В Иркутске

Мать Михаила проживала в поселке Касьяновка под Черемхово Иркутской области. Получив телеграмму о приезде сына с семьей, очень волновалась и готовилась к встрече. И все-таки, увидев гостей во дворе, растерялась. Она рассталось с сыном, когда ему было девять лет. В тридцатичетырехлетнем мужчине трудно было узнать того мальчика, с которым она простилась двадцать пять лет назад. Материнское сердце подсказало ей, что это ее сын. Михаил узнал мать. Она сильно постарела и походила на его бабушку – свою маму.

Михаил поставил чемодан на землю, развел руки в стороны и произнес:

– Мама!

Она бросилась к нему, прижалась головой к его груди и заплакала. Сын и мать стояли обнявшись, каждый вспомнил, какими они были в год расставания, когда пурга, пронесшаяся над страной, разлучила их на четверть века.

– Мама, успокойтесь, мы же встретились, надо радоваться, – произнес Михаил, отстраняя ее от себя, не выпуская из рук. – Познакомься: это моя жена и дочки.

Вера Даниловна из писем знала, что сын женился на женщине с ребенком, и у них родилась общая девочка.

Михаил повернул мать к Глаше, которая держала за руку Тому. Бабушка подошла к внучкам и произнесла:

– Давайте познакомимся, я ваша бабушка.

Она присела около девочек и, протянув руки к Томе, пригласила:

– Иди ко мне.

Девочка смутилась и сделала шаг назад. Вера Даниловна окинула взглядом Милю и Глашу.

– Очень рада, что вы приехали ко мне, – засуетившись, произнесла она. – Проходите в дом, там познакомимся. Стол давно накрыт в ожидании вашего приезда.

Проживала Вера Даниловна в небольшом домике, похожем на «завалюшку». Муж ее давно скончался, и существовала она за счет мизерной пенсии и огорода. Дорогого убранства в доме не было. Чувствовалось, что хозяйка доживает свой век, не обращая внимания на уют.

Глаша изучала справочник для поступающих в высшие и средние учебные заведения, купленный в Иркутске.

– Выбрала, в какой техникум идти учиться? – спросила мать.

– Мне хочется пойти учиться в музыкальное училище.

– Это что за специальность у тебя будет! – возмутилась мать. – Приобрети специальность, чтобы всегда был кусок хлеба, а затем занимайся музыкой сколько душе угодно.

В разговор вмешался отчим:

– Миля, успокойся, может, ей суждено стать знаменитой артисткой, будем ходить на ее концерты.

– Заткнись! – грубо оборвала мужа Миля. – Знаю я этих артисток, моя дочь должна получить техническую специальность.

Через несколько дней Глаша поехала в Иркутск сдавать документы в машиностроительный техникум. Найти его труда не составило, адрес был указан в справочнике. Сдав документы в приемную комиссию, Глаша отправилась знакомиться с городом.

Иркутск – старинный сибирский город, основанный как острог в 1661 году, – раскинулся на берегах Ангары в месте впадения в нее реки Иркута. Старинный купеческий город сохранил много исторических памятников архитектуры давно ушедших веков. В дореволюционные годы служил местом ссылки политических заключенных. Здесь в 1791 году побывал в ссылке А. Радищев, осужденный за публикацию книги «Путешествие из Петербурга в Москву». Сюда ссылались декабристы. Сегодня город – крупный административный, культурный и промышленный центр страны. На всю страну известны Иркутская ГЭС, авиационный завод, завод тяжелого машиностроения и другие предприятия.

Глаша шла по улицам города и рассматривала здания, которые по архитектуре отличались от выстроенных в Норильске. На остановке транспорта села в трамвай и доехала до старой части города. Ей казалось, что она попала в музей архитектурного зодчества. Здания не походили друг на друга, на многих красовались вывески о принадлежности их к памятникам архитектуры. Остановившись около церкви, решила зайти внутрь и посмотреть убранство, но дверь оказалась закрытой. На территории, огороженной вокруг храма, стояло два домика, в которых жили прихожане, обслуживающие церковь. Из одного вышла женщина, одетая во все черное, подошла к Глаше и мягким тихим голосом спросила:

– Девушка, вы кого ищете?

– Хотела посмотреть…

– Храм откроется в шесть часов.

– Очень жаль, я живу не в городе.

– Как оказались в Иркутске?

– Приехала сдать документы в техникум.

– Пойдем ко мне, подождешь до открытия храма. Как тебя зовут?

– Глашей.

– А меня Марфой Даниловной.

Глаша почувствовала расположение к женщине и последовала за ней. Они вошли в помещение, в котором стоял запах свежей выпечки. На деревянных подносах остывали просвиры.

– Есть хочешь? – спросила хозяйка.

– Не хочу, спасибо, – ответила Глаша.

Она завтракала утром перед отъездом в Иркутск. Время давно перевалило за полдень, ей хотелось есть, но признаться незнакомому человеку она стеснялась.

– Вижу, что хочешь, садись к столу, покормлю.

Утолив голод кашей и просвирами с чаем, Глаша стала рассматривать помещение и увидела на стене гитару.

– Можно я поиграю на гитаре? – попросила она.

– Конечно, можно, возьми и играй, я с удовольствием послушаю.

Гитара оказалась расстроенной, Глаша подтянула струны, заиграла и запела.

Женщина внимательно слушала, а когда Глаша закончила пение, произнесла:

– Ты прекрасно поешь, тебя надо показать отцу Василию. Скоро начнется служба, пойдем в храм.

Глаша впервые попала в церковь. Полумрак, горящие свечи, лики святых на иконах и монотонный голос священника привели ее душу в состояние, которое она раньше никогда не ощущала. До ее сознания не доходил смысл проповеди, все внимание сосредоточилось на множестве икон.

Когда служба закончилась, Марфа Даниловна подвела Глашу к батюшке, поцеловала его руку и произнесла:

– Эта девушка очень хорошо поет, не могли бы вы ее прослушать?

– Обязательно послушаю, – ответил священник и, обращаясь к Глаше, спросил: – Вы крещеная?

– Нет.

– Надо бы окрестить, но без согласия родителей не могу.

После короткого разговора они пошли в домик Марфы Даниловны. Она сняла со стены гитару, подала Глаше и сказала:

– Пой.

Прослушав несколько песен, батюшка спросил:

– Православные песни знаете?

– Не знаю.

– Жаль, вы могли бы стать украшением нашего церковного хора.

В это время открылась дверь и в комнату вошли девочка и мальчик.

– Мама, – произнесла девочка, – можно мы пойдем в парк?

– Сходите, погуляйте и возьмите с собой Глашу, она еще плохо знает город.

Девочка была немного старше Глаши и довольно бойкая. Она взглянула на Глашу и произнесла:

– Меня зовут Людой, пойдем с нами.

Дети вышли на улицу, Люда тут же начала задавать вопросы:

– Как ты оказалась у моей мамы?

– Пришла посмотреть церковь, а она оказалась закрытой.

– Тебе разве в школе не говорили, что комсомольцам нельзя посещать церковь?

– Говорили, но я уже не комсомолка.

– Почему?

– Потеряла комсомольский билет.

– Разбирали на комсомольском собрании?

– Не разбирали.

– Почему?

– Я бросила ходить в школу.

– Зачем приехала в Иркутск?

– Поступать в техникум.

– А я учусь в десятом классе.

Незаметно за разговорами дети подошли к парку, из которого доносилась музыка духового оркестра. Березовая аллея привела их в центральную часть парка. На летней эстраде играл духовой оркестр, все сиденья перед сценой заполнила публика. Глаша впервые слышала духовой оркестр и стояла, зачарованная незнакомой музыкой. Люда дотронулась до ее руки и сказала:

– Пойдем, покатаемся на карусели.

– Вы идите, а я буду слушать музыку…

Экзамены в техникум Глаша сдала успешно, ее приняли с назначением стипендии в размере 185 рублей. О своем зачислении узнала из списка студентов первого курса, который висел на доске объявлений. Общежитие ей, как и многим студентам, техникум не предоставил.

Несколько девочек стояли перед доской объявлений и оживленно что-то обсуждали. Глаша прислушалась.

– Я видела на столбе записку с предложением сдать комнату студентам, – произнесла одна девочка.

– Когда ты видела?

– Сегодня.

– Пойдем, посмотрим, пока кто-нибудь не сорвал.

Девочки направились к выходу, Глаша последовала за ними. Неизвестный автор объявления на кусочке тетрадного листа предлагал комнату на четыре места по улице Красногвардейской.

– Нас трое, – произнесла одна из девочек, срывая объявление со столба, – придется искать четвертого человека.

– Возьмите меня с собой, – предложила Глаша.

Девочки обрадовались и стали знакомиться с компаньонкой. Они сняли комнату у хозяйки, которая представилась тетей Зиной. Небольшая комната вмещала четыре кровати, аккуратно заправленные, и столик. Условия для жизни и учебы были вполне приемлемыми.

Среди студентов первого курса выделялись взрослые парни, отслужившие срочную службу в армии и на флоте. В то время на флоте служили по пять лет. Не успели студенты освоиться и перезнакомиться, как их отправили в колхоз на уборку картофеля. Мальчиков разместили в клубе, а девочек направили на окраину села в гараж, где жили женщины, приехавшие на заработки. Они получали от колхоза мешок картошки за каждые выкопанные десять мешков. На воскресный день все женщины уехали в город, осталась только одна бабушка.

Закончив трудовой день, девочки отправились в клуб, где для них приготовили ужин. После сытной еды многих потянуло в сон, и студентки отправились в гараж отдыхать. Несколько девочек остались на танцы. Они танцевали с сельскими парнями и солдатами стройбата. После их возвращения бабушка, на правах старшей и знающей установленный в гараже порядок, закрыла ворота на кованый большой крючок и вложила палку поперек ворот в скобы.

Глаша уже заснула, когда у ворот послышался мужской голос:

– Лена! Лена!

Она проснулась и прислушалась. Голос звучал громче и настойчивее:

– Лена! Лена! Выйди, надо поговорить!

Девочки еще не успели познакомиться и не знали, есть ли среди них Лена или вызывают кого-нибудь из уехавших женщин. Все притихли и молчали.

Послышались удары и скрип ворот. Неизвестные просунули плоский предмет между створками и сбросили крючок. Затем этим же предметом выдвинули из скоб палку.

В гараж вошли трое солдат и фонариком стали освещать лежащих девочек, которые, ощутив на лице луч света, закрывались одеялами с головой.

– Так их тут много, – произнес один из солдат. – Федя, беги в роту, зови сюда взвод, а мы их покараулим.

Девочки лежали в страхе, ожидая дальнейших событий. Бабушка поднялась со своего места, подошла к солдатам и произнесла:

– Сынки, выпустите меня по нужде.

Солдат осветил фонариком ее морщинистое лицо и, отступив в сторону от ворот, сказал:

– Проходи.

Оказавшись на свободе, бабушка отошла на несколько метров от гаража и побежала по улице, насколько позволяли силы. За ней с лаем бросилась собака, выскочившая из-под ворот соседнего дома. На ее лай из других дворов выскакивали собаки, и свора с лаем гналась за женщиной. Страх за девочек и лай преследуемых собак заставляли ее бежать со скоростью, с которой никогда в жизни не бегала. Она несколько раз споткнулась о кочки на дороге, едва удержавшись на ногах. Когда до клуба оставалось около сотни метров, она уже не могла бежать, а еле переставляла ноги, сердце старой женщины готово было выскочить из груди. «Господи, помоги мне добраться до клуба, – произнесла шепотом, – не дай, Господи, случиться с девочками беде». Войдя, задыхаясь, в клуб, бабушка спросила:

– Кто старший у студенток?

– В чем дело? – спросил преподаватель Замякин.

– Их захватили солдаты.

Он мгновенно побежал к дверям, за ним последовали несколько взрослых ребят, отслуживших в армии. Выскочив из клуба, они помчались по пыльной дороге, освещенной лунным светом. Прибежав к гаражу, парни скрутили охранников, крепко намяв им бока. Подоспевший Замякин, задыхаясь от быстрого бега, обратился к студентам:

– Прошу вас без рукоприкладства.

Предупреждение опоздало. Студенты заломили солдатам руки за спины и крепко их держали. Преподаватель вбежал в гараж и крикнул студенткам:

– Быстро забирайте свои вещи и бегом в клуб!

Стройбатовцы приехали к гаражу на грузовой автомашине. Девушек там уже не было, их встретили побитые сослуживцы.

– Где девки? – спросил Федор.

– Их увели в клуб.

– Почему отпустили?

– За ними прибежало целое отделение парней.

– А нас взвод, едем в клуб, – предложил кто-то.

Возбужденные и раздосадованные солдаты вооружились палками, вырванными из соседнего забора, и поехали к клубу. Там они потребовали участников освобождения девушек выйти на улицу для разговора.

Руководитель студенческого отряда Замякин, опасаясь драки, позвонил в комендатуру. Через считанные минуты к клубу подкатил «ГАЗ-67» с комендантом и вооруженными солдатами. Майор приказал двум солдатам с автоматами встать около входа в клуб, а сам подошел к стройбатовцам и громким голосом скомандовал:

– В шеренгу по одному становись!

Солдаты неохотно построились. Комендант продолжал:

– Давно наступило время отбоя, вам следовало находиться в расположении части. За групповую самовольную отлучку я должен всех вас отправить на гауптвахту.

Солдаты приуныли, улыбки исчезли с их лиц.

Майор сделал паузу, чтобы проступок дошел до сознания военнослужащих. Он знал, что в камере гауптвахты нет места для размещения целого взвода. Немного подумав, подал команду:

– Кто желает искупить свой проступок на гауптвахте, шаг вперед!

Никто не вышел из строя.

– В таком случае на вас наложит дисциплинарные взыскания командир батальона. Быстро в машину и в часть.

Стройбатовцы не стали ждать худшего развития событий, заскочили в машину и быстро укатили.

Студенты думали, что на этом инцидент исчерпан. Утром, не выспавшись, позавтракали и отправились в поле копать картошку. Настроения шутить и смеяться, как в первый день, не было. Выполнив задание по копке картошки, установленное колхозным бригадиром, вернулись к клубу и стояли у крыльца, обсуждая прошедший день. В это время заметили грузовую машину, несущуюся по улице с большой скоростью. Неожиданно машина свернула на толпу людей. Все успели отскочить к крыльцу, она пронеслась рядом, из нее вылетела заводная рукоятка и угодила в плечо Замякину. Опасаясь развития событий с плохими последствиями, он позвонил в техникум, и на следующий день за девочками прислали автомашину. Первый выезд в колхоз закончился для них происшествием, запомнившимся на всю жизнь.

Вскоре Глаша проводила родителей в Норильск. Она надеялась, что мать оставит ей хоть немного денег, но они не умели экономно тратить их и к концу отпуска остались без копейки. Им пришлось давать телеграмму Ноне, чтобы та выслала деньги на обратную дорогу. Глаша из своей стипендии сто рублей платила за квартиру, а на оставшиеся восемьдесят пять питалась почти одним хлебом.

С наступлением холодов ее стал мучить не только голод, но и холод. Она ходила в техникум в материнском старом габардиновом пальто. Оно ей было великовато, и она чувствовала себя в нем неуютно. Ветер забирался под широкий подол, проникал до груди и, казалось, доставал до самого сердца.

Экзамены за первый семестр Глаша сдала с одной тройкой – по математике, и ей не дали стипендию. Две девочки, проживающие в комнате с Глашей, экзамены завалили и уехали по домам, а третья перевелась в пушно-меховой техникум. Там давали стипендию с тройками. Глаша в комнате осталась одна, у нее не было денег не только платить за квартиру, но и на питание. Испытывая неловкость и стыд, она обратилась к хозяйке:

– Тетя Зина, можно я вам заплачу за квартиру, когда мама вышлет мне деньги?

– Конечно, можно.

Понимая положение девочки, сердобольная женщина часто приглашала ее к столу. Иногда просила позаниматься с внуком-первоклассником. Глаша, чтобы как-то отблагодарить хозяйку, по утрам чистила снег во дворе. Иногда ей становилось так голодно, что она занимала по рублю у подруг с обещанием вернуть после получения перевода.

Деньги мать прислала только весной. Глаша первым делом рассчиталась с хозяйкой и вернула долги подругам. Из оставшихся денег отложила нужную сумму на проезд до Норильска и купила ватную стеганую фуфайку. Это была замечательная фуфайка! Плотно облегала девичью фигуру. В ней было тепло и легко идти по улице. Глаше казалось, что все обращают внимание на ее обновку.

Еще была не забыта Великая Отечественная война. В техникуме большое внимание уделялось физической и военной подготовке. Сдавались нормы на значок «Готов к труду и обороне», регулярно в тире проводились стрельбы из малокалиберной винтовки. Глаша показывала хорошие результаты в стрельбе, записалась в стрелковую секцию и много времени проводила в тире. Военрук готовил ее к сдаче на разряд на очередных районных соревнованиях между техникумами.

Второй семестр закончился десятого июля, Глаша вышла из здания техникума в приподнятом настроении. Яркое солнце разделяло ее радость, лаская лицо и оголенные руки теплыми лучами. Она сдала экзамены с одной тройкой – по математике, но это ее не огорчало.

Перед каникулами студентов направили на производственную практику. Большинство первокурсников попали в механический и сборочный цеха, а Глаша – в электроцех. Утром на практику она торопилась, чтобы не опоздать к началу рабочего дня. Шла в расстроенных чувствами. «Зачем мне электрика, – думала студентка, – мне интересно изучать механические станки…»

В цехе вокруг таза с водой сидели рабочие и курили.

– Здравствуйте, – произнесла Глаша, – меня направили к вам на практику.

Молодой парень, взглянув на нее, произнес:

– Присаживайся. Покури.

– Я не курю.

– Хватит балаболить, – прервал словоохотливого парня пожилой рабочий. – Девушка, пройди по цеху, познакомься с оборудованием.

Вернувшись после обеда, Глаша вновь застала рабочих курящими.

– Когда я буду работать? – спросила она.

– Вставай к станку и работай.

– К какому?

– К токарному.

– Николай, – обратился пожилой рабочий к одному из курящих, – покажи, как нарезать резьбу в муфтах.

Николай поднялся с лавки, подошел к станку, около которого стоял ящик с нарезанными кусками трубы, показал на него рукой и сказал:

– В этих патрубках надо нарезать резьбу. Смотри, как это делается…

За время практики Глаша освоила работу на токарном, фрезерном и сверлильном станках.

После окончания практики она первым делом отправилась на железнодорожный вокзал покупать билет до Красноярска. Увиденная там обстановка ее удивила. Вокзал напоминал муравейник. После смерти Сталина многим заключенным и ссыльным была объявлена амнистия. Люди спешили уехать к местам прежнего проживания, к своим родным и близким. Они сидели на чемоданах и узлах, лежали на подстеленных газетах. Выстояв большую очередь, Глаше удалось взять билет на поезд, отправляющийся через неделю.

Посадка в поезд напоминала штурм крепости. Люди с баулами, тюками, саквояжами лезли в вагон, мешая друг другу, застревая в тамбуре. Кто-то подавал вещи через окно приятелю, успевшему пробиться в вагон. Глаша, опасаясь в давке сломать гитару, подала ее в окно неизвестному мужчине. Когда оказалась в вагоне, все места были заняты. Ее гитара лежала на верхней полке. Она тут же залезла на полку, улеглась в обнимку с гитарой, опасаясь спуститься вниз, чтобы ее место кто-нибудь не занял.

Через сутки поезд прибыл в Красноярск. Обстановка на железнодорожном и речном вокзалах мало чем отличалась от положения на иркутском вокзале. Она напоминала цыганский табор.

Очередной пароход «Сталин» отправлялся в рейс по Енисею только через пять дней. Глаша купила билет третьего класса и отправилась разыскивать мамину знакомую Марию, проживающую по улице Маерчака. Хозяйка встретила ее доброжелательно:

– Мой руки и садись к столу, с дороги, наверное, проголодалась.

– Спасибо, я сыта.

– Чем, интересно, могли тебя кормить в поезде?

– Я брала с собой еду.

– Значит, ела всухомятку. Садись, у меня щи готовы.

Каждое утро после завтрака Глаша на целый день отправлялась бродить по городу. Она ходила по старинным улицам, читала вывески на учреждениях и магазинах, подходила к Енисею и подолгу смотрела в его голубую даль, на тружеников водных просторов – катера и буксиры. Возвращалась на квартиру только к вечеру. Считала неудобным питаться у посторонних людей.

Посадка на пароход проходила организованно. Матросы, стоящие у трапа, пропускали пассажиров по одному. Глаша спустилась в трюм, где находились места третьего класса.

Пароход медленно отошел от причала, стуча лопастями колес по воде. Глаша собралась выйти на палубу из душного помещения. В это время заметила молодого человека, который спустился в трюм и шел, кого-то разыскивая. Увидев Глашу, направился к ней.

– Добрый день, меня зовут Юрием Чувашевым, – представился он, – я еду с группой студентов на практику в Норильск. Мы заметили вас с гитарой и приглашаем в нашу компанию.

– Спасибо, мне здесь неплохо, – ответила Глаша, опасаясь подвоха.

– Не бойтесь, среди нас есть девушка Клара.

– Почему я должна вас бояться?

– Причин для боязни нет, мы студенты Иркутского горно-металлургического института. А вы из какого города будете?

– Из Иркутска.

– Так мы земляки! Забирайте свои вещи, и вперед.

Глаша оказалась в веселой компании студентов.

Первым делом они попросили ее сыграть на гитаре. Она играла и пела. Затем гитару взял Юра и приятным бархатным голосом запел «Домино». Глаша впервые слышала эту песню и была ей очарована. Студенты научили ее играть в карты. Большая часть времени проходила за игрой в шестьдесят шесть.

Когда пароход проходил мимо знакомых Глаше селений, она поднималась на верхнюю палубу и пыталась увидеть знакомые дома, сохранившиеся в ее памяти. Подплывая к деревне Лебедь, Глаша любовалась красотами местности. На возвышенности на фоне соснового леса стоял знакомый леспромхоз. Песчаная коса вдоль высокого берега сияла белизной в лучах летнего солнца. Ее сердце радостно забилось, когда показалось устье реки Лебедевки. Вспомнились походы с подругами за цветами, медведь, которого они испугались; фельдшер Лидия Кондратьевна, с которой очень весело дети встречали Новый год. Вспоминались только приятные случаи, которые сохранились на всю жизнь. Все лишения и невзгоды отошли на задний план.

Глаша очень волновалась при приближении парохода к Туруханску. Она надеялась встретить в детском доме кого-нибудь из прежних преподавателей, заглянуть в столовую, в свою комнату. Хотелось узнать, сохранились ли установленные раньше порядки.

Как только пароход пришвартовался к дебаркадеру, она первой сбежала по трапу и помчалась в гору. Прибежав к детскому дому, увидела пустующие строения с забитыми окнами и территорию, заросшую травой, среди которой одиноко стоял столб-мачта, на которой в торжественных случаях поднимался флаг. Исчезли аккуратные дорожки, посыпанные битым кирпичом. На душе стало грустно и печально. Рухнула надежда увидеть то, к чему она стремилась. Детский дом, который она часто вспоминала, в котором прошли лучшие ее детские годы, перестал существовать.

Возвращалась Глаша на пароход медленно, как после тяжелой болезни. У встретившейся женщины спросила:

– Куда исчез детский дом?

– Его перевели в Игарку.

До Дудинки она плыла с испорченным настроением. Ей не хотелось играть на гитаре и в карты. В памяти всплывали отдельные эпизоды из жизни в детском доме.

– Почему ты грустная? – спросила ее Клара.

– Не знаю.

Глаше не хотелось делиться своими чувствами с посторонним человеком.

– Поиграй на гитаре, – попросил ее Юрий, чтобы отвлечь от грустных мыслей.

– Сыграй лучше сам «Домино», я с удовольствием послушаю…

В Норильске Глаша распрощалась с попутчиками и направилась по хорошо знакомой насыпи железной дороги к шахте алевролитов. Можно было пойти на вокзал и дождаться попутной «вертушки», но ей хотелось пройтись пешком. Ее окружала тундра в летнем наряде. Оранжевые полянки жарков горели в лучах яркого солнца, легкий ветерок приносил терпкий запах цветущего багульника. Комары не заставили себя долго ждать, надоедливо жужжали около лица. «Здесь ничего не изменилось», – подумала Глаша.

Приближаясь к бараку, она заметила рядом новое строение, которое оказалось магазином. «Как хорошо, – подумала Глаша, – теперь не надо за продуктами ходить в город». Около двери комнаты матери остановилась унять волнение. «Как меня встретят родные после годичной разлуки?» – думала она.

Вся семья оказалась в сборе. Отчим радостно воскликнул:

– Глашенька приехала! Проходи, мы давно скучаем по тебе.

Мать сверкнула глазами на мужа и грубо произнесла:

– Чему обрадовался? Собрался идти в магазин – так иди.

Каникулы у Глаши прошли в работе по дому. Она, как прежде, занималась уборкой, ухаживала за детьми, готовила еду. Уходя на работу, Миля оставляла деньги дочери и говорила, что надо купить. В Норильск впервые завезли свежую картошку. Глаша резала ее мелкими кубиками, как делала бабушка. За ужином отчим похвалил приготовленный суп, обратив внимание на нарезанную мелко картошку. Мать тут же вспылила:

– Тебе всегда кажется, что Глашка готовит лучше, чем я! Может, ты опять собрался с ней убежать?!

Однажды Миля, порывшись в кошельке, произнесла:

– Надо сходить к соседям занять денег на хлеб.

– Зачем занимать, у нас есть деньги, – сказала дочь.

– Откуда они взялись?

– Сдача от тех денег, которые ты давала мне на продукты, – пояснила Глаша и выдвинула ящик тумбочки.

Денег оказалось больше, чем надо на хлеб.

Глаша понимала, что ей будет трудно учиться в Иркутске, и попросила мать перевести ее в Норильский горно-металлургический техникум.

– Иди сама и переводись, – ответила Миля.

В учебной части техникума Глаше отказали в переводе на второй курс.

– Если хотите, можем принять вас на первый курс без экзаменов, – предложила женщина в очках, посмотрев зачетку претендента на учебу.

Глаша не хотела терять год учебы. Она забрала документы и отправилась домой. Мать спросила:

– Перевелась?

– В учебной части отказали. Мама, может, ты сходишь к директору техникума и поговоришь с ним о моем переводе?

– Раз отказали, езжай учиться в Иркутск, – ответила мать.

Она не хотела оставлять дочь у себя. Ей было спокойнее, когда она находилась вдали от дома.

Уходила Глаша из дома с плохим настроением. Под стать ему была и погода. Наступила ранняя полярная осень. По небу низко ползли мрачные черные тучи.

Дудинка встретила моросящим дождем и грязью на дорогах. В речном порту толпился народ, ожидая парохода. В кассе Глаша узнала, что пароход опаздывает на двенадцать часов и прибудет только утром. Она стала прислушиваться к разговорам пассажиров, из которых узнала, что этим рейсом отправляют большую группу призывников, возможны беспорядки и хулиганские выходки. Чтобы скоротать время, отправилась в кинотеатр посмотреть фильм «Чарли Чаплин». В фойе звучала музыка. Здесь Глаша впервые услышала полонез Генриха Лековского, мелодию которого запомнила на всю жизнь.

После бессонной ночи Глаша спустилась в трюм, устроилась в уголке, положила чемоданчик под голову и заснула. Проснувшись, почти сутки не поднималась на палубу, опасаясь встречи с призывниками. В конце концов ей надоело сидеть в душном помещении, и она поднялась на верхнюю палубу. Проходя мимо окон кают первого класса, услышала знакомый голос:

– Глашка!

Оглянулась и увидела выглядывающего из окна Геру, с которым училась в одном классе норильской школы. Он выпрыгнул из окна, подошел к ней и предложил:

– Пойдем к нам в каюту, мы отмечаем призыв в армию.

В каюте за столом сидели молодые парни-призывники. Состоятельные родители обеспечили им плавание в каютах, а не в трюме.

– Знакомьтесь, – произнес Герман, – это моя одноклассница Глаша.

Он стал называть имена ребят. Когда назвал имя Всеволода, тот произнес:

– Мы знакомы.

– Не помню, – ответила Глаша, хотя прекрасно помнила его.

В школьные годы она иногда ходила на каток и всегда там заставала Севу. Он моментально подкатывался к ней, называл ее «Красной Шапочкой» и постоянно преследовал, бегая за ней.

С этого дня Глаша гуляла по палубе в окружении парней, она уже не боялась призывников. Вскоре с ней стал гулять только Всеволод. Он рассказывал, что всегда с нетерпением ждал ее на катке, ему хотелось ее проводить до дома, но она всегда убегала от него; признался, что ему нравятся девочки-недотроги с повадками монахинь. После нескольких таких откровений поцеловал Глашу и получил сильную пощечину. Сева не обиделся, стал сильнее ее уважать.

– Молодец, – произнес он. – Дай мне свой адрес, я обязательно тебе напишу, когда прибуду к месту службы.

Его направили служить в Советскую Гавань, некоторое время он переписывался с Глашей.

Красноярск встретил пассажиров парохода прекрасной погодой, стояли дни бабьего лета, в воздухе летали паутинки, на клумбах отцветали последние астры. Глаша простилась с попутчиками и поехала на железнодорожный вокзал. У кассы толпился народ, у каждого на руке химическим карандашом был написан номер очереди. Глаша оказалась сто двенадцатой. Она отошла в сторону и призадумалась. К ней тут же подошел молодой человек в солдатской форме и спросил:

– О чем задумалась?

– Много народа за билетами, долго придется ждать свою очередь, – сказала Глаша и показала ладошку с цифрой.

– Можно купить билет в воинской кассе, там нет народа.

– Кто мне там его продаст?

– Давай деньги, я схожу и куплю тебе билет.

Глаша обрадовалась, достала сто рублей и протянула солдату: до Иркутска в общем вагоне билет стоил девяносто восемь рублей.

– Стой здесь, никуда не уходи, а то я тебя потеряю, – сказал солдат и быстро вышел в дверь на противоположной стороне зала.

Время шло, а солдат не возвращался. Глаша начала волноваться. Вскоре волнение переросло в тревожное беспокойство. Она решила пойти к воинской кассе и найти там своего благодетеля. Открыла дверь, в которую ушел солдат, и оказалась на перроне.

Ее охватил ужас. Это были последние деньги, которые ей дала мать.

Тетя Маруся встретила Глашу приветливо:

– Молодец, что решила навестить меня. Садись к столу, будем вместе обедать.

Глаша стояла темнее тучи, не зная, с чего начать разговор о потерянных деньгах.

– Почему такая грустная? – спросила тетя Мария.

– У меня украли деньги.

– Много?

– Все.

– Не расстраивайся, я займу тебе денег.

– Займите только на телеграмму.

В тот же день Глаша отправила телеграмму матери. Миля прислала дочери сто двадцать рублей.

Приехав в Иркутск, Глаша обрадовалась, узнав, что ей дали общежитие, но стипендию из-за троек не дали. «Как-нибудь проживу, – думала она, – мама обещала высылать деньги». В общежитии царило оживление. Второкурсников отправляли на два месяца в колхоз на уборку картофеля.

Денег, оставшихся от покупки билета, Глаше хватило ненадолго. Она стала голодать. В довершение ко всему у нее поднялась температура – она заболела. В поликлинике дали освобождение от занятий и выписали лекарства, купить которые она не могла: у нее не было денег. Подруга по комнате в общежитии Тамара Козлова старалась ее поддерживать и занимала немного денег. Вскоре Глаше пришлось продать спортивный костюм. Питалась только хлебом. Пропустив много занятий, решила бросить учебу и уехать в Норильск. Под Новый год все студенты пошли на новогодний бал, а Глаша больная лежала в постели и плакала.

Она написала маме письмо: «Болею, не могу учиться, хочу вернуться в Норильск». Миля выслала денег на дорогу и написала: «Приезжай, пойдешь работать».

Тамара, узнав о намерении подруги бросить учебу, резонно заявила:

– Зачем тебе уезжать перед сессией, надо попытаться сдать экзамены.

– Я много пропустила занятий. Вряд ли смогу сдать сессию.

– Будем готовиться вместе, я тебе помогу, – ответила Тамара.

Девочки составили план подготовки к экзаменам, решили, что один предмет – математику – можно завалить и оставить на пересдачу. У Тамары были хорошие конспекты, и она оказалась умелым репетитором. Глаша полностью сдала сессию, по математике получила тройку, вновь оставшись без стипендии.

Теперь не было необходимости бросать учебу и уезжать из Иркутска. На присланные мамой деньги на дорогу самолетом она купила теплые ботинки-венгерки с меховыми отворотами и еще осталась некоторая сумма на питание.

В это время она подружилась с девочкой, приехавшей учиться из Читы. Ее звали Галкой. Она жила на квартире в районе города, называемом «Шанхаем». Там Глаша познакомилась с Лорой, работающей в шляпной мастерской. Пригодились навыки в шитье, полученные в Туруханском детском доме. Глаша стала помогать шить модные в то время шапочки – «менингитки». Лора подкармливала ее густым супом из вермишели без мяса, заправленным луком и морковкой. Слухи о Глашиных способностях в шитье быстро распространились среди студентов. Она стала закройщицей в общежитии, к ней обращались девочки для кройки материала на платья и блузки. Глаша умело снимала мерки, кроила ткани, а шили девочки сами. Старшекурсники заметили ее хорошую графику и просили выполнять чертежи к дипломным проектам.

Глаша окунулась в студенческую жизнь, часто задерживалась в тире и тренировалась в стрельбе. В одну из таких тренировок в тир вошли старшекурсники. Все они отслужили срочную службу в армии. Среди них выделялся секретарь комсомольской организации техникума, сталинский стипендиат Вячеслав Ревазов – высокого роста, с черной кучерявой головой, прядь которых спадала на лоб. Он пять лет отслужил на Тихоокеанском флоте и гордился этим. Воротничок его рубашки всегда был расстегнут и виднелись полоски тельняшки. Глаше он чем-то напоминал отца. Во время перерывов между лекциями Вячеслав несколько раз пытался заговорить с Глашей, но она избегала разговоров с ним. Инстинктивно боялась его, как своего отца.

– Грудзинская, – обратился он к Глаше, – давай стрелять на кружку пива?

– Лучше на шоколадку, – ответила она.

Военрук дал им по пять патронов. Глаша выбила тридцать девять очков, Вячеслав – тридцать восемь.

– Ты победила, – сказал Вячеслав и удалился из тира.

Не успела Глаша начать стрелять очередную серию, он вернулся с шоколадкой и протянул ее победительнице.

– Получай приз за победу.

– Не надо! – воскликнула Глаша.

– Я долгов не делаю, всегда честно рассчитываюсь, – произнес Ревазов, взял ее руку и вложил в нее шоколадку.

– Спасибо, – тихо произнесла она, удивляясь его поступку.

Глаша никогда не ела шоколад, не знала его вкуса, чувство голода обострилось, и ей захотелось немедленно попробовать содержимое, завернутое в красивую упаковку. Развернув коричневую плитку, изрезанную на квадратики, и протянув руку к Вячеславу, предложила:

– Угощайтесь все.

Ревазов отвел ее руку и произнес:

– Это твой приз и принадлежит только тебе.

– Как хотите, – сказала Глаша, отломила дольку от пластинки и положила в рот.

Слава обратил внимание на Глашу, когда она еще училась на первом курсе. Небольшого роста стройная девочка напоминала ему красивую куколку, которую хотелось взять на руки.

Встретив ее в Красном уголке, неожиданно предложил:

– Глаша, давай сыграем в шахматы?

– Я не умею играть.

– Садись за столик, я научу.

Глаше понравилась шахматная игра, она быстро освоила основные правила и часто после лекций проводила время с Вячеславом за шахматным столом. Он стал приглашать ее в оперный театр. Для девочки, любящей музыку, театр стал приятным открытием в жизни. Она сохраняла все программы, знала фамилии всех ведущих артистов.

В один из студенческих вечеров Глаша танцевала с однокурсниками и посматривала по сторонам в надежде увидеть Вячеслава, но его в зале не было. В перерыве между танцами вышла в коридор и столкнулась с Ревазовым и его приятелем.

– Глашенька, ты оперу «Пиковая дама» Чайковского слушала?

– Мы же вместе ходили в театр.

– Кто играл роль Лизы?

Глаша ответила.

– Ты разрешила наш спор с историчкой. Она нам проспорила, пойдем с нами.

– Куда?

– Сейчас узнаешь.

Парни подхватили Глашу под ручки и привели в ресторан «Ангара». Там уже стоял накрытый стол на четыре персоны. Глаша присела на край стула и положила руки на белоснежную скатерть.

– Сходи, позвони Нине Александровне, что мы ее уже ждем, – попросил Вячеслав приятеля.

– Историчка не придет, – сообщил вернувшийся приятель.

– Мы проведем прекрасно время и без нее, – произнес Вячеслав, разливая в рюмки вино.

Это был второй сюрприз, преподнесенный Ревазовым.

Глаша с удовольствием ела блюда, которые никогда не пробовала, и танцевала со Славой под духовой оркестр. Он ее удивил, когда в перерыве игры оркестра поднялся на сцену и заиграл на фортепиано. Видимо, он был своим человеком в ресторане. Еще больше ее поразило внимание гардеробщика, который помог ей надеть фуфайку. Испытывая стыд, поспешила к выходной двери, которую услужливо распахнул перед ней стоящий рядом швейцар.

Вячеслав проводил Глашу до общежития. Он много выпил и иногда покачивался, держа девушку под руку. Общего разговора не получалось. Глаша думала о том, что она попала ненадолго в мир людей, которые живут в свое удовольствие, а она завтра должна будет экономить копейки на обеде. Ей также не понравилось, что Вячеслав много пьет. Этим он еще раз напомнил отца.

Через некоторое время Слава пригласил Глашу посетить свой дом, заявив, что мама хочет с ней познакомиться. Глаша не могла не понимать, что если парень приглашает девушку знакомиться с родителями, значит, он имеет серьезные намерения, но она дала согласие пойти в его дом больше из любопытства.

Обстановка в квартире Ревазовых напоминала музейные комнаты, в которых Глаша успела побывать. Высокие потолки и картины на стенах усиливали это впечатление. Мягкие диваны и кресла, пианино, столик для игры в шахматы поражали ее воображение. Вдоль стен стояли шкафы и этажерки с книгами. После комнаты матери в общежитии эта обстановка казалась ей райской.

Мать Вячеслава, светловолосая русская женщина невысокого роста, встретила Глашу доброжелательно. Она моментально накрыла стол и пригласила пить чай. Стараясь угодить девушке, постоянно подкладывала ей печенье. Видимо, сын рассказывал ей о своей подруге. Отца, выходца с Кавказа, дома не было. Он занимал ответственный пост в руководстве городом.

После чая говорили о музыке, обсуждали прослушанные оперы, Слава сыграл на пианино. Глаша наблюдала за хозяйкой и думала: «Ее рост не выше моего. Видимо, Славе нравятся женщины невысокого роста, как и его отцу». В завершение встречи поиграли в шахматы, и Вячеслав проводил Глашу в общежитие.

Экзамены за второй курс Глаша сдавала на пятерки. Оставался последний предмет – математика. Она усиленно готовилась, даже отказалась пойти с девочками в кино. Ей очень хотелось получить пятерку. На экзамене попался билет с вопросами, которые она прекрасно знала. Недолго думая, обратилась к преподавателю:

– Можно я буду отвечать без подготовки?

– Иди, отвечай, если уверена.

На все вопросы Глаша ответила правильно и надеялась получить повышенную стипендию. Экзаменатор Мария Васильевна Каминская открыла зачетку, посмотрела на пятерки и заявила:

– Ставлю тебе четверку.

– Почему четверку? Я же ответила все правильно.

– У тебя знания не систематические.

На каникулы Глаша не поехала в Норильск. Родители получили отпуск за два года и уехали в Крым отдыхать в санатории Норильского горно-металлургического комбината.

Студенты выпускного курса, которым Глаша помогала готовить чертежи к дипломным проектам, пригласили ее на банкет по случаю окончания техникума. После ресторана веселой компанией гуляли по городу до появления на улицах дворников. Затем проводили Глашу до общежития. У нее было прекрасное настроение, спать не хотелось. Она стояла у крыльца и наблюдала восход солнца и зарождение нового дня. В городской застройке солнце выглянуло из-за крыши дома, который бросал длинную тень на улицу. Ей вспомнились утренние зори в Туруханске и Норильске. Там солнце выходило из-за горизонта, освещая лучами открытое пространство, оживляя окружающую природу. Глаше захотелось покинуть каменную застройку и выйти на окраину города. Поддавшись нахлынувшим воспоминаниям, пошла по улице навстречу восходящему солнцу. Брела до тех пор, пока не оказалась около церкви, в которой познакомилась с отцом Василием. Вокруг храма стояли леса, на которых молодые парни красили фасад храма. Остановившись, с любопытством наблюдала за работой маляра, который макал в ведро с краской большую кисть, привязанную под углом к палке, и ловкими движениями растирал краску по фасаду. Парень в робе, измазанной краской, и в такой же грязной кепке обратил внимание на разодетую девчонку и грубовато спросил:

– Чего уставилась?

– Нравится, как вы работаете.

– Иди в нашу бригаду работать.

Глаше понравилось неожиданное предложение. Она подумала, что за каникулы сможет заработать деньги на питание в следующем учебном году, и ответила:

– Согласна!

– Давай адрес.

Глаша назвала общежитие техникума, фамилию и спросила:

– Когда выходить на работу?

– Мы скоро перейдем работать на новый объект, я найду тебя.

Через некоторое время в общежитии появился симпатичный парень с аккуратно зачесанными назад русыми волосами.

– Где найти Грудзинскую? – спросил он у вахтера.

– Поднимитесь на второй этаж. Комната двести третья.

Появление в комнате симпатичного парня было полной неожиданностью. Голубая рубашка с короткими рукавами плотно облегала атлетический торс, крепкие руки с накачанными бицепсами выдавали в нем атлета или человека, занимающегося физическим трудом. Глаша не узнала в нем маляра в одежде, заляпанной краской. Он же сразу узнал ее и заговорил, обращаясь к ней:

– Работать в нашей бригаде не передумала?

– Не знаю…

– Кто же должен знать?

– Я подумаю.

– Может, сходим, погуляем и вместе подумаем?

– Спасибо, у меня сегодня другие планы.

– Как знаешь. Если надумаешь, приходи в нашу контору. – И он назвал адрес.

После ухода парня Тома спросила:

– Как звать молодого человека?

– Не знаю.

– Не вздумай связываться с незнакомыми людьми, можешь влипнуть в неприятную историю. Может, тебе мало приключения с солдатами?

Глашины сомнения разрешила телеграмма от мамы. Родители после отдыха в Крыму приехали в Идринский район и остановились у брата Глашиного деда Елисея Францевича в селе Большая Ирта. Миля выслала деньги и приглашала дочь приехать повидаться с родственниками.

Деревенская обстановка вернула Глашу в далекое детство. Ей нравилось делать уборку в доме, поливать цветы, выгонять в поле корову, ходить через огород в баню. Каждый раз, проходя между грядок с разной зеленью, вспоминала бабушку Анастасию Даниловну, которая заставила ее есть луковицу, сорванную в чужом огороде. Ей даже нравилось выгонять мух из дома, предварительно завесив все окна плотной тканью.

На дорогу в Иркутск тетя Валя напекла для нее булочек и уложила в большую торбу.

– Зачем так много? – удивилась Глаша.

– Приедешь, нарежешь и насушишь сухариков.

Провожая племянницу, тетя перекрестила ее и произнесла:

– Езжай с Богом.

В вагоне Глаша развязала торбу и, глядя на пышные, румяные булочки, заплакала. Мама никогда не провожала ее, как тетя Валя, никогда не давала в дорогу продукты…

Иркутская осень заслуживает названия золотой осени. Стояли теплые дни, солнце поднималось еще достаточно высоко и заливало теплыми лучами город. Листья деревьев под окнами общежития начинали желтеть, на ветках радостно чирикали воробьи. В такую погоду девочки любили выходить на балкон, дышать свежим воздухом и наблюдать за прохожими или читать книги. Глаша залюбовалась офицерами – пограничниками, проходящими по тротуару мимо общежития. Они были в парадной форме, с саблями с левой стороны, которые придерживали рукой.

– Зачем пограничникам сабли? – удивилась она.

– Может быть, они кавалеристы, – ответила Тамара.

В это время кто-то из девочек уронил книгу. Она упала на тротуар недалеко от военных. Молодой офицер, придерживая рукой саблю, наклонился и поднял книгу. Затем стал внимательно рассматривать девушек на балконе второго этажа.

– Мы сейчас спустим веревку, – произнесла Шура, – привяжите, пожалуйста, к ней книгу.

– Книгу не отдам, пока за ней не спустится вот эта девушка, – сказал военный и показал на Глашу.

– Это не моя книга, – сообщила Глаша.

– Тогда я не отдам книгу.

Офицеры продолжили путь, унося книгу.

– Вот нахал, – произнесла Шура, – книга из библиотеки.

Девушки обсудили случившийся инцидент, отпустили в адрес офицера эпитеты, на которые способны студенты, и успокоились.

Через некоторое время в дверь раздался стук. Кто-то из девочек ответил студенческой шуткой:

– Войдите, если не дьявол.

В комнату вошел офицер с книгой. На нем уже не было сабли. Он мило улыбнулся и виноватым голосом произнес:

– Извините, пожалуйста, за задержку книги.

Девочки растерялись, лицо Глаши залил яркий румянец. Кто-то поставил на середину комнаты табурет и предложил:

– Присаживайтесь.

– Спасибо, меня на улице ждут товарищи, – сказал офицер и, обращаясь к Глаше, добавил: – Я приглашаю вас на танцы в Дом офицеров.

– Спасибо, у меня на сегодня другие планы.

– Прекрасно, я зайду к вам в другой раз, – произнес он и, простившись, вышел из комнаты.

Как только за ним захлопнулась дверь, подруги набросились на Глашу с упреками:

– Почему отказалась? Такой симпатичный молодой офицер мог бы стать для тебя хорошей парой! У тебя явно не все в порядке с головой!

– Девочки, дорогие, в Дом офицеров надо идти прилично одетой, а у меня нет такой одежды.

– Если еще раз пригласит, наденешь мое платье, – твердым голосом сказала Тамара.

– В твоем платье и в растоптанных туфлях с дырами в подошвах я буду очень хорошо выглядеть…

– Наденешь мои туфли, – предложила Саша.

– Твоя нога на три размера больше моей…

Через неделю офицер пришел в общежитие и пригласил Глашу на танцы.

– Я плохо танцую, – ответила она.

– Тогда пойдемте в кино.

Она согласилась. Они познакомились, его звали Володей. Глаше понравился обходительный и вежливый мужчина. Ей было приятно идти под ручку с офицером. Многие прохожие обращали внимание на молодую красивую пару. После кино бродили по городу, вышли на набережную Ангары и любовались закатом. Володя рассказывал о себе, о своей маме, которая проживала в Москве. Он ни разу не упомянул своего отца. «Видимо, отец погиб на войне, и сын пошел по его стопам, став военным», – думала Глаша. Проводив ее до общежития, он пообещал при первой возможности зайти к ней и вновь пригласить в кино.

Глаша постоянно думала о Володе и с удовольствием принимала его ухаживания. Во время прогулок они обсуждали просмотренные кинофильмы и прочитанные книги. Недавно впервые была опубликована книга И.А. Гончарова «Фрегат «Паллада». Они оба успели ее прочитать, и она вызвала у них живое обсуждение.

– Сто лет назад Гончаров проезжал через Иркутск. Интересно, каким он видел наш город? – спросила Глаша.

– Конечно, не таким, какой он сегодня, но некоторые здания, которые видели декабристы, мог видеть и он, – ответил Володя. – Меня удивляет другое – он ехал на лошадях от Охотского моря до Петербурга четыре месяца. Как много времени тратили люди на дорогу!

– Зато он подробно описал свой путь, и мы сегодня из его книги узнаем историю нашего края.

– В этом ты, пожалуй, права. А знаешь ли ты, где сейчас фрегат «Паллада»?

– Деревянный корпус давно должен сгнить.

– А вот и нет. Недавно водолазы нашли корпус фрегата на дне Советской гавани. Гончаров эту гавань называл Императорской.

Во время разговоров Володя влюбленным взглядом смотрел на Глашу, был внимательным и предусмотрительным. Глаша поняла серьезность его намерений, когда он сказал, что она понравилась его маме.

– Она же меня никогда не видела, – удивилась Глаша.

– Я писал ей о тебе в письмах.

Глаша не была готова к серьезным отношениям и перевела разговор на другую тему.

Их встречи продолжались до наступления зимы. В декабре наступили первые небольшие морозы. Собираясь на очередную встречу, Глаша взглянула на валенки. На подошвах около носков протерлись дыры величиной больше грецкого ореха. Она всегда закрывала дыры свернутыми кусками газеты. На этот раз обернула ступни ног тряпочкой и натянула на ноги чулки.

После кино молодые люди возвращались по набережной, над Ангарой клубился пар. Володя был весел и постоянно шутил. Глядя на реку, он твердо произнес:

– В этом году Ангара не замерзнет.

– Почему не замерзнет? – удивилась Глаша.

– Потому что замерзнет в январе.

Испарения реки оседали пушистым куржаком на ветках деревьев, которые казались хрустальными. Володя подпрыгивал, ударял рукой по веткам и осыпал Глашу снежинками. Ему хотелось развеселить ее, а она вдруг стала молчаливой, сосредоточенной и не поддерживала его веселье.

В какой-то момент Глаша почувствовала, что у нее чулок высунулся в дырку валенка, на нем образовался снежный комок, и она ставила ногу как на камень. Подошвой ноги ощущала холод снега. С ужасом подумала – вдруг чулок вылезет за пределы подошвы.

– Почему ты хромаешь? – спросил Володя.

– Мне что-то попало в валенок. Подожди меня, я зайду в подъезд и посмотрю, в чем дело.

Володя присел и произнес:

– Подними ногу, я сниму валенок и вытряхну из него камень.

– Не надо! – воскликнула Глаша. – Я так дойду до общежития.

Она испугалась, что Володя увидел торчащий из подошвы валенка чулок. Ее охватил стыд. Как только они подошли к общежитию, Глаша простилась и быстро убежала.

После этого случая Володя несколько раз заходил в общежитие и приглашал Глашу сходить в театр или кино, но она всегда находила причину, чтобы отказаться, и он перестал к ней заходить. Ее судьба и жизнь могли измениться в лучшую сторону, если бы не дырявый валенок. А скорее всего, она не думала о своем будущем и не была готова к серьезным отношениям с мужчиной.

После окончания третьего курса Глаша ехала на каникулы в приподнятом настроении – она сдала экзамены на стипендию. Ей хотелось скорее увидеть своих родных, мечтала, что мама при встрече обнимет ее и прижмет к себе. Ей всегда хотелось такой встречи, но мать встречала ее как чужого человека.

Перед Игаркой у парохода, на котором плыла Глаша, выявились неполадки в двигателе. Пароход с трудом пристал к дебаркадеру. По трансляции объявили, что стоянка продлится до следующего дня. Капитан обратился за помощью в механические мастерские Игарского лесопильно-перевалочного комбината, а пассажиры отправились знакомиться с заполярным городом. С высокого берега Игарской протоки перед ними развернулась панорама окружающей местности. Прежде всего, их удивило большое количество морских судов, на которых шла погрузка пиломатериалов. Недалеко от причала в широком и глубоком логу протекала небольшая речка, которая делила Игарку на две части: Старый и Новый город. Старый город состоял из частных домов. На берегу протоки разместился склад пиломатериалов. Складские ряды напоминали городские улицы, а каждый штабель, прикрытый темной крышей из старых досок, казался домом.

– Какой огромный город из досок! – удивилась женщина.

Ее спутник ответил:

– Из Игарки за рубеж продают около миллиона кубометров пиломатериалов.

– Так они весь лес вокруг города вырубят?

– Его поставляют сюда со всего Красноярского края, – ответил мужчина.

В это время раздался шум винтов самолета, все повернулись в сторону протоки и увидели самолет, взлетевший с острова, на котором размещался аэродром. Самолет сделал полукруг над городом и взял курс на юг, в сторону Красноярска.

Пассажиры толпой направились в центр города. В сотне метров от причала шла широкая улица, вдоль которой стояли новенькие двухэтажные деревянные дома. Они весело смотрели на прохожих окнами с резными наличниками. Высокие крылечки домов украшали точеные балясины.

– Почему здесь к дому делают такое высокое крыльцо? – спросила та же женщина своего спутника.

– Город построен на вечной мерзлоте. Чтобы она не оттаивала под домами от их теплоотдачи, устраивают холодные, неэксплуатируемые подполья, – ответил осведомленный мужчина.

Вдоль улицы не было деревьев, но стоял приятный крепкий сосновый запах, исходящий от домов, выстроенных из соснового бруса. Больше всего удивила мостовая, выполненная из досок.

– Разве здесь нет песка и щебня, чтобы строить дороги? – одолевала вопросами женщина своего спутника.

– Инертных материалов здесь достаточно. На болотистой тундре самая надежная дорога – гать из бревен, скрепленная досками. Такая дорога может плавать при подъеме воды.

В это время из-за поворота появился автобус, дорога слегка проседала и поскрипывала. Проехав мимо удивленных пассажиров парохода, он остановился на автобусной остановке.

Стоял полярный день, солнечные лучи заливали деревянные стены строений, отчего они казались ярко-желтыми. Отражаясь от стен и дороги, лучи слепили глаза. Многие экскурсанты, впервые попав в Заполярье, удивлялись и восхищались северной экзотикой. Постепенно подошли к театру. Двухэтажное здание было выстроено в традициях старинного деревянного зодчества. На афише увидели имена знакомых артистов, которые в послевоенные годы давно не появлялись на сценах столичных театров.

Вернувшись на пароход к обеду, люди узнали, что отплытие намечено на следующее утро. Глаша с группой пассажиров поехала на экскурсию в Игарскую научно-исследовательскую мерзлотную станцию, расположенную в Старом городе. Автобус из Нового города направился вдоль Енисея в южном направлении. Деревянная дорога проходила по трехкилометровому участку тундры, разделяющему город на две части. На протяжении всей дороги с правой стороны тянулись огромные штабеля досок на складе пиломатериалов, называемом биржей пиломатериалов.

Территория Мерзлотной станции, огороженная забором, включала в себя несколько аккуратных домиков, в которых размещались контора, квартира начальника станции и лаборатории. В центре на сохраняемом участке тундры стояла триангуляционная вышка. В одной из лабораторий экскурсантам предложили спуститься в подземелье на глубину шести метров. Оно представляло туннель в вечной мерзлоте, проложенный безо всяких креплений, стены которого напоминали слоеный пирог из чередующихся прослоек льда и грунта. Под ногами посетителей из стены выступал обуглившийся ствол дерева. Экскурсовод Павел Евдокимов рассказывал о вечной мерзлоте, он обратил внимание на ствол дерева и сказал, что углеводородный анализ указывает возраст дерева – более тридцати двух тысяч лет. Он интересно говорил о свойствах вечной мерзлоты, об особенностях строительства на ней. В туннеле несколько дверей вели в ниши, в которых размещались мерзлотные лаборатории. Открыв одну из дверей, экскурсовод пригласил посетителей в музей. Здесь перед ними предстали замороженные во льду рыбы, обитающие в Заполярье. В нишах, вырубленных в мерзлом грунте, стояли замороженные птицы и мелкие зверушки: соболь, белка, горностай и другие.

Вечером из клуба моряков, стоящего недалеко от причала, раздалась музыка духового оркестра. Знакомые мелодии разливались над Игарской протокой и манили к себе.

– Девчонки, пойдемте на танцы, – предложила попутчица Глаши своим подругам.

Ее сразу поддержали другие девочки, и все радостной группой побежали с парохода на берег. Вахтенный у трапа предупредил:

– Девчата, будьте осторожны.

– Чего нам надо бояться? – спросила бойкая девица.

– Моряки могут увезти за границу.

– Вот было бы здорово посмотреть заграницу!

– Долго не задерживайтесь, пароход рано уйдет в рейс, – крикнул вдогонку веселым девчатам вахтенный.

Поднявшись по высокому крыльцу и войдя в фойе, девочки остановились. Справа через открытую дверь виднелись столики ресторана, за некоторыми сидели мужчины в морской форме. Слева в танцевальном зале кружились редкие пары. Глаша робко вошла в зал и остановилась около входной двери, осматривая помещение. Она обратила внимание, что в зале больше мужчин, чем женщин. К вошедшим девушкам моментально подошли моряки и пригласили на танец. Перед Глашей остановился мужчина среднего роста в морской форме. Он сделал легкий поклон головой и произнес:

– Разрешите вас пригласить на танец?

– С удовольствием, – ответила Глаша.

Он подал ей руку. Она протянула свою, вторую положила ему на плечо, и они закружились в вихре вальса. «Как он легко вальсирует», – подумала Глаша.

– Вы давно живете в Игарке? – спросил моряк.

– Второй день, – ответила Глаша.

– Какое совпадение, я тоже второй день.

– Зачем вы сюда приехали?

– Случайно.

– Случайно в такую даль не заезжают.

– Вынужденная остановка в пути, я плыву до Дудинки.

В это время оркестр смолк, и партнер проводил Глашу к группе ее попутчиц. Девчата обсуждали своих партнеров. Одной танцор наступил на ногу, у другой – от партнера сильно несло водочным перегаром…

Оркестр заиграл танго. Глашу пригласил прежний мужчина, и они плавно поплыли по залу, слегка покачиваясь в такт музыке.

– Мы не закончили беседу, – начал разговор партнер. – Зачем вы плывете в Дудинку?

– Я еду к родителям в Норильск.

«Какой любопытный», – подумала Глаша и, чтобы отвлечь его от дальнейших расспросов, поинтересовалась:

– А вы зачем приехали в Игарку?

Он оживился и стал подробно рассказывать о себе.

– Я помощник капитана сухогруза, пришел в Игарку за лесом, затем пойду в Испанию.

На следующем танце моряк предложил познакомиться:

– Мы танцуем третий танец, а я не знаю вашего имени. Скажите, как вас зовут?

– Глашей.

– Очень красивое имя, а меня звать Сергей Викторович. Можете называть Сергеем.

Глаша подумала, что он привык, видимо, чтобы его называли по имени и отчеству.

– Глаша, пойдемте, посидим в ресторане, выпьем чего-нибудь прохладительного.

– Спасибо, мне больше нравится танцевать, чем сидеть в ресторане.

– Хотите, я вам покажу настоящий морской теплоход?

– Спасибо. Как-нибудь в другой раз.

– Другого раза может не быть.

– Значит, такова судьба.

– Очень жаль, но с судьбой не спорят…

Возвращались девушки к себе на пароход после полуночи. На безоблачном небе сияло яркое солнце, напоминая, что в Заполярье стоит полярный день.

Пароход отошел от причала ранним утром, когда пассажиры, утомившись от знакомства с городом, крепко спали. Глаше снилась ее постоянная мечта. Она приехала на каникулы, мама радостно встретила и, обняв, крепко прижала к себе. «Мама, дорогая мамочка, я очень тебя люблю. У меня, кроме тебя, нет никого на белом свете», – шептала она во сне. Ее сердце учащенно забилось в груди. От этих ударов она проснулась. Находясь под впечатлением сна, не могла больше заснуть и вспоминала все встречи с матерью после долгих лет разлуки. Миля ни разу не обняла и не приласкала дочь, а ей очень не хватало материнской ласки.

«Интересно, сколько сейчас времени и далеко ли отплыли от Игарки?» – подумала Глаша и подошла к окну. Пароход проплывал устье реки Гравийки, протекающей в широкой долине между невысокими холмами. Берега реки окаймляли обточенные водой каменные глыбы. На правом высоком берегу, выступающем в Енисей, прижавшись к сосновому лесу, стояла одинокая избушка охотника. «Ей, наверно, так же одиноко, как и мне», – с грустью подумала Глаша.

В Дудинку пароход опоздал, опоздал и к уходящему в Норильск поезду. Большинство пассажиров парохода ехали в Норильск, и им пришлось коротать время на вокзале. Глаша предложила новым подругам сходить в местный музей народов Севера. Музей удивил девочек. Здесь были собраны интересные экспонаты одежды, предметов быта и охоты местных жителей. Больше всего их заинтересовали чучела диких животных и чум, накрытый оленьими шкурами, в котором фигура женщины в национальном костюме склонилась у импровизированного очага. Рядом с чумом стояло чучело оленя с ветвистыми рогами, запряженного в нарту…

Глаша с чемоданом в руке шла по насыпи железной дороги. Вокруг простиралась знакомая болотистая тундра, залитая солнечными лучами. Солнце светило в лицо, приходилось жмуриться. Она вспомнила сон, приснившийся ей на пароходе, и тревожно-радостное чувство наполнило ее грудь. Еще издали она увидела мать и отчима. Возле барака появился вновь выстроенный балок. Миля стояла на крыше и за веревку поднимала ведро с утеплителем, а отчим внизу лопатой наполнял ведро. Работа шла споро. Недалеко играла подросшая Тома. Никто не заметил, как к ним подошла Глаша.

– Добрый день! – как можно громче произнесла она.

Михаил воткнул в грунт лопату, повернулся в ее сторону и радостно воскликнул:

– Здравствуй, Глашенька, мы давно по тебе соскучились!

Тома бросилась к сестре, Глаша присела и обняла девочку.

Миля выпрямилась на крыше балка и что-то тихо произнесла. Рядом стояла лестница, но она не спустилась, чтобы обнять дочь.

– Есть хочешь? – услышала Глаша голос матери.

– Хочу.

– Иди в дом, мы недавно пообедали, суп еще не успел остыть.

Время каникул быстро пролетело. Глаша успела только несколько раз побывать в Норильске и встретиться со школьными подругами. Провожая дочь, Миля подарила ей два куска вельвета.

На четвертом курсе Вячеслав пригласил Глашу покататься на водном трамвайчике. Небольшое судно с сиденьями на верхней палубе отошло от пристани «Московские ворота» и отправилось по Ангаре в сторону Затона. Стоял теплый солнечный день, встречный ветерок приятно обдувал тело. С реки открывалась панорама городской застройки, которую трудно себе представить, гуляя по улицам города. Для Глаши все было ново и интересно, ей доставляло удовольствие плыть с человеком, который уделяет ей много внимания. Они сошли на берег в Затоне, чтобы побродить по парку. Вячеслав остановился против Глаши и произнес:

– Какая у тебя красивая кофточка и оригинальные пуговицы-шарики.

Глаша научилась в детском доме делать пуговицы из обрезков материи. Не успела она ответить, как он провел рукой по пуговицам, легонько прижимая руку к груди. Глаша вспыхнула, отскочила в сторону и убежала на причал. Прогулка не состоялась.

Ревазов понял свою ошибку и долго не подходил к Глаше. Он боялся, что она не будет с ним разговаривать, и их отношения могут разорваться навсегда.

Глаша часто вспоминала Вячеслава, анализировала их отношения. Они периодически встречались в течение трех лет, но Ревазов ни разу не предложил ей дружбу, не говоря уже об объяснении в любви. Он вел себя независимо, не хотел связываться обязательствами. Иногда она видела его в компании с девушками со старшего курса. В девичьей душе закипала ревность, она старалась успокоить себя: «Он же не давал мне никаких обещаний».

Неожиданно после занятий Вячеслав подошел к ней и, поздоровавшись, сообщил:

– Мама просила тебя зайти к нам домой.

– Раз мама просила – я готова пойти с тобой.

Разговор у молодых людей не получался. Глаша думала: «Даже не извинился за свой поступок при последней встрече. Если бы не приглашение мамы, я бы не пошла к нему в дом».

Маргарита Петровна встретила Глашу приветливо, но словом не обмолвилась о том, что приглашала ее. «Вячеслав меня обманул, чтобы заманить к себе», – подумала Глаша.

После этой встречи дружеские отношения между молодыми людьми восстановились. Они посещали музеи, ходили в театр. Проводив в очередной раз Глашу до общежития, Вячеслав спросил:

– Должен ли мальчик спрашивать разрешения у девочки, чтобы ее поцеловать?

Глаша не успела ответить, в небе над городом раздался шум летящего самолета. Она подняла голову, чтобы его увидеть. Вячеслав воспользовался моментом и поцеловал ее в губы. Девушка оттолкнула его двумя руками и убежала в общежитие.

Отношения между молодыми людьми испортились надолго. Глаша ждала извинений. Для Ревазова такое поведение с девушками, видимо, было обычным, и он считал Глашу недотрогой.

На новогодний бал из подаренного мамой вельвета Глаша сшила костюм пажа. Из накрахмаленной марли сделала высокий воротник-жабо и украсила рукава. На куртке сверкали прикрепленные кусочки слюды. Ее постоянно приглашал танцевать мужчина в костюме водолаза и металлическом шлеме на голове. Ребята часто подходили к ним и стучали водолазу по шлему. Во время перерыва в танцах водолаз пригласил Глашу в буфет. Он налил в стаканы морс и предложил тост:

– За здоровье!

– За здоровье пьют воду только дураки, – ответила Глаша.

Он рассмеялся от души и обнажил золотые зубы. Глаша узнала в партнере по танцам преподавателя по подъемным машинам.

После выпускных экзаменов и прохождения практики Глашу распределили работать конструктором в проектное бюро. Ей очень хотелось увидеть маму, обнять и прижаться к ней. Хотя понимала, что это вряд ли произойдет. Она пошла к директору техникума и со слезами на глазах произнесла:

– Хочу домой, хочу к маме.

Директору стало жалко ее, и он разрешил выдать диплом без направления на работу.

Вячеслав уже второй год работал на металлургическом заводе, часто задерживался на производстве, осваивая новую технику. Периодически вспоминал Глашу, но к встрече не стремился по причине задетого самолюбия. Наконец его терпение иссякло, и он направился к общежитию, где проживала Глаша, решив поздравить ее с окончанием учебы в техникуме. У дежурной попросил вызвать Грудзинскую.

– Она выписалась из общежития и уехала, – ответила дежурная.

– Когда уехала?

– Сегодня.

– Куда уехала?

– На вокзал.

Вячеслава охватило чувство обиды и жалости к себе. Он не мог представить, что девушка могла покинуть город, не простившись с ним. Выскочив на улицу, поймал такси и помчался на вокзал. Глашу застал на перроне, положил руки ей на плечи и, глядя в глаза, спросил:

– Почему ты уезжаешь?

– А почему я должна остаться?

– Всех выпускников оставляют работать в Иркутске.

– Я соскучилась по родным и еду в Норильск.

По решительному выражению лица Глаши Вячеслав понял, что ее намерение серьезное, и решился на отчаянный жест, чтобы ее удержать.

– Останься в Иркутске! Я хочу на тебе жениться. «Где слова о любви? Так предложение не делают», – подумала Глаша.

За время их встреч он не смог воспламенить в ее груди чувство любви или хотя бы привязанности. Она еще не была готова к семейной жизни. Паровоз подал третий свисток, Глаша подхватила чемоданчик и поднялась в тамбур вагона. Оглянувшись, увидела Вячеслава, у которого катились слезы по щекам.

Кондуктор закрыла дверь, и поезд повез мою героиню к новой, насыщенной событиями, жизни.