Книга: Глубокоуважаемый микроб (сборник)
Назад: Титаническое поражение
Дальше: Часть вторая

Повесть о контакте

Часть первая

Случилось это в застойные времена. Сам товарищ Чингисов обещал быть к открытию районного чемпионата по игре в домино. Открытие решено было проводить на площади перед горкомом, у памятника землепроходцам.
Все знали, как радеет Чингисов о вопросах благоустройства: если по маршруту следования увидит колдобину или рытвину, сразу слетает повинная голова. Поэтому задача номер один была замостить площадь таким образом, чтобы горошина, пущенная с западного угла, где стоит памятник, без препятствий докатилась бы до восточного угла, где стоит горком.
Поручили операцию Корнелию Удалову.
Предварительно Батыев вызвал его к себе и долго «возил носом» по ковру. Чтобы Удалов проникся.
Удалов проникся. Перекрыли движение. Сняли асфальт. Стали копать глубже.
За два дня до приезда Чингисова ковш экскаватора натолкнулся на металл — чуть правее памятника, совсем близко к поверхности земли находился верх металлического предмета громадного размера.
Правда, про размер выяснилось к вечеру, когда предмет окопали с целью извлечения. Он оказался космическим кораблем неизвестного происхождения и возраста.
Батыев стоял у окна своего кабинета и гневался. Еще бы ему не гневаться! Если Чингисов увидит, до чего докатилось благоустройство в Великом Гусляре, без наказаний не обойтись.
— Засыпай! — крикнул Батыев из окна.
Удалов, который стоял на краю глубокой ямы и глядел на матовую, обожженную миллионами парсеков овальную поверхность космического корабля, поднял на крик голову и развел руками, потому что за его спиной сплоченной толпой стояла местная общественность. Общественность была готова к бою.
— Людмила, — велел проницательный Батыев, — прикажи немедленно закрыть почту и телеграф. На ремонт.
— Зачем? — спросила секретарша.
— А затем, что в любую минуту общественники начнут сыпать в Москву письма и телеграммы, чтобы к нам приехала комиссия.
— В ГАИ сообщить?
— Умница, — сказал Батыев и ласково ущипнул секретаршу. — Ни один интеллигент не покинет город.
А между тем из окна уже было видно, как общественность спускается к кораблю и постукивает кулаками по обшивке. Даже до кабинета Батыева долетал котельный гул.
Через десять минут профессор Минц, Елена Сергеевна из музея и провизор Савич от творческой интеллигенции попросились к Батыеву на прием.
Батыев демократично обошел стол, чтобы встретить их на полпути. Пожал всем руки. Мысленно пожелав им провалиться сквозь землю, спросил о здоровье и успехах.
— Как вы знаете. — начал профессор.
— Знаю, знаю, — вздохнул Батыев. — Рад бы вытащить, да нет у меня такого крана. И распилить нечем. Так что придется засыпать.
— Мы же не варвары? — спросила Елена Сергеевна.
— Если бы варвары, — сказал задумчиво Батыев, почесывая крепкую малиновую шею, — тогда бы взорвали к чёртовой матери.
— Ах! — перепугалась Елена Сергеевна.
— Но мы не варвары! — воскликнул Батыев. — Мы сохраним это произведение природы. Для потомков.
— Правильно, — обрадовался провизор Савич. — Наш город прославится на весь мир. Еще бы — первый космический корабль с другой планеты.
— С другой? — насторожился Батыев и подошел к окну. — С чего вы решили?
— Это же очевидно.
— Ничего не очевидно. Может, он здесь всегда лежал, — сказал Батыев. — Но заверяю вас: как только завершим соревнования по игре в домино, сразу же займемся исследованиями. Тем более что Родине нужен металл!
— Когда? — не понял Минц. — Когда займемся?
— По завершении. Не хотите же вы погубить репутацию города в глазах гостей и лично товарища Чингисова?
— Как можно сравнивать? — удивился профессор Минц. — Какое-то районное мероприятие и веху в истории человечества.
— Я тебе, Минц, так скажу, — ответил Батыев. — Лично для меня нет ничего выше интересов родного города, который дал мне жизнь, образование и достойный пост. Как патриот и гражданин приказываю засыпать этот метеорит, а когда соревнования завершатся, посмотрим. Может, и раскопаем.
— Мы будем жаловаться, — сказал Минц.
— Жалуйтесь. — ответил Батыев, и по его тону было ясно, сколько слов он недоговорил.
Как только общественность покинула кабинет, Батыев призвал Удалова:
— Почему не засыпаешь?
— Как же, засыплешь, — плачущим голосом сказал Удалов. — Там уже пионеры понабежали.
— Так, — подытожил Батыев. — Значит, иди домой, Удалов. Не оправдал ты доверия. Не быть тебе начстроем.
Удалов ушел, а Батыев вызвал Слабенко и сказал, что из спецфондов управления всем, кто станет ночью засыпать железяку, будет выдано по тридцать рублей и по бутылке.
Перед отъездом домой Батыев вышел на площадь и постоял на земляном валу, глядя вниз на округлый бок космического корабля.
Потом растолкал толпу и поехал домой немного поспать, чтобы ночью лично выйти для руководства действиями. Но он еще не знал, что общественники уже отрядили Сашу Грубина в область за подмогой. Грубина сквозь кордоны провез в багажнике «жигулей» пригородный кооператор Силантьев — кордон он угостил недораспроданными на рынке дынями.
К сожалению, в любом городе найдутся темные силы, готовые порушить идею галактического контакта за тридцать рублей и бутылку водки. Общественность проморгала акцию: частично спала, а частично заседала на квартире у Минца.
Ранним утром люди снова начали стекаться к площади.
Площадь была неузнаваема. Она была залита свежим асфальтом. И обнесена заборчиком, чтобы никто этот асфальт раньше времени не топтал.
— Вы совершили тяжкое преступление! — закричал профессор Минц, стараясь пробиться на площадь мимо старшины Пилипенко.
— Какое преступление? — поинтересовался из окна Батыев.
— Здесь был космический корабль.
— Да вы с ума сошли! — крикнул в ответ Батыев. — В космосе жизни нет.
И тут на площадь въехала серая «Волга», остановилась перед горкомом, и из нее появились три пожилых человека. Они поднялись наверх, вошли к Батыеву.
— Я академик Вайнер, — сказал главный из пришедших. — Нам сообщили, что у вас раскопан древний космический корабль. Поздравляю!
Батыев послушно тряс руку академика, судорожно размышляя, что делать дальше.
Спас его Карась, который как раз находился в кабинете Батыева — они обсуждали, как приструнить общественность.
— Действительно нашли корабль! — подтвердил Карась радостно. — Только почему космический?
— А какой? — удивился академик.
— Поехали, — предложил Карась. — Сейчас покажем.
Батыев пошатнулся. Неужели даже Карась продаст?
Они спустились к подъезду. Академик задержался на секунду, с удивлением глядя на толпу людей, что рвались на огороженное пространство, громко конфликтуя с милиционерами.
— К кроссу готовимся, — быстро сказал Карась. — Сейчас старт будет. Бегом от инфаркта!
Машины не спеша добрались до пристани. Там стоял старый пароход, еще дореволюционный. Который год его собирались переделать под общежитие для туристов.
— Смотрите, — сказал Карась, подводя гостей к пароходу. — Он только на вид дряхлый. Мы нашли его, подняли со дна и теперь устроим здесь музей. Красиво? Хотите ознакомиться?
— Но нам сообщили, что космический. — пробормотал академик Вайнер.
— Если не секрет, кто сообщил? — быстро спросил Карась.
— Молодой человек, назвавшийся Александром Грубиным. Он привез письмо от профессора Минца. Кстати, мы хотим с ним поговорить.
— Ах, Грубин, Грубин, — вздохнул Карась. — Вечно он со своими розыгрышами. Хулиган.
— Хулиган, — согласился Батыев.
— Сам же провожал Минца в отпуск, — сказал Карась. — Позавчера. Отдыхает профессор.
Проводив до шоссе растерянных гостей, Батыев с Карасем победителями вернулись в город.
— Ну, спасибо, Карась, — сказал Батыев. — Помог ты мне.
— Себе тоже, — ответил Карась. — Мы с вами одной ниточкой повязаны. Если Чингисов увидит, что асфальта нет, обе головы полететь могут.
— Живем тихо, планы выполняем, культуру помаленьку развиваем, — произнес Батыев. — Зачем нездоровое внимание?
— Еще, не дай бог, — сказал Карась, — примчатся иностранные корреспонденты.
— И шпионы, — понизив голос, добавил Батыев. — Обязательно.
— Я так думаю, — предложил Карась, — когда проведем соревнование по домино, надо будет этот корабль все же вытащить, распилить или взорвать.
— Правильно говоришь, — согласился Батыев. — Пока он таится под площадью, мы с тобой сидим на бомбе замедленного действия.
Машина подъехала к площади.
На площади было неладно.
Уже громадная толпа кишела в ее центре. Точно огромные скомканные пласты копировальной бумаги, корежился на площади асфальт. Лопатами, кирками, а то и голыми руками население восстановило злополучную яму.
Открыв люк, Минц первым вошел в корабль. Там лежал в состоянии анабиоза вполне живой космонавт. Его перенесли в больницу и начали оживлять. И корабль на ночь заперли, чтобы никто не забрался внутрь.
Пока медицина возилась с космонавтом, на город опустилась летняя ночь. И никто не видел, как на площадь вышла массивная фигура Батыева. Он взял лопату и принялся засыпать яму.
Батыев работал до рассвета, но яма почти не уменьшалась.
Наступило утро, уже пошли на работу люди, местное радио передало второй бюллетень о состоянии здоровья пришельца, который раскрыл глаза и сказал всем спасибо. А Батыев все засыпал яму.
В девять часов к Батыеву присоединился Кобчиков из общего отдела. Он рассчитывал на повышение. Секретарша Людмила принесла Батыеву стакан чая с лимоном.
И тут на площадь въехала кавалькада машин во главе с товарищем Чингисовым.
Чингисов сидел на заднем сиденье и уже перекатывал пальцами в кармане горошину, с помощью которой проверял, хорошо ли заботятся о дорогах и площадях во вверенных ему городах и поселках. И что же он увидел? На центральной площади Великого Гусляра зияла яма с пятиэтажный дом, в которой лежала железяка гигантского размера. Возле ямы стоял Батыев и пил чай с лимоном.
Именно эта деталь более всего взбесила Чингисова — районный руководитель не только довел мостовые до жуткого состояния, но еще и цинично распивал чаи.
Все это Чингисов высказал Батыеву. И, не выслушав его объяснений, уехал.
Батыев уселся на краю ямы и первый раз в жизни заплакал.
А в больнице пришелец скушал чашку куриного бульона и сказал, что теперь положит жизнь, чтобы отблагодарить город.
Назад: Титаническое поражение
Дальше: Часть вторая