Глава 19

Махелт положила руку себе на утробу, ощутив, как толкнулся малыш. Ее талия еще оставалась тонкой, но живот горделиво торчал, знаменуя начало шестого месяца. Объявление о беременности Махелт во время праздничной трапезы на Сретение, после того как у нее второй раз не пришли крови, было встречено новой семьей с радостью и ликованием. Свекор был с невесткой очень ласков и снисходителен и искренне заботился о ее благополучии, поскольку та выполняла свое предназначение, вынашивая новое поколение. Махелт также объявила перемирие. Беременность смягчила ее нрав. Девушка вдруг обнаружила, что ей хочется сидеть и шить вместе с Идой, а не пребывать в постоянном движении. Махелт теперь не могла пройти мимо колыбели, не заглянув туда, в ней внезапно пробудился интерес к младенцам и маленьким детям, какого она в себе не подозревала. Когда дочь Иды Мари навестила родителей вместе с Ранульфом и их потомством, Махелт наблюдала за малышами новыми глазами. Ее охватывала приятная дрожь при мысли о том, что она скоро родит собственное дитя… дитя Гуго… станет матерью, а Гуго сделает отцом и подарит внуков своим родителям.

Они с Гуго наконец обзавелись личной комнатой в старом доме и собственной кроватью. Теперь со всеобщего одобрения они имели полное право оставаться наедине. Для Махелт это было даром божьим. Граф настоял на официальной церемонии консумации, когда они вернулись из Йоркшира, и розовое покрывало было торжественно постелено на их новую постель и благословлено отцом Майклом, продолжавшим служить в доме, несмотря на то что интердикт окончательно зажал страну в тиски. В часовне Фрамлингема обитатели замка продолжали посещать службы и исповеди, женились с одобрения церкви и погребались со всем уважением.

Время от времени доходили новости от братьев Махелт из Ирландии, но все пока нетревожные. Уилл прислушался к предупреждению Гуго, а беременность Махелт означала, что ее меньше стали волновать события за стенами дома.

– Все хорошо? – с ноткой беспокойства спросила Ида, касаясь рукава Махелт.

Та отвлеклась от своих размышлений и улыбнулась Иде:

– Да, матушка. Ребенок сегодня утром разыгрался, только и всего. Вот неугомонный!

С тех пор как Махелт месяц назад впервые ощутила толчки малыша, движение в ее утробе было постоянным. Ребенок, похоже, никогда не спал: он или она уже обладал всеми качествами, чтобы стать непобедимым борцом.

– Ложись! – с радостью и сочувствием засмеялась Ида. – Я разотру тебе ноги.

– Вы так добры ко мне. – Махелт подошла к кровати и скинула тапочки.

Так приятно, когда тебе потакают. Ида, большая мастерица по этой части, начала уверенно растирать ей ноги. Махелт прикрыла глаза и расслабилась. Будь она кошкой, то замурлыкала бы. Даже ребенок стал пинаться и кувыркаться потише, как будто его успокоили кроткий голос и мягкие руки Иды.

Графиня тихо напевала себе под нос, но через несколько куплетов колыбельной прервалась на разговор:

– Я так рада, что ты прижилась у нас, дочка.

– Вы имеете в виду теперь, когда я исполняю женский долг?

– Едва ты приехала, как я полюбила тебя, словно родную, но я тебя не знала. – Ида выглядела виноватой. – Я старалась, чтобы ты почувствовала себя как дома, но после… после того, что случилось, я боялась за тебя.

– Я знаю, и мне очень жаль, – покаянно ответила Махелт, потому что ей действительно было жаль расстраивать Иду. И все же она знала, что может бросить вызов, если придется. – С тех пор я повзрослела.

– О да, очень повзрослела. – Ида напела еще один куплет и продолжила растирать Махелт ноги. – Всем лучше, оттого что ты стала настоящей женой и приняла все полагающиеся обязанности. Благодаря тебе мой сын счастлив, за что я благословляю тебя, и граф вполне доволен.

Махелт едва не скривилась при упоминании свекра.

– Ну, у вас с графом немало разногласий, – вздохнула Ида, – но он всегда искренне заботился о твоем благополучии и благополучии графства.

– Да, матушка, – тактично ответила Махелт.

Ида хочет, чтобы все было идеально и правильно, но это не всегда возможно. Граф Роджер желает, чтобы все находилось на своих местах и выполняло свои функции. Но для жизни нужен свежий воздух и место для роста, а он, похоже, этого не понимает. Свекровь давно смирилась, но Махелт не позволит втиснуть себя в тесный ящик, сколько бы детей она ни выносила за годы брака и сколько бы домашних обязанностей ей ни вменили.

Гуго вошел в комнату и присоединился к ним, чопорно поклонившись и поцеловав мать, а затем жену. Он обсуждал с отцом дела графства, и Махелт встревожилась при виде его озабоченного лица. Гуго пришел в комнату матери не для того, чтобы приятно провести время.

– Прибыл вызов, как мы и думали, – произнес он. – Мы должны явиться в Йорк в конце июля со своими рекрутами, а затем перебраться на север, чтобы разобраться с Вильгельмом Шотландским. – Гуго мрачно взглянул на Махелт. – Ходят слухи о заговоре против короля среди северных баронов. Иоанн намерен укрепить шотландскую границу и развеять любые амбициозные заблуждения, которые король Вильгельм и другие могут питать.

Махелт испугалась за Уилла.

– Слухи о заговорах вечны, – сказала она. – Иоанн способен увидеть заговор в кружке воды.

– Возможно, – пожал плечами Гуго, – но это не отменяет того, что мы должны явиться на вызов.

Ида тяжело вздохнула.

– Пойду, пожалуй, собирать вещи твоего отца, – тактично сказала она, поцеловала обоих и вышла из комнаты.

Гуго сел на место матери и положил ноги Махелт себе на колени. Ему нравились их сильные изящные линии, высокий подъем, тонкие длинные кости и алебастровая кожа, но его ласки преследовали и вполне практическую цель. Пока Гуго держал жену за ноги, она не могла вскочить и начать расхаживать по комнате.

– Что еще за слухи о заговорах? – спросила Махелт, как он и думал. – И откуда вам стало о них известно? Прежде вы говорили мне, что слухи есть слухи и ничего не значат без доказательств.

– Йоркшир не так уж далеко от шотландской границы, а у моей матери есть родня при шотландском дворе. Так что до нас доходят кое-какие вести. Король Вильгельм обменивается письмами с Филиппом Французским, обсуждая вторжение в Англию. В Ирландии также неспокойно. Роджер де Ласи в Честере под подозрением, потому что его сын писал письма во Францию и мутил воду, а его семья к тому же обладает влиянием за Ирландским морем.

– И… – Махелт закусила губу. – Уилл в чем-то замешан?

– Не знаю… и не хочу знать. – Гуго ласково растирал ей ноги. – Надеюсь, что нет, ради его же блага. Судя по всему, Ирландия, Шотландия и Франция собираются объединиться, и Иоанн должен это предотвратить. Проще всего начать с Шотландии. Ему не придется переправляться через море, а набег на шотландские земли – развлечение, которому все обрадуются, любят они Иоанна или нет.

– А что мой отец?

Гуго увидел, что глаза жены потемнели от гнева и страха.

– Я высоко ценю вашего отца, он сильный и проницательный человек, – осторожно произнес Гуго. – Уильям Маршал будет решать проблемы по мере их поступления.

– Вы полагаете, он тоже замешан?

– Думаю, ваш отец знает, что происходит, и, вероятно, будет держаться в стороне, – помедлив, ответил Гуго. – Он пришел с королем к соглашению насчет Ирландии, и даже если де Браоз – его союзник, король Иоанн – его сеньор. Пока что взор Иоанна обращен на Шотландию – беспокоиться рано.

Махелт опустила ноги и, встав с кровати, подошла к окну:

– Вы увидитесь с моим братом?

– Возможно.

– Скажите ему… Скажите, чтобы был очень осторожен.

– Непременно, – пообещал Гуго, полагая это пустой тратой времени, поскольку брат Махелт, как и она сама, не любил принимать советы.

Гуго поднялся и встал рядом с женой, близко, но не касаясь ее. Поля и луга за окном сверкали под безмятежным летним солнцем.

– Вы тоже будьте осторожны, – произнесла она напряженным страдающим голосом, от которого его сердце устремилось к ней.

– Я ни во что не стану впутываться, любовь моя. – Гуго положил руку на плечо Махелт, а другой охватил плавный изгиб ее живота. – Мне есть что терять.

Она повернулась в его объятиях и провела по его подбородку кончиком указательного пальца:

– Ах, Гуго…

Заглянув в глаза жены, полные тревоги и любви, Гуго понял, что до сих пор не знает, какого они цвета, но знает, что в них заключен весь мир.