Глава 13
Восторги ожидания
— К этому времени Аня должна была уже вернуться, чтобы заняться шитьем, — сказала Марилла, взглянув на часы, а затем в окно на желтый августовский день, когда, казалось, все дремало от жары. — Она играла с Дианой на целых полчаса больше, чем я ей разрешила, а теперь еще расселась на бревнах рядом с Мэтью и трещит без умолку, хотя прекрасно знает, что должна уже сидеть за шитьем. А он, конечно, слушает ее как совершенный простофиля. Никогда не видела настолько потерявшего голову мужчину. Чем больше и чем чуднее она говорит, тем в большем он, кажется, восторге. Аня, иди сюда сию же минуту, слышишь!
Крик этот сопровождался стуком в окно. Аня влетела в комнату с сияющими глазами, раскрасневшаяся, косы расплелись и струились сзади ярким потоком.
— Ах, Марилла! — воскликнула она, задыхаясь. — На следующей неделе воскресная школа устраивает пикник… в поле мистера Хармона Эндрюса, прямо возле Озера Сверкающих Вод. Миссис Белл и миссис Линд приготовят мороженое… Марилла, только подумайте — мороженое! Ах, Марилла, можно мне будет пойти?
— Аня, посмотри, пожалуйста, на часы. Когда я велела тебе вернуться?
— В два… Но разве это не замечательно — пикник! Марилла, пожалуйста, позвольте мне пойти. Я никогда не была на пикнике… я только мечтала о пикниках, но никогда…
— Да, я велела тебе прийти в два, а сейчас без четверти три. Я хотела бы знать, Аня, почему ты меня не слушаешься?
— Я стараюсь слушаться, Марилла. Но вы не можете представить, как восхитителен Приют Праздности. А потом я должна была рассказать Мэтью о пикнике. Мэтью такой благодарный слушатель. Я смогу пойти на пикник?
— Тебе придется научиться сопротивляться очарованию Приюта… как его там? Когда я велю тебе вернуться в такое-то время, я имею в виду именно это время, а не на полчаса позже. И также нет нужды останавливаться по пути для беседы с благодарными слушателями. Что же до пикника, то, конечно, ты можешь пойти. Ты ученица воскресной школы, и нет причины, чтобы я не позволила тебе пойти, если все другие девочки пойдут.
— Но… но… — запиналась Аня, — Диана говорит, что каждый должен принести с собой корзинку с едой. Я ведь не умею готовить, Марилла, и… и… мне не так тяжело, что я пойду на пикник без рукавов с буфами, но я чувствовала бы себя ужасно униженной, если бы мне пришлось пойти без корзинки. Эта мысль угнетает меня с тех пор, как Диана сказала мне об этом.
— Ну, пусть она тебя больше не угнетает. Я испеку все для твоей корзинки.
— Ах, милая Марилла! Ах, вы так добры ко мне! Ах, я так вам благодарна!
После всех этих «ах» Аня бросилась Марилле на шею и в восхищении поцеловала ее бледную щеку. Впервые в жизни детские губы по своей воле коснулись лица Мариллы. И опять это странное чувство удивительной сладости вызвало в ней глубокий трепет. Втайне она была безмерно довольна Аниной порывистой лаской, что, вероятно, и заставило ее сказать резко:
— Ну-ну, без глупостей. Лучше бы ты старалась делать все так, как я тебе велю. А что касается кулинарии, я собираюсь на днях начать учить тебя готовить еду. Но ты такая легкомысленная, Аня. Я все жду, когда же ты станешь немного сдержаннее и научишься быть терпеливой, чтобы я могла приучить тебя к кухне. Тебе придется быть сосредоточенной во время приготовления пищи и не позволять своим мыслям витать неизвестно где. А теперь возьми свое лоскутное покрывало и пришей еще один квадратик, прежде чем сядем пить чай.
— Я не люблю сшивать лоскутки, — сказала Аня скорбно, вытащив свою рабочую корзинку и со вздохом усаживаясь перед кучкой красных и белых квадратных лоскутков. — Я думаю, что шитье иногда может быть приятным, но в сшивании лоскутков нет никакого простора для воображения. Один квадрат за другим, и кажется, никогда не будет конца. Но, конечно, гораздо лучше быть Аней из Зеленых Мезонинов и учиться шить лоскутное покрывало, чем Аней из любого другого места, у которой нет других дел, кроме как играть. Я хотела бы, чтобы время за шитьем шло так же быстро, как когда я играю с Дианой. Ах, мы так чудесно играем, Марилла! Правда, везде, где требуется воображение, приходится постараться мне, но я на это вполне способна. Диана же просто совершенство во всех остальных отношениях. Вы знаете эту маленькую полянку за ручьем между нашей фермой и фермой мистера Барри? Она принадлежит мистеру Уильяму Беллу. Там прямо в уголке кружком растут белые березы… Самое романтичное место, Марилла! Мы с Дианой устроили там себе дом для игры. Мы назвали его Приютом Праздности. Правда, поэтично? Уверяю вас, мне нелегко было придумать это название. Я почти всю ночь не спала — все думала, а потом, как раз когда я уже стала засыпать, оно пришло как вдохновение. Диана была в упоении, когда его услышала. Мы устроили наш дом очень элегантно. Марилла, вы должны прийти и посмотреть. Приходите! У нас есть большущие камни, все покрытые мхом, чтобы на них сидеть, и доски от дерева до дерева — это полки. И мы на них ставим всю нашу посуду. Конечно, это только осколки, но нет ничего проще, чем вообразить, что это целая посуда. Там есть кусок тарелки с веточками красного и желтого плюща, просто прелесть! Мы его ставим в гостиной, и там же Зеркало Фей, прекрасное, как мечта. Диана нашла его под кустом за курятником. Оно все полно радуг… такие маленькие молоденькие радуги, которые еще не выросли… Мама Дианы сказала ей, что это осколок висячей лампы, которая у них когда-то была. Но гораздо приятнее воображать, что феи потеряли его, когда у них был бал, так что мы назвали его Зеркалом Фей. Мэтью обещал сделать нам стол. О, и мы назвали этот маленький круглый пруд на поле мистера Барри Плач Ив. Я взяла это название из той книжки, которую Диана давала мне почитать. Это потрясающая книга, Марилла. У героини было пять женихов. Мне хватило бы одного, а вам? Она была очень красива и перенесла много несчастий. Она запросто могла упасть в обморок. Я бы очень хотела уметь падать в обморок, а вы, Марилла? Это так романтично. Но я для этого слишком здоровая, хоть и худая. Впрочем, мне кажется, что я уже чуточку потолстела. Вам не кажется? Я смотрю по утрам на свои локти, когда встаю, нет ли на них уже ямочек… У Дианы новое платье с рукавами до локтя. Она наденет его на пикник. Ах, только бы была хорошая погода в следующую среду! Я чувствую, что не пережила бы разочарования, если бы что-нибудь помешало мне пойти на пикник. Ну, может быть, и пережила бы, но это, несомненно, была бы трагедия моей жизни. Пусть даже в следующие годы я попала бы на сотню пикников, они не возместили бы мне потерю этого одного. Мы будем кататься на лодке по Озеру Сверкающих Вод… и будет мороженое, я уже говорила! Я никогда не пробовала мороженое. Диана пыталась мне объяснить, на что это похоже, но я догадываюсь, что мороженое принадлежит к тем вещам, которые лежат за пределами воображения.
— Аня, ты говорила целых десять минут; я смотрела на часы, — сказала Марилла. — Теперь, просто любопытства ради, посмотри, сможешь ли ты столько же помолчать.
Аня умолкла на требуемое время. Но всю оставшуюся неделю она только и говорила что о пикнике, думала о пикнике, мечтала о пикнике. В субботу шел дождь, и она довела себя до такого взвинченного состояния из боязни, что дождь не кончится до среды, что Марилла заставила ее пришить несколько дополнительных лоскутков, чтобы успокоить нервы.
В воскресенье, возвращаясь домой из церкви, Аня призналась Марилле, что холодная дрожь пробрала ее, когда священник с кафедры объявил о пикнике.
— О, какая дрожь пробежала у меня по спине вверх и вниз, Марилла! До этого мне никак не верилось по-настоящему, что пикник будет на самом деле. Я никак не могла отделаться от страха, что я это только вообразила. Но когда священник о чем-то говорит с кафедры, то бываешь просто вынуждена в это поверить.
— Ты слишком сильно все переживаешь, Аня, — сказала Марилла со вздохом. — Боюсь, что в жизни тебя ждет очень много разочарований из-за этого.
— О, Марилла, ждать чего-нибудь с нетерпением — это уже половина удовольствия! — воскликнула Аня. — Вы можете и не получить того, чего ожидаете; но ничто не может помешать вам наслаждаться ожиданием. Миссис Линд говорит: "Блаженны те, которые ничего не ожидают; они не будут разочарованы". Но я думаю, было бы гораздо хуже ничего не ждать, чем разочароваться.
В тот день Марилла, как обычно, надевала в церковь свою аметистовую брошку. Она всегда надевала эту брошку в церковь и сочла бы святотатством не надеть ее… так же как забыть дома свою Библию или десятицентовик на денежное пожертвование. Эта аметистовая брошка была самой большой драгоценностью Мариллы. Дядя-моряк подарил эту брошку ее матери, а та, в свою очередь, завещала ее Марилле. Это была старомодная овальная брошка, выложенная по контуру очень красивыми аметистами; в ней хранилась прядь волос матери Мариллы. Марилле слишком мало было известно о драгоценных камнях, чтобы она могла правильно оценить свои аметисты, но она считала их очень красивыми, и у нее всегда было приятное сознание их присутствия у воротника ее коричневого шелкового платья, хотя они и были ей не видны.
Впервые увидев эту брошку, Аня пришла в неподдельное восхищение.
— Ах, Марилла, какая изящная брошка! Не понимаю, как вы можете обращать внимание на проповедь или молитву, когда она на вас. Я не смогла бы, мне кажется. Я думаю, аметисты — просто восторг! Я именно так представляла себе бриллианты. Очень давно, прежде чем я увидела настоящий бриллиант, я о них читала и пыталась вообразить, как они выглядят. Я думала, что это должны быть сверкающие фиолетовые камни. И когда потом я однажды увидела бриллиант в кольце у одной дамы, я была так разочарована, что даже заплакала. Конечно, он был очаровательный, но я его совсем не так себе представляла. Можно мне подержать вашу брошку одну минуточку, Марилла? Вам не кажется, что аметисты — это добрые души маленьких фиалок?
