Глава 7
Девушки давно спали. Родители ушли в свою комнату, а трое молодых людей все еще сидели в гостиной, обсуждая обстановку в городе.
– Хотите, я вам на гитаре сыграю, – вдруг предложил Егор.
Он взял гитару, перебрал пальцами струны и тихо запел:
Как по каменной по мостовой
Мчатся кони, мчатся кони.
Не бросай меня, постой,
Я умру от адской боли.
Как мне жаль, страна в огне.
За Россию – кровь и слезы.
Протяни ты руку мне,
Разгони на небе грозы.
Кто за власть и за победу —
Воевать уходит вновь.
Я скажу вам по секрету,
Что сражаюсь за любовь.
Не боюсь, что скачут кони,
И плевать, что дым кругом.
По своей я доброй воле
Прибегу к тебе потом.
Эх, Россия – мать родная,
Накрывай влюбленным стол!
Может, я чего не знаю
И не лезу на престол…
– Уже утро, – прошептал Ник, – и спать что-то совсем не хочется.
– Скоро опять все начнется сначала, – сказал со вздохом Егор. – Как уже все надоело. Новая власть к хорошему не приведет, об этом многие говорят в городе.
– Почему? – Жан откинулся на диване. – Почему ты так думаешь?
– А тут и думать не надо. Если они крушат все подряд и для них нет ничего святого, что еще можно ожидать от этой власти? Россию всегда преследовали голод и кровопролития. Сейчас ее ждет то же самое.
Егор не по возрасту вслух рассуждал.
– Вот ты – какого сословия? – спросил он у Жана. – Ну, кто у тебя родители?
– Мать – инженер, отец – директор школы.
– Вот видишь, тоже интеллигент. А они пытаются наш класс уничтожить. А у тебя, Ник?
– Отца нет, а мать работает на заводе мастером, – ответил Ник.
– Значит, пролетарий. Вот они и пытаются тебя, Жан, уничтожить.
– Ерунда какая-то, – Ник покраснел, взглянул на Жана. – Это он сегодня хотел меня уничтожить? Так заехал по лицу своим кулаком, что едва очухался. А вы сами чего между собой дрались?
– Это студенты, – стал объяснять Егор. – Мы с ними всегда выясняем отношения. Среди них много марксистов и эсеров, короче, всякой всячины. Мы, кадеты, – наиболее устойчивая молодежь. Хоть нам и немного лет, но мы знаем, что отстаиваем.
– А в этой революции сам за кого будешь стоять? – спросил Жан.
– За Временное правительство, раз царя нет. Но не за большевиков – это точно.
– А что они тебе сделали плохого?
– Выгляни на улицу, – кивнул в сторону окна Егор. – Это все их проделки. Винные склады разгромили, перепились, как свиньи, лозунги всякие орут, землю делят… Что – это нормально?
– Да ладно тебе, успокойся, – остановил Егора Ник. – Разошелся совсем. Время покажет, что к чему.
– Ты, Егор, многого не знаешь, – зевнул Жан. – Жизнь – она такая штука, пока на своей шкуре не испытаешь – не узнаешь.
– А я не хочу испытывать, – снова стал разговорчивее Егор. – Жили нормально, всем хватало. Кто работал, тот и жил.
– А крестьяне?
– Ты думаешь, что среди них нет людей, которые нормально живут? Есть, и много. Те, которые только самогон хлещут, – эти да. Они при любом режиме будут нищими. Им нужно все, что угодно, лишь бы был стресс. Вот здесь их большинство.
– А солдаты, а матросы?
– Эти, кроме как винтовки держать, больше ничего не умеют. Я был два года назад во Франции и видел, как там живут люди и военные. У них, правда, свои проблемы, но они их решают другим путем. Как вы не можете понять, что любая революция – это перестройка всего государства. И после революции все равно будут бедные и богатые. Будет все точно так же. Вся эта возня – это пыль в глаза народу. А народ – дурак, идет за каким-то предводителем, который и сам не знает, что делает. Пройдут года, и все станет на свои места – будет точно так же… Вот увидите.
Жан взглянул на Ника.
– Умный ты парень, – согласился Жан.
– Может, и не совсем, но отец мой – учитель, и мы много говорим с ним об этом, – сказал Егор. – Недавно ворвались в квартиру большевики с винтовками… Давай делать обыск. Кто они такие? Какое имеют право вторгаться в частную собственность? Мы никогда ничего не крали, а наживали своим трудом. А они, голытьба, давай шарить по шкафам, все переворачивать.
– Что-то искали?
– Они ничего не искали. Прихватили серебряную посуду, подсвечники. Даже прадеда настенные именные часы забрали. Как потом выразились – все на благо революции. И что это за революция? Хотел бы я посмотреть на ее результаты лет так через двадцать.
– Он прав, – поддержал Ник. – Жизнь когда-то вся перевернется, и не будет даже следов от этой революции. Все вернется к этому времени.
– А ты откуда знаешь? – удивился Егор. – Значит, я прав!
– Представляешь, будут компьютеры, самолеты будут людей возить, космос, подводные лодки, – Жан взахлеб стал ему перечислять преимущества будущей жизни.
– Ты хоть понял, что сказал? – остановил его Егор. – Что за компьютеры, какой космос?
– О, ты удивишься… Это будет лет через шестьдесят, не раньше. Тебе сейчас сколько?
– Шестнадцать.
– Значит, будет семьдесят шесть. Ты успеешь увидеть все это.
– Ерунда какая-то, – Егор встал и прошелся по комнате. – До этого надо еще дожить.
– Доживешь. Внуки появятся, и дедушка Егор будет с ними ходить по Санкт-Петербургу и показывать достопримечательности.
– По Петрограду, – поправил его Егор.
– Ну, по Петрограду, – Жан не стал спорить.
– И откуда ты все знаешь наперед?
Жан снова взглянул на Ника. Ему очень не терпелось высказаться о своем происхождении.
– Дело в том, что мы из будущего, – сказал уже Ник.
– С того света, что ли?
– Да нет, с этого. Мы из двухтысячного года.
Егор потряс головой.
– Есть предложение лечь и немного поспать, – предложил он. – Скоро мне надо будет сходить к своим друзьям кадетам. Мы сейчас постоянно собираемся в нашем училище. Занятий нет, и мы помогаем Временному правительству, расклеивая листовки. Да, я вот что хотел спросить: а девчонки – ваши?
– Лиза – моя, а Ин – это Ника.
– Они тоже оттуда, из вашего будущего?
– Нет, Лиза из прошлого, – почесал забинтованную голову Жан. – Она живет во времена Петра Великого.
– Понятно, – улыбнулся Егор. – Крепко тебе по башке попало. Ты все что-то путаешь – прошлое, будущее…
– Я серьезно. Она живет в восемнадцатом веке.
– Я понял, раздвигайте этот диван. Придется отдохнуть всем вместе. Другого варианта у меня просто нет.
Ник с Егором раздвинули диван и улеглись поверх покрывала. Жан подошел к окну и взглянул на улицу. Неожиданно в окно влетел камень и со звоном полетели разбитые стекла.
Егор вскочил и прижался к стене.
– Что это? – удивился растерянный Жан.
– А это привет от большевиков, – сказал Егор. – Они уже несколько раз бьют в нашем доме окна. Здесь живут люди среднего достатка, и они это знают… Вот и лупят.
– Солдаты какие-то стоят, – заметил внизу людей Жан.
– Это не солдаты – это уроды.
– Они смотрят и смеются.
– Им это доставляет удовольствие. – Егор стал собирать с пола осколки.
Вошел отец и с тревогой спросил:
– Никто не пострадал, молодые люди?
– Все нормально, – ответил за всех Егор. – Днем надо будет опять искать стекольщика.
– Вот так и живем, – вздохнул отец, присаживаясь к столу. – Уже третий раз нам бьют стекла. И у соседей они тоже летят от их революционной морали.
Из соседней комнаты появилась Лиза. Она увидела Жана, и в глазах ее появилась тревога.
– Как голова? – спросила она.
– Все нормально.
– Спать еще не ложились?
– Сидели, болтали, а тут какие-то проходимцы стекло камнем разбили.
Лиза уселась на диван рядом с отцом.
– В неудачное время мы попали, – тихо сказала она.
– Это точно, – согласился Жан и подсел рядом. – Ты хоть немного поспала?
– Немного. Я к тебе хочу, – шепнула она ему на ухо.
– Когда? Где? Вот кончится революция, что-нибудь придумаем.
– И скоро она кончится?
– Ты у Ника спроси. Он по истории шпарит лучше меня. Он все знает.
– Ник, долго будет эта революция? – обратилась к нему Лиза.
– Нет, не долго, но потом будет разруха и голод. Ничего хорошего пока ждать не приходится. А честно сказать, она будет продолжаться всю оставшуюся жизнь, пока будет Советская власть.
Егор с удивлением слушал Ника.
– Надо было в другое время нам попасть, – сказал Жан. – Закинуло же нас в этот семнадцатый год. Я бы не прочь по Древней Руси поболтаться, где были Минин и Пожарский.
– С твоими речами тебя бы в их времена просто на кол посадили или на костре поджарили, – заметил Егор.
– Ну, повертелся бы да спрыгнул, – засмеялся Жан.
– Вряд ли, – засомневался отец.
– Он все может. Это же Жан. – Ник помог Егору собрать стекла и подсел за стол к его отцу.
– Пап, ты слышал когда-нибудь про космос? – спросил отца Егор.
– Конечно. Есть фантастические романы. Один, не помню какой, но читал. Так там как раз про космос было.
– А они это видели.
– Да? И где же?
– В будущем, – с гордостью ответил Ник.
– До будущего еще дожить надо, молодой человек. А пока у нас, в настоящем, камни только в окна залетают.
– Через пять-шесть десятков лет и наш человек полетит в космос.
– Вы, вероятно, больше моего фантастики читали, – заметил отец. – Может, вы еще скажете, что с нашей Россией будет?
– Что будет? Будет Советский Союз, потом он развалится.
– Это что за Союз такой?
– Объединятся все народы ближних республик, и будет союз – единая страна. Потом будет большая война.
– И мы победим? А жить как будем?
– Нормально, – ответил Ник.
– А надо жить хорошо. Нормально не пойдет. Надо жить, как за границей. Ну, например, как в Германии или во Франции.
– Не был, не знаю, но слышал.
– Ну и как?
– Нам их не догнать никогда.
– Это результат этих революционных действий, – сделал заключение отец. – Вот жили бы при Николае втором – все было б хорошо. Все говорят: царь, царь… А что царь?.. Хороший он глава государства. Сколько реформ, сколько указов для народа создал. При нем мы бы всех догнали и перегнали. Династия Романовых – это врожденные политики и реформаторы. Вспомните императора Петра, Екатерину, Павла… Как Россия поднялась! Из ничего стала сильнейшим государством Европы. А наш царь, Николай? Это просто сила… Но тут пришли большевики, все пытаются сломать и начать с нуля, по-своему. У них же ума нет продолжить хорошие начинания. Так что, молодые люди, нам далеко до зарубежных стран, где все строится веками и ничего не ломается самозванцами.
Жан повернул голову к Лизе и усмехнулся. Она тоже ему улыбнулась.
– Голова болит? – шепнула она.
– Немного.
– Я тебя люблю, – Лиза положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
– Куда нам дальше идти? – спросил ее Жан.
– Я не знаю.
– А хотите, пойдем к Зимнему дворцу, – вдруг предложил Егор. – Там сейчас все наши собираются. Они готовятся защищать Временное правительство от большевиков. Пап, давай позавтракаем, и я с ребятами схожу на наши баррикады. Мы будем там стоять насмерть в день штурма.
– Не выдумывай, – строго запретил отец. – И тебя чтобы я там больше не видел.
Наконец появилась из соседней комнаты Ин, и Ник сразу повеселел.
– Революция еще не кончилась, – с иронией предупредил Жан.
– Она еще и не начиналась, – добавил отец. – Что из этого получится – только Богу одному известно. Сейчас мать позову, на стол соберет обед. На чае долго не просидите.
