Глава 2

Взрыв швырнул меня на дорогу; сверху пронеслась обжигающе-горячая волна. Кое-как поднявшись на колени, я оглянулась через плечо, но разглядеть что-то в бушующем пламени было невозможно. Огонь перекинулся на кусты вокруг машины, и они радостно запылали, озаряя ночь. Кто-то взял меня под локоть, помогая встать.

– Ты цела?

Я молча покачала головой. Все звуки казались какими-то… странными. Через пару секунд я сообразила, что, должно быть, меня оглушило взрывом. Задрав голову, я посмотрела на Джека.

– Да. Спасибо. Спасибо… за все. – Я бестолково пыталась подобрать слова благодарности. Если бы не он, гореть мне сейчас вместе с машиной…

Он непринужденно пожал плечами, будто речь шла о каком-то пустяке.

– Эми и Кэролайн… Где они?

Вместо ответа Джек взял меня за плечи и развернул. Там, метрах в сорока, в темноте виднелись два силуэта. Неужели машина после удара отлетела так далеко? Джек протянул руку, и я неосознанно вцепилась в нее.

– Идем.

Издалека казалось, что Кэролайн, стоящая на коленях возле Эми, молится. Вблизи я поняла, что на самом деле она с тихим плачем раскачивается из стороны в сторону. Последние метры мы с Джеком преодолели чуть ли не бегом, но в самый последний момент он резко остановился.

– Эмма, тебе надо знать. Она… ей сильно досталось.

Молча кивнув, я высвободила руку и оставшееся расстояние преодолела в одиночку.

Джек зря пытался меня предупредить и хоть как-то подготовить к страшному зрелищу. Мог бы и не беспокоиться. К такому подготовить нельзя.

В ужасе глядя на раненую подругу, я… я радовалась, что здесь нет света. Даже того, что можно было различить в темноте, хватало, чтобы сердце провалилось куда-то глубоко, а горло сдавили спазмы. Господи боже, ее лицо… Что у нее с лицом?…

Упав на колени, я вцепилась в плечо Кэролайн. Та, похоже, и не заметила моего появления.

Я не понимала, что делать: то ли вскочить и бежать куда-нибудь – не знаю куда и зачем, лишь бы подальше, – то ли поднять Эми с холодного асфальта и прижать к себе, успокаивая, унимая ее боль… Но раненых нельзя трогать. Я закусила губу, сдерживая рыдания, особенно когда поняла, что Эми в сознании. Она медленно, через силу, повернула голову.

– Эммм… ма?…

Размазывая по лицу горячие слезы, я судорожно кивнула. И вдруг поняла, что глаза Эми, ее дивные, голубые, всегда улыбающиеся глаза теперь утонули в распухших окровавленных веках, и она просто-напросто меня не видит.

– Я здесь, Эми. Здесь.

Я потянулась к ней, не решаясь притронуться, потому что всюду, куда ни посмотри, были кровоточащие раны и порезы. И все равно взяла ее за руку – сейчас Эми как никогда нужна поддержка. Мне, впрочем, тоже.

– Не говори ничего, – предупредила я, увидев, что у нее дрогнули губы.

– Ты… как?

Именно это меня и сломало. Эми лежит на ледяном асфальте, истекает кровью, бог знает, какие у нее травмы и сколько времени ей придется провести на больничной койке, – и первым делом она спрашивает, как я!

– Со мной все хорошо. Я не ранена.

Она слегка кивнула. Под головой у нее лежала свернутая кожаная куртка – должно быть, Джека. Сам он опустился на корточки с другой стороны.

– Потерпи чуть-чуть, – попросил он тем же умиротворяющим голосом, каким говорил со мной в машине, и успокаивающим жестом положил руку ей на плечо. – «Скорая» уже едет.

Лицо Эми скривилось от боли, и я беспомощно уставилась на Джека.

– Они сказали, когда? Ей надо быстрее в больницу.

В его глазах мелькнуло странное выражение, которое мне очень не понравилось.

– Знаю. – Выпрямившись, Джек достал мобильник. – Позвоню еще раз.

Но прежде чем он успел нажать хоть кнопку, мартовский ночной воздух прорезал далекий вой сирен.

Глаза у Эми были закрыты, поэтому я легонько коснулась ее лба.

– Уже едут. Слышишь? Сейчас они будут здесь. Ты держись.

– Б-больно…

Мягко сказано! Я не могла даже представить, какие страдания она испытывает.

– Знаю, – прошептала я. – Но у них есть обезболивающее. Просто подожди минутку.

Я пыталась ее успокоить, но мои старания почему-то произвели обратный эффект. Эми яростно замотала головой и в отчаянном стоне разинула рот. Господи, у нее почти не осталось зубов… Нет, нельзя, чтобы по моему лицу она поняла, как все плохо!

– Больно… теб-бе.

Она бредит. Черт возьми, да где же «Скорая»?!

– Нет-нет. Я в порядке. Этот парень, американец, – я посмотрела поверх ее головы на Джека, – вытащил меня из машины. Я цела. Разве что пара царапин.

Она как будто не слышала.

– Ты хор… роший друг… П-п-прости…

Похоже, у нее галлюцинации. Мне оставалось одно: потакать ей.

– Ну конечно, я тебя прощаю. Эми, не волнуйся, все будет хорошо. Мы обо всем забудем.

Она еле заметно кивнула, словно сбросила тяжелое бремя; напряжение почти ощутимо ушло из ее пальцев.

Служба спасения прибыла полным составом: пожарная, две «Скорые» и несколько полицейских машин. Сейчас к делу подключатся специалисты… Но эта мысль почему-то не принесла облегчения, скорее, наоборот. Когда я шагнула навстречу санитарам с носилками, колени подогнулись, и я чуть не упала. К счастью, меня подхватил Джек. Я тряслась, как при сильной лихорадке; зубы стучали. Джек притянул меня к себе, согревая теплом своего тела.

– Это шок, – прошептал он, ласково поглаживая волосы от затылка до шеи, будто я маленький перепуганный зверек. Что, впрочем, было недалеко от истины.

Казалось, врачи суетятся вокруг Эми целую вечность. И с каждой секундой я нервничала все сильнее.

– Почему они не отвезут ее на своей гребаной «Скорой» в больницу?!

Похоже, я сказала это слишком громко. Джек с виноватым выражением лица кивнул медикам и мягко, но настойчиво отвел меня подальше, к своей машине.

– Давай-ка не будем им мешать.

Ага, легко ему оставаться спокойным. Он нас не знает, просто ехал мимо.

Автомобиль Джека стоял на встречке. Но я, содрогаясь от холода и переживаний, не хотела садиться. Если Эми мерзнет на улице, то и я должна. Как ни странно, Джек понял эту извращенную логику и встал рядом, прислонившись к капоту. Мы наблюдали, как врачи ставят Эми капельницу, надевают на шею какое-то приспособление и, наконец, поднимают ее на носилках и катят к раскрытым дверям «Скорой».

Не спрашивая разрешения, Джек обхватил меня руками, и я позволила себе раствориться в объятиях незнакомца.

– Я бы отдал тебе свою куртку… но им она была нужнее.

Я кивнула, глядя на Кэролайн, возле которой стояли двое полицейских и врач из другой «Скорой». Когда ей протянули алкотестер, я чуть не задохнулась от ярости, стиснула кулаки и решительно зашагала ей на выручку. Какие, к черту, тесты?! Я могу подтвердить, что Кэролайн абсолютно трезвая! Авария случилась не из-за нее. Если им так нужен виновник, пусть ищут оленя!

Джек вовремя меня перехватил, не позволив устроить скандал.

– Они действуют по инструкции. Никто ее не обвиняет. Не надо скандалить.

Он прав. В обычных условиях я ни за что в жизни так бы не завелась. Неохотно, все еще чувствуя злость, я вернулась на прежнее место.

– Ты всегда такая или я застал тебя в скверном расположении духа?

Я невесело фыркнула.

– Одну из моих подруг сейчас увезут на «Скорой», вторую посадят в воронок. Бывали времена и получше.

– «Воронок»? Ты, должно быть, любишь старые фильмы. Не думал, что молоденькие девушки знают такие слова.

– Я не молоденькая, мне двадцать семь, – рассеянно ответила я и слегка улыбнулась, не спуская взгляда с Кэролайн. Джек пытался меня отвлечь, и я была безмерно ему признательна – за все, – но пока мои подруги не окажутся в безопасности, я не смогу думать ни о чем другом.

– Ну что, голубки, теперь займемся вами?

Я так отвлеклась, что даже не заметила появления врача. Натянув чистые перчатки, она приподняла мне голову, осматривая рану. Та, к счастью, уже перестала кровоточить, хотя в ней по-прежнему оставалось стекло.

– Ладно, солнышко, с этим придется подождать до больницы. Надо будет обязательно сделать рентген. Еще где-нибудь болит?

Я покачала головой, но Джек за моей спиной неодобрительно хмыкнул:

– Ей сиденьем зажало ноги. Там жуткие синяки.

Врач села на корточки, а я наградила Джека недовольным взглядом – не стоит тратить время на мою персону, когда Эми в таком состоянии.

– Мои коллеги – лучшие в своем деле, они позаботятся о вашей подруге, – заверила врач, заметив, какой тревожный взгляд я бросила в сторону Эми. – Ваш молодой человек прав, надо обязательно осмотреть и вас.

– Он не мой молодой человек, – машинально уточнила я.

Врач, встав, посмотрела, как бережно прижимает меня к себе Джек, а потом заметила кольцо с бриллиантом на безымянном пальце.

– Ой, простите, жених, – поправилась она.

– Он не…

Я пожала плечами. Почему-то совершенно не хотелось ничего объяснять. Какая разница, что они думают? Сейчас есть куда более важные проблемы.

– А теперь вы, сэр. – Врач сменила перчатки и протянула руку Джеку.

– Я? Да со мной все в порядке. Я не был в машине.

– А это откуда?

– Всего лишь порезался, когда помогал Эмме вылезти.

«Всего лишь»?! Как будто то, что он сделал, в порядке вещей. Внезапно мне стало очень важно, чтобы все узнали о его героизме.

– Он спас мою жизнь, – торжественно объявила я.

Джек как будто смутился.

– Правда? – восхитилась врач. – Тем более надо о нем позаботиться.

– А нельзя просто перевязать? Ну, чтобы не испачкать кровью автомобиль, а то я его напрокат взял.

– Ни в коем случае. Следует хорошенько промыть рану, а может, даже наложить несколько швов. И сделать прививку от столбняка.

Джек вздохнул, понимая, что сопротивление бесполезно. Наш разговор прервал вой сирен – одна из «Скорых» наконец-то сорвалась с места, торопясь доставить пациента в больницу.

– Ты что, врачей боишься? – подколола я, пытаясь переключить внимание на другую тему, лишь бы не думать о судьбе подруги.

– Скорее тебя, – подыграл Джек. – Я был прав, любишь оставлять последнее слово за собой.

Он проводил меня до «Скорой», слегка сжал на прощание руку, и врач помогла мне забраться в салон. На узкой койке сидела Кэролайн, которая вроде бы пришла в себя. Но когда она подняла голову и рассеянно улыбнулась, я поняла, что ей дали какое-то мощное успокоительное. Я обняла ее, и она послушно уронила голову на мое плечо.

В «Скорой» места для всех не хватило. Джеку хотели вызвать третью машину, но он наотрез отказался, заявив, что вполне способен сам сесть за руль. Поэтому ему наложили временную повязку, взяв железное обещание, что он явится в больницу. Я не спускала с него подозрительного взгляда:

– Ты ведь и правда поедешь за нами? Покажешься врачу? Не выкинешь какую-нибудь глупость и не слиняешь на полпути?

Думаю, Джек не собирался этого делать, и видя мое беспокойство, он кивнул и повторил свои недавние слова:

– Обо мне не беспокойся. Я буду рядом.

Никогда не думала, что в больнице бывает так шумно. В приемном покое царила суета, словно был самый разгар буднего дня, но никак не два часа ночи.

Нас тут же окружили медики, которые, следуя отрепетированному сценарию, в один миг оценили сложность травм и отсортировали пострадавших. Кэролайн куда-то забрали, а мне после анализов велели ждать дежурного врача.

Я оказалась предоставлена самой себе. Прошла целая вечность. С каждой минутой мое волнение, только-только улегшееся, опять принялось нарастать, крепким узлом стягивая желудок. Понятно, что врачи и медсестры заняты – из-за шторки, огораживающей мою койку, доносились шаги и голоса. Но ведь можно найти пару секунд и сказать, как там Эми? Я спрашивала об этом каждого, кто оказывался в пределах досягаемости, даже уборщика, который совсем не говорил по-английски, но ответа не получила.

Кроме того, надо позвонить родителям и Ричарду, сообщить, что я жива и относительно здорова. Было поздно, отец наверняка переживал, словно мне тринадцать лет. И пусть такое отношение изрядно меня бесило, ему и так хватало проблем, и я вернулась в Хэллингфорд, чтобы помочь, а не добавить новых.

Наверное, Ричард тоже беспокоился… Мы договорились созвониться после наших вечеринок, а мой мобильник, разбившийся вдребезги, лежит на дне оврага.

За шторой нарисовался чей-то силуэт, и я, не сдержавшись, раздраженно рыкнула:

– Не могли бы вы оказать милость и заглянуть сюда?

Металлические кольца со скрипом проехали по штанге, и в палату зашел Джек, мигом заполняя собой и без того тесное пространство.

– Вот ты где, – заявил он, точно искал меня. Неужели? – Так я и думал, что узнаю этот диктаторский тон.

Сомнительный комплимент… хотя если быть до конца честной, вполне справедливый. Я покраснела.

– Прости, я думала, это медсестра или еще кто.

В его глазах мигом вспыхнула тревога.

– Что такое? Тебе плохо?

Я покачала головой, и он немного расслабился.

– Тебе что-нибудь нужно? Могу организовать… только судно не проси. Ты уж извини, на такие геройские поступки я не способен.

У него был удивительный дар – заставлять меня улыбаться в самых трагичных ситуациях.

– Мне не помешал бы телефон. А лучше – новости про Эми. Даже не знаю, что там с ней…

Понимающе кивнув, он вытащил из кармана мобильник.

– Ой, я вовсе не имела в виду…

Я осеклась – на его повязке проступило большое красное пятно.

– Что, тебя так никто и не осмотрел?

– Я же сказал: просто царапина. Здесь и так черт-те что творится, новые «Скорые» приезжают каждые пять минут. Что-то говорили про пожар в доме престарелых.

Тогда понятно, почему про нас забыли.

– А вот тобой должны были заняться, – добавил Джек. – Вдруг у тебя сотрясение. Кто знает, какие могут быть последствия?…

– Да ладно. Я всегда такая безбашенная.

Джек улыбнулся.

– Тогда смелый он парень – твой жених.

Боже, Ричард! Я должна звонить ему, а не обмениваться любезностями с новым приятелем. Джек тут же понял мои мысли.

– Говори номер, я наберу.

Охотно переложив на Джека эту обязанность, я продиктовала домашний телефон. После сегодняшних испытаний ни за что не разобралась бы в чужом мобильнике. Более того, я нужные цифры вспомнила только с третьей попытки – верный признак сильного волнения. Как можно не знать собственный номер?… Джек заверил, что это сказывается нервное перевозбуждение. Я вяло кивнула в ответ – он-то понятия не имел, какой ужас вызывают у меня подобные провалы в памяти.

Трубку сняли после второго гудка. Прежде чем заговорить, я глубоко вдохнула и пошире улыбнулась, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

– Привет, пап.

– Эмма, это ты?

– Да, папа, я. Разбудила?

Из трубки доносились шорохи – отец искал на тумбочке будильник.

– Эмма, полтретьего утра! Ты где?

Я замолкла. Ну и как сказать про больницу, не напугав отца до полусмерти?

– В общем… имей в виду, что со мной все хорошо, я в полном порядке, но на какое-то время задержусь, потому что мы вроде как… попали в небольшую аварию.

Джек неодобрительно приподнял бровь. Ему не нравилось, что я преуменьшаю.

– Ты как?! Надеюсь, не пострадала?

Черт! Все мои усилия пошли прахом. Отец начинал паниковать. А еще в трубке послышался женский голос, и мое волнение перешло на новый уровень.

– Это Эмма? Что с ней? Где она?

– Я в порядке. Скажи маме, что я задержусь. Потом тебе объясню.

Терпеливо ожидая, когда он поговорит с мамой, я буравила взглядом больничное одеяло, не желая смотреть на Джека.

– Эмма, я здесь. – Отец вернулся.

– Так, папа, молчи, а то она снова встревожится. Просто слушай, хорошо?

Он вздохнул, понимая, зачем это нужно.

– Да, солнышко, – сказал он с нарочитой радостью.

Я вкратце обрисовала ситуацию:

– Мы попали в аварию. Со мной все хорошо, разве что маленькая царапина на лбу. – Я подняла голову и увидела, как Джек выгибает вторую бровь. – Кэролайн тоже жива-здорова, а вот Эми… – Я замолчала. – Эми сильно разбилась. Не знаю, что с ней. Никто ничего не говорит.

– Где ты? Я сейчас приеду.

Из трубки донесся приглушенный голос, и я поняла, что наша затея по поддержанию невинной беседы ради маминого спокойствия провалилась.

– Нет, папа, не надо. Я сейчас позвоню Ричарду, и он меня заберет. А тебе нельзя оставлять маму, кто за ней тогда присмотрит?

Отец замолчал, видимо, понимая мою правоту.

– Мне не нравится, что ты там одна.

Посмотрев на Джека, я слегка улыбнулась.

– Все нормально, пап. Я не одна. Со мной друг.

Когда я закончила разговор, повисло долгое молчание. Нарушил его Джек.

– Что ж… Выходит, ты патологическая лгунья? И давно у тебя эта проблема?

Я пожала плечами. Откровенничать не хотелось. Жаль, что он внимательный.

– «Небольшая авария»? «Маленькая царапина»? – не унимался Джек.

– Ага, и в довершение всего я назвала тебя другом.

Он смягчился, словно понял, что это больная тема.

– Нет, вот здесь ты сказала правду.

Взяв мою руку, он сплел наши пальцы так, что бриллиант вдавился ему в ладонь. Не успела я понять, что бы значил его жест, как Джек меня отпустил.

– Ну ладно, давай звони своему жениху, – велел он, и в его голосе я расслышала холодность, которой прежде не было. – Хоть сейчас постарайся без вранья.

Телефон в квартире Ричарда звонил, наверное, минут пять, но он так и не ответил. Странно, должен уже быть дома. И телефон у него в спальне… Он что, спит как убитый? Я посмотрела на часы. Почти три утра. Ричард говорил, что мальчишник планируется скромным – так, пара коллег по школе, да ребята из регби-клуба. В общем, все будет тихо, мирно и спокойно. Правда, Саймон, будущий шафер, при этом наградил Ричарда весьма странным взглядом.

Вздохнув, я набрала номер мобильного. Меня чуть не оглушило громкой музыкой и пьяными криками.

– Ричард?

В ответ – хриплый смех и звон бокалов. Похоже, мальчишник в самом разгаре и ребята развлекаются в ночном клубе.

– Ричард, ты слышишь?

– Кто это?

Да, не лучшее начало.

– Ричард, это Эмма. – Долгая пауза, которую надо чем-то заполнить. – Твоя невеста.

– Эмма, – повторил он и замолчал, будто припоминая. В трубке послышался приглушенный голос, что-то втолковывающий Ричарду. Всех подробностей я не разобрала, но слова «контролирует» и «наденет хомут» прозвучали вполне отчетливо. Саймон. Ох не зря я терпеть его не могу.

– Ричард, кое-что случилось… Мы попали в аварию, сейчас в больнице.

Мои слова мигом его отрезвили, не хуже ведра ледяной воды на голову.

– Эмма, что с тобой? Ты не пострадала?

– Да так, по мелочи. – Я старалась не замечать, с каким любопытством Джек ждет продолжения. – Лоб разбила, и ноги в синяках. Мы с Кэролайн легко отделались, а вот Эми… – Я не смогла договорить. Горло перехватило, и с губ сорвался судорожный всхлип.

– Эми? Что с ней? – Ричард трезвел с каждой секундой. – Эмма, успокойся и расскажи все по порядку.

Но я не могла. Мысли куда-то разом подевались, меня затрясло от страха. Я-то думала, что держусь молодцом, а паника просто поджидала удобного момента и теперь нахлынула с утроенной силой. Я беспомощно замотала головой.

Телефон перекочевал из моих рук к законному владельцу, и Джек спокойно и размеренно сказал:

– Они в больнице Святой Виктории. Приезжай как можно быстрее. И, кстати, возьми лучше такси, не вздумай сесть за руль.

Я плакала, а Джек меня обнимал. Это даже не казалось странным – висеть на шее у незнакомого мужчины. Он мог оказаться кем угодно. Хотя почему «мог» – я ведь и правда не знала, кто он такой. Случайность – или судьба – привела его к нам в нужное время. Если бы не он, отцу и Ричарду сейчас звонил бы кто-то другой, чтобы сообщить о… Я громко разрыдалась.

– Полегчало? – спросил Джек, когда водопад слез практически иссяк. Он протянул пачку бумажных салфеток, и я принялась вытирать лицо, покраснев еще сильнее, когда пришлось трубно высморкаться. Джек терпеливо ждал, пока я смогу продолжить разговор. – Ну и где твой благоверный предается разврату? Долго ему ехать?

– Что? Господи, ты где таких выражений нахватался?

Пожав плечами, Джек улыбнулся, и я с удивлением поняла, что уголки моих губ тоже приподнялись в улыбке.

– Я приехал издалека, мэм, – произнес он с тягучим акцентом, подражая старым вестернам.

– Да я уже догадалась. Позволь спросить, что ты делаешь в Англии?

– Я писатель. Скоро сдавать новую книгу, а я поселил своих персонажей в английской провинции. Вот и решил приехать на пару месяцев, вживую посмотреть, что тут у вас и как. Арендовал коттедж на побережье, неподалеку от Трентвилла.

При любых других обстоятельствах я засыпала бы его вопросами, но сейчас было не до того.

– Может, мне сходить, поговорить с врачами? Вдруг удастся что-нибудь выяснить об Эми, – предложил Джек.

Для незнакомца он слишком хорошо понимал мое настроение.

Он ушел, и в палате сразу стало просторнее и холоднее. Джек был из тех мужчин, которые всегда притягивают к себе чужое внимание. И дело не во внешности или природном обаянии, хотя даже я, несмотря на ужасный вечер, поддавалась его чарам. Джеку здорово пригодится харизма, когда он будет допрашивать врачей, потому что я почти уверена: любую информацию о состоянии больных дают только близким родственникам. Хотя, черт побери, мы и есть семья Эми – Кэролайн и я. Пусть мы не родные сестры, но нас связывают узы куда прочнее кровных. Ее родители переехали в другой город несколько лет назад. Конечно, они уже знают о случившемся – полиция наверняка сообщила, – однако до Хэллингфорда им добираться часа четыре. Так что у Эми оставались лишь мы…

Штора опять отъехала в сторону, и я нетерпеливо обернулась. В палату заглянула какая-то пожилая женщина. Она настороженно озиралась по сторонам; костлявые морщинистые руки, подобно птичьим лапкам, цеплялись за стальные ручки ходунков.

– Ну куда же, куда он делся?… – в отчаянии бормотала она. – Никак не могу его найти. Где же он?…

Ее трясло от возбуждения, и я не смогла оставаться равнодушной. Надеюсь, правда, ей нужен не туалет – понятия не имею, где его искать. Встав с кровати, я подошла к старушке.

– Успокойтесь, – заговорила я размеренным, почти привычным тоном, к которому последнее время прибегала слишком часто. – Давайте я помогу. Что вы ищете?

Встрепенувшись, она удивленно посмотрела на меня, словно только сейчас заметила. Знакомая ситуация… но мне не хотелось проводить параллели со своей жизнью, особенно сегодня.

Я повторила вопрос, мягко кладя руку поверх сморщенной ладони:

– Что вы потеряли?

– Мой пакет с вязанием. Я оставила его на стуле. А сейчас там ничего нет. Вы не знаете, куда его дели?

Я запоздало сообразила, что она, должно быть, пациентка из сгоревшего дома престарелых. Наверное, сбежала от медсестер.

– Давайте пойдем, спросим, может, кто-то из врачей видел? – предложила я, аккуратно направляя ее в нужную сторону. Выйдя из палаты, я повела старушку по коридору, приспособляясь к ее шаткой походке. За углом нам встретился Джек в сопровождении медсестры, отправленной на поиски беглянки.

– Вы зачем встали? Немедленно вернитесь, – велела та мне.

– Я присмотрю за Эммой, – заверил Джек. Он не спускал с меня задумчивого взгляда, пока я втолковывала смущенной старушке, что женщина в белом халате ей обязательно поможет. Бедняжка и без того была сбита с толку, не стоило пугать ее еще больше. Как ни странно, мои собственные проблемы словно отступили на второй план.

Однако вскоре пришлось вернуться в реальность. Когда мы дошли до моей палаты, Джек заявил:

– Я все выяснил. Эми сейчас делают операцию.

Он помог мне забраться на койку. Я натянула одеяло на исцарапанные ноги.

– Операцию? На лице?

Нахмурившись, он покачал головой.

– Нет. Похоже, у нее внутреннее кровотечение.

Вдоль позвоночника побежали ледяные мурашки. «Внутреннее кровотечение». В переводе с языка врачей это значит, что травмы очень серьезные.

Меня затрясло с прежней силой.

К счастью, Джек предпочитал молчание пустой болтовне – при всем желании я не сумела бы поддержать видимость разговора. Мне не удавалось сосредоточиться, пришлось даже прибегнуть к его помощи с бумагами, которые дала медсестра. Руки тряслись так сильно, что я не могла написать имя и адрес, поэтому охотно позволила Джеку забрать ручку и под мою диктовку заполнить документы уверенным крупным почерком.

По моей просьбе он не стал закрывать штору. Казалось, что без этого тонкого барьера новости доберутся до нас быстрее. Мы наблюдали, как мимо снуют люди: одни торопливо шагали, порой срываясь на бег, другие могли остановиться посреди коридора, беседуя о пустяках и даже не замечая, что будущее вот-вот изменится до неузнаваемости. Услышав разговор двух медсестер, обсуждающих какой-то сериал, я завелась не на шутку. Серьезно? Сериал?! Даже не смешно! Они должны спасать жизни, делать искусственное дыхание, бежать за каталкой, выкрикивать названия препаратов… А не трепаться, черт возьми, о дурацких телешоу!

Джек заметил мою злость и успокаивающе похлопал по спине.

– Для них это обычный рабочий день.

– А для меня – нет.

– Знаю.

Ричард примчался в вихре паники, смятения и алкогольных паров. Он пронесся по коридору, выкрикивая мое имя, и влетел в палату. Джек сразу же поднялся с кресла. При появлении жениха я опять заплакала, хотя прежде казалось, что на сегодня уже слезы закончились. Но нет – лишь при виде знакомого лица, выражавшего одновременно тревогу, заботу и любовь, и у меня снова хлынули слезы. Ричард прижал меня к груди, укачивая, как ребенка, и хотя от него несло хуже, чем от пивного завода, в его объятиях я смогла немного расслабиться.

– Шшш, тише, – ласково шептал он мне в волосы, а я старалась не замечать, как он весь прокоптился табачным дымом и до сих пор невнятно произносит слова. У него был мальчишник. Я не должна злиться, что, пока мы ползали в грязи возле горящей машины, он накачивался спиртным. Но ничего не могла с собой поделать. – Эмма, что, черт возьми, случилось? – спросил он, кладя ладонь мне на ногу и не замечая, как я морщусь от боли. Джек, тут же подлетев, заставил его убрать руку, чем заработал раздраженный взгляд. Мой жених сердито уставился на него, впервые обратив внимание на постороннего.

– У нее все ноги исцарапаны, – лаконично пояснил Джек, и хотя Ричард тут же принял виноватый вид, неприятный осадок никуда не делся. Возникло смутное ощущение, что он провалил некую важную проверку.

– Господи, а с лицом что? Кошмар!

Ну и как реагировать на столь сомнительный комплимент? К счастью, Джек избавил меня от необходимости отвечать.

– Эмма порезалась, когда автомобиль перевернулся и упал в овраг, где ей креслом придавило ноги. А потом машина взорвалась.

Пересказ событий от лица Джека получился хоть и точным, однако излишне резким и нарочито пугающим.

– Господи боже, Эмма… Я не знал… Ты ведь могла погибнуть! Я мог тебя потерять! – В голосе Ричарда слышался такой ужас, что я протянула к нему руки. И, отвлекшись на жениха, чуть не пропустила момент, когда Джек вышел из палаты.

– Постой! – крикнула я, когда Джек уже выходил, на секунду испугавшись, что он не остановится. – Уже уходишь? – недоверчиво спросила я, понимая, что не имею права удивляться, но не в силах ничего с собой поделать. Джек и так всю ночь вел себя как добрый самаритянин. Есть ли смысл ему нянчиться со мной теперь, когда приехал Ричард?

Джек встретился со мной взглядом, и на мгновение мне открылась страшная истина: сейчас он уйдет, и я больше никогда в жизни его не увижу. Может, он заметил страх в моих глазах? Кто знает… Каким-то чудом он всю ночь угадывал, что творится в моей голове, вот и сейчас замер, а потом решительно шагнул к кровати. Ричард растерянно смотрел на нас, словно пытаясь разобраться в хитросплетениях пьесы, к началу которой он опоздал.

Джек ласково улыбнулся.

– Мне пора. У тебя все будет хорошо. Надеюсь, твоя подруга скоро поправится. – К горлу подкатил комок, и я не смогла выдавить ни слова. – Эмма, береги себя, – тихо сказал он, наклоняясь и нежно целуя меня в лоб.

– Что за черт?… – изумился Ричард, круглыми глазами глядя вслед уходящему Джеку. – Тут что, все врачи целуются с пациентами?

После двух чашек крепчайшего кофе Ричард, пожалуй, сумел бы пройти тест на алкоголь. По крайней мере, провожая меня на рентген, разговаривал он уже более-менее внятно. Хотя я все равно не советовала бы ему работать с механизмами или электроникой – только не после того, как он целый час пытался набрать эсэмэс для моего отца.

Наблюдая, как мне промывают и зашивают рану, Ричард медленно зеленел. Наверное, причиной тому был не алкоголь, а страх перед иглами. В конце концов, беднягу практически силком усадили на пластиковый стул – наилучший выход, учитывая, как у него подгибались ноги.

Время неторопливо шло к рассвету. Ричард держался рядом, даже когда меня отправили в одноместную палату, настоятельно рекомендовав оставаться в больнице как минимум до утра, а еще лучше – на день. Выходил он лишь затем, чтобы наведаться к стойке регистратуры и узнать новости о состоянии Эми. Ответ всякий раз оставался неизменным.

– До сих пор оперируют, – доложил Ричард около пяти утра. В моей угловой палате свет был приглушен до минимума. Впрочем, уснуть я не смогла бы даже при большом желании. Это была самая длинная ночь в моей жизни.

Я сразу догадалась, когда он принес плохие новости. Дверь открылась как-то иначе, и черная тень упала на порог. Ричард не заходил; он молча и беспомощно глядел на меня. Я никогда его таким не видела… И молю Господа, чтобы не увидеть в будущем.

Он стоял, не говоря ни слова, и я вдруг поняла.

– Нет, – затрясла я головой, отказываясь принять то, что не было еще даже озвучено. – Нет-нет-нет-нет!

Глаза у него заблестели, но он по-прежнему не двигался.

– Неправда… Я не верю. Не верю!

Ричард наконец шевельнулся и на нетвердых ногах зашел в палату.

– Десять минут назад, – хрипло сказал он, беря меня за руку. Мир перед глазами расплылся. Наверное, Ричард говорил что-то еще… Что врачи сделали все возможное, но травмы оказались слишком серьезными… Не знаю. Я не слышала ничего, потому что в голове бились пять ужасных слов.

Эми, моя лучшая подруга, умерла…