что это вполне могли быть вы.
Виггинс застонал.
— Да, сэр, теперь мне понятно, как вы вышли на меня, — сказал он через минуту. — Я сделал всё в точности, как вы рассказали. Я ходил там прихрамывая, чтобы сымитировать походку Мейхью. А потом бросил на землю обрывок чека, чтобы полиция точно знала, куда идти.
— Когда я нашёл клочок бумаги, который указывал на Мейхью, — продолжил Холмс, — я сразу же заметил ещё одно несоответствие. Насколько я знал, этот человек курил одну сигарету за другой. Следовательно, если бы он был в сарае, то там повсюду на земле валялся бы пепел. А может, и несколько сигаретных окурков. Но в сарае не обнаружилось ничего подобного. Разумеется, была вероятность, что Мейхью бросил курить. Но чуть позже Лестрейд сказал мне, что он по-прежнему дымит как паровоз.
— Пепел… — пробормотал Виггинс.
— Да, вы упустили и эту деталь из виду, — сказал Холмс. — У меня к вам вопрос: что вы будете делать с деньгами?
— С какими деньгами, сэр? — удивился Виггинс.
— Вы сказали, что пообещали грабителю сотню фунтов. Ожерелье стоит несколько тысяч. Вы, должно быть, получили много денег, заложив его в ломбард.
— A-а… одну тысячу, сэр. Не так уж много. Но это деньги Мейхью… Я ведь не собирался воровать на самом деле.
— И всё же, что вы будете делать с деньгами?
— Я отдал сто фунтов Дэниелу, как обещал. А оставшиеся девятьсот собираюсь передать Марте и племяннику Уильяму. Они живут в страшной бедности, сэр. Эти деньги помогут им изменить жизнь. Я собирался снять для них дом и даже присмотрел один всего за девять фунтов в месяц.
— Марта? Это её оставил вдовой один из воров Мейхью?
— Да, сэр.
Холмс кивнул:
— Должен сказать, Виггинс, что вы молодец. Конечно, с точки зрения правосудия ваши действия противозаконны. Но Фемиду — в сторону. Всё, что вы придумали, просто замечательно.
В глазах Виггинса появилась надежда:
— Вы считаете, сэр? Значит, вы не сдадите меня полиции?
Холмс повернул голову и вопросительно посмотрел на меня. И, как бывало и до этого, я превратился в присяжного заседателя Бейкер-стрит.
— Что скажете, Уотсон? — спросил он. — Как вы считаете, есть ли какой-то злой умысел или предвзятость в этой небольшой истории? Нужно ли нам рассказать о ней Лестрейду?
— Злой умысел? — ответил я. — Вовсе нет. Кажется, всё было сделано как раз так, чтобы восстановить справедливость.
— Согласен, — сказал Холмс. — Даже если вы и нарушили пару законов, истина восторжествовала. Мейхью теперь осудят. Не за кражу ожерелья, а из-за того, что прочитали в его книге. Ожерелье нашли и вернули законному владельцу. Осталось ещё что-то?
— Нет, совершенно ничего, — ответил я.
— Глас народа — глас Божий. Виггинс, вы свободны. Ваши слова соответствуют фактам. Вы можете не бояться меня или доктора Уотсона. Идите… и позаботьтесь о вдове своего брата и его маленьком сыне.
Виггинс улыбался, его лицо светилось благодарностью:
— Спасибо вам, мистер Холмс. И вам тоже, доктор Уотсон. От всего сердца благодарю вас обоих. Благослови вас Бог!
Он поклонился нам и вышел. Судя по звуку его шагов, он чуть не танцевал от радости.
* * *
Виггинс снял прекрасный дом в хорошем, респектабельном районе Лондона. Когда Марта увидела дом, её губы задрожали и из глаз полились слёзы. Она с благоговением взглянула на Виггинса и подошла к входной двери.
Взяв за руку Уильяма, она зашла внутрь. Мальчик весело захохотал, и Виггинс подумал о том, что так же жизнерадостно должен звучать смех каждого ребёнка.
