Глава вторая
Явление мадам Икс
В тот день, когда наша карета подъехала к парадному входу дома номер семь по рю де-ля-Пэ, мягкие серые облака пеленой окутывали парижское небо. Мощеные мостовые и фасады домов были словно покрыты блеклой вуалью. Казалось, они превратились в тоскливо-однотонный холст, который так и ждет, когда художник выплеснет на него яркие краски. Ирен хотела, чтобы все прошло идеально, и погода как будто была с ней заодно.
В витринных окнах первого этажа были выставлены щегольские ткани и дорогие аксессуары, над двойными дверями красовалась надпись «Ворт» крупными золочеными буквами. В остальном модный дом ничем не отличался от остальных пятиэтажных зданий, которые выстроились вдоль рю де-ля-Пэ. Фасады их снизу доверху разрезали высокие узкие окна в кованых железных решетках. Крышу венчали идущие зигзагом фронтоны, а на самом верху, как мрачный обгорелый лес, виднелись обрубки дымовых труб.
Наш возница помог Ирен выйти из кареты. В своем розово-золотистом шелковом платье она выглядела неожиданно яркой, как цветная иллюстрация среди потемневших страниц средневекового фолианта. Ее темные волосы были низко собраны в свободный узел. Прохожие оборачивались посмотреть на нее.
Я бы никогда не осмелилась надеть свой наряд от Либерти на улицу, чтобы все меня разглядывали.
– Такое необычное платье может вызвать раздражение мистера Ворта, – прошептала я, когда мы входили внутрь.
– Совершенно верно, – согласилась моя подруга. – Но лучше уж появиться в логове модного льва одетой изысканно и нетрадиционно, чем в чем-нибудь самом обычном.
– Ну, раз уж я кажусь тебе слишком обычной, то я, пожалуй, подожду снаружи, – съязвила я.
– Чепуха! Изысканность нужно подчеркнуть, и твоя одежда идеально для этого подходит.
Затем мы – Ирен впереди, я за ней – проскользнули в богато обставленную гостиную, где сидели и прохаживались нарядные девушки, будто ожившие картинки из журнала «Иллюстрированная мода».
При виде этого пугающего совершенства даже Ирен замерла. Одна из манекенщиц приблизилась к нам. На ней было похожее на марципан платье из органзы, покрытой сверкающими драгоценными камнями и кружевом.
– Дамы желают что-то приобрести? – поинтересовалась девушка.
Ирен вспыхнула. Давно я не видела, чтобы она краснела.
– Нам назначена встреча с месье Вортом на половину четвертого, – сказала она. – Я мадам Нортон. Это моя подруга мадемуазель Хаксли.
– Вы рано, мадам Нортон, а месье Ворт немного задерживается. У него очередная мигрень. Вы с мадемуазель Хаксли можете пока присесть или пройтись по залу. Обратите внимание на наши модели. Если какое-то платье вам понравится, его могут сшить специально по вашим меркам.
Девушка удалилась, прошуршав сверкающим облаком платья. Ирен с любопытством смотрела по сторонам.
– Давай присядем, – предложила я, – мне нужно привыкнуть к обстановке.
Ирен не возражала и быстро опустилась на большую, украшенную кистями оттоманку. Она напряженно застыла, держа ридикюль перед собой на коленях. По ее позе я поняла, что она нервничает. Я сама всегда сидела именно так, когда мне было не по себе, – сжимая сумочку и плотно сдвинув ноги.
Мы несколько минут молчали, а рядом кружили элегантные, изысканно одетые незнакомки, шелестя шлейфами платьев. Воздушные рукава трепетали над их плечами, как крылья бабочек.
Наконец Ирен с видом настоящей светской сплетницы наклонилась ко мне и прошептала по-английски:
– Теперь я понимаю, кто есть кто. Некоторые из этих женщин – манекенщицы, которых наняли, чтобы они демонстрировали платья; некоторые продают наряды. А кое-кто – такие же клиенты, как и мы.
– Говори за себя. Я не клиент. И ты здесь единственная, кто одет в богемном стиле. Месье Ворт наверняка терпеть не может такую оригинальность. И какой англичанин захочет, чтобы его называли «месье»? Уж слишком по-французски.
– Месье Ворт живет во Франции уже несколько десятков лет, Нелл. Его жена, Мари, француженка. Его сыновей зовут Гастон и Жан Филип.
– Боже милостивый! Значит, он основательно испорчен, – начала было я, но сразу же замолчала, увидев, что к нам, шелестя юбками, снова приближается тот же ангел, что приветствовал нас при входе в зал.
– Месье Ворт примет вас в гостиной этажом выше, – любезно сообщила девушка. – Пройдемте за мной.
Мы последовали за ней. Она напоминала пирожное. Глядя на эту пену из кружев и органзы, я поняла, что в своем дорогом черном шелковом платье, даже несмотря на жеманно подколотую верхнюю юбку и вышитые детали, я похожа здесь на ворону среди райских пташек.
С другой стороны, я не привлекала к себе лишнего внимания – в отличие от Ирен. Все дамы в зале, сверкая взглядами из-под опущенных ресниц, следили за тем, как скандально свободное платье Ирен удаляется по ступеням в обитель хозяина модного дома.
Личные покои Ворта были обставлены так же роскошно, как и гостиная на первом этаже. Девушка подвела нас к кушетке, на которой полулежал джентльмен с влажным компрессом на лбу. Рядом с ним сидел большой черный спаниель.
Увидев Ирен, мужчина резко поднялся, отбросив компресс на бордовую парчу кушетки.
Месье Ворт уставился на Ирен. Она же смотрела на него в упор с прямотой истинной американки, как умела только она. Меня прославленный модельер, кажется, даже не заметил.
Ворт оказался мужчиной среднего роста, одетым в неопрятную «поэтическую» блузу, мягкий галстук из шелка в мелкий горошек, респектабельный жилет на пуговицах, несколько бесформенный парчовый жакет с черной бархатной окантовкой и огромный бархатный берет. Не удивительно, что у него болела голова.
Если не считать причудливой манеры одеваться, кутюрье выглядел довольно невзрачным. Будь я в плохом расположении духа, назвала бы его просто некрасивым. В сравнении с Годфри он явно проигрывал. Я бы даже пожалела его, если бы не одна нелепая деталь: по обеим сторонам маленького подбородка Ворта свисали длинные рыжеватые усы, жесткие, как у моржа.
Странная внешность кутюрье никоим образом не оттолкнула Ирен. Ворт осмотрел мою подругу с головы до ног, затем поднял свою коротенькую толстую ручку и покрутил пальцем:
– Повернитесь.
Ирен вздернула бровь (у нее это ловко получалось) и повернулась, разметав розово-золотистый шелк, который перекликался с украшениями в ее волосах.
– Ах! – Маэстро захлопал в ладоши на парижский манер. – Это должна увидеть Мари! – воскликнул он по-французски.
Очевидно, эта фраза предназначалась девушке, которая привела нас к маэстро. Она поспешила к выходу из гостиной, а он тяжело откинулся на кушетку, чуть не угодив в мокрый компресс.
– Пройдитесь, – попросил он Ирен снова по-английски.
Моя подруга прошлась взад-вперед несколько раз и остановилась перед императором моды.
– Будущая супруга князя Монако, принцесса Алиса, хорошо о вас отзывается, мадам Нортон, – сообщил он высоким, немного неестественным голосом. – У меня нет любимых клиентов, однако некоторые мне нравятся больше других. И Алиса одна из самых очаровательных среди всех.
Ирен молча сделала реверанс в ответ. Подол ее платья разлился по ковру, словно озеро из жидкого розового металла.
– Лондонский «Либерти», – одобряюще заметил модельер. – Мне очень нравятся эти богемные платья, но большинство женщин боится носить их. Принцесса Алиса уверила меня, что вы не отличаетесь робостью, и теперь я вижу, что она права.
Ирен бросила на меня победный взгляд из-под длинных ресниц.
– Какое платье вам нужно? – спросил Ворт.
– Никаких конкретных пожеланий у меня нет. – В голосе Ирен послышались прелестные хриплые нотки. Этот ее тон завораживал, как трепещущий звук виолончели. Месье Ворт (фамилия – единственное, что оставалось в нем английского) кивнул, словно предвкушая удовольствие. – Я хочу платье вашего личного дизайна, – продолжала моя подруга. – Возможно, вечернее, ведь тут вы особенно хороши. Да и я тоже.
Послышался шелест юбок: ангелоподобная модель возвращалась с таинственной Мари. Ею оказалась крупная женщина лет шестидесяти. К моей радости, она была почти полностью в черном. Несмотря на возраст, ее волосы оставались такими же темными, как и платье. Они были разделены на пробор и гладко зачесаны, а на затылке уложены в изящный узел. Длинный орлиный нос, наверное, очень подходил для того, чтобы различать букет вина. Глаза и брови были почти черными. Все эти строгие черты украшали безмятежное круглое, как луна, лицо, от которого словно исходило сияние.
– Моя жена, – объявил маленький повелитель. В его голосе звучало столько любви, что это несколько примирило меня с ним.
Ирен сделала глубокий, слегка кокетливый реверанс, словно школьница, и проворковала:
– Весь Париж знает мадам Мари, которая стала самой первой и самой удачливой манекенщицей Ворта.
Я никогда не слышала ни об этой женщине, ни о том, что она была одной из первых представительниц скандальной профессии.
– Мы были так бедны тогда, – сказала мадам Ворт, с улыбкой погружаясь в воспоминания, – почти тридцать лет назад. Я осмелилась прийти к жене австрийского посла с эскизами моего мужа. Княгиня фон Меттерних отказывалась встретиться со мной, но камеристка убедила ее взглянуть на его рисунки. Однако должна признать, – взглянула Мари на мужа, – что гораздо больше смелости мне понадобилось, чтобы надеть самые первые творения Чарльза на ипподром Лоншан. Шляпа с огромными полями и шаль – не будь я уважаемой замужней дамой, представляю, что сказали бы о таком неслыханно экзотическом наряде.
– Ты просто чудо! – воскликнул Ворт. – И среди всех этих знатных семей мы с тобой всегда держались особняком. А мои первые новаторские творения, конечно, просто ничто по сравнению с тем, что я делаю сейчас.
Мадам Ворт пожала своими широкими плечами, убрала с кушетки забытый компресс, согнала спаниеля и села на его место. Она и в самом деле была полна величия. Я чувствовала, что за троном императора моды, а точнее – за всей этой ярмаркой тщеславия, стоит серый кардинал.
– Это мадам Нортон, о которой говорила принцесса Алиса, – продолжал Ворт. – Не могли бы вы еще раз пройтись, дорогая, чтобы моя жена могла на вас посмотреть?
Я заметила, что его приказания звучали в присутствии Мари гораздо мягче.
Ирен повиновалась. Театральная карьера приучила ее слушаться маэстро, будь он театральным режиссером, талантливым сочинителем вроде Антонина Дворжака или столь же, судя по всему, талантливым сочинителем женских туалетов, каким был Ворт.
Моя подруга ходила по комнате, а кутюрье качал головой от удивления.
– Я давно не видел столь прекрасной осанки, – сказал он жене и жестом попросил Ирен остановиться. – Вы ведь американка?
Ирен кивнула.
– О, мои американские клиентки! – эмоционально воскликнул Ворт. – Эти женщины – богини свободы. Их главные достоинства – фигура, деньги и верность своему модельеру. С ними да еще с русскими графинями у меня не бывает хлопот!
– Спасибо, месье, – сказала Ирен. – Но, боюсь, я еще не могу называться вашей клиенткой.
– Это не смертельно, дорогая, – быстро вставила мадам Ворт. – Мой муж понимает, что все меняется. Мы приближаемся к двадцатому столетию. Мы видели, как рушатся королевские дворы, как исчезают империи и хиреет аристократия. Однако коммерция никуда не делась. Давно прошли те времена, когда я сама могла представлять дерзкие наряды своего мужа. Ему нужна модель.
– Но как же эти манекенщицы внизу? – Ирен казалась озадаченной. – Я видела там двойников принцессы Алисы и русской императрицы Марии Федоровны. Вы так ловко подобрали и наняли на работу дублерш своих самых известных клиенток, месье! Но я не похожа ни на одну из них.
– Вот именно! – снова захлопал в ладоши Ворт, и его нелепый берет затрясся, как бланманже. Надо сказать, выглядел модельер весьма глупо. Он взглянул на свою массивную супругу: – Полагаю, мы нашли свою мадам Икс, модель для городских показов.
Та кивнула. Услышав столь загадочное заявление, Ирен, казалось, немного опешила.
– Но сначала мне нужно получше вас разглядеть, – заявил Ворт. – Вы должны спуститься вниз и нарядиться во что-нибудь более подходящее. Богемное платье – это просто прекрасно, если нужно произвести впечатление. Но большинство моих клиенток желает продемонстрировать свою тонкую талию. Уверен, здесь вам нет равных, мадам.
– Наш строгий учитель мистер Корсет как следует постарался, чтобы сделать из каждой песочные часы, – невозмутимо ответила Ирен.
– Это верно! – засмеялась Мари Ворт и огладила свою талию. – Одно из главных преимуществ преклонных лет – это… удобство.
– Я выполню вашу просьбу. – Ирен повернулась, чтобы уйти; я последовала за ней.
– Подождите! – остановил нас Ворт.
Мы обернулись. Одиозный кутюрье, прищурившись, смотрел на меня:
– Другая леди тоже собирается переодеться?
Я застыла на месте, буквально онемев.
– Мисс Хаксли слишком трезво мыслит, чтобы следить за фривольностями моды, – быстро ответила за меня Ирен. – Она уроженка Шропшира.
– Ясно, – понимающе кивнул месье Ворт, отчего берет чуть не свалился с его головы. – Сам я был когда-то парнишкой из Линкольншира, пока не переехал в двенадцать лет в Лондон, чтобы зарабатывать на жизнь. – Он хмуро посмотрел на меня. – Но это и к лучшему. Даже мне не удалось бы сделать из нее ничего путного, – сказал он и махнул нам пухлой рукой.
Так я беспрепятственно избежала дальнейшего общения с ним.
