Колдунья

Мы разом подскочили и рывком сели на кровати, сонно моргая. И растерянно уставились на него. Скажи нам Мэриголд, что сама принцесса Диана спустилась с небес ради того, чтобы познакомиться с нами, мы бы меньше удивились. Ведь хотя всю нашу жизнь Мэриголд только и делала, что рассказывала нам о Микки, мы как-то слабо верили в то, что он существует на самом деле.

— Вы и вправду Микки? — пробормотала Стар, таращась на незнакомца.

Правда, незнакомцем этого человека трудно было назвать — слишком много было в нем знакомого. Он был высоким и худощавым — в точности, как и сама Стар, с длинными, светлыми волосами до самых плеч. А еще у него были голубые, как васильки, глаза, красивый прямой нос и ямочка на щеке. Все на нем было черным: черная майка, такие же черные джинсы, черная кожаная куртка и тяжелые черные ботинки. На одном запястье у него красовался тонкий серебряный браслет, и по серебряному кольцу на каждой руке.

— Похоже, вы… мой папа? — прошептала Стар.

Незнакомец совершенно не был похож на чьего-то папу. Скорее уж на рок-звезду, подумала я.

Микки бросил взгляд на Мэриголд. Она молча кивнула.

— Похоже, я… твой папа, Стар, — сказал он.

— Ух ты! — присвистнула Стар. — Вот это номер! Просто ушам своим не верю!

— Вообще говоря, я тоже, — проговорил Микки. — Сказать по правде, до сих пор не верится, что я — папа. Просто голова кругом идет! Бывает же такое! Сначала я снова встретил тебя, Мэриголд, а потом выяснилось, что у меня есть дочь. — Он вдруг заметил меня и принялся меня разглядывать. — А ты, малышка, не моя дочка? — улыбнулся он.

— Нет, это Долфин, — сказала Мэриголд.

— Привет, Долфин. Классное имя, — кивнул Микки. Взгляд его вновь переместился на Стар. Она, похоже, совсем его очаровала.

— Я ведь тебе говорила, — прошептала Мэриголд, поворачиваясь к Микки. — И тебе говорила! — повернулась она к Стар. От переполнявшего ее возбуждения она буквально подпрыгивала на месте.

А Стар и Микки молча вглядывались в лица друг друга, словно пытаясь запомнить их навсегда. Казалось, всех троих — Стар, Микки и Мэриголд — связала воедино одна огромная, сверкающая яркими красками радуга. И потянула их за собой — в небо.

А я осталась одна. Одна, на земле. Я не была частью их семьи.

— Хотите встать, девочки? — спросила Мэриголд. — Я могу приготовить что-нибудь. Ты проголодался, Микки?

— Цыпленка мы с Дол съели, — предупредила Стар. — А все-таки как же вы встретились? Там ведь наверняка была куча народу?

— Еще какая куча! — подтвердила Мэриголд. — Но я искала его и нашла. Я знала, что найду! Если хотите знать, я даже знала, где его искать!

— Ага, посмотрела в хрустальный шар и увидела! — хмыкнул Микки.

Мэриголд радостно засмеялась:

— Ты помнишь!

Я догадалась, что она имеет в виду. На животе У Мэриголд была вытатуирована колдунья, которая держала в руке хрустальный шар и пристально в него вглядывалась, только роль хрустального шара при этом играл пупок Мэриголд — его просто обвели тонкой черной линией, чтобы всякому сразу было понятно, что это не пупок, а самый что ни наесть настоящий колдовской хрустальный шар.

— Это была моя идея — колдунья с хрустальным шаром для гадания в руке, — объявил Микки. — Ну-ка, покажи ее нам!

Смущенно хихикая, Мэриголд задрала вверх топик. Мы со Стар, конечно, тоже воспользовались случаем посмотреть.

— Здорово! Классная штука! У меня тоже есть колдунья, но она выглядит чуть по-другому. И потом, моя больше в кельтском духе, — сказал Микки, показывая нам одно из своих колец.

— Вы сделали себе кольцо? — удивилась Стар.

— У Микки теперь своя собственная ювелирная мастерская! — гордо объявила Мэриголд. —Он делает вещи только по своим собственным эскизам!

Микки протянул кольцо Стар.

— Какое красивое! — восторженно прошептала она. Осторожно держа кольцо в руках, словно оно тоже было хрустальным, Стар поворачивала его то так, то эдак, стараясь разглядеть каждую деталь. Я, конечно, тоже потянулась, чтобы посмотреть, но Стар бесцеремонно отпихнула меня в сторону. — Не заслоняй свет, Дол! Ты не стеклянная! — Стар любовалась замысловатым узором, любовно поглаживая изящные выпуклости кольца. Она даже потрогала его изнутри, там, где оно еще хранило тепло его руки.

— А надеть его можно?

— Конечно.

— Оно слишком большое для меня, — проговорила Стар. Кольцо едва не свалилось у нее с пальца.

— Просто ты пока еще маленькая, — улыбнулся Микки. — А кстати, сколько тебе уже стукнуло, Стар? Неужели тринадцать? А на вид куда меньше.

— Твоя маленькая девочка… — благоговейно выдохнула Мэриголд так, словно читала молитву.

Стар всегда из кожи вон лезла, стараясь выглядеть старше своих лет, поэтому я ни секунды не сомневалась, что, услышав такое, она просто взовьется. Но, к моему величайшему удивлению, Стар, казалось, нисколько не возражала. Распущенные волосы спадали ей на лицо, и она застенчиво поглядывала на Микки сквозь них как сквозь золотое забрало.

Словно чья-то рука стиснула мне горло так, что я едва могла дышать. Конечно, я понимала, что должна радоваться за Стар, ведь как-никак она наконец увидела отца. Но видеть, как он смотрит на нее, было свыше моих сил.

— Черт, ну и счастливчик же я! Просто поверить не могу, — покачал головой Микки.

Что он имел в виду? Что счастлив узнать, что у него есть дочь? А может, нет? Может, он хотел сказать, что счастлив, потому что его дочка хорошенькая и светленькая, а не жалкий уродливый гоблин?

— Мы все счастливчики, счастливчики, счастливчики! — запела Мэриголд и от радости закружилась по комнате.

Она вся светилась от счастья. Я никогда еще не видела ее такой красивой — огненно-рыжие волосы развеваются, словно языки пламени, руки подняты над головой, стройное тело изгибается и клонится, как у той самой колдуньи… И тут я перехватила странный быстрый взгляд, который бросил на нее Микки.

— Счастливчики, счастливчики, счастливчики! — ничего не замечая, распевала Мэриголд. Увидев мое лицо, она словно споткнулась. Потом, подскочив ко мне, вытащила меня из постели и попыталась увлечь за собой танцевать. Я упиралась как могла, цепляясь за все, до чего могла дотянуться, чувствуя себя при этом полной идиоткой. Моя старенькая ночная рубашка была уже явно коротковата для подобных танцев. И не отличалась особой чистотой.

— Ну давай же потанцуем, Дол! — уговаривала меня Мэриголд. — Ты ведь тоже приложила к этому руку. Наверняка твой счастливый четырехлистник помог! Слушайте! Я, кажется, сделаю себе татуировку в виде клевера с четырьмя лепестками! Четыре — это мое счастливое число! Знак гармонии, спокойствия, душевного равновесия. Как у нас с тобой, дорогая? Мы ведь никогда не теряем равновесия, правда, Дол? — выкрикивала она, пытаясь еще сильнее закружить меня в танце.

— Думаю, нужно все-таки чего-нибудь поесть, — остановил ее Микки. — Похоже, тебе немного ударило в голову.

— Ударило в голову?! То есть разнесло ее на кусочки? Нет, мои дорогие. Это все в прошлом, сейчас я снова в полном порядке, как новенькая, даже еще лучше! — задыхаясь от смеха, пропела Мэриголд.

— Пойду-ка посмотрю, что можно соорудить на скорую руку, — поспешно пробормотала Стар, соскочив с кровати.

Обе мы отлично знали, что на нашей кухне ей не удастся отыскать ничего, кроме засохших листиков салата да нескольких кусочков хлеба, отложенных для утренних тостов.

— А как насчет пиццы? — вмешался Микки.

Было уже далеко за полночь, однако он сказал, что знает одно местечко, которое работает всю ночь и где можно заказать пиццу на дом по телефону. Вытащив свой мобильник, он выжидательно посмотрел на Стар.

— Ты какую пиццу любишь больше всего, дорогая?

— Чтобы в ней было много-много сыра. И еще ананасы.

Он даже слегка отшатнулся — так это его удивило.

— Ух ты! Вот здорово! И я тоже! Просто не верится!

— И я! И я! — закричала Мэриголд, хотя я точно знала, что она вообще не любит пиццу.

— А ты, Долфин?

Я растерялась, не зная, что сказать. Я тоже обожала, когда в пицце было много-много сыра и ломтики ананаса — чаще всего именно ее мы и покупали, но настаивать сейчас на этом было бы полным идиотизмом. Что я, попугай, что ли?

— А мне… если можно, с грибами. И с перцем. Пожалуйста, — вежливо добавила я.

Как выяснилось, мы совершили большую ошибку. Эту проклятую пиццу мы прождали целую вечность. Я потихоньку начала дрожать — так бывало всегда, когда меня, случалось, поднимали среди ночи.

Аппетитный аромат горячей пиццы моментально ударил в голову. Стар и Микки сразу же накинулись на нее, как волки. Они азартно болтали с набитым ртом, вслух перебирая то, что каждый из них любит из еды, и хохотали как сумасшедшие, когда выяснялось, что и тут вкусы у них до смешного совпадают. Ну, не чудеса ли? Оказывается, оба не любят шоколад и просто ненавидят брюссельскую капусту!

Слишком поздно я поняла, что погорячилась с грибами. Серые и скользкие, они напоминали горстку отвратительных толстых слизней, тайком пробравшихся в мою пиццу, чтобы немного согреться в толстом слое сыра. Я старалась незаметно выковыривать их — горло мое каждый раз сводило судорогой при мысли, что я могу случайно проглотить один из них. Впрочем, перец оказался ничуть не лучше. Ярко-красные и глянцевито-зеленые кусочки выглядели на редкость аппетитно, но страшно обжигали рот, так что на глаза у меня моментально навернулись слезы.

— Не ешь, — прошипела мне Стар. И с извиняющимся видом посмотрела на Микки. — Она совсем спит.

Мэриголд едва дотронулась до своей пиццы. Отодвинув ее в сторону, она подошла к шкафчику, нагнулась и принялась копаться в нем. По-прежнему стоя к нам спиной, она вытащила бутылку водки и сделала большой глоток. Наверное, она считала, что проделала все очень осторожно и мы ничего не заметили.

Было невыносимо наблюдать за ней.

— Я бы тоже не отказался глотнуть разок. Но попозже, — небрежно процедил Микки, кивнув в сторону Мэриголд.

— Глоточек на ночь не повредит, — сказала Мэриголд. — Только спать будешь крепче. Кстати, пора на боковую. Только посмотрите на бедняжку Дол — у нее же глаза совсем слипаются!

— Ну тогда, я полагаю… — Проглотив последний кусок пиццы, Микки встал, посмотрел на Стар и осторожно коснулся ее длинных, отливающих золотом волосом. — Когда я могу прийти, чтобы увидеть тебя снова? — галантно спросил он, словно собираясь назначить ей свидание.

— Что? — тряся головой, выкрикнула Мэриголд и снова глотнула из бутылки — на этот раз уже никого не стесняясь. — Микки, о чем это ты, ради всего святого? Неужели ты собираешься уйти ?!

— Дорогая, но ведь уже почти два часа ночи!

— Прекрати немедленно! Ты останешься здесь, вот и весь разговор! — отрезала Мэриголд. — И слышать ничего не хочу! Останешься с нами — и точка!

— Я вернусь утром, — сказал Микки.

— Нет! — слишком громко заявила Мэриголд. — Нет, ты не можешь уйти просто так! — Она уже почти кричала.

Уже готовый уйти, Микки снова бросил на нее тот же странный быстрый взгляд, который я заметила раньше. И тут Стар подбежала к нему и взяла его за руку.

— Пожалуйста, останься, — прошептала она.

Его лицо смягчилось.

— Ладно, — кивнул он, и я заметила, что он крепко сжал ей руку.

Я подумала, что если бы Стар в тот момент попросила его выпорхнуть из окна, он только кивнул бы, дескать, о'кей, бэби, и через минуту качался бы на ветке.

Мэриголд потащила Микки за собой. Мы со Стар снова улеглись в постель, но ни у нее, ни у меня сна не было ни в одном глазу. Уткнувшись лицом в свой любимый шелковый шарф, я подоткнула со всех сторон одеяло и устроила себе нечто вроде норки.

— Просто не могу поверить, — прошептала Стар.

— Знаешь… он в точности такой, как она рассказывала.

— Даже лучше. Сказать по правде, я никогда ей не верила! А она-то, выходит, все время говорила чистую правду. Неудивительно, что она так зациклилась на нем. Подумать только, и это мой папа !

— Ага. Только он совсем не похож на папу, правда? — пробормотала я. Горечь и обида, переполнявшая меня, придали неприятный желчный привкус моим словам.

— Что ты хочешь этим сказать? — встрепенулась Стар.

— Ну… видишь ли, он ведь до сих пор ни разу не дал о себе знать, никогда не брал тебя к себе на уикенд… короче, он не делал ничего такого, что обычно делают другие отцы, верно? Не обижайся, я вовсе не хочу его обидеть — в конце концов, мой-то собственный отец тоже ничего такого не делал, просто…

— Чушь какая! — фыркнула Стар. — Он ведь даже не знал о моем существовании! Ты же сама слышала, как он это говорил! Его словно обухом по голове ударило, когда он узнал. Я уверена, что он вообще не подозревал, что у Мэриголд будет ребенок. Наверняка они расстались раньше, чем она ему сказала.

— Он ее просто бросил, — пробормотала я. А потом свернулась в маленький клубочек и так крепко прижала шарф к носу, что он сразу стал теплым и влажным.

Стар долго молчала. Так долго, что я поначалу решила, что она уснула. И вдруг она снова заговорила.

— Ну, меня- то он не бросит, — заявила она.

И после этого почти сразу же уснула. А мне все не спалось. Может, это оттого, что я слышала, как тихонько разговаривают Мэриголд и Микки. Я постаралась поплотнее закутаться в одеяло, превратив свой шарф в подобие плотной шелковой маски. Он вздымался и опадал всякий раз, как я вдыхала и выдыхала. Так я лежала очень долго — вдыхала и выдыхала, вдыхала и выдыхала.

Стар разбудила меня рано утром.

— Ты еще долго собираешься валяться в постели, Дол? Господи, да что это ты придумала? С ума сошла, что ли! Ты же задохнешься!

— Отстань, я спать хочу.

— Вставай, я сказала! Ты что — забыла? Мой папа вернулся!

— А может, он уже ушел?

— Не говори глупости. С чего бы ему уходить? — Но я уловила нотку страха в ее голосе.

Стар отошла от моей постели, и через минуту я услышала знакомый мягкий шелест — она расчесывала свои густые волосы. Но вот щетка полетела в сторону, и босые пятки Стар зашлепали по направлению к двери.

— Послушай, ты ведь не можешь просто так пойти и посмотреть, тут ли он, — испуганно зашептала я. — А вдруг он с Мэриголд? Да она тебя придушит за это!

— Он — мой папа! — яростно прошипела Стар и хлопнула дверью.

Рывком сев на постели, я стала прислушиваться. Стар плотно закрыла дверь нашей спальни, так что слышно было плохо. Во всяком случае, немного погодя я разобрала чей-то шепот — это была Стар. А вслед за этим — мужской голос. И вдруг чьи-то ледяные пальцы словно стянули мне кишки. Только сейчас я поняла, как сильно мне хотелось, чтобы он еще не вставал. Конечно, я знала, что это дурно. Но ничего не могла с собой поделать. Потом я подумала, что я просто чудовище, а не сестра, и ощутила еще один укол совести.

Голоса Мэриголд не было слышно. Что и неудивительно: под утро она засыпала мертвым сном и поднять ее можно было разве что пушечным выстрелом. Похоже, Стар с Микки перебрались на кухню. Я услышала журчание воды, когда кто-то повернул кран. От вчерашней пиццы у меня все пересохло во рту. Я провела языком по растрескавшимся губам и поняла, что умираю от жажды.

Пить хотелось страшно. Но я подумала, что не стоит им мешать. Что-то подсказывало мне, что Стар вряд ли обрадуется моему появлению — скорее всего, ей хотелось побыть с ним вдвоем. Но я уже больше не могла терпеть.

Выбравшись из постели, я поплелась на кухню, чувствуя себя на редкость глупо и от этого смущаясь еще больше. Микки, одетый в свои черные джинсы, варил себе кофе. Несмотря на заросшие щетиной щеки, выглядел он на удивление свежим и отдохнувшим. Стар, сидя за столом, потягивала из стакана воду и беззаботно болтала босыми ногами. Оба с головой погрузились в разговор, но замолчали, как по команде, как только я появилась на пороге.

— Мне хочется пить, — промямлила я, чувствуя себя на удивление глупо — словно младенец, едва научившийся ходить.

— Конечно, — кивнул Микки и с понимающим видом налил мне в стакан воды. — А мы со Стар как раз решаем, что приготовить на завтрак.

— У нас, кажется, есть хлопья. А вот молока точно нет, — объявила я.

— Я могу сбегать в магазинчик на углу, — предложила Стар. — По-моему, по воскресеньям они открываются рано.

— Боже упаси! Не можешь же ты одна отправиться в магазин! — ужаснулся Микки, глядя на нее с нежностью.

Лицо у него было такое, словно ему и в голову не могло прийти, что такая кроха может самостоятельно отправиться в магазин. Я хотела было сказать, что Стар бегает за покупками, сколько я себя помню, тем более что это всегда получалось у нее куда лучше, чем у Мэриголд. И уже открыла было рот, но успела перехватить на лету предупреждающий взгляд Стар. Я моментально прикусила язык — судя по всему, ей страшно нравилось, что отец продолжает считать ее глупым маленьким несмышленышем.

— Наверное, будет лучше, если мы все пойдем куда-нибудь и позавтракаем, — предложил Микки.

Мы обе растерянно захлопали глазами. Конечно, можно пойти куда-то пообедать или поужинать. Но пойти куда-то позавтракать ! Нет, это просто не укладывалось у нас в голове.

— Куда? — удивилась я. — И тут вдруг в груди у меня затеплилась надежда. — А может, в «Макдоналдс»? — брякнула я.

— Нам нужны не какие-то там гамбургеры, — поморщился Микки, — а нормальный завтрак. О, кажется, я знаю, куда мы пойдем. Ну-ка, девочки, бегите! И оденьтесь понаряднее А я пока попробую разбудить вашу маму. В последний раз, когда я заглянул к ней, она спала как убитая.

Мы были готовы через минуту. Стар даже краситься не стала. Она влезла в черные джинсы, — чтобы еще больше походить на него, как я догадалась, — а вокруг шеи повязала черную бархотку.

— Идиотская затея, — сварливо пробурчала я. Во мне говорила зависть — черная бархотка на ее белой шее выглядела замечательно.

Сама я надела мой собственный черный вышитый топик и юбку в черно-белую клетку, которую Мэриголд собственноручно смастерила мне из остатка ткани, купленного на распродаже за пятьдесят пенсов. Кое-где в клеточках она даже вышила значки Инь и Янь. К сожалению, Мэриголд эта возня с юбкой надоела раньше, чем она довела дело до конца, поэтому мне до сих пор приходилось закалывать ее английской булавкой, чтобы юбка не сваливалась с меня. Я бы тоже не отказалась от такой черной бархотки, как у Стар, просто чтобы придать своему туалету законченность, но не могла же я, в самом деле, во всем копировать Стар!

Будить Мэриголд мы пошли все вместе. Впрочем, она промурлыкала «Микки!», еще даже толком не открыв глаз.

— Он еще тут. И хочет сводить нас куда-нибудь позавтракать, — с ноткой гордости в голосе объявила Стар.

— Здорово, — пробормотала Мэриголд, спустив ноги с постели. Потом со вкусом потянулась и наконец встала. — О боже! — простонала она, хватаясь за голову. — Сейчас умру!

Потом она долго стояла под душем, потом так же томительно долго одевалась и красилась. Когда наконец Мэриголд, войдя в кухню, объявила, что готова, я закусила губу. Лицо ее было мертвенно-бледным, глаза налиты кровью, а начесанные волосы напоминали паклю. Свежевытатуированный крест выглядел, на мой взгляд, жутковато — опухоль еще не спала, а сама татуировка больше смахивала на свежий шрам. На Мэриголд был вчерашний короткий топик и слишком короткая для нее юбка. В ярком утреннем свете впечатление она производила довольно-таки странное.

Я с тревогой посмотрела на нее. До этой минуты я привыкла считать Мэриголд красавицей. Но сейчас в мою душу впервые закрались сомнения.

Микки как-то странно покосился на нее, и на лбу у него собрались морщины.

— Все в порядке, дорогая?

Я пыталась убедить себя, что все в порядке. «Дорогая!» Стало быть, она и вправду ему не безразлична, с облегчением подумала я. И не так уж важно, что сказано это было небрежным, почти равнодушным тоном, словно бы у него вошло в привычку именно так обращаться ко всем знакомым девушкам.

— Порядок, Стар, — бросил он, легко обняв ее одной рукой за плечи.

Но прозвучало это так, будто для него с этих пор существовала только одна-единственная звезда — его дочь.

Возле дома стояла его машина — ярко-красный «ягуар». Увидев ее, Стар даже завизжала от восторга.

— Ух ты! Круто! В жизни никогда еще не ездила на «ягуаре»!

— Хочешь, садись рядом со мной! — предложил Микки.

Стар бросила вопросительный взгляд на Мэриголд, та, кивнув в ответ, надела черные очки.

— Ну конечно, садись рядом с папой, — сказала она.

Микки весело хмыкнул:

— Никак наслушаться не могу! «Папа» — ну надо же! Чертовски странно, учитывая, что весь этот год я буквально каждый день чувствовал, как утекает время…

— Все потому, что ты тоже оказался как бы на распутье! — торжествующе воскликнула Мэриголд и забралась в машину, продемонстрировав во всей красе свои щедро татуированные ноги. — О, Микки, мы с тобой — родственные души! Вот поэтому-то я и решила вытатуировать этот крест! Слушайте, у меня опять новая идея! Почему бы не попросить Стива вытатуировать на концах его наши имена — твое и мое вместе? Или лучше, чтобы они переплетались между собой, как тебе кажется?

— Как тебе угодно, дорогая, — любезно бросил он. — Нет, на самом деле я хотел сказать, что не раз уже думал о том, что хотел бы иметь ребенка. Время шло, и эта мысль все чаще меня посещала. Хотя, признаться честно, стоило только представить себе закаканные подгузники и мокрые слюнявчики, как это моментально охлаждало мой пыл. А теперь, ей-богу, сам не могу понять, за что мне привалило такое счастье! Оказывается, у меня есть взрослая дочь, да еще красавица, — самый лучший подарок, который мне сделала жизнь!

Стар со смехом наблюдала, как он откидывает сиденье, чтобы ей было удобнее. Потом, на мгновение прижавшись к его плечу головой, она украдкой обернулась и одними губами произнесла: «Видишь?!»

Впрочем, в тот день я много что увидела. И то, что я видела, мешало мне упиваться, может быть, самым замечательным днем в моей жизни, потому что удовольствия сыпались на нас как из рога изобилия. Микки отвез нас не куда-нибудь, а прямо в Лондон, и мы позавтракали в шикарном отеле. Нам принесли круассаны с кофе, а потом еще такую классную шипучку — наполовину апельсиновый сок, наполовину шампанское. Я даже перепугалась немного — как бы не опьянеть! А Стар выглядела так, словно и без того уже была слегка навеселе — еще до того, как сделала первый осторожный глоток. Она сидела чуть ли не прижавшись к Микки, а он суетился вокруг нее, собственноручно открыл ей баночку с джемом и даже мазал масло на хлеб, как маленькой.

Стараясь не смотреть в их сторону, я впилась зубами в свой круассан и от неловкости засыпала крошками всю юбку. Пузырьки газа в шипучке так сильно ударили мне в нос, что я тут же закашлялась и никак не могла остановиться. Мэриголд перегнулась через стол, чтобы похлопать меня по спине и опрокинула свою чашку с кофе на скатерть. Стар с Микки сидели с таким видом, будто желали только одного — чтобы мы провалились сквозь землю, и поскорее.

А потом мы отправились на Оксфорд-стрит к «Хэмли» — оказалось, что это такой огромный магазин игрушек. Микки потащил нас туда купить нам со Стар куклы, хотя даже ему должно было быть понятно, что Стар давным-давно вышла из того возраста, когда играют в куклы. Конечно, я уже тоже считала себя слишком взрослой, чтобы интересоваться подобной ерундой, и тем не менее, стоя у витрины, где за стеклом красовались роскошные, непохожие одна на другую куклы, чувствовала безумное желание заполучить одну из них. У кукол были такие красивые лица, а роскошные волосы спадали ниже спины. У меня просто руки чесались потрогать их, причесать по-своему. А как они были одеты! Восхитительные платья — сшитые вручную и украшенные оборками и бантами, фартучки в кружевах и рюшечках и даже крохотные кожаные башмачки на изящных ножках.

Прижавшись лбом к холодному стеклу, я пожирала их глазами — одну за другой, придумывала для каждой имя, старалась догадаться, какой у них характер. Казалось, все они протягивают ко мне свои белые ручки, умоляя взять их с собой. Они казались такими живыми, такими настоящими. Я мысленно выбрала ту, которая понравилась мне больше всех. У нее были роскошные светлые волосы и голубые глаза, великолепный наряд, похожий на лепестки гиацинтов, и еще такие же розовые шелковые чулки и голубые, украшенные крошечными жемчужными пуговками туфельки. Я тут же окрестила ее Наташей и решила, что мы с ней всегда будем подругами…

— Пошли же, Дол, — прошипела Стар, потянув меня за локоть.

Когда ей наконец удалось увести меня, я оглянулась и заметила на стекле витрины, там, где я так долго стояла и дышала на него, крохотный запотевший кружок. А Мэриголд тем временем перерыла всех до единой Барби, причем копалась в них с таким восторженным энтузиазмом, словно вновь стала маленькой девочкой. Когда мы спустились в отдел мягкой игрушки, Мэриголд окончательно потеряла голову. Это был какой-то кошмар: она носилась по всему отделу, хватала львов, медвежат и обезьянок, мяла, трясла их, заставляя рычать и реветь на разные голоса. Я даже испугалась, что кто-нибудь из продавцов прибежит на шум и выставит нас вон. Я видела, что и Стар тоже не по себе — достаточно было посмотреть, какие смущенные и испуганные взгляды она кидала на Микки. Он казался слегка удивленным, но воспринимал все с полнейшим спокойствием. Даже присоединился к Мэриголд, заставив огромную гориллу так оглушительно рявкнуть на Стар, что та взвизгнула от неожиданности. А я отскочила в сторону, снова вспомнив об оставшейся наверху Наташе.

— Дол, ты что, уснула? А кто «спасибо» скажет? — подтолкнула меня локтем Мэриголд.

Я не сразу поняла, что она имеет в виду. Оказывается, Микки решил купить всем нам по мягкой зверушке. Для начала он попытался уговорить Стар взять себе ту огромную гориллу, но Стар только рассмеялась и покачала головой — дескать, уж очень она страшная. В конце концов она выбрала очаровательного плюшевого мишку. У него была шубка медового цвета, мягкая мордочка и бархатные подушечки на лапках. В отличие от нее Мэриголд устроила целое представление — не в силах остановиться на чем-то одном, она буквально разрывалась на части между гиппопотамом, пандой и чудовищной величины питоном. В итоге ей понравился оранжевый тигр, с черными полосами и ярко-зелеными громадными глазами.

— В точности как у тебя, Мэриголд, — одобрительно хмыкнул Микки. А потом повернулся ко мне: — А ты на кого положила глаз, а, Долфин? Как насчет дельфина?

Тут было полно жирных бирюзового цвета дельфинов с черными мордами и оскаленными зубами. Мне они совсем не понравились, но я молчала, не решаясь сказать «нет», поскольку подозревала, что это не очень-то красиво по отношению к Микки. Лучше всего, конечно, было бы отвести Стар в сторону и потихоньку спросить, нельзя ли мне вместо дельфина купить Наташу. Правда, она стоила намного дороже, но Микки, как мне показалось, был просто набит деньгами. И потом, разве он не пытался уговорить Стар взять гориллу, а ведь та стоила чуть ли не две сотни фунтов. Правда, Стар была его дочерью. И к тому же сама она выбрала обыкновенного дешевенького мишку.

В итоге я так и не решилась сказать никому о Наташе. Во всяком случае, открыто.

— Очень трудно выбрать, ведь они все такие классные. И красивые. И куклы тоже, — выразительно добавила я, набрав полную грудь воздуху. Намек был достаточно ясен. Но меня, похоже, никто не слушал.

В конце концов мне купили дельфина. Он бултыхался в своем пластиковом бассейне, тычась мне в ногу при каждом шаге и зловеще скалясь острыми зубами. Мэриголд тащила своего тигра, вызывающе перекинув его через плечо и привлекая к себе всеобщее внимание, так что теперь на нее таращились уже почти открыто. Стар бережно прижала к себе своего плюшевого мишку. Она по-прежнему шла рядом с Микки, погрузившись в разговор, который касался именно плюшевых медведей. Как оказалось, у Микки тоже в детстве был мишка, но какой-то особенный, и он берег его как зеницу ока.

— Я тоже всегда хотела какого-то особенного, — призналась Стар. — И вот теперь я его получила.

У меня вырвался такой звук, как будто меня сейчас стошнит. Стар с Микки сделали вид, что ничего не заметили. Лицо Мэриголд, и без того бледное, напоминало теперь лицо мертвеца, и я испугалась, как бы ее не стошнило по-настоящему. Она трещала без умолку. Микки каждый раз то рассеянно кивал, то что-то бормотал в ответ, но даже не смотрел в ее сторону.

Он сводил нас пообедать в ресторан «Планета Голливуд», где каждая из нас получила в подарок по футболке, а потом — в «Трокадеро» и «Сега уорлд». Я попыталась подсчитать в уме, сколько все это стоило. Может быть, Микки стал миллионером?

А потом мы отправились гулять пешком по Сохо. Мы со Стар то и дело останавливались возле витрин небольших секс-шопов и украдкой хихикали. А после Микки повел нас в Чайна-таун и купил всем нам вышитые китайские шлепанцы — мне черные, Мэриголд — зеленые, а Стар сказала, что хочет красные.

Мы еще не успели толком проголодаться после обеда, но он потащил нас выпить чаю с кексами во французской чайной. Мэриголд от кекса отказалась — сказала, что предпочитает просто чай с лимоном. Она жадно прихлебывала его маленькими глотками. Может, ее мучила жажда, потому что она так много болтала. Сама я выбрала большой кусок торта с кремом и розовой марципановой глазурью. Он выглядел потрясающе красивым, но я снова почувствовала угрызения совести и даже струхнула немного, как бы Микки не решил, что я жадничаю. Микки со Стар предпочли тартинки с клубникой. Сами тартинки Стар не ела, а, выковыряв огромную аппетитную клубничину и вдоволь налюбовавшись ею, сначала аккуратно слизывала взбитые сливки, а потом деликатно раскусывала большую красную ягоду.

Микки откровенно наслаждался этим зрелищем.

— Не размазывай торт по тарелке, Дол. Ешь как все нормальные люди, — сказала Мэриголд.

— Да пусть ест как хочется. Разве ты не видишь, какое это для нее удовольствие, — вступился Микки.

— Можешь добавить: «И для меня тоже», —вмешалась Стар. — Черт, это, наверное, самый лучший день в моей жизни. Если бы он никогда не кончался!

В эти дни в Лестер-сквер работали аттракционы, Я в том числе такой сумасшедший, когда вас пристегивают ремнем к креслу, а потом крутят так, что едва не отрывается голова.

— Давайте сходим! — загорелась Мэриголд.

Микки украдкой бросил взгляд на Стар. Та скривилась.

— Побойся бога, Мэриголд. После всех этих сладостей детей вывернет наизнанку.

— О, да ладно вам! Тогда пошли вдвоем, Микки! Пойдем, дорогой, прошу тебя! Девочки не станут возражать, правда? Ну, пошли же, нужно же хоть немного повеселиться!

Я посмотрела на Мэриголд. У нее уже был такой вид, словно она только что сошла с вращающегося кресла. Волосы стояли дыбом, глаза блестели, а все тело тряслось, как в лихорадке. Схватив Микки за руку, она потянула его за собой.

— Знаешь, крошка, не очень-то мне по душе все эти штуки, — сказал Микки. — Да и потом, не можем же мы оставить девочек одних, ведь тут везде полным-полно всяких психов. Давайте лучше все вместе покатаемся на карусели?

— Здорово! Обожаю карусель, — поддержала его Стар.

— И я тоже, — тихо добавила я. Впрочем, меня опять никто не услышал.

Я попыталась представить себе, как моя Наташа, выбравшись из-за стекла, бежит по Риджент-стрит, стуча каблучками своих крохотных голубых туфелек по тротуарам, и растерянно оглядывается по сторонам, разыскивая меня.

— И мы! И мы тоже обожаем кататься на карусели! Правда, Дол? — кричит она. И подпрыгивает на месте от радости, а ее шелковистые светлые локоны плещутся в воздухе.

Мэриголд, судя по всему, снова была во взвинченном состоянии. Я старалась этого не замечать, поэтому представила, как возьму Наташу на руки, обниму и скажу ей, что теперь она будет жить со мной. Каждый вечер я стану снимать с нее ее нарядное платьице, заворачивать в свой шелковый шарф, а потом укладывать с собой в постель. Мы свернемся калачиком и будем тихонько рассказывать друг другу на ушко свои секреты, и каждое утро будем ходить вместе в школу, а все остальные девчонки будут просто умирать от желания дружить с Наташей, но она ни на кого даже смотреть не станет, кроме меня. Ну… может быть, она и скажет «привет» Совенку, но больше никому.

— Ради всего святого, Мэриголд!.. — поморщился Микки и аккуратно разжал ее пальцы, крепко вцепившиеся в его руку.

Рука Мэриголд беспомощно повисла в воздухе. Она постояла так немного, а потом вдруг принялась хохотать.

— Ладно, вы как хотите, а я повеселюсь! — отрезала она. И чуть ли не бегом кинулась к аттракциону.

Микки бросил взгляд на Стар.

— И часто с ней такое? — спросил он.

Стар медлила с ответом.

— С ней все в порядке, — невозмутимым тоном сказала она. — Ну так как, пойдем на карусель?

Я выбрала черную лошадку с красными ноздрями и пурпурного цвета седлом. Ухватившись за витой позолоченный поручень, я предусмотрительно отодвинулась подальше, чтобы хватило места и Наташе. Стар предпочла белую лошадь с алым седлом. Она села впереди, а Микки — позади нее. Украдкой посмотрев на них, я вдруг почувствовала, как к горлу у меня опять подкатывает тошнота, хотя карусель еще даже не начала вращаться. Подняв голову, я принялась искать взглядом Мэриголд. Она уже взгромоздилась на сиденье, выставив на всеобщее обозрение ноги и по-прежнему крепко прижимая к себе тигра. Кроме нее, там было еще немало желающих прокатиться, но я заметила, что оба сиденья рядом с ней так и остались пустыми.

Карусель начала кружиться. Каждый раз, как она делала полный оборот, я вытягивала шею, чтобы увидеть Мэриголд. Платформа, на которой она сидела, кружилась волчком, дергаясь то вперед, то назад, одновременно вращаясь в разных направлениях со страшной скоростью. Все вопили как оглашенные. Рот Мэриголд напоминал огромную черную дыру — она верещала еще громче остальных.

Я с такой силой вцепилась в поручень, похожий на витой леденец, что ногти до боли врезались мне в ладонь. Карусель понемногу перестала вращаться, но Микки снова купил билеты, чтобы мы могли прокатиться еще пару раз. Они со Стар болтали не умолкая. Казалось, что их конь, сорвавшись с карусели, умчал обоих в какие-то недосягаемые дали.

Я попыталась поговорить с Наташей, но ничего не вышло. Я осталась одна на лошади, сумерки понемногу стали сгущаться, приближался вечер, а я не знала, что еще случится, и мне стало страшно.

Но Мэриголд было гораздо страшнее, чем мне. Когда она слезла наконец со своего проклятого волчка, то дрожала всем телом, как осиновый лист на ветру. Микки пришлось обнять ее за талию, иначе она, чего доброго, не удержалась бы на ногах. Она прижалась к нему, уткнувшись носом ему в плечо.

— Пошли. Пора ехать домой, — сказал он.

— Домой… к тебе? — спросила Мэриголд.

— Нет, не ко мне, — ответил Микки. — Ты ведь знаешь, я теперь живу в Брайтоне.

— Значит, ко мне, — кивнула Мэриголд. — Ладно, понятно. Мы ведь и так сколько времени были вместе… Ох, Микки, просто поверить не могу, что мы с тобой снова нашли друг друга! Теперь будем веселиться, веселиться, веселиться!

Не знаю, кого она хотела одурачить. Разве что себя? Вряд ли. Всю дорогу домой она непрерывно болтала, пела, смеялась, но руки у нее дрожали, а в глазах плескалось отчаяние. Микки явно оттягивал неизбежное до последней минуты — наверное, решил сначала доставить нас домой. И заговорил только, когда мы вылезли из машины.

— Мне пора домой. Денек и вправду получился что надо. А очень скоро я вернусь.

Он небрежно похлопал меня по плечу, потом смущенно поцеловал Стар в щеку и повернулся к Мэриголд. Он беспомощно топтался перед ней, не зная, что сказать. И тут она принялась плакать.

— Нет, нет, никаких слез, детка. Я скоро приеду, обещаю, — пробормотал он, поцеловав ее в щеку, словно она тоже была маленькой девочкой, как мы.

А потом он прыгнул в свою машину и умчался. Я бросила взгляд на Стар. Она следила за сверкающим автомобилем, пока тот не скрылся из виду. Нет, Стар не плакала, как Мэриголд. Лицо ее было спокойным, но глаза сияли, как звезды.