Глава тридцать вторая
Подземные лабиринты
Не могу сказать за других – начиная с короля Богемии и заканчивая Аллегрой, – но я за эту ночь ни разу не сомкнула глаз.
Я лежала в полумраке, уставившись на слабый свет, пробивавшийся сквозь портьеры. Он падал тонкими узкими полосками, как рассыпанные иголки. О течении времени я судила по тому, как эти сияющие стрелы укорачивались и гасли в одном ритме с путешествием луны по небу.
Даже когда мы узнали, что Квентину угрожает полковник Моран, опасность не была столь внезапной и столь очевидной. И рассвет не ослабит это напряжение, он лишь приведет его в действие. Ирен не сказала, пойдет ли она на дуэль, но я не могла себе представить, что моя подруга пропустит поединок, как не могла представить и того, что туда пойду я.
В комнате стояла такая тишина, нарушаемая лишь тиканьем каминных часов, что, услышав у двери какой-то звук, я подумала, что все-таки заснула и вижу сон.
Звук раздался снова – тихое царапанье. Так в Нёйи Люцифер требовал впустить его в комнату. Неужели отель столь нагло позволяет себе злоупотреблять спокойствием гостей? Или это мыши… могут быть в «Европе» мыши? Или даже… крысы!
Я села в кровати и прислушалась.
Царапанье продолжилось регулярным и теперь уже довольно нетерпеливым пунктиром, и тогда я встала, нашарила домашние туфли, облачилась в халат и подошла к двери.
Поворот ключа остановил царапанье. Я приоткрыла дверь и посмотрела вниз, на ковер в проходе. Там ничего не было – ни маленькой крысы, ни крупной мыши.
Дверь распахнулась одним быстрым движением, почти сбив меня с ног.
– Нелл, ради бога! – зашипело знакомое контральто. – Я думала, ты никогда не откроешь.
– Я решила, что ты крыса… или мышь.
Повернувшись, Ирен захлопнула и заперла дверь за собой:
– Уверяю тебя, я ни то, ни другое. Скорее я Белый Кролик и ужасно опаздываю.
Я уставилась в темноте на подругу. Белыми у нее оставались только зубы, потому что вся она была облачена в черное облегающее мужское платье, которое надевала на прошлые ночные вылазки. Не забыла она и еще одну деталь, не слишком привлекательную, – усики и клиновидную бородку, которые всегда использовала, выступая в мужском обличии.
Ирен сунула мне в руки что-то плотное, но мягкое, как подушка:
– Вот. Надевай, да поживее!
– Что это такое?
– Твое выходное платье.
– Оно не мое, и я никуда не выхожу, – твердо ответила я.
– А вот и выходишь – конечно, если не хочешь приберечь черное для похорон Годфри, – прошипела моя подруга.
– Ох, Ирен!
– Просто одевайся.
– Мне нужен свет, – возразила я.
– Нельзя рисковать. Давай я тебе помогу.
– Попробуй. Ай! Ирен, это был мой глаз!
– Тогда не дергай головой. Так, готово, панталоны застегнуты. На улице прохладно, но для конспирации придется обойтись без плащей. Наше передвижение вызовет меньше вопросов, если мы будем выглядеть обычными мужчинами в брюках, без всяких дамских накидок.
К этому моменту я уже заразилась ее поспешностью:
– О каком передвижении ты говоришь?
Она вздохнула и застегнула мою матроску на спине. По тому, как тянула ткань, я поняла, что пуговицы застегнуты криво, но не решилась сказать об этом Ирен.
– Годфри в большой опасности, Нелл.
– Я знаю!
– Есть только одна возможность спасти его.
– И нам это удастся?
– Я… надеюсь, что нам это удастся, если моя теория верна.
– И чтобы проверить твою теорию, нужно?..
– …чтобы мы с тобой снова пробрались к могиле раввина и лежащим под ней катакомбам. Единственный, кто может сейчас спасти Годфри, это пражский Голем!
– Голем! Но его же не существует, и даже будь он реальным, как он может спасти Годфри?
– Придя на дуэль.
– Конечно, зрелище было бы шокирующее, но я не понимаю, чем Голем поможет Годфри в этом деле чести, у того и так уже два секунданта…
– Поверь мне, Голем – единственная надежда Годфри, да и всей Богемии, ибо готовится хитрый и коварный заговор, чтобы подчинить страну и весь ее народ подлой иностранной державе.
– России, – выдохнула я.
– Не время для политической проницательности, Нелл. Надо торопиться!
Несмотря на это указание, в дверях подруга внезапно остановила меня:
– Ты понесешь вот это. – Она вложила что-то длинное и твердое мне в руки.
– Что там такое?
– Кинжал Годфри.
Только годы железной дисциплины, выработанной во время работы гувернанткой, позволили мне не отшвырнуть оружие, которое я так хорошо запомнила.
– Это тот грубый, ужасный клинок, который он носил в Монако в обличье Черного Отто?
– Именно он.
– А почему ты сама не можешь его понести?
– У меня руки будут заняты фонарем и пистолетом.
– Ясно. А зачем нам тогда кинжал?
– Затем! И, пожалуйста, потише на выходе из отеля, а главное, не урони кинжал!
– А Годфри и Аллегра знают о нашем предприятии?
– Нет.
– И как тебе удалось сохранить его в тайне?
– Я сказала Годфри, что не хочу отвлекать его накануне дуэли и потому проведу ночь у Аллегры, а Аллегре сказала, что в такой трудный момент место жены – рядом с мужем. Оба спят как младенцы, полагая, что я в комнате другого.
– Сомневаюсь, что они спят.
– Я тоже; это было образное выражение, Нелл. Теперь давай-ка помолчим и выберемся из отеля, приложив чуть-чуть осторожности.
– Я сама осторожность, – удалось мне парировать до того, как она открыла дверь, и мы выскользнули в безлюдный холл.
Не знаю, сколько было времени, но точно за полночь. В такой час в отеле не шевелилась ни единая живая душа, даже мои придуманные крысы. И тем не менее мы осторожно добрались до черной лестницы в конце коридора и вздохнули спокойно только после того, как прошли сквозь неопределенного вида дверь и оказались на непривлекательном заднем крыльце отеля.
От мусорных контейнеров неподалеку несло тухлой капустой, а по аллее бежала прочь рыжая кошка.
Ирен с облегчением перевела дух, хотя для этого ей пришлось втянуть изрядную порцию аромата мерзкой капусты.
– Дальше все просто, – заверила она меня.
Для некоторых тайное передвижение по извилистым улицам незнакомого города посреди ночи – всего лишь детская игра. Но не для меня. Луна была полна на три четверти и светила достаточно ярко, чтобы освещать нам дорогу – и нервировать нас. Мы заметили нескольких местных жителей, но никто из них не был похож на огромного и жуткого Голема – и никто не обращал на нас внимания.
Тем не менее, к собственному удивлению, я даже испытала облегчение, увидев зубчатый силуэт кладбища, к которому столь умело вела нас Ирен. Лунные лучи золотили старые могильные камни; казалось, что они сияют изнутри теплым светом, а выгравированные на них буквы дрожат в ночной прохладе.
Только почерневшая от дыма могила раввина будто не поддавалась этому явлению. Бледные надписи на ней горели холодным огнем, как лишайник – или как черви.
Ирен пошла сразу к надгробию, удивительным образом уверенная, что там нет охраны. Она зажгла фонарь, направив луч вперед, и посветила на каменную глыбу:
– Нелл, ты должна найти механизм, который открывает дверь в крипту.
– А вдруг я не смогу сделать это еще раз?
– Придется, поскольку лишь тебе удалось открыть ее раньше. Иначе зачем, ты думаешь, я привела тебя сюда, вместо того чтобы дать тебе спокойно поспать в кровати?
– Я не спала! Я волновалась, как и все остальные.
– Да знаю я. А сейчас перестань волноваться и сосредоточься, чтобы найти место, куда ты раньше нажимала.
Пока я нервно размышляла о предполагаемой охране, которую Ирен проигнорировала, мои пальцы в перчатках ощупывали неподатливый камень. Любая неровность казалась значительной, но от нажатия на каждую из них ничего не происходило.
– Раньше ты утверждала, что здесь есть охрана, а сейчас будто забыла о ней. Раньше ты буквально заставила нас немедленно прекратить поиски, Ирен, – прошептала я. – Почему же ты сейчас так уверена, что мы найдем Голема в этих страшных туннелях?
– Потому что сейчас он мне нужен. Теперь я могу его использовать. – От ее ледяного тона кровь застыла у меня в жилах: он не предвещал для Голема ничего хорошего. – Я же тебе уже сказала, Нелл, самое главное в этом деле – правильно выбрать момент. Наше расписание немного сдвинулось из-за глупого вызова короля и еще более глупого согласия Годфри.
– Ты могла бы уговорить его отказаться.
– Я никогда никого не уговариваю, а Годфри никогда не отступает – ни в личной жизни, ни в общественной, ни где бы то ни было. И леди Шерлок тоже не пристало умолять.
– А может король… застрелить его?
– Он будет стараться изо всех сил, Нелл. Его страсть к этой Татьяне лежит за гранью разумного, ты точно подметила.
– А Татьяну это не беспокоит? Разве она не рискует потерять свою дорожку к влиянию на короля?
– Возможно, на дорожке появились какие-то выбоины, – сказала Ирен. – И сейчас у нее на примете другие, более привлекательные маршруты. Ну как, ты нашла что-нибудь? Нельзя же тут всю ночь торчать.
– Знаю, знаю! Только… я не помню, как отыскала в тот раз потайное место.
– То, что однажды удалось благодаря простой идиотской удаче, можно повторить снова. Давай!
Простая идиотская удача, вот уж точно. Неужели я окажусь настолько глупым существом, что не смогу еще раз наткнуться на тот же самый секретный рычаг? Я нажимала руками на холодный камень, леденея от его прикосновения. Наконец пальцы почувствовали знакомый изгиб. Я отметила примерное расстояние от земли и толкнула его что было мочи.
Темный камень перед нами почернел, а затем исчез. Едва удержавшись, чтобы не упасть в проем, мы прошли за каменной плитой в то же душное подземелье, которое приветствовало нас в первый раз.
Ирен проскользнула вперед меня, высоко держа фонарь и освещая ведущие вниз каменные ступени. Лунный свет, все еще заливающий мне спину, вскоре сжался до тоненькой полоски и совсем исчез, и меня объял холод, будто я лишилась последнего лучика солнца.
Призрачная атмосфера отнюдь не убавляла решимости Ирен. Моя подруга быстро спускалась по неровным ступеням в туннель, восстанавливая наш предыдущий путь. Я следовала за ней, сжимая кинжал Годфри и неожиданно радуясь его наличию.
Ирен затормозила у перехода в другой туннель.
– В прошлый раз мы остановились здесь, – прошептала она. – Вы с Годфри решили, что я предложила вернуться из-за какой-то собственной причуды, но у меня была на то причина. Видишь? – Она поднесла фонарь к стене нового туннеля.
На голом известняке аккуратно, как на кройке портного, была нанесена голубая меловая отметка.
Ирен стянула перчатку зубами – я никак не могу извинить подобное поведение, разве что она действительно держала в другой руке фонарь, – и голыми пальцами провела по отметке, после чего поднесла пальцы к свету:
– Голубая. Отметка свежая.
– Почему? Мы же решили, что этими туннелями пользовались задолго до того, как кладбище было закрыто, в семнадцатом веке. Кому понадобилось спускаться сюда сейчас?
– Тому, кто хотел отметить правильный путь.
– Голему? Не думаю, что существо, подобное ему, стало бы останавливаться, чтобы в ярости нацарапать какую-нибудь метку.
– Нет, но его охранник мог бы так поступить.
– Охранник? Не хочешь ли ты сказать, что кто-то – или что-то – сопровождает этого монстра?
– А с чего бы иначе я попросила тебя взять кинжал, Нелл? – язвительно спросила она.
– Если мой кинжал и твой пистолет помогут нам защититься от них, значит, ты предполагаешь встретить… кого-то из плоти и крови.
– А кого же еще?
– Ну, допустим, духов или даже, может быть, самого раввина.
Лицо моей подруги, эффектно подсвеченное фонарем, расплылось в легкой улыбке:
– Нелл, умей я вызывать духов, мне бы не нужен был Голем. По этим запущенным коридорам бродим только мы с тобой да какие-то пешки политических интриг. Они могут быть достаточно опасны – поэтому у нас с собой оружие, – но за свои души нам бояться нечего.
– Ты забываешь о Големе, – возразила я. – Я его видела и могу заявить, что он далеко не бестелесный дух. Что, однако, не означает, что это существо сверхъестественное.
– Конечно, не означает. Дальше мы пойдем очень осторожно – и физически, и духовно. Я буду уповать на то, что ты обеспечишь нам сопровождение наших ангелов-хранителей, но, умоляю, Нелл, не урони кинжал!
Ирен указывала путь фонарем, и я шла за ней. Наши шаги, сколь бы легкими они ни были, гулко отдавались в пустых коридорах. На следующем перекрестке Ирен молча ткнула в еще одну голубую меловую отметку. Мы пошли в боковой туннель, на который она указывала, и в конце концов оказались в грубо вырубленном каменном зале. Где-то вдали капала подземная вода. Эхом раздавалось какое-то царапанье вроде крысиного.
Ирен положила голую руку на камень – тускло поблескивающий и очень влажный – и знаками пояснила, что нам нужно обойти стену вокруг. Она положила мою правую руку себе на плечо и погасила свет.
Невозможно передать тот жуткий кромешный мрак, в котором мы оказались: наши привыкшие к свету глаза не замечали ничего, кроме воплощенной темноты.
Ирен начала двигаться вдоль стены, увлекая меня за собой. В левой руке я сжимала кинжал, чтобы при необходимости суметь им воспользоваться. Наши шаги тихо шелестели под сводами зала.
Что мы здесь делаем, когда Годфри находится в таком чудовищном положении? Играем в жмурки, как я когда-то играла на Беркли-сквер с мужчиной, чья жизнь потом тоже оказалась в смертельной опасности?
Возможно, вид несносной Татьяны, флиртующей с Годфри, и напряжение близящейся дуэли полностью дестабилизировали мою склонную к мелодраматизму подругу. Я стала опасаться за то, что прежде никогда не вызывало у меня вопросов, – за здравый смысл Ирен.
