Полночь, сэр Уильям Сесил беседует один на один с королевой. Елизавета имеет привычку заниматься государственными делами по ночам и частенько вызывает без всякого предупреждения своих министров, нимало не беспокоясь о том, что поднимает их с кроватей. Но Сесил еще не ложился спать, а потому не менее внимателен, чем Елизавета. Он знает, что им предстоит обсудить дело громадной важности.

В маленькой комнате с деревянными панелями очень душно, открыто лишь маленькое окошко, выходящее на Темзу. Где-то за стенами ухает сова. Ночь сегодня безлунная.

Сесил только что передал Елизавете протоколы допросов лорда Хартфорда и леди Катерины. Она читает их, хмурится.

— Я вижу, никаких расхождений в их показаниях нет. Другие свидетельства совпадают с этими?

— Да, совпадают. Конюх Барнаби подтвердил, что встретил тем утром леди Катерину и леди Джейн в Хартфорд-Хаусе. Видел их и другой конюх, Дженкин, этот — из окна наверху. А еще — повариха, когда они проходили через кухонную дверь. Я отпустил всех этих свидетелей. В Тауэре остается только госпожа Сентлоу. И уверяю вас, у меня нет ни малейшего желания иметь дело с этой дамой и дальше: она — сущая ведьма! Но я искренне верю, что ей больше нечего нам сказать.

Пламя свечи зажигает искорки в глазах королевы.

— Отправьте Сентлоу домой в Дербишир — пусть ждет наших дальнейших распоряжений. Я не намерена так легко признать ее невиновность, даже если против этой дамы нет никаких доказательств. — Елизавета ненадолго замолкает. — Что еще, Мудрец? Мы уже объявили этот брак несуществующим?

— Пока нет, — задумчиво говорит Сесил. — Видите ли, мадам, леди Катерина на сносях, а, как вы знаете, во время родов нередко умирают и мать, и дитя. Госпожа Природа, может быть, решит проблему за нас.

Елизавета сверлит его взглядом:

— Я надеюсь, Уильям, вы не станете помогать госпоже Природе?

— Я, ваше величество? — Он искренне потрясен. — Я лишь предлагаю положиться на судьбу. Ну а если леди Катерина и ребенок останутся живы, тогда и будем решать, что с ними делать. Я не забываю, что она ваша родственница.

— К великому моему прискорбию! — вспыхивает королева.