На полуострове Йорк в Северной Австралии в устье реки Колеман живут аборигены йир-йоронт. До недавнего времени они пребывали буквально в каменном веке. У них не было металлических орудий труда, они и в самом деле существовали за счет охоты и собирательства, не занимались земледелием и одомашнили всего одно-единственное животное — собаку. Не имелось у них никакой правительственной системы и ничего такого, что можно было бы назвать законом. Следовательно, они не располагали ни одним из величайших изобретений, благодаря которым, как считается, возникла наша цивилизация: ни железом, ни государством, ни земледелием, ни судебной системой, ни письменностью, ни наукой.

И все же была у них одна вещь, которую мы бы сочли современной, такая вещь, которую мы обычно считаем невозможной без государства, без судебной системы и без письменности. Речь идет о сложной системе торговли.

Йир-йоронт пользовались полированными каменными топорищами, аккуратно приделанными к деревянной рукоятке. Топоры высоко ценились и почти никогда не лежали без дела. С их помощью женщины собирали хворост для костров, строили и чинили хижины к сезону дождей, выкапывали коренья и валили деревья, чтобы добыть волокно и фрукты. Мужчины брали их на охоту и рыбалку. Ими вырубали дикий мед из расщелин стволов деревьев и предметы для тайных церемоний. Топоры принадлежали мужчинам и одалживались женщинами.

Это племя живет на ровном песчаном побережье. Ближайшие каменоломни, в которых можно добыть подходящий для изготовления топоров камень, находятся в 400 милях к югу. Между территорией, принадлежавшей йир-йоронт, и каменоломнями проживает множество других племен. Чтобы собрать камни для новых топорищ, аборигены, предположительно, могли ходить на юг каждые несколько лет — но это означало бы большой риск и потребовало бы слишком много времени. К счастью, в этом не было необходимости. Каменные топоры попадали к ним из племен, живших возле каменоломен. Существовала длинная цепочка торговых партнеров — причем йир-йоронт не являлись последним ее звеном: как и все остальные, они передавали топоры дальше на север в обмен на копья с наконечниками из шипов скатов-хвостоколов, идущие на юг.

Обмен происходил один на один: каждый участник имел партнера в соседнем племени. Система работала вовсе не благодаря некоему общему плану — йир-йоронт изготавливают наконечники для копий и обменивают копья на топоры. Она работала потому, что цена была разная. Абориген йир-йоронт мог приобрести одно каменное топорище у своего южного соседа за дюжину копий, а затем продать его северному соседу за полторы дюжины. Таким образом, он наваривал на сделке, а значит, ему было выгодно передавать топорища дальше. По мере того как копья уходили все глубже на юг, их ценность относительно каменных топорищ возрастала. В 150 милях от берега одно копье стоило одно топорище. Ко времени достижения каменоломни, оно, вероятно (хотя это нигде не записано), стоило уже дюжину топорищ. Большинство людей, осуществлявших обмен, не производили ни то ни другое — они выступали посредниками и, безусловно, извлекали из этого занятия приличную прибыль (то есть оставляли несколько топорищ и несколько копий себе). Фактически они открыли арбитраж — покупать что-либо там, где оно дешево, и продавать там, где оно дорого.

Если не считать периодических кровавых столкновений с белыми поселенцами, к концу XIX века йир-йоронт по-прежнему оставались изолированы от современного мира. Тем не менее стальные топоры, которые на юге раздавали миссионеры, у них уже были.