Глава 12

Был день шитья. Махелт сидела за вышиванием, кладя стежки с решимостью, но без особого энтузиазма. Вышивание отнимало много времени, а результат был ничтожен, но, желая угодить Иде и прослыть хорошей невесткой, она старалась, как могла. Одним из немногочисленных преимуществ данного занятия было то, что у Махелт оставалось время подумать о Гуго, представляя его улыбку и яркие голубые, как море, глаза.

В последние три месяца девочка наслаждалась его обществом и чувствовала себя обездоленной, когда Гуго нужно было отлучиться. Она ездила с ним верхом почти каждый день, и хотя слуги или спутники неизменно присутствовали где-то рядом, им все же удавалось ненадолго остаться наедине – более того, это стало своего рода игрой. Иногда, когда они гуляли с собаками, Гуго держал Махелт за руку, игриво раскачивая ее, и совсем не расстроился, когда Трайпс сжевал его лучшие туфли из кожи козленка.

Гуго беседовал с Махелт о музыке и поэзии. Часто читал ей книги из семейной библиотеки: басни Эзопа, легенды о короле Артуре, романтические истории Марии Французской. Девочке нравилось слушать, как Гуго читает, и она получала двойное удовольствие – и от самой истории, и от его выразительного голоса, подчеркивающего отдельные слова.

Сегодня бо́льшую часть утра Гуго провел, запершись с отцом и братьями за обсуждением вопроса, связанного с графством. Обстановка была напряженной, хотя при женщинах ничего не говорилось. Когда Махелт попыталась выяснить у Иды, что именно их беспокоит, свекровь предостерегающе покачала головой.

– Не вмешивайся, – посоветовала она. – Мужчины справятся сами. Они знают, как лучше.

Махелт не была в этом так уверена. Ее мать всегда говорила, что мужчины думают, будто знают, как лучше, а это не то же самое.

Когда совещание закончилось, девочка отложила иглу и посмотрела в окно. Братья Гуго, Роджер и Уильям, вышли во двор и решительно зашагали к конюшням. Туда же, перекинув сумку через плечо, почти бегом поспешил гонец. Через несколько мгновений в комнату стремительно ворвался Гуго. Перепуганные служанки присели в реверансах.

– Что случилось? – Ида отложила шитье.

Махелт напряглась. Когда лорд запирается со своими приближенными и сыновьями для совещания и когда мужчина поспешно входит в женскую комнату, это всегда означает неприятности.

Гуго обеими руками ухватился за свой пояс.

– Ничего… – произнес он, оглядывая комнату, как будто видел ее в первый раз.

«Ничего» тоже было типичным. Дальше должно следовать «но».

– …но нам надо на время увезти из Фрамлингема кое-какие вещи. – Он подошел к шкафу с тканями и распахнул дверцы. – Ваши шелка, мама, и лучшие рулоны шерсти и льна. Оставьте только то, что нужно прямо сейчас. – Гуго еще раз осмотрелся, напоминая хищника, почуявшего жертву. – Кроме того, придется снять балдахин и эту сцену охоты. – Он указал на дорогую вышивку на стене, привезенную из Фландрии. – Уильям и Роджер отправились за возчиками и погонщиками вьючных лошадей.

– Но почему? – Ида в тревоге взглянула на сына и бросилась к шкафу, раскинув руки, словно пытаясь защитить дорогое дитя.

– Король учредил новый налог: тринадцатую часть всего движимого имущества и доходов, – тяжело вздохнул Гуго. – Налог будет собран со всех, и королевские чиновники уполномочены провести инспекции и проверить подсчеты. Говорят, замок Ричмонд захвачен, поскольку его комендант Руальд Фицаллан отказался сообщить, чем владеет.

– Я не понимаю… – Ида выглядела озадаченной.

Гуго указал на рулоны ткани – шелк мерцал, как темная вода, льняное полотно было неброским и утонченным.

– Необходимо убрать ценные вещи на хранение, пока не прибыли инспекторы шерифа. Как вы думаете, сколько стоит тринадцатая часть этих тканей в пересчете на золото? Или тринадцатая часть стенной драпировки? Или тех кубков с рубинами и горным хрусталем? Мы всегда платим налоги, но это уже чересчур. Если мы не спрячем имущество сейчас, с нас потребуют тысячи марок.

– Сейчас? – Ида была потрясена. – То есть немедленно?

– Да, – кивнул Гуго. – Мы не знаем, сколько у нас времени до того, как они придут вынюхивать, и Фрамлингем – первейшая цель.

– Куда вы их увезете? – Махелт была скорее заинтригована, чем потрясена.

Король беспрестанно учреждает налоги. Кроме обычного скутагия, который все платят на нужды армии, четыре года назад Иоанн потребовал седьмую часть всего движимого имущества.

– Что куда, – ответил Гуго. – Если мы спрячем все в одном месте и нас поймают, наши труды пропадут даром и мы получим штраф в дополнение к налогу. – Он пересчитал по пальцам монастыри, которым покровительствовала его семья. – Часть увезем в Тетфорд, часть в приорат в Колне, основанный моей бабушкой. Еще есть Хиклинг, Сибтон и Уолтон. Все они сыграют свою роль.

– Но если Фрамлингем будет опустошен, они заподозрят неладное, – заметила Махелт. – Возможно, вам стоит «небрежно» припрятать кое-что не слишком ценное, чтобы сбить их со следа.

– Вы совершенно правы. – Глаза Гуго блеснули весело и одобрительно. – Мы расставим приманки, но сейчас нужно увезти вещи.

Махелт задумалась, как ее родная семья заплатит тринадцатую часть движимого имущества и дохода. У ее отца должен быть план действий в непредвиденных обстоятельствах. Можно использовать Тинтерн и Картмел, к тому же он наверняка захватил бóльшую часть своих богатств в Ирландию.

– Я помогу, – с пылом вызвалась девочка. Она была готова на все, лишь бы досадить Иоанну.

– Вы настоящая жена Биго! – усмехнулся Гуго.

Махелт покраснела.

Остаток утра она помогала грузить на телеги ткани и столовое белье, стенные драпировки, кубки, серебряную посуду и всевозможные предметы, которые чиновники короля могли обложить налогом. Работа доставляла ей удовольствие – во многом благодаря заразительному веселью мужа. Даже его отец захихикал, когда Махелт приказала слугам уложить сундучок в телегу таким образом, чтобы его содержимому ничего не угрожало. Граф полагал, что женщины должны сидеть в своей комнате и заниматься домашними делами, но энтузиазм Махелт и ее несомненные организаторские способности, не говоря уже о молодом задоре, смягчили его.

Ида в смятении наблюдала за происходящим, но тоже проявила решимость, когда муж попытался забрать рулон красного шелка, необходимый ей для следующей работы. Она заслонила ткань, вздернув подбородок и воинственно сверкая глазами – попробуй забери! Граф поворчал насчет женского упрямства, которое дорого ему обойдется, но Ида добилась своего. Махелт подозревала, что граф капитулировал только потому, что намеревался сделать любезный сердцу Иды рулон красного шелка одной из приманок на случай, если королевские чиновники явятся вынюхивать.

Когда телеги наконец были нагружены, Гуго велел конюху седлать Эбена и сказал Махелт, чтобы она тоже готовилась к поездке.

– Что может быть естественнее, чем перевезти домочадцев в Тетфорд и почтить могилы предков? – произнес он. – Если с нами будут женщины, встречные легче поверят в нашу легенду. Отец Майкл, ваша горничная и мои братья поедут с нами и засвидетельствуют, что все приличия были соблюдены.

Махелт не пришлось уговаривать, и она умчалась собирать дорожный сундук. Грустно улыбаясь, Ида помогала ей.

– Без тебя здесь станет очень тихо. – Лицо графини казалось несчастным. – Особенно с совершенно пустым шкафом для тканей!

– Это всего на несколько дней. – Махелт импульсивно обняла свекровь, и та обняла ее в ответ.

– Бог в помощь, – произнесла Ида, глядя, как Махелт выбегает из комнаты.

Та напоминала длинноногого жеребенка, юного, полного жизни и сил. Из груди Иды вырвался вздох. Как стремительно река несет суденышки по течению, увлекая их в море! Она спустилась во двор, чтобы помахать вслед телегам, и обратила внимание, каким красивым выглядит Гуго, подсаживая в седло свою улыбающуюся, взволнованную девочку-жену. Дай Бог им счастья, подумала она и вытерла глаза рукавом. Ида прильнула к мужу, который наблюдал за отъездом, подбоченясь и поджав губы.

– Не приведи Господь, чтобы тучи сгустились над их головой, – произнес он.

Ида взглянула на мужа, посчитав его слова весьма романтичными.

Граф прищелкнул языком:

– Не то телега увязнет в грязи, и люди будут задавать вопросы.

Вздохнув, Ида вернулась к своему разоренному шкафу для тканей.

В Тетфорде привезенные вещи перетащили в дом настоятеля. Несколько предметов принесли в жертву – спрятали так, что их можно было легко обнаружить. Бóльшая часть ценностей отправилась в надежное укрытие, где их отыскали бы, только разобрав приорат по камешкам. Пока Гуго и его братья ужинали с настоятелем и вели деликатные переговоры о вознаграждении за хранение ценностей, Махелт развлекала жен тетфордской знати в доме Биго за рекой. Девочка видела мать в подобных обстоятельствах и помогала ей так часто, что это занятие давалось ей легко, и она наслаждалась возможностью выступить в роли хозяйки, вместо того чтобы подчиняться Иде.

Когда Гуго и его братья вернулись, последняя гостья Махелт как раз откланялась и слуги убирали остатки еды, чтобы потом раздать милостыню.

– Нашим соседям тоже не хочется расставаться с тринадцатой частью имущества, – сказала Махелт Гуго, когда он снял плащ и сел у огня. – Половина из них прячет вещи или сообщает лишь о части того, чем владеет.

– Они вам сами сказали? – удивленно поднял брови Гуго.

– Обиняком, – засмеялась Махелт. – Было много разговоров о том, чем они владеют, то есть о том, что готовы предъявить.

– Точно так же все соседи понимают, что мы посетили Тетфорд не с целью поклониться костям вашего дедушки! – весело фыркнул Гуго. – Но им нужно наше покровительство, и они чувствуют, что все мы союзники против несправедливости, так что мы в безопасности. – Гуго сложил руки на груди. – Похоже, вам нравится развлекать гостей?

Махелт бросила на мужа гордый взгляд и скрыла неуверенность, выпятив подбородок.

– Я приучена слушать, наблюдать и понимать истинный смысл слов и поступков.

Гуго обернулся через плечо. Его братья отошли, чтобы поболтать друг с другом и выпить вина. Слуги были заняты делом. Повернувшись обратно, он тыльной стороной руки погладил Махелт по щеке, а затем поцеловал то место, которое погладил, и, прежде чем отстраниться, на мгновение задержался, вдыхая тонкий аромат розовой воды, исходящий от губ.

– Я не стану спрашивать, как вы истолкуете это, – произнес Гуго. – Надеюсь, что одобрите.

Махелт посмотрела на него лукаво и томно.

– В таком случае я рада угодить своему господину, – ответила она.

Выражение глаз Гуго и прикосновение его губ к щеке заставили Махелт покрыться мурашками с головы до ног. Она отчасти надеялась, что Гуго повторит поцелуй, но тот отстранился и повел ее к своим братьям, сидевшим у огня.

После возвращения из Тетфорда Гуго пришлось немедленно отправиться в Йоркшир, где тоже нужно было припрятать имущество семьи. Он должен был убедиться, что тринадцатая часть не пробьет большую брешь в его собственных доходах.

Махелт опечалил отъезд Гуго. Дорога в Тетфорд, три дня, проведенные там, и возвращение домой изменили их отношения. Она открыла для себя радости флирта с Гуго. Девочка испытывала трепет, переплетая свои пальцы с его, когда они сидели у огня, рассказывали истории и пели песни. Руки Гуго не были такими большими и мощными, как у ее отца, но были сильными и в то же время изящными. Перед возвращением из Тетфорда они ели с одного подноса, плечи их соприкасались, и если бы Махелт немного подвинулась, то прижалась бы к нему бедром. Она этого не сделала, хотя ей хотелось. Гуго потчевал ее лакомыми кусочками, и его пальцы были насколько близки к ее зубам, что Махелт при желании могла бы укусить их. Когда она в ответ вытерла капельку соуса в уголке его рта, а потом облизнула палец, Гуго покраснел, и Махелт заметила, что дыхание его участилось. Во время дороги домой он держался от нее подальше, но они все равно много шутили, смеялись и пели песни. О да, ей нравилось безрассудное опьянение флирта. Фрамлингем станет очень скучным местом без Гуго, где ей придется только мечтать о нем.

Королевские чиновники посетили замок. Отец Гуго поручился, что сообщил обо всем своем движимом имуществе, и предоставил им полную свободу действий.

– Нам нечего прятать, – раскинул он руки.

Махелт была сама скромность и прилежание, когда чиновники явились осмотреть комнату ее свекрови. Ида отперла шкаф с тканями, и в нем нашлось несколько рулонов повседневного полотна, неплохая зеленая шерсть и красный шелк, хотя от него осталась лишь четверть. Трайпс зарычал на непрошеных гостей и оскалил зубы. Его ошейник из красной тесьмы был одного оттенка с великолепным шелковым платьем его юной хозяйки.

– У него всего три ноги, – дерзко сообщила Махелт чиновникам. – Он уже заплатил налоги.

Когда они ушли, Махелт поймала взгляд Иды, и женщины расхохотались, отчасти от облегчения и даже негодования, что король послал людей обыскивать их личные комнаты и грабить, дабы насытить свою алчность. Махелт очень жалела, что Трайпс не покусал их за лодыжки.

– Хотелось бы знать, как скоро я увижу остальные свои ткани, – печально вздохнула Ида.

Махелт нахмурилась, размышляя.

– Вам просто нужно купить новые в Норвиче, чтобы пережить нелегкие времена, – заметила она, и Ида снова рассмеялась. Но тут же посерьезнела и нарочито строго покачала пальцем.

– Тебе лучше переодеться, девочка, если ты собираешься помогать мне делать сыр сегодня вечером, – сказала она.

Через неделю стало известно, что их дом в Тетфорде и приорат обыскали, обнаружили набор из четырех серебряных кубков и графина и конфисковали. Граф Роджер был весьма доволен, поскольку ожидал, что королевские чиновники найдут также фламандскую стенную драпировку, но, очевидно, они не слишком старались. Впрочем, бдительности никто не утратил. Всегда надо быть настороже.

Махелт сидела в своей комнате и приводила волосы в порядок. Во время прогулки по поместью она поскакала за собаками через густой подрост. Ветка зацепилась за вимпл и наполовину стянула его с головы. Махелт потеряла пару золотых шпилек и вернулась во Фрамлингем в растрепанном виде, весьма огорчившем ее свекра. Он полагал, что она слишком много ездит ради удовольствия и должна уделять больше времени домашним делам. Девочка присела в реверансе перед рассерженным свекром и поспешно удалилась, чтобы привести себя в порядок, отослав горничную Эдеву, которая обычно чересчур суетилась. Иногда Махелт казалось, что она окружена курицами, кудахчущими и топорщащими перья, пусть даже они пытались ее опекать и укрывать под крылом.

Махелт расчесывала гребнем крепкие шелковистые пряди, когда дверь открылась и вошел Гуго. Он остановился и, учащенно дыша, уставился на ее непокрытые волосы. Махелт с радостным криком вскочила и бросилась к нему:

– Гуго! Как замечательно, что вы вернулись!

Он обхватил Махелт руками за талию, закружил и не смог устоять перед соблазном погладить ее по волосам. Его заворожила их длина, блеск, сила и яркий цвет. Все женщины снимали головные уборы только в своих личных покоях, видеть женские волосы непокрытыми было исключительной привилегией мужа.

– Где Эдева? – огляделся он.

Махелт вскинула голову:

– О, она трещала без умолку, и я отправила ее помогать вашей матери. – Махелт снова села на кровать и продолжила приводить себя в порядок. – Волосы запутались, когда я скакала, – объяснила она. – Я въехала в тот высокий подрост на другой стороне озера, когда гончие почуяли лису, и нависшая ветка зацепилась за вимпл.

Гуго наклонился, чтобы погладить Трайпса, который перекатился на спину, подставив живот.

– Смотрю, вы не скучали в мое отсутствие, – сухо заметил Гуго.

– Несмотря на то что вы опустошили шкаф для тканей, дел хватало, – скривилась Махелт. – Я улучила минутку только сегодня утром, потому что моя лошадь застоялась и ей нужно было размяться.

– А вам?

– Немного, – улыбнулась она. – Знаете, приходили королевские чиновники.

– Да, отец написал мне.

– Они посетили ваши поместья?

– И ничего не нашли, – кивнул Гуго. – Они были очень дотошны, но куда им тягаться со мной! Я привык отваживать волков.

Гуго оставил собаку в покое, сел на кровать и, забрав у Махелт гребень, принялся расчесывать ее волосы.

– Они похожи на темный водопад, – тихо произнес он.

Махелт закрыла глаза и откинулась назад, позволяя ему осторожно водить гребнем по волосам. Затем девочка повернулась к нему, приподняв лицо в безмолвном приглашении. Его губы едва коснулись ее лба и скул. Она затаила дыхание, желая, чтобы он осмелился на большее, чтобы это мгновение длилось вечно.

Гуго кончиком пальца отвел волосы со лба девочки и прильнул к ее губам. Махелт закрыла глаза, целиком отдаваясь удовольствию принимать поцелуи и возвращать их. Это как держать бабочку, подумала она, и чувствовать нежный трепет крыльев в ладони.

Они вытянулись на кровати, и Гуго продолжил гладить Махелт по волосам, перемежая прикосновения поцелуями, которые не шли дальше нежного вступления. Не было ни сплетения языков, ни влажной, торопливой настойчивости. И все же, лаская полотно волос, он касался прикрытых им частей тела: талии, руки, изгиба груди. Его большой палец несколько раз задел ее сосок. Махелт почти растаяла под этими прикосновениями. Ее голова кружилась, а тело наливалось жаром и тяжестью, одурманенное медлительным томлением, которое сосредоточилось в лоне и влекло ее к Гуго. Махелт была невинна, но не наивна и желала большего.

За окном один из конюхов что-то крикнул товарищу, и прачка Элсвит, хрипло загоготав, съязвила насчет крепкой твердой палки для стирки.

Гуго запрокинул голову и ахнул. То, что началось как краткое мгновение нежности в честь его возвращения, быстро становилось чем-то другим. Он поклялся не вступать в брачные отношения до следующей весны, но, с другой стороны, эта девушка была его женой, она обладала всеми женскими прелестями и в последнее время отзывалась на его прикосновения далеко не как ребенок. И все же Гуго не хотел, чтобы они впервые занимались любовью в спешке, прислушиваясь к шагам, под непристойные разговоры слуг, доносящиеся через окно. Все должно пройти достойно. Одно дело – ухаживать за ней и постепенно вести по дороге наслаждений к брачной постели, это он вправе делать, и совсем другое – нарушить клятву.

Собрав всю силу воли, Гуго поцеловал Махелт еще раз, коротко и игриво, разомкнул объятия и поднялся с кровати.

– Идемте, – сказал он. – Прикройте волосы, пока я не потерял самообладания. У меня есть кое-что для вас… Подарок с севера.

Махелт облизала губы, взгляд ее был затуманенным и растерянным.

– Я привез его вам из-за вашего отца и деда, – намекнул Гуго, протягивая руку. – Хотите посмотреть?

Махелт неохотно встала с кровати и, подойдя к двери, обвила шею Гуго руками, повиснув на нем.

– Вы не могли бы принести его сюда?

Махелт положила голову ему на грудь. Гуго закрыл глаза и сглотнул. Стоять было так же небезопасно, как и лежать, поскольку их бедра вновь соприкоснулись, и воображение его сразу пустилось вскачь.

– Я бы мог, – сдавленным голосом произнес Гуго, – но это непросто. – Он решительно отставил жену в сторону и поднял с кровати ее шапочку и вимпл. – Поспешите, не то мы опоздаем к ужину.

– Вам придется мне помочь… если не хотите, чтобы я позвала Эдеву.

– Это было бы неблагоразумно, – сдавленно хихикнул Гуго.

Махелт заплела и закрутила волосы, и они вместе закрепили их шпильками, накинув сверху вимпл. Все еще румяные от желания, они развеселились, и атмосфера разрядилась. Махелт быстро привела себя в порядок, Гуго крепко взял ее за правую руку и с немалым облегчением вывел из комнаты во двор. Когда они проходили мимо кухонь, до них донесся аппетитный мясной запах и стук черпака о стенку котла, означавший, что ужин и вправду не за горами.

Одно из стойл в конюшнях занимал маленький пегий пони. Челка закрывала половину его морды, а кончик густого черного хвоста касался пышной соломенной подстилки.

Махелт вопросительно посмотрела на Гуго.

– Это мне? – спросила она.

Гуго скривился при виде ее недоуменного лица:

– На днях я читал хартию времен вашего деда. В ней говорится, что Маршалам принадлежат все пегие лошади, захваченные в ходе военной кампании. Конечно, я ездил не на войну, если не считать таковой наши старания избежать уплаты непомерных налогов, но я подумал, что это подходящий подарок, ведь вы из рода Маршалов.

Махелт захлопала в ладоши и расхохоталась:

– Ах, Гуго, мошенник! Он прекрасен!

Девочка зачерпнула из ларя с зерном пригоршню овса и протянула пони. Пони жадно слопал овес и, прежде чем она успела зачерпнуть еще, воспылал внезапной страстью к ее только что прилаженному вимплу, крепко ухватив его зубами. Вереща и смеясь, Махелт пыталась освободиться. Гуго захихикал, а потом и вовсе расхохотался, наблюдая за упорным «перетягиванием каната». Когда Махелт наконец сумела освободиться, порванный край вимпла был вымазан слюнями и недожеванным овсом. Гуго надрывался от смеха. Прижимая руки к животу, Махелт припала к мужу, слезы струились по ее лицу. Гуго не утерпел и принялся целовать жену снова, пока та не разрумянилась, а когда он наконец встряхнулся, чтобы глотнуть воздуха, то увидел, как в дверь проскальзывает мальчик – подручный конюха, старательно опустив глаза. Гуго осознал, что уже, должно быть, протрубили в рожок на ужин, а они не услышали. Он поспешно отстранился, разгладил котту и помог Махелт поправить вимпл, хотя с беспорядком, устроенным пони, ничего нельзя было поделать.

За их поздним появлением в растрепанном виде наблюдал целый зал ошеломленных домочадцев. Высоко держа голову, Гуго направился к возвышению, как будто ничего не случилось, а Махелт шла рядом с ним с достоинством королевы, хотя он чувствовал, как она дрожит, и не смел взглянуть на жену, опасаясь снова рассмеяться.

Рыцари и доверенные слуги обменивались взглядами и тихими понимающими смешками. Щеки графа слегка покраснели, но он поджал губы и ничего не сказал, когда пара заняла свои места. Ида укоризненно посмотрела на Махелт.

– На твоем платье сзади солома, – горячо прошептала она. – Чем вы занимались?

Махелт покраснела, омывая руки в чаше.

– Гуго привез мне пони из Йоркшира. Мы были в конюшнях.

– Вы не слышали сигнал к ужину?

Махелт покачала головой и рассказала, как пони сжевал ее вимпл, предъявив в доказательство перепачканный, изорванный край ткани. Ида испытала явное облегчение, но все же предупреждающе потрепала Махелт по руке:

– Мы печемся только о твоем благополучии, дорогая, и чести наших семей. Обещание необходимо сдержать во что бы то ни стало.

– Да, матушка, – смиренно ответила Махелт, хотя была обижена.

Почему люди всегда думают о плохом? Почему они не могут оставить ее и Гуго в покое?

Основным блюдом был барашек под острым мятным соусом – редкое лакомство, поскольку ягнят обычно не забивали на мясо. Десяток лишних барашков забили из-за потребности в кожах для изготовления пергамента. Когда все приступили к еде, Гуго и Махелт обменивались улыбками и заговорщицкими взглядами. Он нарезал мясо на их общем подносе – коричневое снаружи, розовое и сочное внутри. Махелт изящно взяла ломтик указательным и большим пальцем, обмакнула в мятный соус и, откусив половину, угостила Гуго оставшейся. Он проделал то же самое. Они пили из одного кубка, прикасаясь к нему губами в одном и том же месте. Махелт прекрасно сознавала, что свекор с неодобрением наблюдает за ней. Возмущение вскипело в ее крови, и девочка нарочно угостила Гуго еще одним лакомым кусочком.

Ужин закончился. Запах жареного барашка еще витал в воздухе, и все испытывали приятную тяжесть в животе. Ида увела Махелт, чтобы та под присмотром занялась шитьем. Граф раздраженно наблюдал за их уходом и сорвал недовольство на Гуго, который остался с ним в зале.

– Я знаю, что ты только что вернулся из Йоркшира и что разлука укрепляет нежные чувства, но тебе следует вести себя осторожнее, – проворчал он.

– Сир?

– Не смотри на меня невинными глазами. Вы с девочкой становитесь слишком близки. Мы дали обещание ее родителям, и сдержать его – дело чести. Никто не посмеет сказать, что Биго не держат слова. Если у тебя есть потребности, удовлетворяй их в другом месте. Ты знаешь, что я имею в виду.

Гуго покраснел.

– Мы не делали ничего недостойного, – сухо произнес он.

Отец поднял брови:

– Вернувшись из конюшен в соломе?

– Это не…

– Более того, я отправился искать тебя перед ужином и заметил на ее кровати отпечатки двух тел, а не одного. Что это говорит о твоем поведении и намерениях?

– Она моя жена. Мы всего лишь целовались. – Голос Гуго окреп от злости. – Надеюсь, мне позволено немного поухаживать за ней?

Граф расстегнул пояс, давящий на набитый живот.

– Ты можешь ухаживать за ней сколько угодно в зале, на верховых прогулках в сопровождении грумов или в присутствии матери и ее служанок, но не в конюшнях и не наедине в ее комнате… в особенности на кровати. И мне бы не хотелось возвращаться к этому разговору, ясно?

– Абсолютно, сир, – ответил Гуго, выпятив подбородок и чувствуя себя ребенком, которого отчитали за кражу пирожков с кухни.

Махелт штопала порванный вимпл в комнате Иды. Сказано ничего не было, но Махелт чувствовала напряженную атмосферу. Хотя ей не сиделось на месте, она всячески старалась навести разрушенные мосты. Когда Гуго вошел в комнату, Махелт продолжила шить, почти не поднимая глаз, хотя щеки ее вспыхнули. Гуго формально поприветствовал мать и ненадолго присел, чтобы тихо переговорить с ней. Ида расслабилась, поцеловала сына и похлопала по щеке. Заключив мир, он подошел к скамейке у окна, где Махелт корпела над работой.

– Мой отец говорит, что мы должны тщательнее следить за своим поведением, – вздохнул Гуго. – Полагаю, он прав.

Махелт вскипела. Почему свекор вмешивается? И ведомо ли старому графу сладостное томление ухаживания и страсти? Вряд ли! Он больше не делит постель с графиней, предпочитая в своей комнате корпеть над хартиями и счетами.

– Вы всегда поступаете, как он скажет? – поддела она.

– Я исполняю свой долг и повинуюсь отцу, – спокойно ответил Гуго. – Разве вы поступаете иначе?

Махелт сжала губы, сгорая от желания взбунтоваться. Она терпеть не могла, как все наблюдают за ними, дотошно высчитывая, что прилично, а что нет. Ида не хочет, чтобы Махелт чувствовала себя во Фрамлингеме пленницей, но она часто чувствовала себя именно так.

– Тогда, полагаю, мы должны ему повиноваться… – Девочка глубоко вздохнула и метнула на Гуго лукавый взгляд. – Во всяком случае, на людях.

Она встала и направилась к Иде расспросить об узоре для вышивки, по дороге нарочно задев Гуго ногой.

Испытав замешательство, Гуго ретировался из женской комнаты ради незамысловатого общества братьев и забот о поместье, в которых, по крайней мере, не было ничего сложного.