Артур заполнил все пробелы и ответил на все вопросы о случившемся после нашего побега. Самым забавным оказалось описание того, как большевики взвешивали все аргументы «за» и «против» следования совету Холмса насчет мнимой казни Романовых. Но до этого позвольте мне рассказать, что случилось с нашими товарищами, которые остались в Екатеринбурге.

Первое и главное – это отец Сторожев. Как Холмс и предвидел, сразу же после обнаружения опустевшего подвала большой отряд охранников из Ипатьевского дома быстро атаковал церковь. Они нашли несчастного старика побитым и связанным, а выслушав печальный рассказ, перемежаемый стонами боли, многие охранники, жаждавшие крови, смягчились и даже состязались в том, кто первым поможет священнику. Одни принесли ему воды, другие уложили в постель. Чекисты полностью ему поверили.

Юровского вскоре освободили, после того как его спавшие подчиненные услышали, что происходит на вокзале. Комиссар лично повел туда людей. Мы уже сбежали, а Габлинев с соратниками продолжал сражаться. В конце концов их окружили объединенные силы охранников Ипатьевского дома, ЧК и ряда временных группировок войск красных. Артур сказал, что, по словам Юровского, Габлинев был последним оставшимся в живых и, чтобы не попасть в руки ЧК, покончил жизнь самоубийством.

Когда Юровскому сообщили, что царская семья сбежала, он отправился в церковь, велел своим подчиненным вытащить отца Сторожева из кровати и уже собирался пытать несчастного. Его остановили Престон и Томас, и в результате Юровский отдал отца Сторожева им на попечение. Гораздо позднее Юровский заявил Престону, что не сомневается в участии священника в беспорядках, как он это называл, хоть и не может это доказать, и ему следовало бы убить Сторожева хотя бы в качестве урока для тех, кто симпатизирует белым. Но он так и не предпринял никаких действий против святого отца.

Как и предполагалось, монахинь никто не обнаружил, а двое мужчин, оставленных для их охраны, сделали все, как и планировалось, – проводили монахинь домой следующим вечером, как только спустилась темнота.

После того как Томаса отозвали назад в Англию, примерно через неделю после нашего побега, Престон остался и продолжал играть свою роль. Он каждый день требовал встречи с царской семьей, а Юровский каждый день отказывался, демонстрируя актерские способности не хуже англичанина.

Когда в Перми игра Юровского провалилась, сам комиссар, Белобородов и Ермаков долго спорили по поводу дальнейших действий. Томас услышал их перепалку во время прогулки. Он наклонился, будто бы завязать шнурки, а трое мужчин тем временем орали друг на друга на улице как раз перед отелем «Америка».

Наконец победу в споре одержал Юровский, который убедил остальных ему подыграть. Он буквально в лицах продемонстрировал, что Белобородов почувствует, когда ему отрежут яйца, а затем повесят, и в итоге добился согласия: они «казнят» Романовых. Томас утверждал, что «большевистский балет», как он назвал сцену на улице, был невероятно смешным. Престон давился от смеха, когда Томас ему повторил движения Юровского.

Итак, наш друг Артур Томас вернулся, а когда царская семья узнала о его важной роли в их побеге, они не уставали его благодарить и всячески демонстрировали свою признательность.

Вот что случилось с теми, кто остался в России. Теперь только местонахождение Томаса Престона оставалось тайной.