Глава 17

Несмотря на уговоры, мама наотрез отказалась ехать в больницу. В конце концов мы решили больше ее не мучить и отправились домой. Я даже не стала возражать, что Ричард едет с нами – это подразумевалось само собой. Сегодняшняя драма заметно истончила разделяющую нас стену. Даже боль от измены и невыполненных обещаний тускнела в сиянии его триумфа. Ведь именно Ричарду удалось предотвратить трагедию.

Более того, я не видела ничего странного в том, как он принялся хозяйничать на нашей кухне: Ричард поставил чайник, без спросу вытащил кружки и заварил крепкий ароматный напиток.

Я наблюдала за его действиями и прислушивалась к разговору родителей в соседней комнате. Мама рассказывала, как добралась до ущелья – оказывается, она (кто бы мог подумать!) поймала попутку.

– И это после всех ее нотаций, чтобы я никогда не садилась в чужой автомобиль? – потрясенно спросила я, принимая у Ричарда дымящуюся кружку. – Она могла заблудиться, попасть под машину, наткнуться на маньяка, да черт возьми, просто-напросто свалиться в долбаное ущелье!..

Я еще долго могла продолжать в том же духе.

– Ну, ничего же не произошло, – успокаивающе произнес Ричард. – Все закончилось хорошо. Можешь расслабиться. Фрэнсис повезло. За ней, наверное, целый легион ангелов-хранителей присматривает.

Я слегка улыбнулась.

– Нет, только один – ты.

Он заметно смутился, хотя мои слова пришлись ему по вкусу.

– Может, теперь нам удастся убедить твоего отца, что надо искать какие-то другие варианты?

Пряча лицо, я уткнулась носом в кружку. Это его «нам» вызвало неприятный холодок по коже.

Остаток дня пролетел незаметно: то и дело приходили врачи и полицейские, телефон разрывался от звонков. К счастью, прогулка обошлась для мамы практически без последствий, по крайней мере, внешне; она получила разве что пару царапин и синяков. Что касается эмоционального состояния… Отец хмуро бормотал что-то о предстоящем визите работников службы опеки и психиатров.

– Это же хорошо, – решил приободрить его Ричард. – Значит, скоро мы получим поддержку от государства.

Отец выдавил улыбку, сомневаясь, что ему нужна такая помощь. Я молчала, теперь переживая из-за «мы» – похоже, Ричард снова считал себя частью семьи. Однако кое-что волновало меня куда сильнее. Джек. Я весь день не могла до него дозвониться. Набирала его номер каждые десять минут, но слышала лишь раздражающе механический голос, уведомлявший, что «абонент отсутствует в сети».

Ричард внимательно смотрел на меня всякий раз, когда я бралась за телефон, тем не менее, с непривычной сдержанностью ничего так и не сказал.

К вечеру моя смутная тревога переросла в злость. Джек понятия не имел, что происходит. И если я для него что-то значу, это он должен названивать мне без перерыва, а не наоборот!

Ричард вызвался сходить в соседнее кафе и заказать что-нибудь на ужин, а я в очередной раз попыталась набрать номер Джека и вдруг услышала в трубке гудки. Схватив куртку с крючка, я выскочила через заднюю дверь во двор, чтобы никто не мешал. Гудки следовали один за другим, сердце колотилось все сильнее. Я заставила себя вздохнуть полной грудью. Не хотелось начинать разговор с ненужных интонаций, которые можно было бы расценить как обиду или злость.

– Привет, – послышалось в телефоне.

При звуках привычного акцента напряжение стало отпускать.

– Привет, это я… – Надеюсь, он так же легко узнает меня по голосу.

– …простите, я не могу сейчас разговаривать. Оставьте ваш номер, и я перезвоню. – Долгий гудок и тишина. Джек включил голосовую почту.

– Привет, Джек, это Эмма. Уже поздно, и я волнуюсь, все ли у тебя в порядке? Весь день с тех пор, как мы расстались, не могу до тебя дозвониться. Пожалуйста, перезвони.

Наверное, стоило еще что-нибудь добавить, но я слишком злилась. Должен ведь понимать, как мне не хотелось участвовать в поднятой газетчиками шумихе. Почему он не может взять трубку и дать возможность объясниться?

За ужином мама клевала носом, да и отец выглядел не лучше. Вообще удивительно, что они до сих пор держались на ногах после сегодняшней суматохи.

– Слушайте, вы идите спать, а я сама все уберу, – предложила я, поднимая со стула засыпающую маму.

– Мы уберем, – поправил Ричард, собирая грязные тарелки и пластиковые контейнеры.

Мама кивнула и поплелась к лестнице. Отец, однако, так легко не сдавался.

– Мне, наверное, лучше остаться здесь, – начал он, хмурясь. – На всякий случай.

Я понимала, что его беспокоит, сама весь вечер думала о том же.

– Сегодня она точно никуда не пойдет. Слишком устала.

– И все же не хочу рисковать. Надо будет установить на двери какую-нибудь сигнализацию.

Я вздохнула. Папа не догадывался, что я больше переживаю за него. Он уже немолод, в его возрасте нельзя сидеть всю ночь на посту.

– Давай я сегодня посплю в гостиной, – предложила я. – Дверь в коридор закрывать не буду и легко услышу шаги в прихожей.

Я принялась подталкивать отца к лестнице.

– Иди уже. Спокойной ночи. – Я поцеловала его в морщинистую щеку.

Мы с Ричардом быстро навели порядок. Вытирая кухонную столешницу, я тоже широко раззевалась. Все мы сегодня не выспались, хоть и по разным причинам.

– Ты устала, – заметил Ричард. – Сядь в гостиной, я принесу чаю.

На секунду задумавшись, я все-таки кивнула. Надо поговорить с Ричардом, причем наедине, пока родителей нет рядом. Нужно убедиться, что он понимает состояние дел. Расставить все точки над «i», и чем раньше, тем лучше.

Сон не затягивал меня медленно и постепенно, накатывая тягучей волной. Он вырубил одним махом, словно прилетевший в голову баскетбольный мяч.

Когда я открыла глаза, сначала не поняла, почему Ричард возится с чаем так долго. Потом заметила, что в комнате уже светло, и на дубовом столике стоит кружка – с мутными пятнами на поверхности напитка, ледяная на ощупь. Вдруг послышался негромкий сопящий звук, и я застыла. Когда-то храп Ричарда казался мне очень милым. Аккуратно повернув голову, я увидела, как бывший жених, приоткрыв рот, крепко спит в соседнем кресле.

Я медленно села на диване, только сейчас заметив, что укрыта толстым пушистым одеялом. Опять Ричард постарался. Аккуратно поднялась на ноги. Спина решительно возражала против резких движений. Старый пружинный диван – не самое удобное место для сна, хотя наверняка лучше кресла, в котором примостился Ричард.

Стараясь не шуметь, я шагнула и ощутила под стопами ледяной пол. Ботинки, которые совершенно точно были на моих ногах, когда я садилась на диван, теперь стояли рядышком со столом. Выходит, Ричард снял их, пока я спала. А я ничего не почувствовала… Хороший из меня вышел сторож – уснула как убитая в первые же тридцать секунд вахты.

– Доброе утро.

Я вздрогнула, не заметив, что он тоже проснулся.

– Привет, – пробормотала я, потирая глаза и кое-как приглаживая волосы. – Поверить не могу, что уснула.

– Скорее, вырубилась, – уточнил Ричард.

– Почему ты не разбудил?

Судя по взгляду Ричарда, я ляпнула глупость.

– Тебе надо было выспаться. Выглядела ты ужасно.

– Вот спасибо, – пробормотала я, смотрясь в зеркало над камином. Взъерошенная, растрепанная… в общем, далеко не красавица. Белая блузка вконец измялась после ночи на диване. А ведь ей досталось еще накануне, когда она насквозь вымокла под дождем, а потом слетела под нетерпеливыми руками Джека…

Я покачала головой, стараясь избавиться от крамольных мыслей.

Ричард свернул плед, которым укрывался сам.

– Спасибо, – пробормотала я, кивая в сторону одеяла. И закусила губу, не зная, как лучше сформулировать следующий вопрос, чтобы не показаться неблагодарной стервой. – Ричард, а почему ты не поехал домой?

В глубине его голубых глаз я увидела странное выражение.

– Подумал, что лучше остаться и покараулить дверь. Ты бы вряд ли услышала, даже если бы ее тараном выносили.

– Понятно… – протянула я. – Ну, еще раз спасибо.

– Эмма, не надо меня благодарить. Я здесь не за этим.

Холод сковал сердце – отчаянно не хотелось, чтобы Ричард продолжал. К счастью, удалось сменить тему, внезапно воскликнув:

– Мама! Как она?! Она не пыталась снова уйти?

Ричард покачал головой, явно сожалея, что я его перебила.

– Нет. Она до сих пор спит. Я поднимался минут сорок назад, слышал через дверь спальни, как они вдвоем храпят.

Я улыбнулась.

– Кто бы говорил – сам только что храпел на все тона.

Он изогнул губы в до боли знакомой усмешке.

– Ты всегда так говоришь, а я не верю.

– В следующий раз запишу на дикто… – Я ошеломленно замолчала на полуслове. Рассмеявшийся было Ричард тоже затих. Мы молча уставились друг на друга, смутно сознавая истину, но не решаясь признать ее вслух.

– Пойду приготовлю чай, – наконец сказал Ричард, а я оживленно закивала, словно он обещал как минимум найти лекарство от рака.

– Отличная мысль!

Я бегом поднялась по лестнице, умылась холодной водой и наскоро почистила зубы. На кухне звенела посуда, и ароматный запах подрумяненных тостов расползался по дому. Я уже почти спустилась, как вдруг услышала стук в дверь. На часах было семь утра. Кто мог прийти в такую рань?

По сравнению с моим неряшливым видом Джек выглядел безупречно. Он стоял на пороге, чисто выбритый, в темном костюме и при галстуке. И хотя нас разделял целый метр, стоило открыть дверь, как меня окутало ароматное облако, пахнущее гелем для душа и лосьоном после бритья. Или разыгралось воображение?

Мне хотелось броситься ему на грудь, и я бы это сделала, если бы он хоть одним движением выразил радость от встречи.

– Джек, – робко сказала я.

– Прости, что так рано.

– Нет-нет, я уже встала.

«Где ты был? Почему не звонил? Ты мне так нужен». В голове метались тысячи фраз, однако вслух удалось выдавить лишь:

– Я оставила тебе сообщение…

– Я знаю.

Два слова выразили больше, чем целая речь. Ведь я просила – нет, умоляла перезвонить. А он не перезвонил… В груди, где-то возле сердца, потяжелело.

Мы смотрели друг на друга, и я впервые заметила глубокие складки вокруг его губ и желваки, играющие на скулах. Джек выглядел крайне напряженным.

– Что с твоей матерью? Как она?

– В порядке. Лучше, чем мы.

У меня запылали щеки: Джек мог подумать, что я о наших с ним отношениях…

– Я хотела сказать… лучше, чем остальные… Чем папа и я. Ну, ты понял.

Джек немного расслабился – легкая улыбка нашла брешь в его суровой маске.

– Зайдешь? – предложила я. Ведь так принято говорить людям, стоящим на твоем пороге, даже если точно знаешь, что они откажутся.

– Нет, прости. Надо ехать в Лондон. У меня в девять встреча.

Я кивнула. Жизнь продолжалась. Какую бы трагедию ни довелось вынести: автокатастрофу, смерть близкого человека, измену, пропажу родственника, – жизнь по-прежнему будет идти своим чередом.

– Теперь ты вряд ли поедешь со мной?… – Голос прервался в несвойственной Джеку манере. Наверное, мы оба знали ответ еще до того, как я его озвучила.

– Не могу. Столько всего навалилось. Я нужна здесь. Должны прийти врачи, социальные работники…

– Я понимаю.

«Правда? – думала я, пытаясь взглядом выразить все, что не получалось сказать словами. – Вряд ли. Иначе не стоял бы столбом, а обнимал бы меня и поцелуями вытягивал бы холод из сердца…»

– Надо было позвонить, – с сожалением сказал Джек. Не знаю, говорил ли он про вчерашний вечер или имел в виду, что стоило предупредить о визите… Хотя неважно, мой ответ в любом случае остался бы тем же.

– Надо было, – согласилась я.

– Просто… – Джек замолк, потому что дверь кухни распахнулась, и в коридор вышел Ричард в расстегнутой и незаправленной рубашке, выставлявшей напоказ кубики пресса.

– Эмма, завтрак готов, – нарочито громко объявил он. Я бросила на него через плечо полный ужаса взгляд и снова повернулась к Джеку. Тот застыл с каменным лицом. Ричард же, напротив, выглядел весьма самодовольным; у него над головой словно витал мультяшный пузырь с текстом: «Выкуси!»

Джек прищурился, сопоставляя мой помятый вид и полураздетость Ричарда, и сделал напрашивающийся вывод, что помешал жаркой сцене на кухне – точь-в-точь как вчера…

– Джек, все не так, как кажется! – Я протянула к нему руку, но он отшатнулся. Пришлось в отчаянии повернуться к Ричарду: – Скажи ему! Скажи, зачем ты здесь. Почему остался. Скажи, что ничего не было!

Тот небрежно пожал плечами, но промолчал. Хотя неважно – в любом случае Джек бы ему не поверил…

– Джек, пожалуйста…

На его лице проступало брезгливое выражение.

– Рад, что у тебя все хорошо, – четко выделяя каждый звук, произнес Джек. – Рад, что ты получила то, чего хотела.

– Это ошибка!

Он растянул губы в холодной улыбке. Сейчас Джек ни капельки не походил на мужчину, который за одну ночь перевернул всю мою жизнь.

– Мне пора, Эмма. Всего доброго. – Развернувшись, он пошел прочь.

Я стояла на крыльце возле распахнутой двери, даже когда автомобиль исчез из виду. И далеко не сразу поняла, что Ричард до сих пор сверлит взглядом мою спину.

– Так будет лучше, – примиряюще заметил он.

Сердито поджав губы, я зашагала к нему. Сграбастала распахнутые полы рубашки и рывком дернула к себе – с такой силой, что ткань протестующе треснула.

– Молодец, Ричард. Спасибо.

Молча заправив рубашку в джинсы, он последовал за мной на кухню. Я упала на стул и трясущейся рукой потянулась за чашкой. И только пролив чай на скатерть, поняла, как сильно меня опустошила безобразная сцена на крыльце.

Ричард сел напротив, настороженно ко мне приглядываясь – вдруг я в запале решу выплеснуть содержимое чашки ему в лицо? Нет, я, конечно, злилась на него за эту детскую выходку, но Джек взбесил меня куда больше. Почему он так легко поверил Ричарду? Или повелся на глупое замечание Кэролайн? Разве не понимает, что после нашей ночи я чисто физически не могу заинтересоваться другим мужчиной? Неужели он совсем меня не чувствует?…

– Эмма, что он для тебя значит?

Очерчивая взглядом рисунок скатерти, я глубоко вздохнула.

– Уже неважно. Очевидно, я все придумала. Он выразился вполне ясно. – Я подняла голову и заглянула Ричарду в глаза. – Можешь радоваться.

Он неожиданно взял меня за руку. И что еще более неожиданно, я ее не вырвала.

– Нет, не могу. Потому что тебе больно. Пусть даже из-за того, чтобы ты рассталась с моим соперником.

«Перестань, Ричард. Хватит сыпать соль на рану».

– Кэролайн говорила, он на днях возвращается в Америку?

Я молча кивнула.

– За всю жизнь не видел ничего страшнее, чем вы двое вчера на кухне.

В голубых глазах плескалась боль.

– Прости, – тихо сказала я. – Что бы между нами ни случилось и кто бы ни был в этом виноват, я не хотела тебя мучить.

Ричард судорожно сглотнул – похоже, ему нелегко будет избавиться от воспоминания, как мы с Джеком обнимались на кухонном столе. Да и мне, впрочем, тоже, пусть и по другой причине.

– Никогда раньше не испытывал ничего подобного. Такой слепой ярости, ревности… Хотелось набить этому типу морду, чтобы ему тоже стало больно. – Ричард хмыкнул. – Знаешь, раньше я и не представлял, каково тебе было узнать про Эми. Думал, извинюсь… и ты поймешь, простишь мою ошибку. И мы обо всем забудем. – Ричард провел рукой по волосам, выглядя непривычно юным и беззащитным. Словно вернулся парень, которого я когда-то любила. – Но если ты испытывала что-то, хоть отдаленно похожее на мои вчерашние чувства… Он затих, а на меня нахлынула новая волна безнадежности и тоски. Глупо все закончилось. – И все же я надеюсь, что у нас с тобой есть будущее, – продолжил Ричард. – Ведь мне было так плохо именно потому, что я до сих пор тебя люблю. – Он сорвался на шепот. – Я разделяю твою боль. И верю, что тебе было так больно, потому что ты тоже меня любишь.

Меня точно ударили под дых. Я не догадывалась, к чему он клонит, и его слова стали полной неожиданностью. Ричард не позволил мне выдернуть руку.

– Эмма, просто выслушай, прошу.

Я неохотно кивнула.

– Знаю, я сам во всем виноват. И одному богу известно, простишь ли ты когда-нибудь, но клянусь: всю оставшуюся жизнь я буду жалеть о том, что совершил. Для меня существует только одна женщина – ты. Понимаю, сейчас слишком рано, но я больше не хочу тратить зря время. Так что вот… снова.

Отпустив мои пальцы, Ричард вытащил из кармана маленькую бархатную коробочку и подвинул ее по столу ко мне. Второй раз за время нашего разговора я потеряла почву под ногами – Ричард словно вознес меня в воздух с помощью магии.

Я уставилась на коробочку со смесью удивления и трепета.

– Не верю. Ты что, и впрямь нашел кольцо в ущелье?

– Это было бы чудом, согласись? – Он с сожалением усмехнулся. – Увы, так бывает лишь в кино или книгах.

Дрожащими пальцами я взяла коробочку. И хотя уже знала, что обнаружу внутри, все равно не устояла перед соблазном заглянуть. От легчайшего нажатия та распахнулась, демонстрируя кольцо с бриллиантом – почти точную копию предыдущего.

– Ох, Ричард… – протяжно выдохнула я.

– Я давно его купил, – признался он. – Как только понял, что то, первое, пропало безвозвратно. – Бережно вытащив кольцо из бархатного гнезда, он протянул его мне. – Потому что не переставал верить. Отказывался терять надежду. Нам с тобой суждено быть вместе. Это понимаю я, понимают все наши друзья, твои родители… и в глубине души ты тоже это понимаешь.

Голова шла кругом, и я вконец потерялась.

– Ричард, я… я не знаю, что сказать.

– Просто скажи «да» – как и в прошлый раз.

– Не могу. Не сейчас.

– Нет, сейчас, – с нажимом произнес он. – Просто признайся, что ты все еще меня любишь.

Под огненным взглядом стены, возведенные вокруг сердца, таяли. И как бы ни хотелось, я не сумела соврать.

– Да, я все еще тебя люблю, – тихо, против воли, призналась я.

Дорога была безлюдной. Широко зевнув, я открыла окно, чтобы впустить в салон хоть немного свежего воздуха. Ночью я почти не спала – слишком нервничала, пытаясь продумать предстоящий разговор.

Прошло целых два дня после нового предложения руки и сердца, а я никому так и не рассказала о повторной помолвке. Ни родителям, ни Кэролайн, ни, само собой, Джеку. Правда, я все равно не знала, где он и как с ним связаться – когда пыталась до него дозвониться (кстати, не так уж часто), всякий раз натыкалась на голосовую почту.

Практически все время я посвятила маме. Пришлось заново распланировать ее распорядок дня. Едва не случившаяся трагедия наконец-то убедила отца, что своими силами нам не справиться, что маме необходима квалифицированная помощь, и гораздо лучше переселить ее в специализированную клинику. По крайней мере, на ближайшее время.

А еще за эти два дня я все-таки приняла решение. Сегодня я дам ответ.

В сумке вдруг зазвенел и завибрировал мобильник. Я включила громкую связь и улыбнулась: в салоне машины зазвенел восторженный голос Кэролайн.

– Привет, Эмма, прости, что так рано. Хотела застать тебя перед работой.

Я криво усмехнулась – работы у меня больше не было. Но подругу не поправила: лучше Кэролайн не знать, куда я направляюсь.

– Все нормально. А что стряслось?

– Ну… Даже не знаю, имеет ли это какое-то значение, но я разговаривала вчера с одним из своих коллег. Тем самым, который сдавал арендованный Джеком коттедж.

Я стиснула пальцы на руле.

– И что?

– Я поинтересовалась насчет аренды на следующий квартал. Ну, вдруг Джек захочет продлить договор…

– И?

– Увы, милая. Дом вообще продали.

Я шумно и протяжно выдохнула, спуская напряжение. Эта новость стала последним гвоздем в крышку гроба наших с Джеком отношений, не успевших даже толком оформиться.

– Ладно, все равно. Он ведь завтра уезжает.

В трубке повисла тишина. Наконец Кэролайн тихо уточнила:

– Эмма, ты как?

– Я? Нормально. – Последние дни мне прекрасно удавалось лгать. – А что?

Кэролайн снова выдержала паузу.

– Ну, не знаю… просто… ты говоришь как-то странно.

– Наверное, помехи на линии, – отмахнулась я. – Ладно, спасибо, что позвонила. Позже поговорим.

К концу дороги нервы совсем разыгрались. Живот крутило – слава богу, сегодня я не стала завтракать. На трясущихся ногах я поднялась на крыльцо. Позвонила. Он открыл дверь не сразу. И увидев меня на пороге, приподнял брови.

– Эмма, – с ноткой удивления произнес он. Похоже, не ждал – в такую-то рань.

Я нервно улыбнулась, мечтая повиснуть у него на шее. Но с этим придется подождать, пока не скажу все, что должна. Я откашлялась.

– Привет. Прости, что так рано. Просто хотела, чтобы ты знал… – Сейчас, в его присутствии, слова сами текли с языка. – Я… согласна.

На его лице не дрогнул и мускул. Но он все же сделал шаг в сторону, распахивая дверь шире.

– Заходи.