Шесть зверенышей

Соня вспомнила об оставленной в кабинете директора книге уже тогда, когда машина Риса, переполненная, как и накануне, вползала на пригорок сразу за большим валуном. Вместо матери Алекса на сидении рядом с Соней, Жуком и Тимповым расположилась старая Грипл, которой уже никто не боялся. Сначала девочка хотела потребовать возвращения в школу за книгой, которая, по словам Термоса, очень нужна Мисошу, но потом отказалась от этой идеи, убедив себя в том, что, коль уж директор так шустро оставил собственный кабинет, то едва ли теперь он туда вернется. Кроме того, Соня устала и боялась расспросов.

– Быстрее, Рис, – попросила Анжела, с нарастающим волнением следя за дорогой.

Листок кивнул и вдруг захохотал.

– Что с вами?

– Миссис Маршал, я… – Рис давился от смеха. – Я – неверующий Фома! Вспомните, как сегодня утром я, словно индюк напыщенный, набросился на беднягу Пржанца? Ну, того, что оборотня в лесу встретил? Ох, я – Фома неверующий!

Соня, Алекс и Жук покатились со смеху.

– А ведь я говорил! – торжествующе выкрикнул Жук. Горло у него булькало, как вскипающий чайник.

– Хорошо, что вы легко признаёте свои заблуждения, – Анжела, несмотря на тревогу, не могла не улыбнуться. – Это извиняет вас!

– При случае поставлю Пржанцу в баре кружку пива, – решил Рис.

– Самого лучшего? – ехидно осведомился Алекс.

– А то, – полицейский подмигнул ему в зеркало.

Дубы, растущие вдоль дороги, образовали темный тоннель. Когда машина въехала в него, деревья захлопали широкими лапами и обыскали автомобиль, словно вокзальные карманники. Сразу за тоннелем маячил дом Маршалов – сумрачный и негостеприимный с виду.

– Почему вы решили помочь нам? – спросила Анжела, повернувшись к Грипл. Та сидела задумчивая, нахохлившаяся, в белой короне волос. Когда уже казалось, что старуха не ответит и Анжела готовилась, пожав плечами, отвернуться, Грипл отрывисто бросила:

– Твоя дочь позвала меня. Надеюсь, я не ошиблась…

Соня поймала удивленный взгляд матери, но сделала вид, что внимательно смотрит в окно.

– Приехали, – сказал Рис, останавливая машину.

Ни одно окошко не светилось в доме Маршалов – сердце Сони, в который уже раз за прошедшие сутки, заныло.

– Мне нечего делать дома, – жестко заявила Анжела. – Везите меня в лес, я буду искать своего сына и мужа.

Плечи молодой женщины затряслись, и, глядя на нее, Рис смешался:

– Но я не могу вести машину прямиком в чащу. Мы проколем шины, застрянем… да и вообще.

– Вылезайте!

– Что?

– Вылезьте из машины! Грипл – грипл!

Повинуясь резким окрикам старухи, все покинули теплый автомобиль и столпились на продуваемом ветрами пригорке.

– Думаешь, твои муж и сын просто заплутали в лесу? – закричала Грипл, наступая на растерянную Анжелу. – Ты не знаешь, что это за лес. Мисош – тот, кто смотрит из бездны, – отнял у тебя тех, кто тебе дорог. Пойми это, или не увидишь их никогда.

Глаза Грипл горели, как маяки, волосы растрепались, и морщины на лице разгладились – она, казалось, помолодела.

Соня смотрела на мать во все глаза. Она поняла, что это – едва ли не самый важный момент в жизни семьи Маршал. Намного важнее покупки дома и переезда в Ихтиандр.

– Еще вчера я бы не поверила вам, – сказала Анжела дрогнувшим голосом. – Но сейчас – что мы должны делать?

Лицо Грипл смягчилось:

– Лес полон тайн и страшных шорохов, мы должны быть тише воды, ниже травы, и уж точно не ездить на машинах…

Жук хохотнул, за что удостоился тычка в бок от Алекса.

– Но для того, чтобы не потревожить духов Гиблого леса, нам недостаточно быть и людьми…

– Что? – выдохнул Алекс.

– Встаньте в круг, – приказала Грипл.

Поднялся ветер, лес зашумел, посуровел, и, казалось, деревья, заскрипев, шагнули вперед, еще плотнее обступив сжавшийся в страхе дом.

Люди стояли плотным кольцом, в центре которого, глядя в быстро темнеющее небо, стояла старуха с развевающимися седыми волосами.

– Один, два, три, четыре, пять, шесть! – крикнула она пронзительным голосом, подняв с деревьев тучи воронья. – Будь небо, будь земля, будь вода!

Грипл закружилась на месте – все быстрее и быстрее, её волосы захлестали по склоненным головам.

– Стань тишиной, крадись, лети, плыви!

Соня не ощущала удары прядей волос по своей голове, лишь слышала страшные вопли Грипл, и ее душа холодела от ужаса.

– Один, два, три, четыре, пять, шесть – станьте частью Гиблого леса! Терриноз!

Яркая вспышка озарила окрестности, девочке показалось, что произошел взрыв, но не такой, как в выпусках новостей по телевизору. Свет, пошедший от Грипл, окружил Соню, путаясь в волосах, проникая в уши и даже в нос – она чихнула и потеряла сознание.

Мир медленно появлялся перед девочкой, словно кто-то очищал песком старинную монету: дом – темный великан, дубы, размахивающие лапами, небо – водянисто-серое, полицейская машина с выключенной мигалкой. А где Анжела, где Алекс, Жук, Грипл и Рис Листок?

И вдруг прямо перед Соней возникла белая волчья морда: девочка закричала и отпрянула назад, ломая кусты.

– Не ори, – приказала волчица голосом Грипл. – На истерики времени нет.

Справа и слева к белой с подпалинами волчице подступили большая рыжеватая ласка, длинноухий серый заяц, полосатый крупный кот и черный пес.

– О, Соня! Ты стала косулей, – удивленно воскликнула ласка голосом Анжелы.

– Мама? – удивилась девочка, посмотрев на свою руку – вместо руки у нее было тонкое копытце.

– Скорее, – волчица большими прыжками направилась к лесу.

– Вот это сказка! Мы – звереныши, – крикнул на бегу заяц, очень похожий на Алекса, даже со скобкой на большущих зубах.

– Да! Не думал, что буду полицейским в шкуре, – пропыхтел кот. – И значок приколоть некуда!

– Не болтай, Рис, – пролаял черный пес.

– Ты, Жучок, мною не командуй, – кот показал довольно внушительные клыки.

Соня заметила, что у всех этих зверушек человеческие глаза и шерсть не очень густая.

«Сплю я, что ли?» – подумала она и решила ущипнуть себя – но сделать это копытом было труднее, чем слетать на луну.

Лес предстал перед Соней совсем не таким, как тогда, когда она была человеком. Он наполнился шорохами и звуками, она слышала голоса деревьев, птиц и зверей, она видела жизнь там, где совершенно не ожидала увидеть. То тут, то там загорались и медленно гасли неведомые огоньки. С содроганием Соня увидела кладбище и темные тени людей, поддерживающие готовые упасть кресты. Когда она пробегала мимо, одна из теней посмотрела на нее горящими желтыми глазами и прошелестела:

– И ты здесь будешь, – Соня поняла, что мертвые видят через волшебство Грипл и она для них – человек, а вовсе не косуля.

Но телесные обитатели Гиблого леса не были столь проницательны – встрепанный зайчишка выскочил из-под лап Грипл и пустился наутек, а потом долго лежал под шиповниковым кустом, размышляя, что за дела мог иметь с волчицей его сородич – Алекс.

Шесть зверенышей бежали прямо к лесному озеру, вот уже под их лапами захлюпала болотистая почва, а еще через какое-то время из-за деревьев показалась водянистая синева.

Соня вспомнила, как Грипл предупреждала их о духах Гиблого леса, и, невольно оглянувшись, увидела одного из них. Существо, тонкое и безликое, с кожистыми гибкими крыльями, медленно плыло над болотом, с тихим настойчивым свистом втягивая воздух. Но дух леса не почуял зверенышей – спасибо тебе, Грипл!

Белая волчица добежала до самой кромки озера и остановилась, ожидая остальных.

– Веселенькая пробежка, – пропыхтел кот. – Видел бы меня Ник Кепезев!

– Это тебе не кросс в полицейском училище, – заяц от переизбытка чувств забарабанил по земле лапами.

Черный пес прядал ушами, настороженно прислушиваясь, а ласка с человеческой тоской глядела на темную воду. Последней прискакала косуля – Соня ненавидела физкультуру.

– Все? – подвывая, пропела волчица. – Никого не утопили духи, никто не присоединился к держателем крестов?

– Никто, – хором ответили зверушки.

– Тогда – вперед!

Волчица прыгнула в закипевшую воду и исчезла.

– Святая Пятница, – не сдержался кот. – Что она творит?

– Я не буду прыгать, – запричитал заяц.

Время шло, Грипл не возвращалась.

– Утонула, – пролаял черный пес.

– Не может быть, – усомнилась ласка. – Она знала, что делает! Соня, возвращайся домой. Не смей прыгать!

– Мама!

Вильнув пушистым хвостом, Анжела исчезла в синеве. Стая воронов снялась с подступивших к озеру дубов и закружилась, надрывно каркая.

Черные птицы, словно нарочно, кричали в унисон с идущими по воде кругами: Карр! – один круг, Карр! – второй, Карр! – третий…

«Я одна, совсем одна! За что мне это? – по мордочке косули побежала человеческая – крупная и соленая – слеза. – Вернуться домой? Но у меня теперь нет дома!»

Соня зажмурилась и прыгнула с крутого берега…