Еще один вариант национализма можно наблюдать в Южной Америке. Энергетические ресурсы там всегда принадлежали к числу стратегических; подобная ситуация сохранится и в будущем. Десять крупнейших нефтяных компаний мира национализированы, то есть контролируются государством. Более того, многие обладатели крупнейших мест добычи нефти в политическом отношении перемещаются влево и в перспективе могут национализировать все энергетическое производство и разработку полезных ископаемых на своей территории. Чаще всего упоминают Венесуэлу как источник самых серьезных проблем в будущем, ибо на ее территории находится несколько самых крупных запасов нефти из оставшихся в мире. Однако стоит вспомнить Нигерию (располагающую восьмыми по величине запасами нефти на Земле), Ливию, Боливию, Перу, Эквадор, Анголу и Судан, которые могут закрыть свои нефтяные разработки для иностранных компаний или стать катализаторами будущих политических конфликтов.

Все это очень важно, так как мы вступаем в критический исторический период. Ресурсы (практически все, от нефти и воды до урана и зерна) начинают сокращаться. Очень скоро энергетически зависимые страны бросятся в объятия тех стран, которые смогут удовлетворить их нарастающие потребности – по крайней мере до того момента, когда развитие науки и техники предоставит им более надежное решение данной проблемы. То же самое касается других ключевых материалов. Развитие общества будет в огромной мере зависеть от стоимости ресурсов и способов ценового регулирования.

Эдвард О. Уилсон называет это «узким местом» – точкой, в которой рост населения, экономическое развитие и вред, наносимый окружающей среде, вступают в некий резонанс, вызывая максимальный стресс для планеты и человеческого сообщества. В результате торговля ресурсами будет осуществляться на основе принципа «вопросов не задавать». В более отдаленном будущем, как мне представляется, проблему нехватки энергии (и ресурсов в целом) решат с помощью науки и техники. Но до тех пор вопрос энергетических ресурсов (наряду с вопросами изменения климата и надежности) будет определять главнейшие направления политики.

Большинство аналитиков склоняются к тому, что пик добычи нефти будет достигнут к 2015 году или, в крайнем случае, к 2020-му. А к 2050 году ее запасы окончательно истощатся. Затем последует взлет потребления газа и угля. В результате на первое место выйдет ядерная энергия, что было немыслимо еще двадцать лет назад. Конечно, будут продолжаться активные исследования и в области использования энергии ветра и, в особенности, солнечной энергии.

По словам Ричарда Хайнберга, американского ученого и автора нескольких книг, посвященных концу эры дешевой нефти, мы должны быть готовы к наступлению новой экономической депрессии, по размерам не уступающей депрессии 30-х годов. Еще в одном докладе, представленном Департаменту энергетики США, говорится, что в момент достижения пика добычи нефти нас ожидают внезапные и революционные перемены. Я с этим не согласен. Мировую потребность в нефти невозможно полностью удовлетворить. Между сентябрем 2003 г. и июлем 2006 г. цена на нефть возросла на 300%, но ее потребление нисколько не уменьшилось. Более того, потребление нефти к 2025 г. по сравнению с нынешним периодом возрастет на 50%.

Причина отчасти заключается в том, что такие страны, как Китай, потребляют огромные объемы энергии, а отчасти и в том, что развитые страны, к примеру США, все еще не желают принимать во внимание мрачные перспективы энергетического рынка. И когда нефть действительно закончится, мы окажемся в состоянии глубочайшего шока. Однако все-таки не стоит преувеличивать. Заоблачные цены на нефть, несомненно, вызовут серьезные перемены по всему миру, но я уверен, мы сумеем приспособиться.

Конец эры нефти может способствовать возрождению местного производства и потребления, и, возможно, вместе с ним завершится всемирная эпидемия ожирения. Если вы считаете, что последнее притянуто за уши, то поразмыслите, пожалуйста, над следующим. С 1992 г. на Кубе представители взрослого населения страны в среднем потеряли по девять килограммов из-за того, что развал Советского Союза привел к усилению нефтяного эмбарго со стороны США и Куба осталась лишь с 10% от того количества нефти, которое она получала до 1992 г. В результате кубинцы вместо автомобилей стали использовать китайские велосипеды, что значительно улучшило физическую форму населения.

Действительно ли нас ждет подобное будущее? Ответ зависит исключительно от нашего творческого гения и, соответственно, от того, смогут ли наука и техника предоставить адекватную замену сырой нефти. Лично я думаю, что у нас впереди тяжелые времена: придется ограничивать себя во многом, хотя здесь, несомненно, будут и свои положительные стороны. Деглобализация сделает людей более самостоятельными, и мы вновь, как когда-то, во время Второй мировой войны и сразу после нее, станем бережнее относиться к вещам, научимся ремонтировать их, а не выбрасывать и заменять новыми. Конечно, пройти через упомянутое «узкое место» будет нелегко, но в отдаленной перспективе, как мне кажется, следующие поколения скорее выиграют, нежели проиграют от иссякания источников нефти.

Стремление бережно относиться к окружающей среде будет влиять на действия правительства, равно как и на деятельность корпораций. Тем не менее правительства будут стремиться переложить основное бремя на рядовых граждан и использовать озабоченность состоянием окружающей среды как способ увеличения государственных доходов. Стремление предотвратить разрушение окружающей среды началось на уровне государств (яркий пример этого – Киотский протокол), затем перешло на уровень компаний и организаций и в настоящее время уже достигло уровня отдельных граждан. Состояние окружающей среды будет диктовать законы, которые, в свою очередь, со временем приведут к значительным переменам.

К примеру, представители довольно широкой коалиции из политиков, защитников окружающей среды и экономистов полагают, что налоги «на экологию» (и в особенности налог на борьбу с последствиями выбросов углекислого газа) сами по себе уже являются решением углубляющейся проблемы нехватки энергетических ресурсов. При том что правительства многих стран мира пребывают в постоянной борьбе с бюджетным дефицитом, экологический налог может дать им возможность создания более здоровой среды (или, если вы настроены особенно скептически, даст возможность успокоить «зеленых»).

Но самое важное состоит в том, что появится шанс получения дополнительных налоговых поступлений, против которых избирателям будет трудно возражать из опасения показаться эгоистичными. По мнению Дитера Хелма из Нового Колледжа в Оксфордском университете, в течение ближайших пяти лет в большинстве стран с демократически избираемыми правительствами будет введен экологический налог. На языке новых лейбористов это означает переход от налогообложения «хороших» к налогообложению «плохих».

Кроме того, можно ожидать, что налогами будут облагаться не энергетическая и транспортная составляющая, как раньше, а непосредственные источники загрязнения, использование вредных химических веществ, производство тары, являющейся загрязнителем окружающей среды… Как я уже отмечал, многие из этих налогов лягут на плечи отдельных граждан и небольших предприятий, хотя основными источниками загрязнения окружающей среды остаются горстка крупных компаний и государств. В результате анализа, проведенного английской газетой Guardian, выяснилось, что в Британии шесть компаний производят больше углекислого газа, чем все британские частные автомобили вместе взятые. Австралийцев заставляют экономить на электричестве, и в то же самое время их правительство продает миллионы тонн угля Китаю и отказывается подписать Киотский протокол.

Проблема изменения климата сейчас действительно представляется крайне актуальной. Из двадцати самых жарких лет за всю историю метеорологических наблюдений девятнадцать приходятся на период с 1980 г., а с 1970 г. число ураганов категории «четыре» и «пять» удвоилось. Тем не менее мы продолжаем выбрасывать в атмосферу на 300% больше углекислого газа, чем наши океаны способны поглотить. Выбросы углекислого газа в Индии к 2025 г. увеличатся на 70%, а выбросы Китая к 2030 г. по объему сравнятся с выбросами всего остального мира. Создается впечатление, что мы теряем чувство перспективы. Научные данные относительно изменения климата крайне сложны и подчас весьма запутанны, а возможные последствия до сих пор трудно однозначно охарактеризовать.