Ихтиандрское братство

Соню разбудил будильник. Отчаянным треском он грубо ворвался в ее сон и мигом рассеял его. А ведь сон был такой, что пусть бы каждый день снился. Соня видела, как ее семья отдыхает на море. Девочке еще чудился плеск голубых волн, как она вспомнила, что отец вчера договорился насчет школы и, следовательно, бесцеремонность будильника связана с предстоящим учением. В комнату вошла мама и, открывая занавески, сказала:

– Соня, вставай! Вставай, соня.

Девочка послушно поднялась, преодолевая сильнейшее притяжение нагретой во сне подушки, умылась, оделась в приготовленную с утра одежду: она вовсе не была копушей.

Папа давно уже снял с окон ставни, мама вымела рыбьи скелеты. В доме стало светло и даже уютно. Он перестал быть для Сони чужим и зловещим, становясь с каждым прожитым мигом ближе и роднее.

Соня спустилась вниз. Мама готовила завтрак.

– А где он? – спросила Соня.

– Что значит «он»? – строго спросила Анжела. – Отец пошел на рыбалку. Я провожу тебя.

– Как на рыбалку? – возмутилась Соня. – Он же говорил, что отвезет меня.

– Что-то случилось с машиной. Ты знаешь, какая она.

– Хорошо, я сама дойду, – подумав, сказала Соня. – Ты не провожай меня, ладно?

Соня представила, что Рики останется в пустом доме совершенно один.

– Мы возьмем Рики с собой, – успокоила мама, словно прочтя ее мысли.

– Нет, – твердо сказала Соня, гордясь своим актом самопожертвования. – Я одна дойду.

Вам никогда не приходилось быть новеньким? Если нет, то, вероятно, вы вспоминаете школьные годы с ностальгической улыбкой. Как там поется в песне? «О, золотое время! О время счастья моего!». Те же, кто примерил на себе шкуру новичка, поют совсем другие песни. Как стая черных птиц набрасывается на сородича – альбиноса, так школяры накидываются на новичка. Словно из рога изобилия на бедолагу сыплются дразнилки; всевозможные кривлялки сопровождаются в лучшем случае жеваной бумагой из трубочек, в худшем – отнюдь не безобидными тумаками.

Соня прекрасно знала об этом, поэтому на пороге школы сердце ее затрепетало сильнее, чем при встрече с зеленоволосой упырьей. К тому же она опоздала, усугубив тем самым свое положение.

Высокая худая учительница с желтым лицом и желтыми волосами, уложенными в пирамидоподобную прическу, резко повернулась на каблуках от доски, где она рисовала нечто авангардное. Глаза ее сурово блеснули за толстыми стеклами очков. Соня робко замерла у двери. В класс птицей влетела тишина, показавшаяся девочке зловещей. Двадцать пар глаз, как рентгеном, просвечивали бедняжку.

– Ты новенькая? – спросила учительница, скосив глаза в журнал. – Соня Маршал?

Соня кивнула.

– Ты немая?

Класс захихикал. Учительница подняла деревянную линейку, толстую, как шея мамонта, и с размаху жахнула ею по столу. Получился звук, похожий на пушечный выстрел. Смешки тут же пресеклись.

– Я не немая, – проговорила Соня.

– Садись. И впредь чтоб без опозданий, а то познакомишься с директором.

Соня принялась искать себе место. Она слышала шушуканья и смешки за спиной, но старалась не обращать на них внимания. Это у нее получалось не очень хорошо – девочка ощущала себя в чужой тарелке. Лицо покраснело, в голове назойливо крутилась мысль: «Зачем я здесь? Как хорошо дома!». Большинство ребят сидели по двое. Лишь в предпоследнем ряду волком-одиночкой сидел черноволосый худенький мальчишка. Соня заняла место рядом с ним и… это вызвало бурю смеха. Не понимая, в чем дело, девочка растерянно смотрела по сторонам.

– А ну прекратить! – взвизгнула учительница и снова выстрелила линейкой. – Если в класс пришла новенькая, это не означает, что в честь ее прихода нужно устраивать балаган. Вот ты, Ольсен, давно ли был на месте Маршал?

Вихрастый блондин нордической внешности, смеявшийся громче всех, тут же умолк и слегка покраснел.

Соня достала из портфеля тетрадки и села за парту. Заметив, что у нее нет учебника, сосед подвинул ей свой. Соня благодарно кивнула. Мальчишка прошептал:

– Я Алекш Тимпов.

Он шепелявил, на зубах у него была закреплена исправительная скобка. Соне он почему-то сразу понравился.

– Соня Маршал, – тоже шепотом вымолвила она.

– Я знаю, – сказал Алекс, радостно улыбаясь. – Ты живешь в доме на озере.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Соня.

– Ш-ш-ш! – Алекс прислонил палец к губам, вернее, к зубам. – Кукуруза услышит! (Он с опаской посмотрел на учительницу, рассказывающую что-то визгливым голосом). Об этом все знают, у нас маленький городок.

– Тимпов и Маршал! – сурово грянул голос Кукурузы.

Соня и Алекс испуганно воззрились на нее. Учительница продолжила урок после того, как увидела страх в глазах провинившихся.

Уроки тянулись мучительно долго, но в конце концов закончились. Соня вышла из школы не одна. Ее сопровождал Алекс Тимпов и братья-близнецы Уркинсон, или попросту, Урки – Ник и Вилли – оба рыжие, большегубые. Родная мать с трудом различала их.

– Мы – Ихтиандрское Братство, – гордо сказал Алекс. – Еще с нами моя сестра Белка, но она сейчас больна и вообще в последнее время отошла от дел, слишком взрослой стала.

– А чем занимается ваше Братство? – спросила Соня и этим простым вопросом застала Тимпова врасплох. Он покраснел, мучительно напрягая мозги.

– Знаешь, пока что мы ничего такого не сделали, – признался Алекс. – Но обязательно сделаем.

– Соня, а как ты не боишься жить в доме Сумрачного Карпа? – спросил один из Урков (похоже, это был Вилли).

– Кого? – удивилась девочка.

– Она не знает! – воскликнул Вилли, повернув к Алексу возбужденную веснушчатую физиономию.

Несколько секунд они шли молча, пока Алекс не заговорил, перейдя на шепот:

– Там, где ты живешь, нечисто, понимаешь?

– Там чисто! – обиделась девочка. – Мы все убрали.

– Я не об этом! – с досадой отмахнулся Тимпов. – Сумрачный Карп – это колдун, понимаешь?

Алекс принялся рассказывать те жуткие легенды, что переходят из уст в уста, приукрашиваясь и дополняясь, над которыми, в конце концов, будет смеяться даже тот, кто пустил их в мир. Но сейчас ребята слушали, холодея от ужаса. Соня и вовсе старалась не пропустить ни слова.

– Дом, где жил колдун, не может быть чистым, – прошептал Алекс, озираясь. – Даже если ты его Фейри отдрай.

– Ребята, – хрипло проговорила Соня, Алекс и братья вздрогнули. – Мне тоже надо вам кое-что рассказать.

И она, удивляясь самой себе, пересказала недавний кошмар своим новым друзьям, хотя была знакома с ними всего ничего.

– Мне все время кажется, что это был не сон, – Соня поежилась, вспомнив бледное женское лицо, окаймленное зелеными волосами, и голос, говорящий: «Добро пожаловать домой».

– Как? – выдохнул Вилли.

– Я за дверью нашла зеленую лужицу слизи.

Подул ветерок, ребята невольно съежились. Они уже отошли от школы на приличное расстояние и теперь стояли посреди пустой широкой улицы. Только черная собака щурилась на них, мирно лежа в траве у обочины.

– Жук говорил, – сказал Ник, – в озере живет Мисош!

Его брат хмыкнул:

– Мисош! Да этим Мисошем только малышню пугать. Вуди Рот говорит, что на озере Сумрачного Карпа действуют сатанисты.

Соня слушала, не совсем понимая, о чем это они, но одно ей было совершенно ясно: хорошего мало.

– Честно говоря, – сказал Алекс, – я больше доверяю Жуку, чем этому Роту.

– Даже такой тюфяк, как Вилли, признает, что Вуди – трепло, – сурово процедил Ник.

– За тюфяка ответишь! – выкрикнул Вилли.

Назревала гроза.

– Вы еще подеритесь, – недовольно сказал Алекс.

Урки примолкли, сопя, словно молодые мустанги. Ветер, усилившись, всколыхнул волосы школьников. Потемнело, словно солнце вдруг выпило нефти. И тут раздался вой, как будто кто-то тер без перерыва наждачной бумагой по зеркалу. Это выл черный пес на обочине дороги, выл, не задирая вверх головы, как это делают другие собаки, и при этом смотрел на ребят.

– Бешеная псина, – испуганно промолвил Алекс, и ватага со всех ног понеслась обратно к школе.

Они влетели в пустой холл, Алекс захлопнул дверь и прижался к ней спиной.

– В – видели? – заикаясь, выдохнул Ник. – Она прямо на меня смотрела!

– Глаза красные, – вторил ему Алекс, шумно дыша.

– А может, вы зря испугались? – ехидно спросил Вилли. – Не слыхали, как собаки воют?

– Можно подумать, ты не перетрусил! – усмехнулся Ник. – Бежал впереди всех, только пятки сверкали.

– Ничего я не перетрусил! – обиделся Вилли. – Все побежали, ну и я. Я не виноват, что быстрее вас бегаю.

– Вот и не выступай, раз ты не виноват, – отрезал Ник. Он наклонился к Соне и шепнул ей на ухо: «Вилли всегда выпендривается». Алекс заметил это и слегка нахмурился.

– Ребята, не переименовать ли нам наше Братство?

– Как это? – нахмурился Вилли.

– Ну, например… – Тимпов сделал вид, что глубоко задумался. – Например: «Братство против нежити».

– Глупо, – вынес суровый приговор Вилли. – «Братство против нежити». Прямо как дети.

Алекс покраснел и засопел, сверкая глазами. Соня была уверена, что если бы он не прижимал дверь спиной, то кинулся бы на в драку, поэтому поспешила сказать:

– А мне нравится. Вилли, мы ведь и правда еще дети.

Урк хмыкнул и пожал плечами, он-то считал себя взрослым с годовалого возраста.

– Соня, а как ты пойдешь домой? – тревожно спросил Ник. – Нам-то близко, а тебе?

Соня не успела ничего ответить: по пустой школе гулко раздались шаги. И отступать было некуда: за дверью вполне мог притаиться черный пес.

– Наверно, это Термос, – прошептал Алекс, бледнея.

Перспектива встречи с директором была страшнее, чем воющая красноглазая собака, и школьники уже хотели открыть дверь и выскочить на улицу, как с лестницы раздалось:

– Эй, Братство!.

Это был не Термос. К ребятам подошел, стуча по кафельному полу толстыми подошвами, тот самый парень, что так невежливо общался с Филом Маршалом на пороге школы.

– Жук! – обрадованно воскликнул Алекс. – Привет.

Он протянул Жуку руку и тот милостиво ее пожал. Было заметно, что Тимпов теперь не будет мыть руки, по меньшей мере, неделю.

– Здорово, Урки, – Жук повернулся к братьям. Те с нескрываемым восторгом приветствовали его и тоже были польщены, когда парень пожал их вспотевшие ладони.

– А это кто? – Жук посмотрел на Соню светлыми холодными глазами. – И где Белка?

– Белка болеет, – сообщил Алекс. – А это – Соня Маршал. Она живет в доме Сумрачного Карпа.

Жук сморщился, словно у него заболел зуб.

– Вот как! Значит, это по вашей милости проснулось зло?

– Что это значит? – удивилась Соня.

– Мисош, – непонятно пояснил Жук.

– Кто такой этот Мисош?

В дверь постучали. Алекс держал ее, напрягшись; лицо его налилось кровью.

– Что за чепуха? – удивился Жук. – Зачем ты держишь дверь? Открой.

– Там пес, – прохрипел Алекс. В дверь давили с нарастающей силой.

– Какой еще пес? – недовольно спросил Жук. – Открывай!

Алекс отскочил от двери. Она распахнулась, ветер ворвался в школу. Пса не было, а была воронка из воздуха, маленький смерч. Ребята замерли. Воздух в воронке начал сгущаться, зеленеть, и вдруг вместо нее возникло человеческое лицо, которое Соня узнала бы из миллиона: зеленоволосая упырья.

Голова девочки закружилась, она вновь услышала кривляющийся голос: «Добро пожаловать домой».

– Сгинь! – страшно прошептал Жук и, подавшись вперед, швырнул в призрака попавшимся под руку предметом – небольшой пластиковой урной. Урна пролетела сквозь призрак и разбилась на куски. Наваждение исчезло…

«Братство против нежити» еще приходило в себя после столкновения с этой самой нежитью, а Жук уже как ни в чем не бывало насвистывал «Кармен».

– Что это было? – спросил Алекс, безуспешно пытаясь унять дрожь.

– Расслабься, – весело сказал Жук. – Это посланец Хранителя. Мы все теперь его злейшие враги, потому что угрожаем Мисошу.

От этой новости «Братству против нежити» стало не по себе.

– Чем это мы ему угрожаем? – мертвым голосом проговорил Вилли.

– А хотя бы тем, что дружите с ней, – Жук кивнул в сторону Сони. – Но не грузитесь грустью, жизнь прекрасна.

Он и вправду ничего не боялся.

– Соня рассказала нам кое-что, – вспомнил Алекс.

Черный парень мигом посерьезнел:

– А ну-ка…

Пришлось Соне снова рассказывать историю с зелеными волосами. Жук внимательно слушал, изредка кивая головой и шикая на влезающего с комментариями Вилли.

– Соня, это серьезно, – сказал он, впервые называя девочку по имени. – Не обернут ли теперь твой брат?

– Что значит обернут? – испугалась Соня.

– Упырем стал, – пояснил Вилли.

– Спасибо, приятель, – сказал Жук, с иронией посмотрев на Урка.

Соне стало не по себе – она и подумать не могла ни о чем подобном.

– Ему всего два года.

– Это не имеет значения, – отрезал Жук.

– И что теперь делать? – Соня почувствовала, что ее глаза жгут непрошеные слезы.

– Для начала, – Жук достал из кармана зеленую бутылочку с какой-то жидкостью и протянул ей, – пусть твой брат понюхает это, и все станет ясно.

– Что станет ясно? – спросила Соня, с опаской, но и с надеждой глядя на бутылочку.

– Это – упырий бальзам. Понюхав его, обернутый является в своем истинном образе. Бери, не бойся!

Девочка взяла бутылочку, и ей показалось, что в ней что-то плавает. Она поднесла ее поближе к глазам и… едва не выронила.

– Но-но, аккуратнее, – сердито предостерег Жук. – У меня, по-твоему, целая аптека?

– Там человек, – проговорила Соня.

И правда, в зеленоватой жидкости купался большеглазый человечек меньше мизинца. Он смотрел на Соню и улыбался, распластав нос по стеклу. Потом кивнул ей, отплыл от стенки бутылки и зарезвился в жидкости, как дельфин.

– Упырий нехристь, – пояснил Жук. – Живет в болоте и жутко воняет.

– А с виду не скажешь, – сказала пришедшая в себя Соня, с улыбкой следя за резвящимся в бутылке малюткой. – Такой милашка!

– А что если нам понюхать снадобье? – вдруг предложил Вилли.

Жук рассмеялся.

– Молодец, Урк, хорошая идея. В самом деле, а вдруг среди нас отыщется упырь или вампир?

Все как один посмотрели на Соню.

– Вы думаете, я?.. – Соня покраснела до корней волос. – Нет, ребята, клянусь вам!

– Ну что ты, – поспешно сказал Алекс. – Мы и не думали. Правда, Жук? Мы все понюхаем. Давай я первый.

Он взял у Сони бутылочку и принялся отвинчивать крышку. Маленький человечек испуганно метнулся на дно и замер там, сидя на корточках и заметно дрожа.

Алекс понюхал зеленую жидкость и, побледнев, закашлял. Жук поспешил взять у него снадобье.

– Ну и гадость! – прошептал Алекс. На глазах у него появились слезинки.

– Еще бы! – напыжился Жук. – С каждым днем нехристь стареет, и снадобье становится все противней.

Ребята по очереди поднесли носы к бутылочке, последней – Соня. Ей показалось, что Алекс и Жук преувеличивали: снадобье пахло болотом.

– И что теперь с нами будет? – тревожно спросил Вилли.

– Если ты упырь, то скоро предстанешь в истинном обличии, – Жук сплюнул сквозь зубы и искоса посмотрел на Соню.

Время шло, однако никто из ребят не стал ни упырем, ни каким-либо другим страшилищем.

– Надо бы проводить Соню, – сказал Алекс и почему-то покраснел.

– Это верно, – Жук поправил косматую прическу и улыбнулся. Теперь его глаза не казались Соне холодными.

– Соня!

Кто-то весьма сердитый кричал во дворе.

– Соня, где ты? Разрази тебя гром!

– Это мой отец, – узнала девочка и бросилась из школы. Филу с грехом пополам удалось починить машину, и Анжела заставила ехать за дочерью. Он был зол, как бык на корриде, и с трудом удержался, чтоб не оттаскать Соню за ухо.

– Где ты шляешься, мерзкая девчонка? – кипятился Фил. – Мать извелась: уроки давно закончились.

– Извини, – буркнула девочка, юркнув в машину. Ей хотелось петь от счастья. Все-таки даже новые смелые друзья не сумели бы защитить ее лучше, чем кабина старого доброго «Фольксвагена».

– До завтра, Соня! – сказал Алекс. Он, судя по всему, запамятовал, что завтра выходной и в школу идти не надо.

Всю дорогу до дома Фил ворчал, но девочка не обращала на него внимания. Единственное, что сейчас волновало Соню, – как пройдет испытание Рики. Бутылочка со снадобьем нагрелась в ее руке к великой радости упырьего нехристя.