Боюсь, вы ничего не сможете с ними поделать. Ваше сообщество — одно из наиболее склонных к насилию на нашей планете. Миллионы парней из числа фиговых ос (или по-другому инжирных наездников) постоянно гибнут в битвах за урожай на фиговых деревьях. Вот почему у них у всех такие огромные головы, гигантские острые жвалы и настоящая броня на плечах. По той же причине они производят впечатление ненормальных: ведь ваш вид живет по принципу «убей или будешь убит». Но все же вам не стоит волноваться. Победив всех своих соперников, самец непременно совокупится с вами. Почему же эволюция создала их столь жестокими? Ответ следует искать в вашем необычном образе жизни.

Все, кто живет в иссушенных солнцем тропиках, — обезьяны, птицы, грызуны, летучие мыши — охотно лакомятся инжиром. Фиговые деревья — настоящая вершина эволюции: древние, многочисленные, они представлены сотней видов самых разнообразных форм и размеров. Некоторые из них, подобно баньяну, растут вширь, раскидывая толстые корни шире кроны. Другие похожи на тощие кустарники. Есть даже виды-паразиты, удушающие растения, которые дают им приют. Но самые разные виды фиговых деревьев все же имеют нечто общее: все они зависимы от маленьких ос, которые их опыляют. Без этих насекомых они не могут размножаться. К примеру, на Кауаи, одном из островов Гавайского архипелага, поселенцы попробовали высадить фиговые деревья, но, поскольку они не завезли ос, саженцы не смогли размножаться.

Каждый вид фиговых деревьев пользуется для опыления услугами собственного вида ос, однако у всех процесс организован примерно одинаково. Цикл начинается, когда самка осы садится на цветок инжира — закрытую чашу, внутри которого находятся сотни мелких цветочков. Вся эта конструкцій впоследствии станет плодом. Оса с трудом пробивается внутрь чаши, часто теряя по пути крылья и усики, и опыляет каждый цветок индивидуально. В зависимости от вида опыление происходит либо случайно, пока оса ползает внутри чаши, либо намеренно, когда насекомое целенаправленно приносит пыльцу к соответствующим органам избранных ею цветков. После этого она откладывает яйца, помещая каждое в завязь одного из цветов, и, наконец, умирает.

Ее дети пробуждаются к жизни внутри фиговых семян. Они совсем крохи, ведь каждое семечко достигает в длину лишь одного-двух миллиметров. Юные осы прогрызают себе путь на волю, взимая налог на опыление в размере одного семени за каждого опылителя. Звучит скромно, но потери бывают весьма значительными. Некоторым деревьям приходится жертвовать этим сборщикам подати до половины своего урожая семян. Первыми появляются на свет самцы, которые помогают самкам выбраться из семян. Они занимаются сексом, после чего кавалеры галантно прогрызают дорогу из фрукта, чтобы дамы могли покинуть убежище. Поскольку у самцов нет крыльев, они умирают там же, в фиге, в которой родились. Тем временем самки, собрав пыльцу, улетают в поисках новой фиги, в которую они будут с трудом прорываться, — и т. д., и т. п. (Значит ли это, что вместе с инжиром люди съедают дохлых ос? И да и нет. Не все окультуренные разновидности фиговых деревьев нуждаются в осах для опыления. Некоторые, однако, не могут без них обойтись, и тогда, действительно, мы едим инжир вместе с дохлыми насекомыми. Но это не страшно. Как я уже говорила, эти осы очень мелкие. К тому же они не ядовиты. В конце концов, это всего лишь небольшая дополнительная порция белка.)

Вы наверняка заметили, что до сих пор я не сказала ни слова о битвах между осами-самцами. Это потому, что осы-опылители, по большей части, мирные создания. Однако они — не единственные обитатели фиг. Помимо ос-опылителей фиги вынуждены иметь дело с осами-паразитами, число которых иногда достигает 25 видов. Некоторые из них — сбившиеся с пути опылители. Они живут за счет дерева, но не дают себе труда переносить пыльцу. Другие просто мешают жить опыляющим осам. По большей части биология этих паразитов изучена слабо, однако мы точно знаем, что они часто склонны к насилию.

Различия между опылителями и паразитами начинаются с метода откладывания яиц. Вместо того чтобы мучительно пробираться сквозь цветущую фигу, они просто просверливают ее. Соответственно, им нет необходимости откладывать все яйца в один плод — они вполне в состоянии разложить их понемногу в разные цветки. Взглянув на плод инжира в соответствующее время года, вы увидите, что его шкурка испещрена пятнышками там, где его пробуравили осы.

Из того, что яйца попадают в несколько плодов сразу, следуют два обстоятельства. У видов с низкой плотностью населения мужские особи, вылупившись из яиц, рискуют оказаться в фиге в одиночестве, без самок. Неудивительно поэтому, что в таких случаях самцы обзаводятся крыльями, чтобы иметь возможность покинуть родную фигу и размножаться на стороне. Но у тех видов (и вы в их числе), где плотность населения в каждой фиге зашкаливает, самцы не летают. Любая фига становится домом свиданий. Проблема в том, что одновременно она становится ареной соперничества. Отсюда и кровавые битвы.

Смертный бой — эффективный, но рискованный способ избавляться от соперников. Как правило, мужчины склонны биться насмерть только в том случае, если им нечего терять, а приобрести они могут очень многое. Ведь после смерти невозможно размножаться! Так что наиболее жаркие бои устраивают представители тех видов, которые, подобно вашему, живут лишь один сезон. Однако сам по себе факт единственного брачного сезона не приводит к постоянному насилию. Должны присутствовать еще два чрезвычайно важных обстоятельства. Во-первых, самки должны быть доступны для самцов лишь в одном конкретном месте и лишь в определенный момент. Во-вторых, драка должна обеспечивать самцу доступ к большему числу самок: нет смысла тратить время на битвы, если из-за драки упускаешь возможность заняться сексом. К примеру, если самок много, но каждая из них вступает в связь лишь однажды, драчунам достанется меньше, чем тем, кто в это время заберется на девочку. Это, кстати, объясняет, почему среди ос-опылителей самцовые бои — явление небывалое.

Лишь небольшое число других видов известны подобной жестокостью, и то немногое, что мы знаем о них, вполне укладывается в схему. Возьмем для примера рыбок-однолеток, обитающих в Африке и Южной Америке. Их жизнь воистину похожа на чудо. Они живут в прудах, лужах, канавах, которые пересыхают на несколько месяцев в году. Когда вода высыхает, рыбы умирают. Выживают лишь яйца, глубоко закопанные в подсохшую грязь в ожидании очередного периода дождей. Соберите грязь, добавьте воды и — алле-оп! — выскочит рыбка! Догадываетесь, почему люди верят в то, что они зарождаются сами собой? Как только начинаются дожди, время становится на вес золота. Поскольку у этих рыб нет никаких шансов перебраться на новое место жительства, каждый пытается стать паханом в собственной луже: самцы этих рыбок считаются одним из самых драчливых видов на Земле. При этом, ручаюсь, чем мельче лужа — тем страшнее битва.

Или рассмотрим лягушек-гладиаторов. Эти бурые тропические лягушки в ходе эволюции обзавелись настоящими выкидными ножами: на каждой лапе над большим пальцем у них находится по острому втягиваемому лезвию, по форме напоминающему косу. Большую часть времени это оружие хранится, надежно укрытое плотью. Но когда лягушки сражаются, они полосуют этим оружием соперников, целясь в глаза и барабанные перепонки. Мы не можем подсчитать, сколько лягушек гибнет в дикой природе в ходе этих сражений, однако точно известно, что битва может закончиться смертью кого-то из бойцов. Вы видите, сколь жестокой может быть битва за партнершу. При этом, в полном соответствии с изложенной выше теорией, лягушки- гладиаторы живут недолго. Даже не участвуя в битвах, они редко могут прожить дольше одного брачного сезона.

Возможно, самый удивительный пример жестокости дает нам не животное, а растение — орхидея Catasetum ochraseum и ее ближайшие родственники. Женские цветки этого вида получают пыльцу лишь от одного опылителя. Получив пыльцу, они тут же захлопываются, и начинается вызревание плода. Нетрудно догадаться, что конкуренция среди мужских цветков за право стать этим единственным чрезвычайно высока. Но, будучи растениями, они не способны к настоящей драке. Вместо этого они направляют свою агрессию на несчастных посредников — пчел. Мужские цветки атакуют каждую пчелу, забравшуюся внутрь, забрасывая ее клейкими комочками пыльцы. Цветки одного из видов мечут пыльцу с потрясающей скоростью — 323 сантиметра в секунду. Поскольку комочки пыльцы очень велики (каждый из них может достигать 23 % веса пчелы), насекомым не слишком нравится такое обращение. После одной подобной атаки они начинают избегать других мужских цветков, посещая лишь вежливых цветочных дам.

Но ничто не сравнится по жестокости с битвой ос внутри фиги. Один знакомый ученый пытался своими глазами увидеть эту битву, но никак не успевал. Когда он разрезал соцветие, он обнаруживал в живых лишь одного самца, который праздновал победу, совокупляясь со всеми самками подряд. Так что ты понимаешь, почему твои знакомые парни ведут себя столь ужасно. Может быть, теперь, поняв их, ты простишь им маниакальную жестокость.

Дорогая доктор Татьяна,

Может быть, Вы сможете помочь мне. Я не знаю, что со мной творится. Я — 27-летний африканский слон. Раньше я обожал плескаться в воде и прочие подобные развлечения. Но теперь я больше не радуюсь жизни. Я все время раздражен — увидев другого слона-самца, я готов убить его на месте. И меня обуревают сексуальные желания. Мне каждую ночь снятся эротические сны, и от одного вида прекрасной слонихи меня трясет, как в лихорадке. Но самое ужасное — мой пенис позеленел. Может, я болен?

Неконтролируемая агрессия, навязчивые сексуальные желания, нездоровое беспокойство по поводу собственного сексуального здоровья — все это нормально для парня на пороге 30-летия. Тебе не о чем беспокоиться: ты — типичный случай ОБАНС — Одинокого Бездетного Абсолютно Несчастного Страдальца. К несчастью для тебя, в этом статусе тебе предстоит оставаться еще лет двадцать. Слонихи предпочитают более зрелых кавалеров. До тех пор, пока ты не подрастешь, они будут избегать тебя, а их матери и сестры будут отчаянно трубить, призывая самца постарше, который мог бы отогнать тебя.

Боюсь, самки разных видов сами провоцируют самцов на бои за любовь. Когда вожжа попадает им под хвост, они выставляются на всеобщее обозрение во всей красе, а потом отходят в сторонку и наблюдают за битвой, после которой отправляются совокупляться с победителем. Самки морских слонов, к примеру, поднимают страшный шум, если самец пытается взобраться на них: на это шум сбегаются все самцы побережья, даже спящие просыпаются и несутся на зов. Банкивская курица — предок современной домашней курицы — громко вскрикивает, отложив яйцо. Странный поступок, учитывая, что своим криком она недвусмысленно дает хищникам понять, где взять яйца на ужин. Однако при этом ее вопль заставляет всех петухов в округе лететь к ней изо всех сил и вступать в бой за право оплодотворить следующее яйцо. Но, на мой взгляд, наиболее бессердечно ведут себя самки вида Zootermopsis nevadensis — термитов, которые живут в гнилой древесине. Представители этого вида обычно живут парами. Встретившись на каком-нибудь подходящем бревне, они ищут гнездо. В этот начальный период самец, если самка ему почему-то разонравится, может от нее уйти. Самка же в подобной ситуации позовет в гнездо другого самца, и кто именно останется с ней, двое решают на дуэли. Между раундами дама ухаживает за обоими дуэлянтами по очереди. (Очень редко и самец может пригласить в гнездо вторую даму, заставив женщин драться между собой.) А самки гепарда, хотя, насколько я знаю, и не провоцируют драк, но находят их весьма возбуждающими: стоит им посмотреть за битвой соперников, и у них начинается течка.

Однако женские провокации далеко не всегда приводят к столкновениям. Как говорится: вместо драки удерешь — завтра новую найдешь. Нет смысла драться, если заведомо знаешь, что проиграешь, особенно если, отказавшись от боя, ты легко сможешь завязать интрижку в другом месте. Вот почему даже среди видов, живущих лишь один брачный сезон, смертельные битвы — редкость. Если самец обнаруживает, что его уже опередил соперник, они могут помахать кулаками, но это, скорее, будет демонстрация силы, чем полноценная война. Возьмем двупятнистых паутинных клещиков. Эти мелкие создания — сельскохозяйственные вредители: они питаются растительными клетками, вцепляясь в каждую своими ротовыми придатками и высасывая ее досуха. Будучи клещами, они способны ткать паутину, подобно своим родственникам — паукам. Самцы этого вида охотятся за самками-подростками, которые после окончательной линьки, наконец, становятся взрослыми особами. Самцы пристально следят за своими избранницами, чтобы, когда придет срок, первыми прыгнуть на них. Такой сторож восседает на избранной самке, свесив ножки. Если в это время появится еще один самец, который не испугается угроз, произойдет что-то вроде драки. Размахивая передними лапками, они обхватят друг друга, как правило, пытаясь повалить соперника, опутав его задние лапки своей паутиной. Такая битва может окончиться гибелью одного из участников, но это случается очень редко — как правило, клещик меньшего размера успевает убежать задолго до этого.

В битвах один на один размер имеет решающее значение. У животных — от боа-констрикторов до людей — как правило, крупнейшие бойцы имеют внушительное преимущество, так что тем, кто помельче, приходится отступать. Как правило, наиболее жестокие бои случаются, когда оба участника могут рассчитывать на победу, то есть они находятся примерно в равных весовых категориях. Поэтому у многих животных в ходе эволюции выработались удивительные ритуалы, помогающие оценить возможности противника. Помните мух с глазами, торчащими на длинных жестких стебельках? Самцы этого вида меряются силами, прижавшись голова к голове, чтобы оценить разлет глаз. Если заметной разницы нет, они вступают в бой; в ином случае тот, у кого глаза оказались менее широко расставленными, покидает поле битвы. Таким образом, мы можем с уверенностью сказать, у каких видов драка действительно важна для определения того, кому предстоит совокупиться с самкой: самцы этих видов, как правило, весьма крупные. К примеру, самцы слонов растут всю жизнь: их рост не прекращается, как у других млекопитающих, по окончании пубертатного периода. В то время как представители других видов после пубертата не в состоянии расти, поскольку их кости плотно срастаются друг с другом, у слонов кости сращиваются окончательно, лишь когда они уже в годах. Из-за этого слон-самец сохраняет способность расти, становясь вдвое больше самки.

Для слонов, однако, важен не только рост. Самцы, даже очень крупные и старые, приходят в драчливое настроение лишь в определенное время года, когда их охватывает состояние, известное как «слоновье бешенство». У молодых слонов периоды бешенства длятся лишь по несколько дней, тогда как у старых особей они могут продолжаться до четырех месяцев. В этот период уровень тестостерона в крови слона в 50 раз выше обычного. Естественно, это не может не сказаться на его поведении.

Самцы в период слоновьего бешенства демонстрируют не только описанные тобой симптомы, но и многие другие. Они трясут ушами, качают головой, постоянно испускают струи сильно пахнущей мочи — из-за нее пенис приобретает тот самый зеленый оттенок, который так тебя смутил. Маниакальное возбуждение отражается и на их речи. Большая часть бесед между слонами ведется в диапазоне инфразвука, не слышимого человеческим ухом, но хорошо уловимого слонами на много миль вокруг. Слоны-самцы обычно мощны и молчаливы — быть может, потому, что, в отличие от самок, не обладают богатым словарным запасом. (На самом деле сложность не только в небольшом словарном запасе самцов, но и в том, что самки и самцы у слонов обладают практически отдельными словарями. Из-за этого парни и девушки при всем желании не могут обсудить ни одну тему. Как же мне это знакомо!) Однако во время слоновьего бешенства самец гудит, не переставая, сообщая о своей неудовлетворенной страсти, агрессии и гневе каждому слону в пределах слышимости. Слоны в сексуальном безумии гораздо более склонны ввязываться в драки с такими же бешеными самцами, нежели с другими, причем, если двое самцов окажутся приблизительно одного размера, битва будет идти с нарастающей яростью. Да, это плохие новости. Битва под жарким африканским солнцем может длиться часами и закончиться чьей-либо гибелью. Между раундами самцы подкапывают деревья, роют бивнями канавы, и, если по ее окончании оба все еще держатся на ногах, победитель гонит побежденного еще несколько миль. Вот почему крупные самцы в возбужденном состоянии стараются избегать друг друга и даже очень большие слоны, не имеющие этих проблем, держатся подальше от бешеных собратьев.

Во-первых, ты — не настоящий клоп, а клоп-хищнец, его близкий родственник. Нет смысла выдавать себя за другого. Что касается твоего вопроса, сдается мне, что ты читал слишком много фривольных французских книжонок (хотя, если честно, я тоже читала эту чепуху). Ты полагаешь, что поскольку твой член устроен подобно игле для подкожных инъекций и такие виды, как ваш, вводят его через кожу прямо в тело партнера, то сперма, впрыснутая тобой в другого самца, проникнет через его тело и осядет в половых железах. Звучит потрясающе, но эта идея всегда казалась, как говорят журналисты, «слишком хороша, чтобы ее проверять». Краткий ответ — да, это возможно, но маловероятно.

У меня есть две причины для скепсиса — одна практическая, другая теоретическая. На практическом уровне эта идея весьма уязвима, поскольку основана на недостаточном количестве экспериментального материала, к тому же эксперименты никогда не проводились на особях вашего вида. Более того, эксперименты на родственных вам европейских клопах не подтвердили факта, что самцы вводят друг другу сперму. С теоретической же точки зрения описываемое тобой положение было бы крайне нестабильным: самец, который мог бы сопротивляться роли спермокурьера, имел бы огромное эволюционное преимущество перед остальными, и ген сопротивляемости очень быстро распространился бы по популяции. Именно так произошло с асцидиями Botryllus schlosseri.

Это существо проходит циклы как полового, так и бесполого размножения. Асцидии живут колониями на скалах и рифах. Они похожи на маленькие бочонки, увенчанные двумя сифонами. В колонии асцидий эти бочонки впечатаны в желеобразную матрицу. Глядя на взрослую особь, вы никогда бы не подумали, что это существо — животное, причем близкий родственник позвоночных. Об этом можно догадаться, лишь глядя на личинок, похожих на упрощенную версию головастиков. Когда личинка попадает на новую скалу, она преобразуется во взрослую асцидию и начинает бесполое размножение, формируя колонию генетически идентичных особей, связанных общей системой кровообращения.

Разрастаясь, соседние колонии могут сталкиваться друг с другом. В этом случае у них есть выбор: они могут либо объединиться, составив одну большую колонию, либо оттолкнуть друг друга, установив физический барьер — линию на песке, которую ни одна колония не имеет права переходить. Если колонии все же решат слиться воедино, может произойти нечто ужасное: половые клетки членов одной колонии могут проникнуть через общую кровеносную систему и оказаться в половых железах членов другой колонии. Это настоящее враждебное поглощение: когда приходит время сексуальной репродукции, членам проигравшей колонии приходится производить яйцеклетки и сперму, содержащие чужие для них гены. Предсказуемым образом это привело к созданию эволюционного механизма, защищающего половые клетки от захвата. Botryllus очень внимательно подходят к выбору колонии-партнера: произойдет ли слияние, будет зависеть от целого комплекса условий, гарантирующих близкое генетическое соответствие двух колоний. Слияние происходит лишь в случае, когда у обеих групп обнаруживаются сходные гены, иными словами, они находятся в близком родстве. Однако у клопов-хищнецов, как и у обычных клопов, ученые пока не засвидетельствовали подобных попыток пиратского захвата чужих семенных желез — я уверена, просто потому, что ничего подобного не происходит.

Однако самцы некоторых видов используют другой, не менее надежный способ устранения конкурентов, превращая их в импотентов. Подобной мерзостью занимается как минимум один вид скребней — славный Moniliformis dubius, гроза тараканов и крыс. Малютки-черви живут в кишках у тараканов; когда таракана съедает крыса, черви растут и размножаются в ее кишечнике. Не слишком романтично, но такова жизнь. Проблема этого вида в том, что женские особи созревают одновременно, а такая ситуация, как вы уже знаете, провоцирует беспощадные самцовые бои. Однако у этого вида они происходят не в форме настоящего боя, а в виде диверсий — черви выводят противников из строя, «цементируя» их. Переспав с самкой, самец запечатывает ее гениталии «поясом верности» из некоего подобия цемента. Однако, как выяснилось, самцы не брезгуют цементировать также и друг друга: залепив гениталии партнера, червь лишает того способности размножаться. Происходит ли это потому, что скребни не в состоянии отличить самца от самки? Возможно. Однако существуют некоторые доводы, доказывающие, что, запечатывая самца, другой самец не передает ему сперму, так что, возможно, цель состоит именно в том, чтобы сделать соперника импотентом.

Стремлением лишить конкурента способности к размножению ученые объясняют и некоторые странности в поведении других видов. К примеру, у самок африканских мышиных клопов — крупных клопов, питающихся кровью летучих мышей, — гениталии включают необычный орган-семяприемник на животе. Этот орган полностью отделен от места, где оплодотворяются яйца. Еще забавнее то, что подобный орган есть и у самцов. Существует версия, что они используют его, чтобы одурачить соперников: те впрыскивают туда сперму, и тем самым их попытка к размножению пропадает впустую. Однако в подобном случае любой самец, умеющий отличить самца от самки, сразу получил бы значительное эволюционное преимущество, так что я бы очень удивилась, узнав, что это — действительная причина существования подобного органа.

Полагаю, что подобные диверсионные тактики эволюционируют в тех случаях, когда самцы не впрыскивают сперму непосредственно, а упаковывают ее в специальную посылку (сперматофор), которую оставляют в ареале обитания самок в надежде, что какая-нибудь из них пройдет мимо, или уговорами пытаются убедить даму принять этот подарок. У некоторых видов самцы растаптывают или съедают каждый найденный ими сперматофор, у других — укладывают собственную посылку поверх других, возводя своего рода сталагмиты из спермы. А кое-где самцы ухитряются вклиниться между двумя совокупляющимися особями непосредственно перед выбросом спермы. Аппалачская саламандра — амфибия, похожая на ящерицу, — классический пример третьего случая. В процессе ухаживания самец и самка ящерицы исполняют особый танец, во время которого он ведет партнершу, ковыляющую за ним по пятам, расставив ноги, пока он не выбросит сперматофор. Однако время от времени между партнерами вклинивается второй самец. Он тащится за первым, изображая самку, и когда обманутый простофиля выбрасывает сперматофор, хитрец уходит с подружкой, тогда как безутешный неудачник вынужден ждать несколько дней, пока будет готов новый сперматофор. Однако возможно, иорданские саламандры глуповаты или же риск подобного происшествия не слишком высок — так или иначе, самцы по большей части не оглядываются через плечо во время секса.

Икорные воры — это старая проблема. Единственный способ борьбы с ними — бдительность. Проблема в том, что у многих видов рыб самки предпочитают метать икру в гнездах, где уже лежат кладки. Присутствие чужих икринок они считают доказательством того, что гнездо безопасно, а его владелец — достаточно мужественный самец или, по крайней мере, хороший отец и не станет есть собственных детей. Так сказать, успех порождает успех.

Колюшки часто оказываются поставщиками черного рынка икры. Нет, я не говорю, что подозрительного вида парни вашего вида торгуют краденой икрой в самых мрачных закоулках прудов и речушек. Вместо этого икорные воры берут кладку себе в гнездо, чтобы правдоподобно изобразить из себя суперзаботливого папашу. Почему именно колюшки так часто становятся жертвами воров? Точно неизвестно. Возможно, потому, что их икру несложно украсть: в отличие от других видов рыб, икра колюшек слеплена в удобные, легкие в переноске упаковки.

Нечто подобное происходит и во влажных лесах Папуа — Новой Гвинеи. Истинные аристократы этих лесов — шалашники, близкие родственники райских птиц. Как и их знаменитая родня, шалашники питаются в основном фруктами. Будучи довольно крупными, шалашники легко оккупируют фруктовые деревья, отгоняя от них всяческую птичью мелюзгу. У шалашников, как полагается аристократам, масса свободного времени, которое они посвящают хобби. Это хобби — искусство.

Самцы шалашников проводят целые недели в строительстве и украшении «беседок». Эти беседки могут иметь любой вид — от клочков земли, искусно выложенных листьями, до сооружений четырех с лишним метров в ширину или башен высотой больше трех метров, сплетенных из прутьев, разрисованных соком из раздавленных фруктов и украшенных цветами, грибами, перьями, змеиной кожей, раковинами улиток, крыльями бабочек, головами жуков — или любыми другими предметами, на которые упал взгляд художника. У одного ученого шалашник чуть было не украл фотоаппарат, желая включить его в свою инсталляцию; у другого птица чуть не утащила носки. В каждом из мест обитания шалашников, даже среди птиц одного вида, практикуется собственный художественный стиль: к примеру, если в одном месте в моде цветы, в другом могут пользоваться популярностью крылья жуков. Все эти украшения — не просто случайная коллекция мусора: они отбираются и размещаются весьма тщательно. Если вы заберетесь в беседку и поменяете местами какие-то элементы декора, после вашего ухода шалашник вернет все в первоначальный вид. Если вы добавите какие-то предметы, хозяин вышвырнет их вон. Если вам удастся наблюдать шалашника за работой, вы станете свидетелем настоящего художественного эксперимента, по ходу которого птица будет менять украшения местами, экспериментируя таким образом с элементами декора.

Зачем им это нужно? Разумеется, чтобы произвести впечатление на самок. Дамы приходят в беседки для спаривания. Как же сделать свою беседку лучшей? В том числе — с помощью воровства и вандализма. Увы, шалашники не брезгуют грязной игрой ради собственной выгоды. Среди них процветает воровство. Редкие или модные украшения исчезают из одного шалаша, чтобы тотчас появиться в другом. Некоторые беседки регулярно оказываются разграбленными или полностью разрушенными. Вандалы, подобно яичным ворам и прочим грабителям, подкрадываются бесшумно, на цыпочках пробираясь через подлесок и замирая при малейшем звуке.

Хуже всего то, что подобное поведение часто оказывается выгодным. Самки вашего вида, как и многих других, в том числе шалашников, не слишком задумываются о том, каким образом самец заполнил гнездо яйцами или почему именно он стал обладателем коллекция необычных перьев. Они отдаются тому, кто кажется им наиболее щедрым. У этих видов, как и у многих других, хорошие парни, увы, приходят последними.

Парни, если вас обуревает агрессия, возможно, причиной тому — прилив тестостерона. Успокойтесь. Не нападайте на первого же самца, который окажется в поле вашего зрения, и тем более не ввязывайтесь в битву за женщину. Помните: поднимать перчатку и выходить к барьеру стоит лишь в редких случаях. Если вы в чем-то сомневаетесь, вспомните мои «Правила ведения боя».

Ввязываться в смертельную битву имеет смысл, лишь если вы способны ответить утвердительно на два вопроса:

1. Ваш единственный шанс для спаривания — здесь и сейчас?

2. Увеличит ли победа число самок, с которыми вы сможете спариться?

Если ситуация не благоприятствует смертельному сражению, возможно, вам все же стоит обменяться с соперником несколькими ударами. Однако ввязывайтесь в бой, лишь если полагаете, что можете победить. Поскольку победа чаще всего определяется размерами, выбирайте противника, который мельче вас. Перед дракой постарайтесь устрашить врага: напрягайте мускулы, раздувайте грудную клетку, кричите, словом, делайте все, чтобы показать противнику, что на вас не стоит нападать. Если после подобной прелюдии вы поняли, что соперник куда более устрашающ, чем вы, — немедленно ретируйтесь. Ну, а если вам всякий раз приходится убегать, не отчаивайтесь. Я дам вам кое-какие полезные советы в следующей главе.