Оказавшись во внутренних покоях, Кейт присела в реверансе. Король Ричард читал, устроившись в резном кресле, королева Анна тоже находилась здесь — на своем обычном месте у огня, сидела, закутавшись в меха.

Отец улыбнулся, отложил книгу и протянул руки навстречу дочери. Кейт бросилась в его объятия, ненавидя себя за то, что сомневалась в нем.

— У меня для тебя очень хорошие новости, Кейт, — объявил он. — Ты выходишь замуж.

Сердце у нее забилось как сумасшедшее, и она инстинктивно поднесла руку ко рту.

— Благодарю, ваше величество! — воскликнула она. — Я этого так хотела! — Слезы стояли у нее в глазах.

Ричард несколько мгновений недоумевающим взглядом смотрел на дочь, а потом улыбка сошла с его лица.

— Ты, похоже, думаешь, что я выдаю тебя за милорда Линкольна? Но, боюсь, этот счастливчик не он. Ты выходишь замуж за лорда Хантингдона.

— Нет! — вырвалось у Кейт. Она с самого рождения воспитывалась в послушании, она знала, что слово отца — закон, а теперь ее отец был еще и королем, так что от нее требовалось беспрекословное подчинение, но в этом случае Кейт не готова была безропотно принять его волю. Оставить Джона ради какого-то незнакомца? Да она скорее умрет!

Король взял ее руки в свои.

— Нет? — ласково переспросил он. — Признаться, не такого ответа я ждал от послушной дочери, устраивая ее блестящее будущее. — Это был упрек, хотя и мягкий.

— Ты не вправе оспаривать решения отца, Кейт, — добавила Анна.

Бедную девушку трясло как в лихорадке.

— Сэр, вы знаете, я хотела выйти за моего кузена Линкольна. — По щекам ее текли слезы.

Мучительное выражение появилось на лице ее отца.

— Мне казалось, я тебя предупредил, чтобы ты не строила относительно него никаких планов. Ты — моя дочь, и твой брак должен быть заключен в политических целях. Граф Хантингдон — блестящая партия. Но, поверь, я думаю не только о своих выгодах. Ты будешь графиней, знатной леди — я бы не отказался от такого союза и для своей законнорожденной дочери, если бы она у меня была.

— Но я люблю Джона! — воскликнула Кейт. — И никогда не смогу полюбить графа Хантингдона!

Лицо ее отца помрачнело, но тут подошла Анна и взяла падчерицу за руку.

— Послушай меня, Кейт, — властным тоном сказала она. — Долг жены состоит в том, чтобы любить мужа, с которым она повенчана. Тебе придется заставить себя. Любовь по собственной воле не принесет ничего хорошего, ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать такие вещи. Милорд Линкольн — очень приятный молодой человек, но вы с ним близкие кровные родственники.

Теперь заговорил король:

— Зная, что вы с моим племянником питаете друг к другу взаимное чувство, я осторожно поговорил с его отцом о возможном браке. Он сказал, что, если такова будет моя воля, он не станет запрещать сыну жениться на тебе. Но его очень тревожило кровное родство между вами, и к тому же Саффолк признался, что у него уже есть на примете другая невеста.

Кейт, конечно, знала все это, но знала она также и то, что у герцога имелись и более серьезные возражения против этого брака, о которых он никогда не осмелился бы сказать ее отцу. Ее отчаяние было невыносимым, она теперь рыдала так горько, что Ричард и его жена забеспокоились.

— Милая, этот человек не подходит тебе, — мягко сказала Анна, обнимая падчерицу за вздрагивающие плечи и предлагая ей свой платок.

— Да, вернее, я ему не подхожу, потому что я — незаконнорожденная! — воскликнула Кейт. — Вот истинная причина того, почему отец Джона возражает против нашего брака.

Ричард был ошеломлен подобным заявлением.

— Это невозможно, — возразил он. — Для любого мужчины огромная честь — жениться на дочери короля, законнорожденная она или нет. И граф Хантингдон это хорошо понимает. Он давно восхищается тобой издали. Да, у милорда Саффолка есть достаточные основания возражать против этого брака, но для меня гораздо важнее те выгоды, что сулит твой брак с Хантингдоном. Ты позволишь мне объяснить?

Кейт едва заметно кивнула. Она вытерла слезы, но унять дрожь была не в силах.

— Уильяму Герберту двадцать восемь лет, — начал король. («Совсем старик», — подумала девушка.) Его отец и тезка был одним из самых сильных сторонников дома Йорков, за который он доблестно сражался в ходе последней войны. Эдуард Четвертый, взойдя на трон, одарил старшего Герберта высокими чинами в Южном Уэльсе, сделал его бароном, подарил замок Пембрук и много других цитаделей и особняков.

Кейт узнала, что лорд Герберт победил уэльских Тюдоров, которые сражались за дом Ланкастеров, и вскоре получил их графство Пембрук. После этого, продолжал король, он показал себя умелым правителем всего Уэльса. И король Эдуард, считая этого человека своим другом, доверил ему воспитание юного Генриха Тюдора, который провел раннее детство под присмотром Герберта в замке Раглан — родовом гнезде Хантингдонов.

— Этот граф Пембрук начинал скромным сквайром, — сказал Ричард, — но за десять лет стал одним из самых важных лордов королевства. И вполне заслуженно — он оказывал неоценимые услуги нашему дому.

Кейт не понимала, какое отношение к ее браку имеет карьера этого вельможи, но не осмеливалась возражать; она сидела молча, погруженная в свои страдания, пытаясь сосредоточиться на том, что говорит отец.

— Твой будущий муж рос как раз в эти годы. В одиннадцать лет он был посвящен в рыцари, получил титул барона Данстера и женился на Марии Вудвиль, сестре королевы.

По тону отца Кейт поняла, что он не одобрял этого шага. Но ее интерес был несколько подогрет тем, что Хантингдон уже был женат.

— И что она собой представляла, эта Мария Вудвиль? — спросила девушка.

Отец с надеждой посмотрел на нее. Он решил, что дочь понемногу смиряется с неизбежностью этого брака. Но на самом деле в Кейт просто говорило любопытство.

— Откровенно говоря, я не знаю, — ответил Ричард. — Их было так много — сестер из рода Вудвилей. Она, вероятно, провела при дворе очень мало времени, а потом ее увезли в Раглан.

«Как увезут и меня, — в отчаянии подумала Кейт. — Боже, где он, этот Раглан? Где-нибудь в глуши, в горах Уэльса? Нет! Никогда!»

— Леди Хантингдон умерла два года назад. У нее осталась дочь Элизабет, единственная наследница графа.

«И он, конечно, ищет породистую кобылу, которая принесла бы ему сыновей! — Горькое чувство охватило Кейт. — Пусть поищет где-нибудь в другом месте. Я за него никогда не выйду».

— Это горе было не единственным в жизни Хантингдона, — продолжал Ричард. — К несчастью, в тысяча четыреста шестьдесят девятом году его мужественный отец Пембрук был захвачен сторонниками Ланкастеров у Эджкот-Мура и обезглавлен ими в Нортгемптоне. Его сын, твой будущий муж, попытался тогда утвердить свою власть в Уэльсе, но он был очень молод и не обладал опытом отца. Поэтому влияние Гербертов там уменьшилось. Ему не удалось помешать Джасперу, дяде Генриха Тюдора, — тот выкрал мальчика из замка Раглан и бежал с ним во Францию.

Все это вряд ли могло послужить потенциальному жениху благоприятной рекомендацией. Да, Уильям Герберт пережил трагедию, но сам особыми достоинствами не отличался и ничуть не походил на такого незаурядного человека, каким был ее отец. А тот вел свой рассказ дальше:

— Молодой граф преданно служил королю Эдуарду, как в Уэльсе, так и во время войны во Франции. Пять лет назад он согласился отдать королю графство Пембрук в обмен на графство Хантингдон. Король Эдуард хотел, чтобы земли Пембрука перешли его сыну, принцу Уэльскому, и Тайному совету Уэльса и Марки. Он желал укрепить влияние принца в этих местах. Это был разумный план.

«Похоже, — подумала Кейт, — обмен действительно был справедливый, и готовность, с которой Уильям Герберт согласился, свидетельствовала о его преданности. Но при чем тут я? Я никогда не смогу полюбить никого, кроме Джона».

Тут слезы снова навернулись ей на глаза. Бедняжка сдерживалась из последних сил.

— Ну а в последние месяцы милорд Хантингдон показал, чего он стоит на самом деле, — сказал Ричард. — Во время бунта Бекингема он служил моим верховным судьей и уполномоченным по набору войска в Южном Уэльсе. И ему удалось удержать эти земли под властью короны. Я за это щедро наградил Хантингдона, сделав его вместо Бекингема главным своим представителем в Уэльсе. Дочь моя, твой будущий муж фактически является королем в этой местности, он мой уполномоченный, а потому наделен немалой властью и влиянием.

— Я не сомневаюсь, что граф весьма достойный человек, — глухо проговорила она.

— Безусловно. Иначе я бы не назначил его секретарем и мажордомом твоего брата принца. И ваш брак только укрепит его преданность. Это крайне важно, потому что в такие времена мне нужны надежные люди вроде Хантингдона. Я дам тебе хорошее приданое и щедро наделю вас обоих землями. Но самое главное, Кейт, жених страстно влюблен в тебя. Недостает только твоего согласия.

Ричард поднял брови и посмотрел на нее. Что было делать бедняжке? Он был ее отцом. Он считал, что позаботился о ее будущем счастье. Ну разве могла она отказать ему?

Анна встала рядом с падчерицей на колени:

— Это прекрасная пара для тебя, Кейт. Ты должна быть благодарна отцу. Ну же, поскорее продемонстрируй ему это.

— Я благодарна вам за радение обо мне, — сказала Кейт со слезами в голосе. — Не хочу, чтобы вы считали меня неблагодарной. Но, сэр, я хотела совсем другого мужа!

— Теперь ты видишь, что происходит, когда молодым позволяется следовать зову сердца, — пробормотал король, обращаясь к Анне. — Это означает забыть о Боге, об установленном порядке, обо всем. Я сам виноват, поскольку опрометчиво позволил ей общаться с Линкольном. Я и понятия не имел, Кейт, что у вас все настолько серьезно. И поэтому, когда Хантингдон сказал мне о своих желаниях, я полагал, что ты будешь довольна.

«Когда Хантингдон сказал мне о своих желаниях»?

Как бы не так! Наверняка отец сам завел речь об этом браке, предложил свою дочь в жены графу в качестве залога его лояльности, потому что удержать в повиновении людей Бекингема будет непросто. И это щедрое приданое, — скорее всего, король хочет таким образом подсластить пилюлю, ведь Хантингдону предстоит жениться на незаконнорожденной. Кейт прекрасно понимала: что бы ни говорил ее отец, его незаконнорожденная дочь не очень высоко котировалась на рынке невест. И высокомерие, которое продемонстрировал отец Джона, — красноречивое тому свидетельство. Она не могла вспомнить ни одного примера из истории, когда хоть кто-то из незаконнорожденных королевских детей заключил бы блестящий брак. Так что Джон навсегда останется для нее запретным плодом, а Хантингдон за согласие жениться на ней получил взятку. Эта мысль свинцовым грузом легла на сердце Кейт.

— Другой родитель мигом бы выпорол дочь за такое неповиновение, — с упреком проговорила Анна, правильно истолковав мрачное молчание девушки. — Радуйся, что у тебя добрый отец. Но добрый или нет, ты в любом случае должна подчиняться ему. И подумай вот еще о чем, Кейт: ты станешь хозяйкой огромного старинного дома. Замок Раглан, насколько мне известно, очень велик и воистину великолепен.

— Но замок этот находится в Уэльсе! — зарыдала Кейт, снова не сдержавшись. — Так далеко от вас, от моего отца и от… всего, что мне дорого. Я больше никогда вас не увижу…

Голос короля зазвучал мягко:

— Кейт, для каждого человека рано или поздно наступает время, когда он покидает отца и мать и прилепляется к супругу, дарованному ему Богом. Этому нас учит Священное Писание. У тебя будет муж, который заменит тебе родителей. А еще, надеюсь, у вас родятся дети. Они наполнят твою жизнь новым смыслом. И ты обязательно будешь приезжать к нам в гости. Не исключено, что и я сам во время одной из поездок по королевству побываю в Уэльсе. А пока мы сможем переписываться. И теперь я прошу тебя дать согласие на этот брак. Ты даешь его без принуждения?

Кейт поняла, что попала в ловушку. Если она хочет сохранить любовь и расположение отца, то должна подчиниться и выйти за человека, которого король выбрал для нее. Отказ только вызовет его ярость. Так или иначе, у девушки не было выбора. Слово ее отца — закон, а слово короля — вдвойне.

— Да, — ответила она, и слезы снова хлынули из ее глаз.

Кейт и сама толком не знала, как ей удалось удержать себя в руках, пока она делала реверансы и покидала внутренние покои. Но стоило девушке оказаться в своей комнате, как она задрожала всем телом, колени у нее ослабли, а грудь отчаянно вздымалась. Прижавшись горячей щекой к холодному камню оконного проема, Кейт снова и снова думала о том, на что согласилась, и понимала: ей этого не вынести. Пусть весь мир будет порицать ее как непокорную дочь, но она ни за что не выйдет за Хантингдона. Это просто невозможно. Она не способна допустить, чтобы что-то встало между ней и ее возлюбленным.

Ее кровь — кровь королей и принцев — бунтовала. И Кейт знала, что должна делать. Она заручится поддержкой Джона, они убегут и тайно обвенчаются. Она бросит все. Это была единственная возможность избежать той страшной трагедии, какой представлялся ей брак с Хантингдоном. Она должна как можно скорее поговорить с Джоном. Он согласится — Кейт в этом не сомневалась. Он говорил, что они рождены быть вместе. А когда они обвенчаются и возлягут на брачное ложе, никто, даже король, не сможет их разлучить!

Вошла Мэтти. Вот кто обязательно поможет ей.

— Что случилось, госпожа? Что с вами?! — воскликнула горничная, увидев ее заплаканное лицо.

— Я тебе обязательно все расскажу, но сначала, прошу тебя, найди мне милорда Линкольна. Передай, пусть он ждет меня у фонтана во дворе Нового дворца. От этого зависит наше счастье! — Увидев, что Мэтти медлит, Кейт крикнула: — Иди же!

Оставшись одна, она плеснула холодной водой на свое разгоряченное лицо, причесалась, разгладила на себе синее платье, надела на шею золотое ожерелье, украшенное жемчугом, — подарок отца на память о его коронации. Потом остановилась перед зеркалом, сожалея, что нет средств, которые могли бы спрятать ее покрасневшие глаза. Джон сразу поймет, что она плакала. Хотя, возможно, это даже к лучшему: увидев отчаяние возлюбленной, он скорее согласится на ее план.

Кейт накинула на плечи плащ и поспешила вниз по лестнице, потом — по коридорам и наконец оказалась во дворе Нового дворца. Там она увидела Джона — он уже ждал ее у фонтана под навесом. В великолепном бархатном плаще он выглядел таким высоким и элегантным, длинные волосы обрамляли точеное лицо. Сердце девушки болезненно сжалось.

— Я сразу же пришел, — сказал он. — Что случилось?

— Мой отец хочет, чтобы я вышла замуж за лорда Хантингдона, — ответила она и снова разрыдалась.

После небольшой заминки он заключил Кейт в объятия, не думая о том, что их могут увидеть. И не отпускал, пока она не успокоилась.

— Расскажи мне, — попросил он.

И она рассказала, единым духом выпалила все. Они сидели на восьмиугольном каменном ограждении фонтана, и Джон мрачным взглядом смотрел на нее, покачивая головой.

— Откровенно говоря, я не знаю, что мы можем предпринять. — В голосе его слышалось отчаяние. — Твой отец — король, ты должна подчиняться ему.

— А ты не можешь уговорить своего отца, чтобы тот замолвил за нас словечко? — спросила она. — Если бы он попросил короля отдать меня за тебя замуж, мой отец наверняка призадумался бы.

Джон опустил взгляд на свои сапоги.

— Я и так уже сделал все, что в моих силах, пытаясь убедить отца дать согласие на этот брак. Я просил, слезно умолял, даже угрожал… — Он замолчал.

— Ничего, есть еще один способ, — сказала Кейт. — Мы можем сбежать и обвенчаться тайно. Моя верная горничная обязательно нам поможет.

Джон изумленно уставился на Кейт.

— Да ты с ума сошла! — выдохнул он. — Ты хоть подумала, к чему это может привести? Мы ведь не какая-нибудь влюбленная деревенская парочка, а публичные персоны, занимающие в обществе очень высокое положение: ты — дочь короля, я — его племянник. Я — граф Линкольн, а со временем стану герцогом Саффолком. Мало того, король уже пообещал отдать тебя в жены графу Хантингдону. В наших жилах течет королевская кровь. Куда мы сможем податься? Да за нами уже через минуту отправят погоню, все гончие ада пустятся по нашим следам. Но даже если мы и сможем убежать и найдем священника, который согласится действовать против воли короля и тайно обвенчает нас, то что потом? Позор? Лишение всех прав состояния, а то и еще что-нибудь похуже для меня? Бесчестие для тебя? Нам не на что будет жить. Мы погибнем. Я не могу так с тобой поступить.

Подобной реакции Кейт никак не ожидала. Ей казалось, будто весь мир вокруг нее рушится. В словах Джона был резон, но он дал ей ответ разумом, без участия сердца. И девушке показалось, что он больше думал о позоре и лишении наследства, чем о ней, тогда как она сама — да поможет ей Господь — была готова ради возлюбленного бросить вызов целому свету и поставить на карту все.

Кейт подумала, что хуже, чем сейчас, ей уже не будет никогда. И холодно посмотрела на Джона:

— Мне больше нечего сказать. Извини, что попросила у тебя слишком многого.

— Кейт… — начал было он, но она уже шла прочь.

В конце месяца Ричард призвал дочь и своего будущего зятя в Белый зал, где двор собирался на свадебные торжества. Королева Анна подарила Кейт платье из темно-красного шелка с черным отложным воротником и высокой талией. Портные и белошвейки уже вовсю трудились над ее приданым, каждый день лондонские торговцы доставляли все новые рулоны роскошных тканей.

Кейт не надела никаких украшений, кроме золотой подвески с сапфиром. Волосы у нее свободно лежали на спине, как это и подобает невинной девушке. Когда королева ввела падчерицу в переполненный зал, Кейт так трясло, что она боялась, как бы у нее не подогнулись колени. Король сидел на троне под роскошным золотым балдахином, вокруг него стояли самые важные лорды королевства. Увидев среди них бледного Линкольна, девушка отвернулась, чувствуя на себе его взгляд. Но тут ее отец сошел с возвышения и, улыбаясь, взял дочь за руку. Кейт стыдливо потупилась, но прежде стрельнула взглядом в человека, который сделал шаг вперед: он был одет в великолепное, отороченное мехом платье зеленого бархата. Она увидела пару коричневых сапог, протянутую к ней руку. А затем заглянула в его глаза: это был человек с лицом хорька.

Кейт не помнила, как оправилась от потрясения, как преодолела отвращение. Так или иначе, она позволила жениху провести ее следом за королем и королевой в помещение, где на столе лежал брачный контракт. За столом их ждал Джон Рассел, епископ Линкольна. Он вежливо поклонился и поднял руку в благословении. Кейт попыталась поймать взгляд этого человека, который успел зарекомендовать себя ее другом, но в его глазах не было ни узнавания, ни сочувствия. Когда король и королева сели, он начал зачитывать вслух брачный контракт:

— Милорд, его величество настоящим заявляет, что дает за своей дочерью земли и титулы, конфискованные у покойного герцога Бекингема, приносящие ежегодный доход в тысячу марок, и эта собственность будет принадлежать вам и присутствующей здесь даме Катерине и наследникам от плоти вашей.

Кейт, услышав это, едва сдержала дрожь и постаралась не думать об этих наследниках. Она знала, что если не прогонит такие мысли, то снова разрыдается: щедрые дары ее отца должны были получить совсем другие наследники — плоть от плоти ее и Джона. Да уж, тогда она была бы сейчас на седьмом небе от счастья, а не пребывала в горести. Но Джон легко отказался от возлюбленной, отдал ее другому, не оказав ни малейшего сопротивления. Кейт почувствовала, как ей сдавило грудь.

Епископ продолжал монотонно читать дальше, перечисляя финансовые выгоды этого брака; ей выделялась часть имущества в виде земель с доходом в двести фунтов в год. Король проявил большую щедрость. Но и это еще было не все.

— Его величество полностью оплатит все расходы по свадьбе, — объявил Рассел, — а вы, милорд, должны будете взять в жены леди Катерину не позднее дня Святого архангела Михаила.

Граф согласно кивнул и поклонился королю. Ричард улыбнулся.

День святого Михаила отмечается двадцать девятого сентября. А стало быть, у нее осталось еще семь месяцев свободы. За это время может произойти что угодно. Девушка утешала себя этой мыслью, пока они шли в часовню Святого Стефана на церемонию обручения. Кейт почти не замечала происходящего. Она не слышала слов, связывающих ее с человеком, который стоял рядом. Она никак не могла заставить себя посмотреть на его заостренный нос и широко поставленные раскосые глаза, с трудом терпела его близость, потому что от жениха исходил запах застоялого пота, словно он надевал свое платье слишком часто и носил его слишком долго. Жуткая стрижка Хантингдона казалась ей оскорбительной: такое впечатление, будто кто-то надел ему на голову горшок и обкорнал по ободку его черные волосы. Подобные прически давно уже никто не носил, и тем более странно смотрелся его богатый, с претензией на моду, костюм. Граф с хитрецой искоса поглядывал на нее, его глаза горели огоньком собственника. Кейт невыносима была мысль о том, что она всю жизнь будет принадлежать этому человеку с лицом хорька и дурно пахнущим телом.