Граф отсылает всех слуг и, когда дверь за ними закрывается, а их шаги замирают вдалеке, внимательно смотрит на нас.

— Дети мои, пока вы должны обуздать свои чувства друг к другу, — заявляет он. — Ибо существует договоренность, что еще некоторое время вы не сможете возлечь на брачное ложе.

Гарри мгновенно реагирует на слова отца.

— Нет! — восклицает он яростно. — Нет! Мы — муж и жена, и нам уже достаточно лет, чтобы стать одной плотью, как то предписано в Библии.

Что же касается меня, то я просто не в силах описать свое потрясение и разочарование.

— Мне горько накладывать этот запрет, но уверяю тебя, что все делается для вашего же блага, — весьма доброжелательно говорит граф.

— Но почему? — недоумевает Гарри. — Если меня не допускают к моей законной жене, то я хотя бы имею право знать почему!

Графиня, чуть зардевшись, делает шаг вперед и успокаивающе кладет кисть на руку приемного сына.

— Мальчик мой, есть такие дела — высокие материи — о которых тебе ничего не известно. Если наши планы воплотятся…

— Молчи, женщина, — резко обрывает ее Пембрук.

— Я просто хотела заверить этих молодых людей, что если дела пойдут так, как планируем мы, то все будет хорошо, — возражает моя новоиспеченная свекровь. Затем она подходит ко мне и нежно обнимает. — Не смотри таким несчастным взглядом, дитя. Это ненадолго, я уверена.

— Но Катерина — моя жена! И я имею полное право возлечь с ней на брачное ложе, — не отступает Гарри, распаляясь все больше и больше. — Вы меня не остановите!

— Ты не понял, что тебе сказано, щенок? — грозно рявкает его отец, выразительно указуя на сына пальцем. — Мы делаем все, что в наших силах, чтобы защитить интересы твои, твоей жены и обеих наших семей. Большего я сейчас открыть не могу, но ты должен принять мои слова и исполнить сыновний долг!

Мачеха Гарри мягким голосом произносит:

— Вы можете сколько угодно находиться вместе и наслаждаться жизнью, дети мои. Мы всего лишь просим вас отложить консумацию вашего брака до того времени, когда ее можно будет осуществить в полной гармонии и мире.

На лице Гарри написано поражение. Вероятно, непререкаемый тон отца сломил его.

Графиня берет меня за руку:

— Дорогая дочь, я лично проведу тебя в твою спальню. Пожелай спокойной ночи своему мужу и ступай за мной.

Гарри обнимает меня, страстно целует в губы и шепчет на ухо: «Не запирай дверь». От его слов дрожь проходит по моему телу.

«Ничего, — думаю я. — Мы проведем их всех, любовь моя, и будем вместе, что бы кто ни говорил!»

Сердце мое готово выпрыгнуть из груди, однако я с самым смиренным видом, даже не оглянувшись, покорно следую за графиней. Эти люди напрасно думают, что победили, — на самом деле победителями будем мы!

Моя спальня прекрасна и отделана с невероятной роскошью. Кровать с балдахином на возвышении, позолоченная резьба. Занавеси из дамаста перевязаны тесьмой с золотыми кисточками, одеяло сшито из дорогой материи с золотом, на ней видны ромбы, внутри которых на фоне красного и синего бархата красуются львы — фамильный герб Пембруков. На спинке кресла я обнаруживаю великолепный халат из алой парчи, отороченный жемчужинами. Чаша, наполненная сухими лепестками, источает дивный аромат.

Меня ждет личная горничная. Она снимает с меня нарукавники, расшнуровывает тяжелое свадебное платье, и оно падает на пол так, что я поначалу не могу выйти из него. Потом горничная надевает на меня батистовую рубашку и расчесывает мне волосы — двадцать, сорок, шестьдесят раз. Теперь я готова лечь, и она раскрывает балдахин, помогает мне забраться на кровать, задувает все свечи, кроме одной на столе, делает книксен и молча закрывает за собой дверь.

Я чувствую себя такой одинокой, лежа в чужой кровати. Никогда не думала, что моя первая брачная ночь пройдет вот так, и неожиданно на меня накатывает тоска по дому, хотя я уверена: будь Гарри со мной, ничего такого не произошло бы. Стараясь не заплакать, я разглядываю картины на стенах: любопытное полотно на библейский сюжет, запечатлевшее страшную историю дочери Иеффая; портрет с подписью «АННА ПАРР» — это покойная жена графа, мать Гарри и сестра королевы Екатерины. У меня на ночном столике стоят блюдо с инжиром — дорогим лакомством — и кубок со сладким вином. Я купаюсь в роскоши. У меня есть все, кроме моего мужа.

Придет ли он? Я лежу в ожидании. Кажется, проходят часы. Конечно, он должен дождаться, пока все в доме угомонятся. Хватит ли ему смелости прийти? Или Гарри передумал и отказался от безрассудного неповиновения отцу? Господи, сделай так, чтобы он пришел.

Что это было? Сова ли бросилась за добычей, взмахнув крыльями? Нет, это звуки шагов. И вот снова — осторожные шаги, слышимые только тому, кто их ждет. И вдруг дверь открывается — и я вижу моего Гарри в черном халате. Глаза его горят любовью, на бледном лице ясно написано желание. Мое сердце готово разорваться от радости!

Медленно, беззвучно закрывает он дверь, а потом, босой, идет ко мне. Я простираю руки, и он падает в мои объятия, целует меня в губы. Потом Гарри стаскивает с меня ночную рубашку и наклоняется, чтобы прильнуть к моим едва наметившимся грудям.

— Гарри! — шепчу я, покрываясь румянцем.

— Дорогая! — бормочет он и собирается снять халат.

— Это что такое? — раздается от двери резкий громкий голос. — Мне казалось, я ясно выразился! — На пороге, словно ангел мести, появляется граф; руки его в недовольном жесте уперты в бока, черные брови нахмурены.

Гарри испуганно подпрыгивает и запахивает халат, а я натягиваю на себя простыни, мои щеки горят от стыда.

— Убирайся отсюда, сын мой! — решительно заявляет граф. — И посмей только ослушаться меня еще раз. Я, к счастью, не спал — прислушивался, не сомневаясь, что ты выкинешь какой-нибудь номер. Я знаю тебя, мой мальчик. Ты такой же отважный, как и я. Что ж, не могу тебя винить, но непослушания больше не потерплю. Пожелай доброй ночи своей молодой даме и возвращайся к себе. И больше мы к этому возвращаться не будем.

— А если я откажусь? — с вызовом спрашивает Гарри.

— Тогда я позову людей — и тебя выкинут отсюда. — Плечи Пембрука неожиданно обвисают. — Послушай, уже поздно. Я не собираюсь стоять тут и спорить с тобой. Мне очень жаль, но тебе придется потерпеть некоторое время. А ты, юная леди, давай-ка ложись спать. Доброй ночи. — Он придерживает дверь.

Гарри побежден. Он наклоняется и наскоро целует меня, а потом молча выходит из комнаты. Его отец идет следом за ним. На этот раз ключ поворачивается в замке, и я становлюсь пленницей. Я законная жена, но все же и не жена — по-прежнему девственница, и еще неизвестно, как долго это продлится. Любой на моем месте может расплакаться. И я плачу.