Почти каждую неделю приходят жуткие новости. Триста юношей утонули, когда ржавая посудина, перевозившая их из Албании, затонула у берегов Италии. В Эль-Пасо, шт. Техас, был найден автоприцеп с телами 41 мужчины и женщины и одного ребёнка. Корабль, направлявшийся в порт Дувр, Англия, перевозил груз помидоров и тела 58 задохнувшихся мужчин и женщин из Китая. И это только крупномасштабные происшествия. Каждый день, пытаясь пересечь пешком пустыню Сахару — чтобы попасть в испанский анклав Сеута в Северной Африке, а затем переправиться в континентальную Европу, — или замерзая в отсеках шасси самолётов, умирают жители Африки или жители Косово. Пытаясь пересечь канал под Ла-Маншем на крышах или под вагонами скоростных поездов Eurostar, они падают на рельсы.

Если только мы не думаем, что эти безымянные люди — предметы одноразового потребления, то ежедневные несчастные случаи должны навести нас на мысль, что происходит что-то ужасное, и мы должны понять, что именно. Конечно, многие потенциальные иммигранты из развивающихся стран в развитые считают, что цель — попытаться обойти барьеры, препятствующие их законному передвижению, стоит того высокого риска смерти, которому они подвергаются. Что доводит их до этого, и каковы последствия существующей структуры иммиграционного контроля?

В последние годы 20 века число людей, пересекающих государственные границы, значительно возросло, что ускорило медленную тенденцию, наблюдавшуюся после Второй мировой войны. Основной поток идёт из развивающихся стран в развитые, другими словами, люди уезжают из Азии, Латинской Америки и Африки в США, Западную Европу. Но не всегда. Наблюдается и значительное перемещение людей между странами одной категории.

Сложно сравнивать данные по разным странам, поскольку их собирали разными методами. Однако с учётом этих погрешностей, количество иностранцев, въезжающих легально, скажем во Францию, выросло с 44 тыс. человек в 1988 г. до 220 тыс. в 1997 г., а в Великобритании эти цифры увеличились с 220 тыс. в 1988 г. до 330 тыс. в 1998 г. Поток иммигрантов в США сохранялся большим на протяжении всех 1990-х годов — в 1991 г. он достиг своего пика (1,8 млн. чел.), но затем не опускался ниже 800 тыс. человек в год.

В 1900-е годы иммигрантов было гораздо меньше, хотя их доля от общего числа населения составляла 15 %, по сравнению с современными 10 %. Количество нелегальных иммигрантов также увеличилось, но мы, безусловно, не обладаем точной статистикой. По всему миру их количество исчисляется миллионами, а, возможно, и десятками миллионов.

В некоторые страны стали чаще обращаться за предоставлением убежища. Среди таких стран оказались Австралия, Бельгия, Чешская Республика, Нидерланды, Швейцария и Великобритания. Поскольку просящие убежища и спасающиеся от войны или голода, по определению, являются несчастнейшими людьми на планете и нуждаются в помощи других стран, они часто вызывают особую политическую враждебность. В ответ на это некоторые политики Великобритании, представляющие большинство жите лей страны, предложили собирать людей, просящих убежища, в концентрационные лагеря (конечно, этих слов они не произносили) до тех пор, пока не будет решён их вопрос. Подобные действия, по мнению юристов, приведут к нарушению Женевской конвенции и Европейского пакта о правах человека. Однако по данным опросов, мнение юристов почти не повлияло на популярность предложения. Здесь мы затрагиваем больной вопрос.

Для того чтобы получить полную картину о передвижении людей, необходимо на постоянной основе собирать данные по каждой стране о потоках мигрантов, въезжающих в страну и выезжающих из неё. Это просто невозможно. Хотя данные отдельных стран всё же дают представление об общих тенденциях. В Великобритании один из источников информации — это опросы в аэропортах и портах пассажиров, приезжающих в страну и покидающих её, — благодаря нашему островному положению, их проще подсчитать. Больше всего британцев эмигрировало в 1980-е годы, тогда произошло чистое сокращение населения. В 1990-е годы наблюдался чистый приток, когда количество иммигрантов из разных стран увеличилось. Вот их список в порядке убывания важности: другие страны Европы; Старое Содружество (в основном страны с белым населением, Австралия и Канада); Новое Содружество (в основном Азия и Западная Индия); и другие регионы (США и Китай). Конечно, в Великобритании, как и в большинстве белых стран, споры окрашены расизмом. Когда политики и комментаторы говорят о «потоках» иммигрантов, ищущих убежище, то они не имеют в виду молодых австралийцев, преподающих в английских школах, или американцев и французов, работающих в финансовой сфере.

В других странах наблюдается иная модель, сформировавшаяся под влиянием истории и географического положения. Большая часть иммигрантов приезжает в США с Карибских островов и из других частей Американского континента, чуть меньше — из Азии. Европа — это третий по значению регион, откуда иммигранты приезжают в Америку. Современная ситуация сильно отличается от иммиграции 19 в. и начала 20 в., когда большая часть людей приезжала именно из Европы, что во многом изменило этнический состав населения Америки.

Однако, несмотря на то, что количество людей, пересекающих границы, продолжает расти, последние 20 лет — это ничто по сравнению с великим массовым переселением, которое произошло в период 1850–1914 гг. и стронуло с места 50 млн. человек. Если сравнить это число с общей численностью населения мира в 1913 г., которая составляла 1,8 млрд. человек, то получится, что мигрантами стали почти 3 % от общего количества живущих на земле. В 1912–1913 гг. в Америку прибыли 3,3 млн. иммигрантов, а население страны составляло 97,6 млн. человек, т. е. за два года население увеличилось на 3,4 %. Поток иммигрантов в США достиг своего пика в 1989–1991 гг., когда в страну приехали 4,3 млн. человек, при том, что население Америки в 1989 г. составляло 248,8 млн. человек, — т. е. за три года оно увеличилось на 1,7 %. США— одна из стран, где с радостью принимают законных иммигрантов, и во многом потому, что в прошлом первые волны иммигрантов определили лицо нации.

Действительно, в то время как инвестиционные и торговые потоки или объёмы иностранного производства многонациональных компаний указывают на то, что глобализация мировой экономики уже перешла границы, установленные в конце 19 — начале 20 вв., ситуация с иммиграцией выглядит совершенно иначе. Недостающее звено современной глобализации — это именно поток людей. Но отношение к иммиграции совершенно иное. Сторонники глобализации совершенно не возражают против того, чтобы товары, услуги и капиталы могли свободно перемещаться по миру, но по каким-то причинам они обычно не применят тот же принцип в отношении людей.

Глобализация, по сути, стала одной из причин увеличения количества случаев переселения. Упали не только цены на транспорт, но и на информацию. Потенциальные мигранты теперь больше знают о происходящем в мире, об имеющихся возможностях, о том, как живут друзья и родственники, которые уже переехали. Чем больше людей будут переселяться, тем больше семейных и личных уз потянут за собой оставшихся. Более того, поскольку богатые страны далеко ушли от бедных, иммигранты видят, что разница между тем образом жизни, который есть у них сейчас, и тем, которого они могут достичь, огромная.

Другим фактором, подтолкнувшим миграцию, стала военная и социальная нестабильность во многих частях мира, возникшая после окончания холодной войны. В таких регионах, как Восточная Европа и Африка, резко увеличилось количество военных конфликтов, в результате которых появляются миллионы беженцев.

На пользу потенциальным иммигрантам идёт и подвижность международного рынка труда, особенно в таких отраслях, как финансы и компьютеры. Например, в 1990-е годы в США и Великобритании наблюдался бурный экономический рост, в результате которого появилось много новых рабочих мест. В 1990-е годы в Силиконовой долине и Лондонском Сити количество служащих-иностранцев значительно увеличилось. Среди них были не только финансисты и программисты, но и уборщики, и работники ресторанов. Спрос на служащих-иностранцев может сохраниться на достаточно высоком уровне, даже несмотря на экономический спад, так как население некоторых западных стран быстро стареет, что может привести к потенциальной нехватке собственных служащих. Хотя численность мигрантов изменяется в соответствии с экономическим циклом, нет оснований полагать, что долгосрочная тенденция к увеличению исчезнет. Одна из причин состоит в том, что во многих богатых странах, куда могут приехать потенциальные иммигранты, наблюдается сокращение или отсутствие роста численности населения, так как показатели рождаемости в них очень низкие.

Понятно, что экономические факторы сыграли важную роль в росте иммиграции, в то время как государственные ограничения привели к тому, что поток иммигрантов не превысил показатели (пропорциональные), достигнутые в прошлом веке. Сможет ли контроль иммиграции приостановить экономические силы, лежащие в основе этой тенденции? И должны ли они? Чтобы это понять, понадобятся экономические методики.

Большинство иммигрантов — это люди трудоспособного возраста, ищущие работу. Таким образом, их приезд увеличивает предложение рабочей силы. Именно в этом обычно и обвиняют иммигрантов: «Они отнимают нашу работу!» Подобные рассуждения являются предметом основных разногласий между экономистами и простыми людьми. Экономисты называют это «ошибочной оценкой количества рабочих мест». Люди ошибочно полагают, что в определённой местности есть лишь строго определённое количество рабочих мест, так что если большую их часть захватывают иностранцы (или техника), то местным жителям (или просто людям) остаётся меньше работы. Это заблуждение было полностью опровергнуто. В реальности всё происходит совершенно иначе. Поскольку, если бы это было правдой, почти все жители мира были бы сейчас безработными, учитывая, что до настоящего времени наблюдался стабильный рост населения. Существование зон с высоким уровнем безработицы — например, среди чёрных в центральных частях городов, — вызвано не конкуренцией со стороны иммигрантов, а, в первую очередь, слишком высокими ожиданиями и низким уровнем квалификации этих групп населения. Высокие показатели безработицы в таких районах не связаны с большим количеством иммигрантов.

Появление иммигрантов на рынке труда просто изменяет кривую предложения рабочей силы. При данной кривой спроса на труд количество работающих увеличится, а заработная плата понизится. Именно это стимулирует работодателей нанимать на работу больше людей. Таким образом, в краткосрочной перспективе иммигранты не отнимают рабочие место, но могут сократить заработную плату.

Однако в долгосрочной перспективе экономика будет расти, как результат большего спроса увеличившегося населения, работодатели создадут ещё больше рабочих мест, появятся новые компании — и кривая спроса на труд тоже изменится. Имеющиеся у нас данные показывают, что иммиграция на практике редко приводит к понижению заработной платы, потому что мигранты переезжают в процветающие регионы, где количество рабочих мест постоянно растёт. Более того, работники-резиденты чаще всего ни за какие деньги, выгодные работодателю, не будут заниматься работой, находящейся у самого основания иерархии рабочих мест. Я говорю о дворниках, приходящих нянях, сиделках и др. Поэтому появление иммигрантов создаёт эти низкооплачиваемые и непрестижные рабочие места.

Даже на первых этапах анализа становится понятным, что иммиграция приносит и пользу, и ущерб. Для того чтобы оценить её выгоды для национальной экономики, надо провести специальное исследование. Ущерб, если таковой вообще имеется, наносится группам служащих, которые напрямую конкурируют за рабочие места. Как показывает опыт иммиграции последних лет, это касается либо высококвалифицированных, либо неквалифицированных работников. Страны охотнее принимают высококвалифицированных работников, а нелегальные иммигранты пополняют рынок неквалифицированного труда. Ущерб наносится не в виде потерянных рабочих мест, а в виде снижения на неопределённый период времени заработной платы.

Выигрывают в этой ситуации, в первую очередь, конечно же, работодатели, но в конечном итоге польза распространяется и на всех окружающих, так как повышение спроса вновь приводит к увеличению заработной платы. Данные показывают, что на практике иммиграция почти или совсем не влияет на снижение оплаты труда. Так, например, поток иностранных служащих в сфере информационных технологий не сократил заработную плату в отрасли, а это говорит о том, что по сравнению с экономикой в целом IT-индустрия выросла больше, чем если бы предложение рабочей силы ограничивалось местными служащими.

Дальнейшие и немедленные выгоды возникают благодаря тому, что темпы роста экономики в целом, могут быть более высокими, но при наличии значительного прироста рабочей силы они не приведут к увеличению инфляции. Это означает, что центральный банк может установить процентные ставки ниже возможных. Видимо, именно это сыграло роль — насколько большую, пока никто не знает, — в длительном экономическом подъёме в США и Великобритании в 1990-е годы. Рынки труда в Калифорнии и Лондоне перегорели бы гораздо быстрее без дополнительного притока рабочей силы из-за границы.

Были проведены масштабные исследования, которые показали, что вначале иммигранты зарабатывают, как правило, меньше, чем местные жители, но в итоге получают столько же или больше. Этот феномен известен как «гипотеза ассимиляции». По опыту иммиграции прошлых лет он действует и в США, и в Великобритании. Это соответствует общему мнению о том, что иммигранты часто более трудолюбивы и продуктивны. Для того чтобы оставить друзей, близких, дом, где всё знакомо, и пуститься навстречу неизвестным опасностям и неясному будущему, надо либо совершенно потерять веру в лучшую жизнь, либо быть авантюрным и предприимчивым человеком, либо и то, и другое одновременно. Когда такие люди находят новый дом и работу, они стараются обеспечить своих детей всем тем, чего не было у них самих. Возможно, в начале они обладают худшими навыками, чем обычный рабочий в их родной стране, часто им приходится учить язык, но со временем они могут повысить средний уровень качества рабочей силы. В следующем поколении в среднем будет сложнее различать детей иммигрантов и местных жителей по их положению на рынке труда.

И конечно, нет ни малейшего доказательства того, что иммигрантам требуется больше социальных услуг, чем постоянным жителям. Хотя беженцы, как правило, нуждаются в специальной помощи с жильём, медициной и улучшением быта, по крайней мере, в течение какого-то времени, экономические мигранты обычно меньше требуют от государства, чем его собственные граждане. Им нужна работа, поскольку в основной своей массе это молодые люди, медицинская помощь им нужна в меньшем объёме, а налоги они платят, как и все, кто ходит в магазин или (легально) работает. Обычно новоприбывшим не полагаются социальные пособия. Основное различие наблюдается в случае групп иммигрантов с высоким уровнем рождаемости, детям которых надо ходить в школу. Статистика Великобритании показывает, что иммигранты получают больше образовательных и жилищных льгот, но меньше пособий по безработице и пенсии. В результате подробного исследования Министерства внутренних дел Великобритании был сделан такой вывод: «В общем и целом, иммигранты не являются бременем для казны» (курсив МВД). Исследования, проведённые в США и Германии, привели к такому же выводу.

Таким образом, получается, что, по крайней мере, по двум пунктам анализа издержек и прибыли, где теоретически мог бы быть перевес в одну из сторон, иммиграция не наносит чистый ущерб, а, возможно, и приносит экономике принимающей страны выгоды. Баланс будет смещаться в сторону пользы, поскольку иммигранты берутся за работу, на которую не соглашаются местные жители. В эту категорию попадает работа в государственном секторе, где заработная плата ниже, чем в частном секторе. Так, большинство работников здравоохранения и образовательной системы в Европе — иностранцы. В эту же категорию входят и работы в таких отраслях, как программное обеспечение и финансы, где требуется высокая квалификация.

Однако на этом оценка не кончается. Мы должны взглянуть ещё на два параметра. Принято считать, что иммигранты истощают ресурсы; возможно, это мнение вполне обоснованно. Новые группы иммигрантов обычно живут все вместе, часто в бедных районах с дешёвым жильём. Это не только делает их непривычный образ жизни более заметным, что само по себе может вызывать раздражение у местного населения, но и перекладывает необходимость поиска жилья и школ на плечи немногочисленных местных властей и налогоплательщиков. В некоторых случаях это приводит к высокому уровню преступности и наркомании (типичная проблема городских гетто). Кроме того, увеличивается нагрузка на общественный транспорт, больницы, полицейские участки, социальные службы и другие части физической и социальной инфраструктуры. Подобные издержки перенаселённости абсолютно реальны.

С другой стороны, иммиграция оказывает огромное положительное (и часто неоценимое) влияние на общество и культуру страны. В качестве примера рассмотрим английскую кухню. Поскольку я ем английскую еду с детства, то могу утверждать, что иммигранты из Индии, Восточной Азии, Европы (в особенности из Италии, но не из Германии), Вест-Индии и Японии, фантастически улучшили мою жизнь за последнюю четверть века. В детстве и молодости моя еда ограничивалась рамками печально известной национальной кухни из жёсткого мяса, переваренных овощей и картошки. Но к концу 1970-х годов выбор резко увеличился благодаря иммигрантам. Так, например, карри (особый англо-индийский вариант курицы с соусом тикка масала) стало главным блюдом закусочных Великобритании. К 1996 г. в стране было 10 тыс. индийских ресторанов и закусочных, в которых работали 70 тыс. человек, и их оборот составлял 1,5 млрд. фунтов стерлингов. То есть больше, чем сталелитейной и угледобывающей отраслей и кораблестроения вместе взятых. И это не единственный пример. Он отражает значительное улучшение благополучия потребителей. Чем больше выбор, тем лучше для экономики.

Есть множество других результатов разнообразия, появившегося с приходом иммигрантов, которое нельзя выразить в цифрах. Однако именно они заметны сильнее всего. Иммигранты обычно оказывают сильное влияние на такие культурные отрасли, как музыка, мода, живопись, а также на спорт, науку и медицину и образование. Другими словами, они играют заметную роль в отраслях, важных для промышленно развитых стран. В истории есть много тому примеров. Стало бы Лондонское Сити таким крупным финансовым центром, если бы в 19 в. не было бы иммиграции евреев? Были бы американские университеты так известны в научном мире, если бы тем не работали учёные-беженцы из нацистской Германии? Заняла бы Силиконовая долина главенствующее положение без научных кадров из Индии и Китая? Разнообразие ценно само по себе, потому что благодаря ему появляются новые идеи и новые способы ведения бизнеса. Всё это особенно важно, если экономический рост зависит от новых идей.

В этой главе я хотела показать, что для оценки воздействия, которое иммиграция оказывает на экономику, необходимо использовать анализ издержек и прибыли. В принципе не существует однозначного ответа. На практике, экономические выгоды, о которых зачастую забывают в ходе публичных обсуждений, перевешивают издержки. Более того, мы иногда совершенно неправильно воспринимаем некоторые результаты как издержки. Пример тому — «ошибочная оценка количества рабочих мест», что, как мы уже показали, является неверным. Если, как я считаю, страна, принимающая иммигрантов, выигрывает от этого, то значит ли что страны, теряющие людей, терпят экономические убытки? На первый взгляд, это было бы логично. Ведь в разговорах о странах массовой эмиграции мы всегда говорим про «утечку мозгов». Таким образом, вполне правдоподобным кажется предположение, что развивающиеся страны проигрывают оттого, что экономические эмигранты уезжают на поиски лучшей жизни в Америку и Европу. Так же понятно, что если это беженцы, то на кон поставлено не так много, но беспокойство вызывают экономические убытки таких стран, как Индия, Филиппины, Марокко, Мексика, когда оттуда уезжают многие лучшие амбициозные и перспективные работники, особенно специалисты в таких отраслях, как медицина или информационные технологии.

Экономика этих стран также получает выгоды от своих людей, работающих за границей. Они могут получать переводы для оставшихся в стране членов семей. Некоторые эмигранты возвращаются домой с новыми знаниями, опытом и капиталом. Многие вкладывают деньги в родную страну, даже если не собираются возвращаться. Некоторые занимаются благотворительностью: открывают в своих странах школы и университеты. Присутствие эмигрантов в другой стране, как правило, облегчает налаживание торговых, инвестиционных и информационных связей с более богатыми странами.

Опять-таки, чтобы прийти к какому-либо выводу, надо провести анализ издержек и прибыли. Мне кажется, что если взглянуть на пример экономики таких стран Средиземноморья, как Италия и Испания, можно сказать, что выгоды перевешивают издержки и в случае стран, откуда эмигрируют, но это тоже вопрос реальных исследований. Западные экономисты до настоящего времени занимались оценкой того влияния, которое оказывает на их собственные страны иммиграция, а не влияния эмиграции на иностранные государства.

Возможно, конечный вердикт должен учитывать не только экономические данные. В мире, где свобода ценится так высоко, нельзя найти оправдания тому, что техника и деньги обладают большей свободой пересечения границ, чем люди. Какая мораль может лишить людей возможности улучшить качество своей жизни и жизни своих потомков только потому, что они имели несчастье родиться в Африке, а не где-нибудь на Среднем Западе? Можете считать меня законченным либералом, но я не принимаю такую мораль. Если свобода хороша для меня, инвестиционных банкиров и нефтяных компаний, то она хороша и для всех остальных.