Неразрешимые проблемы оскорбляют наши чувства. Мы все привыкли к тому, что технологии и человеческий гений могут найти любые решения. Исследователи находят лекарства от всё большего числа болезней, правительства строят новые дороги, автомобильные компании сокращают выбросы в атмосферу — в итоге можно найти выход из любой ситуации. В богатых странах Запада здоровье улучшается, люди живут дольше, а качество этой жизни, с некоторыми оговорками, но становится лучше. В общем и целом, всё очень даже хорошо. Поэтому, тем более странно и неприятно видеть, как некоторые страны всё больше и больше отстают от уровня жизни США, Европы, Кореи или даже Мексики. В большинстве стран Африки, Южной Азии и некоторых районах Латинской Америки жизнь, казалось бы, ничуть не улучшилась. Это не совсем верно: даже в беднейших странах увеличилась средняя продолжительность жизни, что вполне верно. Уровень жизни, выражающийся в доле ВВП на душу населения, во многих странах сейчас не выше, чем он был в 1950 г, или даже в 1910 г.

Почему некоторые страны не могут воспользоваться готовыми решениями для того, чтобы справиться с проблемами бедности или болезней, которые, как мы знаем, успешно применяются в наших собственных странах? Почему некоторые страны не могут обеспечить своих жителей чистой водой или электричеством, хотя технологии уже давно не являются секретными и не так уж дорого стоят? Почему некоторые дети продолжают умирать от нехватки препаратов для оральной регидратации, хотя это одна из самых дешёвых, простых в использовании и важных (с точки зрения возможности сохранить жизнь) медицинских методик последних лет? Почему Афганистан оказался в такой нищете, что террористам удалось подкупить правительство?

Иногда ответ бывает совершенно очевидным: этническое насилие или гражданская война, которые имели место в Афганистане, Сомали или Руанде, никогда не помогают в создании процветающего государства. Вряд ли вы будете сажать овощи у себя в огороде, если мародёры могут увести вас из дома, я уже не говорю о том, чтобы открыть своё дело. Межобщиннные столкновения в Африке сохранились со времён существования колониальных границ. И найти решение для этой проблемы непросто.

К сожалению, все другие ответы не так очевидны. По сути, один из основных вопросов экономики до сих пор так и не понят. Почему экономика растёт? Именно поэтому такая область экономики, как экономика развития, наука, занимающаяся поиском пути к процветанию для бедных стран, характеризуется как интеллектуальная мода (т. е. мода на определённые экономические теории). Указания, которые экономисты из развитых стран разработали для развивающегося мира, менялись на протяжении десятилетий, но отказаться от решения проблемы превращения первоматерии в золото, от загадочной алхимии роста оказывается невозможным. Ведь сейчас благополучие и процветание нашего собственного мира во многом зависят от того, поделимся ли бы с беднейшими странами этим секретом.

По словам Уилльяма Истерли, ведущего эксперта по вопросам развития: «На поиск нас подталкивают страдания бедных и благополучие богатых. Если наш поиск увенчается успехом, это будет одним из величайших интеллектуальных триумфов в истории человечества».

Он и другие учёные думают, что теперь они, возможно, проникли в суть процесса. Это уже прогресс, потому что в прошлом экономисты, исследующие вопросы развития, были уверены, что знают ответ, — и каждый раз ошибались. Таким образом, некоторая доля скромности помогает. Однако не следует думать, что в идеях прошлого нет ничего полезного. Напротив. Но тогда каждая идея считалась панацеей, а потом оказывалось, что это было ошибкой.

Более того, это лишь осложнило жизнь людей в бедных странах, которым говорили, что если вы сделаете X или Y — даже если для этого придётся пойти на некоторые жертвы или политические беспорядки, — то жизнь улучшится. Раз за разом они следовали то одним указаниям, то другим, а цель отодвигалась всё дальше и дальше. Всё это при отсутствии экономического роста объясняет ту злобу, которую некоторые бедные страны испытывают к западным экспертам и всему Западному миру в целом.

Давайте взглянем на некоторые методы экономики развития. Одна из первых теорий связывала экономический рост с инвестированием в технику. В бедных странах — низкий уровень накоплений, потому что они бедны, поэтому, если удастся понять, сколько средств им нужно для достижения необходимых темпов роста, то можно подсчитать финансовый разрыв (неравенство). Экономисты, изучающие проблемы развития, так и сделали, для каждой страны. Материальная помощь и ссуды таких международных агентств, как Всемирный банк или Международный валютный фонд (МВФ), а также богатых государств, должны были помочь восполнить этот разрыв. Большая часть средств, предоставленных в качестве ссуд или помощи бедным государствам, долгие годы тратилась на дорогостоящие проекты: дамбы, дороги, крупные заводы, аэропорты и прочее.

Конечно, экономический рост в некотором смысле зависит от инвестиций. Это одна из основных рабочих теорий в экономике. Но не так сложно понять, что дело не только в этом. Нужны люди, чтобы работать на этой технике, люди с определёнными навыками и образованием. Поэтому, в конце концов, эта мысль дала рождение другой панацее — образованию, или инвестициям в человеческий капитал, как называют это экономисты. Существует чёткая связь между расходами на обучение населения и развитием: Южная Корея, одна из немногих стран, перешедшая из категории развивающихся стран в категорию передовых, является классическим примером важности образования.

Но опять-таки, инвестиции в человеческий капитал не решают проблему полностью. Именно поэтому существует множество решений. Контроль роста населения был одно время главной идеей теории, основанной на том, что в бедных странах показатели рождаемости во много раз выше, чем в богатых. Но, скорее всего, причинно-следственная связь здесь иная: большие доходы позволяют людям создавать небольшие семьи.

Другой влиятельной и характерной экономической теорией была марксистская экономика развития. Она пользовалась особой популярностью в развивающихся странах, потому что возлагала всю вину за экономическую отсталость на империализм и поиск капиталистами новых территорий лишь с одной целью — для добычи сырья. Но марксистская теория потеряла всю привлекательность с падением коммунизма в 1989 г. Связанной с марксистским способом анализа, но логически отличавшейся от него была теория, согласно которой низкий уровень экономического развития сознательно сохранялся в государстве, находившемся в подчинении или зависимости от богатых и мощных держав. Эта теория до сих пор популярна в развивающихся странах.

В настоящий момент в моде другие идеи. Горячо обсуждается вопрос о том, насколько климатические и географические условия определяют судьбу нации, ведь большинство бедных стран находится в тропиках. Другая идея состоит в оценке роли культурных факторов, таких как отсутствие Протестантской этики работы или отношение к решению тендерных проблем. Подобные споры могут быть такими энергичными, только потому, что мы плохо понимаем суть процесса экономического роста.

На сегодняшний день существуют два модных решения проблемы глобальной бедности. Одно основано на абсолютно верном наблюдении за тем, что в прошлом материальная помощь бессмысленно тратилась из-за коррупции и плохого управления. Теперь материальную помощь надо увеличить, но выдавать её только при условии хорошего поведения тех, для кого она предназначена. Однако, помимо того факта, что правительства лишь немногих развивающихся стран одобрят ещё большее вмешательство со стороны МВФ или других организаций-доноров в управление их странами, поскольку их роль и так велика, существуют сомнения и относительно точности выполнения условий.

Предположим, что мы знаем, что такое хорошая политика, и можем сказать, когда она не применяется (хотя на самом деле это не совсем так). Плохая экономика будет характерна именно для бедных стран, которым не удаётся проводить правильную политику. В них будет медленный экономический рост, высокая инфляция, большие государственные долги и т. д. И именно их накажут, сократив в будущем помощь или прекратив её вовсе. Возможно, для того чтобы быть добрым, имеет смысл быть жестоким, но «обусловленность помощи» (например, обусловленность кредитов МВФ обязательством должников проводить определённую экономическую политику) никогда не будет лёгкой стратегией.

Второе модное лекарство против бедности — освобождение от долгового бремени, или списание долгов стран Третьего мира. Зачастую из-за плохой политики в прошлом, когда диктаторы строили дворцы и копили деньги в секретных банках в горах Европы, в бедных странах образовались долги, которые они никогда не смогут выплатить. Если кредиторы знают, что они не получат назад все свои деньги, то вполне логично, что они спишут часть долга и позволят странам-заёмщикам развиваться, с тем чтобы в будущем получить обратно оставшуюся часть. Таким образом, освобождение от уплаты части долгов имеет смысл.

Но стоит ли списывать весь долг — как предлагали некоторые сторонники этого решения? Если учесть то, сколько западные налогоплательщики заплатят за помощь развивающимся странам, то становится понятным, что это неизбежно приведёт к тому, что материальной помощи лишатся очень бедные страны, не имеющие больших долгов. К таким странам относится, например Бангладеш, где многие годы проводится довольно хорошая экономическая политика без сильной коррупции. Это не самая лучшая система материального стимулирования. Более того, списание долга освобождает средства, которые правительства могут тратить на другие цели; предполагается, что они вложат их в здравоохранение или образование, но здесь мы снова сталкиваемся с проблемами обусловленности.

К сожалению, в прошлом уже пробовали воспользоваться методом списания долгов, и всё закончилось провалом. Многочисленные примеры освобождения от уплаты долгов, начиная с 1970-х годов, показывают, что большинство стран снова накапливает большие долги после того, как прошлые списываются. Задолженность — это не природная катастрофа, как ураганы или наводнения, это — политический выбор коррумпированных правительств.

Так на чём же остановилась теория экономического развития сейчас? Для того чтобы бедная страна встала на путь экономического роста, она должна инвестировать в физический и человеческий капитал. Она должна подавить насилие и коррупцию. Правительство должно реализовывать правильный курс, каким бы он ни был, но, как минимум, должно обеспечить стабильные макроэкономические условия.

Экономисты также постоянно находят новые требования к успешной стратегии роста. Как показал финансовый кризис в Азии в 1997–1998 гг., важны банковская система и финансовые институты. Коррупция и фаворитизм действительно вредят и частному сектору, и правительству. В экономическом развитии особое место отводится социальным и политическим институтам. Люди не будут инвестировать в будущее, если частная собственность плохо охраняется, а суды неэффективны или коррумпированы. Часто это называют социальным капиталом, новой формой капитала, которому требуются инвестиции. Амартия Сен, лауреат Нобелевской премии по экономике, объяснил, что нам следует понимать развитие как расширение человеческих возможностей и свобод, а не только как получение большего количества денег.

В последнее время экономисты пришли к общему мнению о том, что экономическое развитие зависит от целого калейдоскопа политических мер и институтов. Согласовать всё (выстроить всех уток в ряд) очень сложно. Более того, выходом из порочного круга бедности на благой путь является экономический рост. Например, у жителей бедных стран нет стимулов вкладывать деньги в собственное образование, потому что в их странах недостаточно образованных людей, чтобы отрасли предлагали им подходящую работу. Совершенно бессмысленно быть высокообразованным ткачом ковров или собирателем чая. Как и во многих других сферах экономики, здесь действует принцип возрастающей доходности, т. е. когда успех подкрепляет успех, а также невезение проигравших. Это возвращает нас к воскрешённой теории экономической географии, в которой возрастающую доходность и эффект победителя на рынках, процветающих в одних зонах, а не других, используют в качестве объяснения неравномерного распределения богатства и бедности в странах с развитой экономикой. Дело не в том, что география определяет судьбу, но сопротивляться географическим особенностям так же сложно, как и преодолеть собственную историю.

Однако я думаю, что последняя теория — о том, что нет мгновенного решения, — оптимистичнее предыдущих. Есть гораздо больше шансов решить проблему, если вы сначала поймёте, что вы не знаете и что вы знаете.