Когда Алиенора, не понимавшая, почему Генри пригласил ее после публичной ссоры в Вестминстере, откуда он отправил ее назад в Винчестер, прибыла в Виндзорский замок, куда на Рождество собрался двор, первой, кто ее встретил, была Констанция, теперь высокая и гордая, с младенцем на руках. Но на ее лице не было и следа безмятежной радости, свойственной молодым матерям, напротив, высокие брови раздраженно нахмурены, губы, широкие, словно после пчелиного укуса, надуты в недовольной гримасе. Герцогиня Бретани, едва успев подняться из реверанса, начала жаловаться:

– Мадам королева, умоляю вас заступиться за меня перед королем. Он не позволяет мне отправиться на Рождество к Жоффруа в Нормандию. Это так несправедливо!

– Дочка, – не без строгости сказала Алиенора, – позволь мне хотя бы дыхание перевести после езды по этим ужасным дорогам. – Она с благодарностью села на стул, выложенный подушками. – И давай сначала о главном! Можно мне познакомиться с моим новым внуком?

Алиенора протянула руки. Констанция, явно раздраженная тем, что ее вопрос отходит на второй план, пихнула Алиеноре ребенка и уже открыла рот, собираясь продолжить.

– Ах, какой ты хорошенький! – Алиенора принялась гукать крохотному розовому личику, моргающему из пеленок. – Это мальчик?

– Нет, – категорически заявила Констанция, морщась от разочарования, потому что до рождения была уверена, что носит наследника Бретани… а то и того больше, если оправдаются амбиции, которые питали они с Жоффруа. Она была убеждена, что чутье не подведет ее.

– Маленькая девочка! Какая прелесть! – продолжала изводить Констанцию Алиенора, проводя мягким пальцем по щечке младенца. – И как ее назвали?

– Ее назвали в вашу честь, миледи, – неохотно сказала Констанция, вспомнив о том, как, несмотря на все ее возражения, настаивал на этом имени Жоффруа.

– Как я тронута! Очень мило! – Алиенора радостно улыбнулась и вернула ребенка матери. Констанция тут же позвала няньку и отдала ребенка ей, после чего Алиенора, намеренно оттягивая разговор, попросила принести вина и сладких фруктов. – Ну, – дружелюбно сказала она, когда принесли то, что она просила, – так что там про Жоффруа и Нормандию?

– Король отослал его управлять Нормандией, пока сам находится в Англии, – выложила Констанция с таким видом, будто бросает перчатку.

Алиенора была удивлена.

– Ну-ну, – выдавила она наконец.

Что это – очередная уловка Генри с целью сбить с толку ее и Ричарда? Не могло ли это означать – да нет же! – что король готовит Жоффруа в преемники? Одного взгляда на самодовольное лицо Констанции было достаточно, чтобы понять: да, могло. По крайней мере, сама Констанция интерпретировала это именно так, а значит, и другие тоже.

Алиенора взяла себя в руки.

– И ты хочешь соединиться с ним там? – спросила она, аккуратно переводя разговор в гораздо менее опасное русло.

– Да, миледи, и поэтому вы должны походатайствовать за меня перед королем! – не отступала Констанция.

– Должна? – Брови Алиеноры взметнулись. – Я бы сказала, что тебе после недавних родов, когда ты едва оправилась, пускаться в путешествие было бы чистым безрассудством. Король принял очень благоразумное и обдуманное решение, оставив тебя здесь. Ты должна отдохнуть, дитя, а потом, когда погода улучшится, ты воссоединишься с мужем.

– Но, мадам!.. – возразила было Констанция, но Алиенора оборвала ее.

– И хватит об этом! – Королева упреждающе подняла руку.

Констанция бросила на нее раздраженный взгляд и подчинилась.

Генрих был с женой вежлив, хотя и холоден, Ричард – нарочито учтив с отцом и чрезмерно внимателен к матери, Иоанн всем своим поведением демонстрировал непослушание и дурное настроение. Рождество проходило в атмосфере враждебной и напряженной, что превращало священный праздник появления на свет Спасителя в пародию. Никакое разнообразие вин, мясных блюд, пряностей, отборных закусок и подарков не могло скрыть раскола в королевской семье, и как только наступила и прошла Двенадцатая ночь, Ричард помчался на юг в Пуатье. На следующий день, формально поцеловав Алиеноре руку и посмотрев хмурым, неодобрительным взглядом, король отправил ее назад в Винчестер.