Глава тридцать третья
Дымовая завеса

На следующее утро я спустилась к завтраку с дикой головной болью. Невероятно, но вскоре она стала еще сильнее. Есть мне совершенно не хотелось и, ограничившись лишь чашкой чая, я проследовала в музыкальную комнату, где обнаружила Ирен, с обожанием глядевшую на фортепьяно, к которому некогда она наотрез отказывалась прикасаться.

Когда я вошла, она подняла на меня взгляд. В ее глазах застыло странное выражение.

– Бедняжка Нелл, – произнесла она вместо приветствия.

– Какое унижение мне на этот раз уготовано? Что мне теперь предстоит? Рыть чайной ложкой тоннель под Аптекарским садом в лунную ночь?

Ирен вяло улыбнулась и провела рукой по шали, наброшенной на фортепьяно:

– Какой роскошный инструмент. Мне будет жалко с ним расставаться.

Я молчала, прекрасно понимая, что Ирен не надо торопить, она объяснится сама. Так, собственно, и произошло.

Подруга повела плечами, словно стряхивая с себя чувство веселья, которое при этом одновременно навевало на нее печаль.

– Боюсь, моя любезная подруга, нам снова предстоит поспешное бегство. На этот раз наш путь лежит не с континента, а на континент. Король в Лондоне, Шерлок Холмс – у меня на хвосте, а фотография и Бриллиантовый пояс в опасности. Мы с Годфри решили, что у нас нет другого выхода.

– «Мы с Годфри»?

Она медленно прошлась по комнате. Я не заметила в ней ни следа той лихорадочности и ярости, которую при схожих обстоятельствах наблюдала в Богемии.

– Как ты, наверное, догадалась, моя милая Нелл, мы с Годфри пришли… к взаимопониманию. – Она остановилась у окна и, подперев лицо рукой, замолчала, словно задумалась о чем-то другом. Наконец она повернулась, посмотрев на меня озабоченно и печально. – Мы должны быть готовы в любой момент уехать из Лондона.

– Вы с Годфри, – уточнила я.

– Да. – Ирен шагнула ко мне и вдруг остановилась. – Господи, да что со мной! После всего того, что мы вместе пережили, уж с тобой-то я могу быть откровенной. – Она резко опустилась на стульчик у пианино и провела пальцами по клавишам из слоновой кости, словно прикосновение к ним придавало ей сил и решимости. – Нелл… Ты лестно отзывалась о Годфри… И вот теперь я и сама поняла, как ты была права. Сейчас я, мягко говоря, более чем согласна с тобой на его счет… Хотя сперва я относилась к нему недоверчиво… да и не только к нему, ведь после истории с королем Богемии я вообще перестала доверять мужчинам… Так вот, несмотря на все это и невзирая на ограничения, которые накладывает на женщин замужество… Я вынуждена признать, что совершенно потеряла голову и готова связать себя брачными узами. Мы с Годфри решили как можно скорее пожениться. Нам предстоит бегство, так пусть хотя бы нас не будут тревожить всякие условности и глупое чувство неловкости.

– Так значит, ты вступаешь в брак по расчету, из соображений удобства, совсем как в тот раз, когда собиралась замуж за короля Богемии? – резко произнесла я.

За все время нашего знакомства я впервые увидела, как Ирен краснеет. Покраснела она сильно, так, что целиком порозовели щеки и лоб.

– Нет, Нелл, никакими соображениями удобства здесь и не пахнет. Годфри увлекся мной с момента нашего возвращения. Совершенно очевидно, что он относится ко мне чуть ли не с благоговением. Очевидным не было другое, причем, что самое интересное, в том числе и для меня: я и не подозревала, сколь глубоки ответные чувства, которые я к нему питаю. С ним не сравнятся даже шесть королей Богемии! – Глаза Ирен сияли. – Я даже толком не могу сожалеть о нашем печальном приключении в Праге, поскольку именно благодаря ему я поняла, как должен вести себя настоящий мужчина. Это называется силой контраста!

– Годфри очень чуток к женщинам. В этом с ним никто не сравнится, – тихо проговорила я, – он всегда очень деликатен и заботлив. Не понимаю, отчего ты оправдываешься. Я была весьма высокого мнения о нем еще тогда, когда ты не разделяла моих впечатлений.

– Именно потому я и чувствую такую досаду. Я… всемирно известная актриса, такая самостоятельная и независимая – не устояла перед самым предсказуемым из чувств. Нелл, я не смею просить тебя отправиться со мной и вновь подвергнуться опасности, но, с другой стороны, как мне тебя оставить? У меня разрывается сердце.

– Ничего. Я умею печатать на машинке, – немного резко ответила я. – Тебе незачем за меня переживать. Благодаря тебе и Годфри теперь меня знают в Темпле…

– Да мне прекрасно известно, что ты справишься без меня… без нас. Но справимся ли мы без тебя? Я чувствую, впереди меня ждут большие перемены в жизни. В некотором роде это меня пугает.

– Пугает? Тебя? После того как ты выходила на сцену перед полными залами? После того как тебе пришлось столкнуться лицом к лицу с вооруженными громилами? После того как тебе удалось сбежать от самого короля? Поверь мне, брак и общество Годфри, по сравнению со всем этим, выглядят далеко не столь пугающе. – Из столовой, будто в подтверждение моих слов, раздался вопль попугая. – В перспективе остаться в одиночестве меня ужасает лишь одно – райский голосок Казановы.

– После того как мы устроимся, ты с Казановой сможешь приехать к нам за границу, – предложила Ирен, бросив на меня из-под ресниц испытывающий взгляд.

– Да, пожалуй, – задумчиво проговорила я. – Хотя бы на праздники. Все-таки вы с Годфри на тот момент будете уже респектабельной четой, состоящей в официальном браке…

Я не успела закончить, потому что Ирен весело расхохоталась:

– А вот респектабельности я тебе не гарантирую. Спешу тебя заверить, что мы с Годфри будем постоянно закатывать друг другу скандалы! Считай, что я тебя предупредила. Первым делом нам надо будет продать Бриллиантовый пояс.

– Продать?

– Нам понадобятся деньги. Время от времени я смогу давать концерты, точно так же, как и здесь. Что касается Годфри… – Она нахмурилась, но тут резко постучали.

Служанка открыла дверь, и к нам влетел Нортон, уже успевший снять шляпу и перчатки, которые теперь держал в руках. Швырнув их на полку, он кивнул мне в знак приветствия и, схватив Ирен за руку, потащил ее в гостиную. Я проследовала за ними как кошка – беззастенчиво, тихо, и всем своим видом выражая любопытство.

– Все как мы и ожидали, – объявил Годфри, меряя шагами комнату. – Я побывал на Бейкер-стрит и расспросил тамошних зевак. Позавчера вечером, примерно в то время, когда из особняка Уайльда стали разъезжаться гости, у дома двести двадцать один би по Бейкер-стрит остановилась изящная карета, запряженная парой рысаков, из которой вышел некий человек. По словам зевак, это был «цветущий великан» в сапогах до колена, а на его плащ «ушло столько меха, что хватило бы и на попону для лошади». На лице его была «очаровательная миленькая полумаска, совсем как у взломщика».

– Это точно был король! Значит, у нас совсем нет времени! – воскликнула Ирен.

– Я уже обо всем договорился в церкви Святой Моники. Если ты хочешь, чтобы мы официально стали мужем и женой, мы должны быть там к полудню.

– К полудню? – нерешительно переспросила Ирен. Она выглядела ошеломленной, что случалось с ней крайне редко.

– Именно. – Годфри замер. – Мне казалось, что мы обо всем договорились вчера вечером.

– Да, но… просто столько всего случилось… и так неожиданно. Нашелся Бриллиантовый пояс, приехал король, вмешался Шерлок Холмс… теперь венчание…

– Ирен… Ты не из тех женщин, что мнутся и колеблются.

– Вообще-то да, но… Годфри… Я со своим голосом смогу найти работу в любой стране. А ты? Что делать с твоей профессией? Ты же не сможешь заниматься юриспруденцией в Европе…

Нортон поднял руки, словно дирижер, призывающий к тишине:

– Законы есть в любой стране. Да и англичане сейчас живут повсюду. Не беспокойся, я найду, чем себя занять.

– Но тебе придется поставить крест на всем, чего ты успел добиться здесь, заплатив такую высокую цену… Экзамены на адвокатскую должность, работа в Темпле, имя… Столько потрачено сил – и со всем придется расстаться.

– Иными словами, ты говоришь, что мне придется распрощаться с респектабельностью.

– Думаю, да.

– Ну и черт с ней! Экзамены я на адвокатскую должность сдал? Значит, справлюсь и с другими трудностями. Когда ты бежала из Богемии, тебе пришлось проститься со всем, что у тебя было, – оперой, иллюзиями, даже одеждой! Думаешь, мне такое не под силу?

– Это моя битва.

– Именно. А значит, и моя. Она наша. Думаешь, я дам тебе сбежать в Европу одной, прихватив с собой Бриллиантовый пояс? Ведь это в том числе и моя семейная реликвия.

Несмотря на то, что Годфри заявил свои права на пояс в шутку, его слова отчасти успокоили тревогу Ирен. Подруга кинула на меня быстрый взгляд.

– Я уже сказала Нелл, что нас ждет в ближайшие день-два.

Годфри вытащил из кармана золотые часы и посмотрел на циферблат.

– У нас мало времени. Через двадцать минут жду тебя в церкви Святой Моники. Но сперва у меня есть дело на Риджент-стрит.

– Годфри… Двадцать минут? Тебе понадобятся крылья!

– У меня они уже есть, мой ангел! – Поспешно обняв Ирен, он выбежал в аванзалу. Мы услышали, как за ним захлопнулась дверь, после чего из-за окна донесся голос Нортона, обращавшегося к ожидавшему его кучеру: – Гони как дьявол! Сперва к Гроссу и Хэнки на Риджент-стрит, а потом к церкви Святой Моники на Эджвер-роуд. Полгинеи, если домчишься за двадцать минут!

Снаружи загрохотали колеса кэба и застучали копыта набирающей скорость лошади… Мы с Ирен переглянулись и, словно по команде, бросились к лестнице.

– Совсем как в Париже, – хохоча, поделилась со мной подруга, когда мы добежали до ее спальни. – Впереди одно из важнейших событий в моей жизни, а мне нечего надеть.

– Ну да, твой нынешний наряд уступает роскошью костюму, который ты носила, когда играла роль Золушки, – сказала я, окинув взглядом достаточно милое домашнее платье, расшитое полосками замши и отороченное ярко-зелеными бархатными лентами. – Бриллиантовый корсет остался у мистера Тиффани, – озорно улыбнувшись, пояснила я.

Не говоря ни слова, Ирен принялась поднимать верхние юбки, и мне стало интересно, что она запрятала в потайных кармашках на этот раз.

– Быстрее, Нелл, помоги мне.

Взяв на себя роль камеристки, я ухватилась за верхнюю юбку, держа ее в поднятом состоянии, а Ирен быстро застегнула на талии Бриллиантовый пояс, ниспадавший дождем белого пламени на нижние юбки из тафты.

– Его никто не увидит, – печально проговорила я, после того как опустила верхнюю юбку и подруга привела платье в порядок.

– Зато я буду знать, что он на мне. Невеста обязательно должна надеть на свадьбу что-нибудь старинное. Бриллиантовый пояс – как нельзя кстати. Так, теперь мне нужна подходящая шляпка.

Пока она ломала голову над выбором головного убора, я шмыгнула к себе в комнату, отыскала отцовский молитвенник и сунула на нужную страницу вместо закладки ленту из голубого шелка, после чего вернулась в спальню Ирен. Она надела ток из зеленого бархата, украшенный плюмажем переливающихся черных петушиных перьев. Выглядела Ирен просто блистательно.

Сунув ей в руки молитвенник, я подхватила сумочку и протянула ее Ирен:

– Совет да любовь. Тебе надо торопиться!

В дверях Ирен обернулась:

– Пенелопа, ты забыла надеть шляпку!

– Мне очень жаль, но я с тобой не поеду. От меня здесь будет больше толку. Я помогу тебе собраться. На этот раз я не позволю тебе все бросить и уехать! Давай – беги!

Обняв меня, она бросилась к дверям, на ходу натягивая перчатки и крича хриплым голосом кучеру, который уже подогнал к воротам ландо:

– Церковь Святой Моники, Джон! Полгинеи, если домчишь за двадцать минут!

Улыбнувшись про себя, я сбегала свериться с часами, стоявшими на каминной полке. Без двадцати пяти двенадцать. Лошади действительно понадобятся крылья. Наскоро прошептав молитву, я поднялась наверх и принялась сортировать вещи подруги, чтобы их было удобнее складывать.

На то, чтобы разложить блузы и корсеты, я потратила целый час. Вдруг я услышала с улицы приближающийся цокот копыт и кинулась вниз. К двери я подоспела одновременно со служанкой. Ирен вошла в дом одна.

– А где Годфри? – спросила я.

– В Темпле. – Встав у зеркала, подруга сняла шляпку и стянула перчатки.

– Дай посмотреть! – Я сразу заметила, как у нее на пальце что-то сверкнуло.

Мы проследовали в гостиную, и там Ирен, расставив пальцы, протянула мне руку. Я увидела золотое кольцо, а поверх него – ромб, тоже золотой, закрывающий весь сустав пальца. В центре ромба сверкал изумруд с двумя опалами по бокам.

– Потрясающе… у меня просто слов нет, – ахнула я.

– Согласна, отменный выбор. Годфри прекрасно справился, особенно если принять во внимание, что у него в распоряжении имелось от силы минут пять. Он сказал, что бриллианты подарит мне в Париже.

– Кстати о бриллиантах. Он знал, чем ты подпоясалась?

– Пенелопа, – с упреком в голосе произнесла Ирен, – у каждой женщины должны быть секреты от мужа.

– Если теперь он твой муж, почему ты приехала одна?

– Он вернется чуть позже, как обычно. Пока надо соблюдать осторожность. Между прочим, венчание чуть не сорвалось.

– Да ладно! Что случилось?

Ирен расстегнула Бриллиантовый пояс, и он соскользнул на пол, свившись змейкой у ее ног. Подобрав драгоценное украшение, подруга поместила его в тайник, после чего присела на кушетку, подложив под поясницу подушку.

– Наше венчание, Нелл, можно сравнить с презабавнейшей комедией ошибок. Несчастный Годфри был бледен от волнения. Зато теперь мне не надо ломать голову, действительно ли он хотел на мне жениться, – наш адвокат, чтобы добиться венчания, свернул небо и землю. Небо было представлено в лице священника: поскольку мы не были предварительно помолвлены, он потребовал хотя бы одного свидетеля для бракосочетания. А где нам его взять? В полдень людей обычно заботит пища плотская, а не духовная.

– Именно. Как раз об этом сокрушался и мой отец.

– Так вот, на часах без пяти двенадцать. Свидетеля нет. И вдруг Годфри заметил в боковом пределе какого-то дурно одетого бездельника и тут же бросился на него, словно коршун на цыпленка. «Пойдемте, – прошептал Годфри зеваке, причем так громко, что разбудил бы и мертвого. – Всего три минуты. Вы вполне подходите». «Для чего подхожу?» – пролепетал почтенный прихожанин, словно от него требовали стать свидетелем смертной казни, а не святого таинства бракосочетания. Годфри притащил бедолагу за руку к алтарю, всучил несчастному кольцо и велел делать, что скажут. Незнакомец моргал и запинался, но в целом прекрасно справился со своей задачей, в результате чего ровно в тот момент, когда часы церкви начали бить полдень, мы с Годфри стали мужем и женой.

– Поверить не могу! Ирен, мало того, что ты даже обвенчаться по-человечески не можешь, так еще и домой возвращаешься без мужа.

– У Годфри дела в Темпле. Не забывай, рядом нет тебя, и помочь ему собраться некому.

От ужаса я обхватила ладонями щеки:

– О боже! Если он начнет копаться в бумагах, то устроит настоящий кавардак.

– Он передает дела знакомому адвокату. Пусть мужчины разбираются сами.

– А нам что делать?

– Отдыхать. Собирать вещи. Я, как обычно, поеду на прогулку в пять, а потом мы поужинаем в семь. Если на меня открыт сезон охоты, лучше не вызывать лишних подозрений и вести себя как обычно. В этом случае гончие никогда не узнают, что лисица роет тоннель, по которому от них ускользнет.

– Ирен, ты просто бесподобна. Жизнь летит в тартарары, а ты хранишь ледяное спокойствие.

– А что мне еще остается делать, – развела она руками, и на пальце блеснуло обручальное кольцо. – Следующий ход – за нашим противником.

Насколько было полно событиями утро, настолько же скучным и безмятежным выдался день. Примерно в пять вечера Джон подогнал к воротам ландо, сев в которое, Ирен отправилась на дежурную прогулку в Риджентс-парк. Надо сказать, что для променада моя подруга нарядилась куда ярче, чем на собственную импровизированную свадьбу. В семь вечера я все так же сидела на полу посередине спальни Ирен и раскладывала по кучкам перчатки, оборки и носовые платки. Я практически закончила.

Услышав, как грохнула входная дверь, я выбежала на лестницу и кинула взгляд вниз. Увиденное заставило меня ахнуть. Дверь была раскрыта нараспашку, а Джон и какой-то незнакомец заносили в прихожую мужчину, находившегося в глубоком обмороке. Гул доносившихся с улицы голосов создавал гвалт и ощущение неразберихи.

– Туда, – приказала Ирен мужчинам с их ношей, – в гостиную. Нелл, этот несчастный добрый священник пострадал из-за меня. Он попытался меня защитить, и посмотри, как ему за это досталось, – промолвила подруга, заметив меня на лестнице.

Сбежав вниз по ступенькам, я кинулась в гостиную. Бедолагу как раз укладывали на кушетку. Он оказался настолько похож на моего отца, что я застыла на пороге как вкопанная… То же хрупкое телосложение, те же седые волосы, то же мешковатое пальто… У меня внутри все похолодело – на лбу старика я увидела жуткую кровавую рану.

– Ирен, что случилось?

Положив на стол черную широкополую шляпу священника, Ирен приступила к рассказу, одновременно пытаясь ослабить белый галстук на шее старика:

– Сегодня вечером на Серпентайн-авеню было целое собрание. Не только молодые бездельники и гвардейцы, любезничающие с няньками, но и парочка хамов, рассчитывавших заработать медяк-другой за то, что откроют дверь моего экипажа. Эти оборванцы устроили между собой свару, пытаясь выяснить, кто поспел к экипажу первым. В итоге я оказалась зажатой между ландо и дерущимися. Джон изо всех сил пытался ко мне пробиться, но у него ничего не получалось. Если бы этот проходивший мимо священник не вмешался, меня бы пригвоздили к экипажу, как бабочку к бархату. Один из негодяев стукнул старика, и он повалился без чувств. Мне не оставалось ничего другого, кроме как приказать отнести бедолагу к нам. Благодарю вас, – кивнула Ирен миссис Ситон, принесшей из кухни мокрую тряпицу.

Я смотрела, как подруга промакивает рану. Старик застонал. Затрепетали ресницы за толстыми стеклами очков, перекосившимися на его орлином носу. Попытавшись приподняться, священник помахал рукой перед лицом.

– Окно, – бросила Ирен служанке, – ему не хватает воздуха!

Мисс Ситон распахнула настежь большое створчатое окно. Старик, привстав, резко махнул в последний раз рукой и вновь повалился без чувств на кушетку. Мы уставились на него, не зная, придет ли он в себя снова или нет.

– Нюхательную соль, – повернувшись к миссис Ситон, приказала Ирен.

В этот самый момент гудящая толпа зевак на улице загалдела громче.

– Пожар! – завопил кто-то, и мгновение спустя несколько голосов подхватили этот крик: – Пожар! Пожар!

Мы повернулись к окну и с ужасом увидели, как гостиную затягивает дым. Он клубился у пола подобно туману, быстро поднимаясь вверх, к потолку. Через несколько мгновений вся комната оказалась будто внутри серого облака.

Я услышала, как рядом ахнула Ирен. Неожиданно она пропала из виду. Пожар? Фотография! Бриллиантовый пояс! Обернувшись, сквозь дым я разглядела силуэт подруги, которая неверным шагом приблизилась к стене и дернула за шнур. Я услышала щелчок и поняла, что она открыла тайник.

Я кинула взгляд на окно, ища путь к бегству, и увидела, что священник, вместо того чтобы лежать на кушетке, уже сидит на ней, словно оживший труп.

– Это не пожар, сударыни, – дрожащим голосом промолвил он. – Ложная тревога. Это не пожар. Сохраняйте спокойствие и дым рассеется.

Дым действительно быстро рассеялся, как и предсказал священник, и мы увидели на полу странный цилиндрический предмет, который подобрал Джон.

– Дымовая шашка, – недовольно проворчал он и, нахмурившись, посмотрел на старика. – Кто-то сыграл с нами дурную шутку.

– Удивительный, просто удивительный выдался сегодня вечер, – запинаясь, выдавил из себя преподобный отец. – Мне уже гораздо лучше. – Он осмотрелся, ища взглядом Ирен, видимо желая ее поблагодарить, но она куда-то делась, растаяв, словно только что клубившийся в гостиной дым.

Мне стало страшно неловко за ее столь пренебрежительное отношение к пожилому человеку. Взяв его под руку и медленно ступая, я проводила его до двери.

– Вы уверены, что достаточно хорошо себя чувствуете?

– Да-да, конечно. Не буду вас больше беспокоить. Я был рад оказаться полезен такой доброй и красивой леди.

Старик коснулся на прощание своей черной широкополой шляпы и ковыляющей походкой направился к воротам. Толпа уже почти рассеялась. С удивлением я обнаружила, что Джон успел незаметно выскользнуть из дома. Поскольку ландо тоже куда-то делось, я решила, что наш кучер отправился на нем в конюшню. Когда я вернулась в дом, Ирен нигде не было – ни на первом этаже, ни на втором, ни в комнатах для прислуги.

В спальне подруги, где лежали аккуратно сложенные кучки вещей, я обнаружила раскрытый шкаф, возле которого громоздилась груда ее вечерних платьев. Я вспомнила дымовую завесу в гостиной, возникшую, словно по мановению волшебной палочки, и силуэт Ирен у камина. С того момента я больше подругу не видела. Мне с трудом удалось подавить дрожь.

Совершенно озадаченная, я снова спустилась на первый этаж. Миссис Ситон и служанка приводили комнаты в порядок, даже не подозревая, что Ирен пропала, и уж тем более не имея ни малейшего представления о том, куда она делась. Я остановилась у клетки с Казановой и, взяв из буфета печенье, угостила им попугая.

– Я буду только рада, когда Годфри взвалит на себя всю полноту ответственности за ее исчезновения и появления, – доверительно сообщила я птице, которая передвинулась поближе ко мне, чтобы лучше меня слышать.

– Годфри! Годфри! – крикнул Казанова, наклонив голову. – Экс-уай-зет, джей-кей-эл, эй-би-си.

О чем мне было беседовать с попугаем, который даже алфавит рассказывал задом наперед? Я вернулась в гостиную и села читать «Клорис на перепутье». В половину десятого с тихой улицы до меня донесся цокот копыт.

Когда вошла Ирен, я не стала вскакивать и кидаться ей навстречу. Более того, я даже не оторвала взгляда от книги.

– Еще не спишь? – спросила она. Судя по голосу, подруга была чем-то встревожена и при этом невероятно довольна. – Боюсь, спать мы ляжем нескоро. Я отправила Джона с ландо за Годфри.

Выронив книгу, я повернулась к ней.

Подруга стояла передо мной в мужском наряде: ее голову венчал лихо заломленный котелок, а подбородок был прикрыт шарфом.

– Ирен… Что, во имя всего святого…

Адлер быстрым шагом подошла к тайнику и принялась извлекать из него содержимое.

– Нас разоблачили. Как оказалось, наш самоотверженный святой отец живет на Бейкер-стрит.

– Так это был шпион?

– И шпион, и фальшивый поджигатель, и в своем роде театральный режиссер. Если я не ошибаюсь, все, что случилось сегодня вечером у нашего дома, – не более чем постановка, а толпа людей, принявших в ней участие, – статисты, которым он заплатил.

– Но зачем он это устроил? К чему духовному лицу…

– У него много лиц, и он меняет их, как заправский актер. Мы с Джоном проследовали в ландо за кэбом, в который сел старик-священник. Экипаж остановился у дома двести двадцать один по Бейкер-стрит. У дверей священник со своим товарищем – полагаю, тем самым, кто швырнул в окно дымовую шашку, – остановился и принялся рыться в кармане, чтобы достать ключи. И тут я не удержалась… воистину, тщеславие – женская черта характера! Я прошла мимо парочки этих джентльменов и подшутила над ними, показав, что мне все известно.

– Что ты им сказала?!

– Да ничего особенного: «Доброй ночи, мистер Шерлок Холмс!» После этого я прибавила шаг и свернула за угол, где меня поджидал Джон. Итак, нам с Годфри нужно немедленно уехать. Давай-ка займемся сборами, так чтобы, как только придет Годфри, мы могли сразу же отправиться в дорогу.

– Ирен…

Прощаться времени не было. Подруга уже спешно поднималась по лестнице – в одной руке она сжимала котелок и шарф, а в другой – содержимое тайника.

– Боюсь, мне придется бежать в женском обличии, – сообщила мне она из спальни. – Я же выходила замуж за Годфри, чтобы избежать кривотолков.

Пока она снимала мужской наряд, я набила один чемодан всем самым необходимым. И зачем, спрашивается, я убила столько времени, сортируя одежду?

Ирен принялась расстегивать рубашку и вдруг схватила меня за плечи. Я посмотрела ей в лицо. Я чувствовала себя слишком опустошенной, чтобы до конца прочувствовать наше скорое расставание. Вдруг подруга одарила меня той хитрой и одновременно задумчивой улыбкой, что всегда, с одной стороны, вселяла в меня ужас, а с другой – уверенность, а также предвкушение чего-то неожиданного.

– Милая Нелл, я отдала бы все на свете, чтобы увидеть, как сюда явится мистер Шерлок Холмс и обнаружит, что птичка упорхнула из гнездышка. Все бы отдала! Честно! – Ее улыбка стала шире, а голос сделался сладким как мед. – И кто же сможет мне честно во всех подробностях рассказать об этом чудесном моменте моего триумфа? Могу ли я положиться на тебя, моя милая подруга? Согласишься ли ты дозволить мне немного изменить твою внешность, чтобы ты сыграла роль брошенной служанки, которая впустит охотников в оставленный хозяевами дом? Немного белой пудры на волосы, с дюжину мелких морщин…

Развернув меня к большому зеркалу, Ирен принялась посыпать пудрой для лица мои темные, цвета мускатного ореха волосы. Клубящиеся белесые облачка пудры словно стянули юные, знакомые черты моего лица.

– Ничего серьезного… так, с десяток поверхностных штришков, чтобы тебя потом не узнали. Как-никак ты остаешься, а мы пускаемся в бега. Только умоляю, согласись сыграть роль служанки. Всего один разок. Один-единственный… Первый и последний раз. Клянусь!