Глава XX
И УВИДЕЛ КОННЫЙ, И ПРИНИК К КОПЬЮ…

Они приближались — люди средних лет, ни одного юнца, одетые, как каталаунские жители, оружия не видно, кроме ножей у пояса, какие здесь носят все мужчины, начиная лет с десяти, а порой и женщины, в самых неспокойных районах.

И впереди шагал тот чернобородый, что наблюдал тогда представление и Сварога в роли ученой собаки. Как и в тот раз, от него веяло непонятностью — как, впрочем, от всех.

После недолгого раздумья Сварог разжал пальцы, выпустил рифленую, изящно выгнутую рукоять. У него не было ни единого шанса. Даже если бы каким-то чудом удалось победить всех, неизвестно, как отсюда выбраться в большой мир. Не пытать же королевскую чету, если они откажутся объяснить? К тому же, вполне может оказаться, что проникать сюда способен только сам Стахор, и никто другой этими знаниями воспользоваться не сможет… Со всевозможными тайными знаниями и необычными умениями так порой и обстоит.

Он стоял и ждал. Ничего другого не оставалось. Увидев его, чернобородый нисколечко не изменился в лице, не замедлил шага. Подойдя вплотную, он церемонно раскланялся перед Эгле (похоже, как человек, знающий светское обхождение), поздоровался за руку со Стахором, как со старым знакомым, глянул на Сварога:

— Ваше величество? Я вижу, у вас все кончилось хорошо? — он мельком глянул на клочья намокшей шерсти. — Простите уж, в Туарсоне я вас не узнал, я не маг… Мои поздравления.

— Благодарю, — сказал Сварог. — С кем имею честь?

— Меня зовут Вингельт, — без заминки ответил чернобородый.

Остальные, полукругом стоявшие за его спиной, смотрели на Сварога довольно равнодушно, без злости, но и без малейшего расположения. Никто из них представляться не стал.

— Время? — спросил Стахор спокойно.

— Время, — кивнул Вингельт. — Она совсем близко, — он обернулся. — Олат, посмотри…

Сварог видел, как Эгле во мгновение ока помрачнела, на ее лице была тревога и тоска. Помянутый Олат, пройдя мимо Сварога, как мимо пустого места, опустился на колени над водой, протянул руку, коснулся неподвижной глади каким-то странным медальоном на цепочке, погрузил его весь, очень быстро вынул…

На поверхности воды появилось вовсе уж темное, черное пятно круглой формы, размером с тележное колесо, сплошь усыпанное холодными огоньками. На фоне созвездий — Сварог узнал некоторые — двигалась ослепительно сиявшая багряная точка. Очень интересные у них тут озера…

Олат смотрел на это зрелище недолго. Выпрямился — черное пятно тут же превратилось в обычную поверхность воды — кивнул:

— Торопиться не надо, но поспешать следует…

Эгле бросилась к Стахору, уткнулась лицом в его плечо. Король погладил ее по плечу, решительно отстранил:

— Ну, что поделать, время…

Она послушно отступила на шаг, в глазах стояли слезы, но Эгле, сразу видно, умела держать себя в руках.

— Багряная Звезда? — спросил Сварог, кивнув в сторону озера.

— Она самая, — спокойно отозвался Вингельт.

— Я правильно угадал? Вы собираетесь…

— Собираемся ее уничтожить… то есть попытаемся. Я правильно угадал? — он мастерски повторил интонацию Сварога. — Хотите поучаствовать?

— Если вы не против.

— Ну отчего же мне быть против? Лишний меч никогда не помешает, в особенности, когда речь идет о вас… Пойдемте?

Все происходило просто, буднично, без лишних слов и суеты, как оно сплошь и рядом бывает с серьезными делами. Вингельт, все такой же безучастный и непроницаемый, направился по тропинке в ту сторону, откуда пришел, за последним из его людей двинулся Стахор, а уж за ним пошел Сварог, успев услышать короткий всхлип Эгле. Не было ни эмоций, ни чувств. Это происходило, и все тут.

Возле срубленного дерева его осенило, он приостановился, произнес вслух, не удержавшись:

— Дерево, растущее без Солнца и звезд, без дождей и вихрей…

Остальные молча удалялись, даже ухом не поведя.

— Оно самое, — повернув голову, ответил на ходу Вингельт. — Не отставайте, ваше величество…

Сварог заторопился вслед. Люди вышли к Древней Дороге, пересекли ее, прошли лесом. Вингельт на ходу манипулировал руками перед грудью, но что он там делает, Сварог со своего места в цепочке рассмотреть не мог. Серая туманная стена. Высокий прямоугольный проем, окаймленный знакомым радужным мерцанием, за ним виднеются обычные сосны. Следом за другими Сварог переступил на ту сторону, оглянулся — ни прохода, ни Дороги, обычная чащоба, и ничего больше…

Люди шли по лесу — без всяких тропинок, не петляя, разве что все больше и больше забирая влево. Что это были за места, Сварог, естественно, не мог угадать. Типично каталаунский пейзаж, и все тут…

Вскоре обнаружилась большая поляна, и на ней стояла длинная постройка — дощатая, без окон, с низкой двускатной крышей, покрытой сосновыми ветвями. Такие временные пристанища обычно строят на сезон углежоги, смолокуры и лесорубы — вот только размером они гораздо меньше, и окошки прорезаны…

Один за другим люди ныряли в низкую скрипучую дверь. Войдя последним, Сварог был ошарашен не на шутку.

Внутри, занимая чуть ли не все свободное пространство, громоздился аппарат, похожий на дирижабль или подводную лодку — разве что без внешних двигателей и винтов. Но сзади виднелись штуки, как две капли воды похожие на рули глубины и высоты. Заостренная с двух сторон сигара светло-коричневого цвета, впереди — прозрачный конусообразный колпак, вдоль борта тянется ряд круглых иллюминаторов, распахнута выгнутая дверь, и пришедшие один за другим поднимаются туда по самой что ни на есть прозаической приставленной лесенке, сколоченной надежно, но грубо из тонких сосновых стволов.

Сварог поднялся последним. Стоявший у проема Вингельт захлопнул дверь, задвинул массивный засов. Все происходило молча, несуетливо, буднично: люди рассаживались на тянувшихся вдоль бортов скамьях, где уже сидели человек десять, точно так же одетые. Пришедшим передавали по рукам мечи и топоры на длинных топорищах, выглядевшие как-то странно. Дошла очередь и до Сварога, сидевший рядом равнодушно сунул ему меч. Вместо ножен — овальное железное кольцо на веревочной перевязи.

Меч оказался не легче железного — но это, несомненно, дерево из тех лесов: густо-медовый цвет, красивые прожилки… Выточен тщательно, хорошо отшлифован, прямо-таки отполирован, в точности повторяет форму обычного меча, лезвие доведено до нешуточной остроты, а вот рукоять почти не обработана, благодаря чему не скользит в руке, очень удобная. И топоры, отсюда видно, тоже деревянные…

Впереди, у прозрачного колпака — нечто наподобие пульта управления — длинный ящик с горящими на крышке разноцветными огоньками, кругами, в которых мельтешат разноцветные полосы, вертикальными прорезями (по ним вверх-вниз то ползают, то прыгают цветные шарики). Два кресла — опять-таки деревянные, без затей. Перед левым еще — несколько высоких рычагов со странными рукоятями.

За рычагами уже был незнакомец, а в правое кресло торопливо уселся Олат, оба принялись манипулировать рычагами и причиндалами. Ничего, напоминавшего бы звук работающих двигателей.

Сварог вертел головой вправо-влево, в чем ему никто не препятствовал, все сидели сосредоточенные, серьезные, поставив меж колен топоры и мечи. Внутри аппарат предстает словно бы сколоченным из недлинных, хорошо оструганных и соединенных без малейшего зазора досок, в торцах украшенных кругляшками цвета меди, более всего напоминающих шляпки гвоздей. Хвостовая часть занята громадным устройством, с первого взгляда похожим на дело рук допившегося до белой горячки механика — причудливо соединенные металлические и деревянные колеса, валы, кривошипы, огромные шестерни, усаженные кругами из разноцветных то ли стекляшек, то ли самоцветов, отшлифованных в форме пирамидок, полушарий, призм и кубиков. Иные кольца и шестерни начинали вертеться — все быстрее и быстрее. Несколько уже превратились в туманные круги, стекляшки на шестернях сияли разноцветными яркими концентрическими окружностями, казавшимися неподвижными…

Чем-то эта загадочная машинерия напоминала движитель подводной лодки Тагарона, принцип работы коего так и оставался пока загадкой. Есть нечто общее, определенно. Вот у кого Тагарон раздобыл секрет… Что же, эта штука способна подняться на орбиту и выйти в космос? Но ведь подводная лодка Тагарона исправно плавала на глубине… Вот только кислородных баллонов, как на лодке, здесь что-то не видать, однако воздух свежий, ничуть не спертый, им легко дышится… Ну, мало ли что… Зачем-то да тянутся вдоль бортов похожие на половинки труб ящики с россыпью отверстий. Не задавать же с глупой рожей наивные вопросы, словно впервые в жизни увидевшая паровоз деревенщина…

Вингельт подошел, остановился над ним, сказал негромко:

— Наставления очень просты, ваше величество: будем рубить все, что увидим…

— Вы хотите подняться… туда? — Сварог ткнул пальцем в потолок.

— Конечно, — сказал Вингельт. — Нельзя ей позволять входить в атмосферу, нужно перехватить раньше.

— Нас же собьют… — сказал Сварог. — По достижении определенной высоты…

Вингельт покривил губы в подобии усмешки:

— Посмотрим. Вдруг да и обойдется…

И отошел к креслам. Постоял, заглядывая через плечо пилотов, обернулся, громко произнес:

— Поднимаемся!

Сварог приник к иллюминатору — единственный, кто так поступил, остальные сидели, глядя перед собой спокойно и отрешенно. Замелькали доски, на несколько мгновений вокруг взлетели разлапистые сосновые ветки — странный корабль, пробив хлипкую крышу, вертикально уходил ввысь. Чащоба словно провалилась вниз, будто упущенное в колодец ведро, почти моментально превратилась в неровную зеленую поверхность, а там и в сплошное зеленое пятно с неразличимыми деталями. Если верить глазам, корабль шел в небо на приличной скорости, не уступая, пожалуй, драккару — а если верить ощущениям, преспокойно стоял на земле: ни малейшего ощущения подъема, дощатый пол не уходит из-под ног, ни на миг не возникает легкой невесомости, сердце не замирает, не подступает к горлу, никакого колыхания, болтанки… В точности как на любом летательном аппарате ларов — но это какая-то другая техника, ни в чем не уступающая, слышно только тихое монотонное жужжанье вертящихся колес и шестерен…

Лазурь за окном потемнела, стала густо-синей, фиолетовой, черной… Какая скорость! Ее не ощущается, Вингельт преспокойно стоит, опершись ладонью на спинку кресла Олата… Вокруг в черноте засияла россыпь звезд, пожалуй что, они уже не на орбите, поднялись гораздо выше, вышли из поля тяготения планеты… Как им все это удалось, где они все это прячут, где прячутся сами и кто они такие, прах их побери? «Мало я знаю о своих владениях и подданных, ох, мало…» — с горькой иронией подумал Сварог. Эта штука, есть подозрения, и до соседних планет доберется при необходимости… и где же боевые орбиталы ларов, автоматически сбивающие любой объект, поднявшийся выше запретной черты? То ли бездействуют, то ли отчего-то не видят…

— Вот она! — почти крикнул Олат. — Правильно вышли, прямо по курсу!

Не такой уж он невозмутимый, каким пытается казаться… Да и все остальные повернули головы, привстали, глядя вперед…

Там, впереди, светилось багряное сияние, быстро приближавшееся, растущее, заслонявшее все больше звезд…

— Олат, сможешь ее остановить? — быстро спросил Вингельт, тоже, судя по голосу, подрастерявший прежнюю невозмутимость.

— Попытаемся, — звенящим голосом откликнулся Олат. — Старались же…

Он яростно манипулировал торчавшими из ящика металлическими рукоятями, дергал рычажки, вертел колесики… Послышался высокий чистый звук, словно лопнула струна, перед носом корабля, затмив багровое сияние, вспыхнула стена золотистого свечения, пронизанного словно бы тоненькими, ветвистыми, алыми разрядами молний, рванулась вперед, растаяла, осталось только багряное сияние, заполнившее все доступное взгляду пространство…

— Остановили!!!

— Пробивай колпак!

Корабль ощутимо тряхнуло, вскочивший на ноги Сварог разглядел, как откуда-то из-под прозрачного носа рванулся темный клубок, моментально распавшийся на рой бешено вертящихся дисков, и они умчались вперед, рассыпаясь, словно хорошо обученные егеря, уменьшаясь на глазах…

— Есть дыра! Есть!

— Вперед!

Несколько мгновений — и тускловатое багряное сияние охватило со всех сторон, обволокло корабль целиком, словно проглотило… За иллюминатором, внизу, показались медленно вертящиеся предметы правильных очертаний и разнообразных форм, корабль опускался ниже, ниже… Легонький толчок… В два прыжка оказавшись возле двери, Вингельт отодвинул засов, распахнул дверь, крикнул:

— Пошли!

Люди с той скамьи, где сидел Сварог, один за другим кидались в дверной проем — и он, когда подошла его очередь, подбежав к двери, спрыгнул с высоты локтей двух, почувствовал под ногами твердую поверхность — и отскочил, чтобы не мешать следующим.

Огляделся, выхватив деревянный меч — когда увидел, что то же сделали уже выпрыгнувшие.

Он стоял на твердой, ровной, гладкой поверхности цвета раскаленной печной конфорки — но ни малейшего жара под ногами не ощущалось. Багряное сияние продолговатым колпаком накрывало ее — и сзади зияла огромная, неправильной формы дыра, за которой чернел космос и холодно сияли звезды. Похоже, края дыры медленно, неуклонно ширились, словно помаленьку оплавлялись, сгорали, словно сияние таяло….

Перед ними простиралась равнина, покрытая стоявшими не так уж густо, в беспорядке угольно-черными сооружениями. Горизонтальные колеса с широкими ободьями и спицами, крылья наподобие мельничных — странной формы, по пять, семь, даже девять, на оси, огромные сдвоенные коромысла, чуть растянутые в ширину круги, наподобие антенн радаров, нечто наподобие растопыренных гигантских веников… да столько там было причудливых штук… И все это вращалось на подставках в виде колонн, постаментов, полушарий — словно бы лениво, неспешно, беспрестанно, и здесь, вот удивительно, можно было дышать свободно, и отовсюду доносился размеренный механический стрекот, словно бы стук исполинской швейной машинки, шелест вертолетного винта, шум мельничных крыльев, смешанный с чем-то вроде тягучего, скрипучего, злорадного механического хохота…

— Руби! Время!

Стоявший рядом со Сварогом кинулся к медленно вертевшемуся черному горизонтальному колесу, занеся меч обеими руками, ударил. Сварог затаил дыхание.

Взлетел снопик неярких голубоватых искр, послышалось жалобное звяканье. Меч взлетел еще раз, опустился… В ободе колеса появился проем, отрубленный кусок отлетел в сторону и упал далеко не сразу, так, словно был сделан из чего-то крайне легкого, почти невесомого. Человек в нешуточном остервенении набросился на вертевшееся колесо, нанося могучие удары, резко выдыхая, словно дрова рубил. Плавно, лениво как-то, почти невесомо разлетались куски обода, вот уже и обода не осталось, одни обрубки разной длины торчат, вращаясь… вот и ось перерубил, над постаментом торчит нелепый огрызок…

Это словно послужило сигналом — люди рассыпались, взлетали мечи и топоры, сыпались снопы неярких, не обжигающих искр, повсюду разлетались черные куски самых причудливых очертаний, все так же плавно, будто подхваченные ветром клочья соломы. Выйдя из оцепенения, Сварог подскочил к черному разлапистому «венику» чуть-чуть повыше его ростом и, не размениваясь на шинковку, рубанул по оси. «Веник» моментально завалился, задев-таки Сварога по плечу — но он и в самом деле оказался чертовски легким, никакого вреда не причинил, рухнул рядом. Ноздри защекотал слабый неприятный запах чего-то горелого.

В азарте он перебросил меч в левую руку, выхватил свой — и от души рубанул обеими по крыльям «мельницы». Деревянный отсек кусок — а стальной, встретив препятствие, со звоном разлетелся, так что в руке остался только эфес с косым обломком… Смущенно выругавшись, Сварог отшвырнул эфес и врубился в мельничные крылья так, что клочья полетели. Потом догадался упростить работу, подставить меч возле самой оси — и крылья, наталкиваясь на него, отлетали одно за другим.

Время, казалось, остановилось. Люди, растянувшись неровной цепочкой, вгрызались в скопище черных вертячек, оставляя за собой усыпанное обломками пространство. Пару раз Сварог машинально оглядывался — корабль с распахнутой дверцей, залитый внутри светом, отдалялся, отдалялся…

— Вот он! — завопил кто-то. — Идет!

Среди размеренно вертевшихся штуковин показалось нечто неподвижное — прямоугольное, с закругленными углами и крышей в виде чуть сплюснутого полушария строеньице. Там распахнулась широкая, закругленная сверху дверь — изнутри вырвался алый свет — и из нее показалась высокая темная фигура. Ростом раза в полтора выше человека, но очертания и пропорции мало похожи на человеческие. Этакая чуть срезанная снизу, повернутая вниз черенком груша, державшаяся на коротких кривых ногах. Длинные, чуть ли не до земли, руки, кажется, с двумя суставами, утопленная в плечи голова — словно половина дыни с тремя горевшими алым фасеточными глазами и решетчатым полушарием на месте рта…

Фигура двинулась к людям, издавая отчетливо слышимое поскрипыванье, «рот» замерцал алым, раздалась громкая, шипящая, абсолютно непонятная, но безусловно членораздельная тирада, поток замысловатых слов с преобладанием согласных, звучавших жалобно, сердито, угрожающе…

— Назад! — истошно завопил неведомо откуда вынырнувший Вингельт. — Кому говорю, назад!

Человек с топором то ли не слышал его, то ли в азарте не собирался подчиняться. Он ринулся к чудищу («Если это не Клятый Мельник, то я не я», — пронеслось в голове у Сварога), замахнулся топором…

Кто-то громко, непроизвольно выкрикнул:

— Ай…

Здесь было довольно светло, и Сварог видел все, как на ладони. Руки Мельника протянулись в сторону нападавшего, веером растопырились ладони с полудюжиной длинных, многосуставчатых пальцев… Человека с топором они не коснулись — но там, где он только что стоял, взметнулось багровое облачко, взлетевшее выше головы Мельника и невероятно быстро рассеявшееся. Остался замерший в нелепой позе скелет, сжимавший занесенный топор — а через пару мгновений он обрушился, превратившись в кучку костей, на которые плюхнулся топор…

Поскрипывая, жалобно квохтая, угрожающе шипя, Мельник, все так же вытянув руки, развернулся в сторону ближайшего к нему человека, и все повторилось: взлетевшее и мгновенно растаявшее багровое облачко, застывший на миг скелет, тут же рассыпавшийся, и еще одно облачко, и еще…

— Ваше величество, — раздался отчаянный крик Вингельта.

Сварог рванулся вперед, ни чувствуя ничего, кроме ненависти и холодного, рассудочного боевого азарта. Черные веера ладоней тут же развернулись в его сторону, он ощутил нечто вроде порыва теплого ветерка, зажмурился на миг — но, сообразив, что цел и невредим, не замедлил бега, взмахнул мечом.

Отсеченная кисть руки упала ему под ноги — тяжело, со стуком, прямо-таки с грохотом, словно весила нешуточно много. Из обрубка вырвался пучок длинных, дергавшихся, похожих на червей багровых искр. «Сволочь, — подумал Сварог, — ты ж не живой…» И ударил еще раз.

Справа от него мелькнул клинок — и правая рука Мельника, отсеченная по самое плечо, тяжело грянулась оземь. Резко повернувшись, Сварог увидел Стахора — горротский король-изгнанник, растрепанный, оскаленный, вновь размахнулся, и в боку жалобно завывшего создания появилась глубокая щель, откуда ударил пучок длинных извивавшихся искр.

Вдвоем они крушили, кромсали, молотили.

— Ноги!!! — крикнул Стахор, на себя не похожий в алом мерцании непрерывно взметавшихся искр.

Сварог понял. Отработанным еще в былые времена пируэтом он ушел с дороги чудища, оказался у него за спиной, примерясь, рубанул. Отсек правую ногу у самого туловища, отпрыгнул поскорее — Мельник завалился вправо, рухнул со страшным грохотом. Меч Стахора обрушился ему на голову, отрубив чуть пониже «рта» — и она отвалилась, светя изнутри алыми и оранжевыми вспышками, брызгая искрами, напоследок бормотнув что-то неразборчивое, жалобное, затухающее. Робот, конечно же, робот…

Держа меч наготове, Сварог бросился к домику, заглянул внутрь. Никого.

Противоположная стена на две трети покрыта выступающими из нее косыми коробками — целое море разноцветных огоньков, дикая пляска света, противное дребезжанье звонков, длинный тоскливый вой — видимо, аппаратура получившего нешуточные повреждения аппарата на все лады подавала сигналы тревоги, уже никого не способные обеспокоить… Вот, значит, как… Вот, значит, что…

Он выскочил и присоединился к остальным, ожесточенно рубившим под повелительные крики Вингельта, призывавшего спешить, спешить, спешить… Летели черные причудливые обломки, там и сям рассыпались искры, механический стрекот и подобие злорадного смеха становились все тише, тише…

А там настала совершеннейшая тишина. Сварог остановился. Перед ним стояла стена багряного сияния. А позади — овальная равнина, покрытая грудами причудливых обломков. И никакого больше движения, только кучи угольно-черного хлама. Пробитая кораблем дыра рассыпалась, увеличившись в несколько раз, полностью открыв созвездие Меченосца и широкую полосу Млечного Пути.

— Все назад!

Сварог побежал за остальными. Слышал, как за распахнутой дверью заливаются звонки и сирены тревоги. Четвертованный и обезглавленный Клятый Мельник еще испускал пучки тускнеющих искр. До чего легко, оказывается… если только знать, как…

Люди вереницей прыгали в распахнутую дверь, плюхались на деревянные лавки. Сварог прыгнул на свое место, тяжело отдуваясь. Звонко задвинувший засов Вингельт схватил за плечо пилота, что-то закричал ему в ухо. Тот кивнул, взялся за рычаги. Сварог ожидал, что корабль взлетит и уйдет в дыру — но время шло, а в иллюминаторах так и стояло багровое сияние, причем Вингельт вовсе не выглядел встревоженным, он больше не командовал, стоял с видом невероятно уставшего человека, сложив руки на груди, опустив голову. Похоже, все шло по задуманному… что?

Повернув голову, Сварог не увидел ни одного лица, на котором сияла бы радость триумфатора. Все сидели, ссутулившись, понурив головы, равнодушные, отрешенные, безмерно уставшие. Ничего удивительного, в прошлой жизни, когда возвращались, у всех, и у него самого, были точно такие же лица…

Он встал. Чуть пошатываясь, добрался до противоположной стены и через плечо сидящего, даже не поднявшего на него глаз, выглянул в иллюминатор. Виднелся краешек дыры — и там уже не было ни звезд, ни космической черноты, темно-фиолетовое небо светлело, светлело, светлело… становилось густо-синим, светлело… Вот оно что, корабль волокет остатки на землю…

Сварог вернулся на свое место. Он и не заметил, когда меж пальцами появилась зажженная сигарета. Жадно затянулся. Человек напротив, рассеянно, отрешенно шаря по карманам, вытянул кисет и трубку — и справа тоже поднялся табачный дымок. Нашел взглядом Стахора: король привалился затылком к стене, прикрыв глаза, взлохмаченный, лицо, как и у остальных, покрыто словно бы мазками сажи. Сам Сварог наверняка сейчас выглядел не лучше.

Его толкнули локтем в бок — сосед слева протягивал пузатую флягу с выдернутой пробкой. Кивнув в знак благодарности, Сварог поднес горлышко к губам, крепко подозревая, что там не вода —…и убедившись по запаху, что угадал правильно. Проглотил изрядную долю неплохого келимаса, словно воду хлебал. Вернув флягу, закинул голову, прижался затылком к твердым доскам. Кажется, медленно отпускало. Как иногда случается, ему и не верилось, что пришел полный, окончательный успех — в сознание пока что не вмещалось.

Не выдержав в конце концов, он встал, подошел к Вингельту и спросил, кивнув в сторону прозрачного носового колпака:

— Это Изначальные?

За стеклом багровела овальная равнина, покрытая кучами обломков. И тишина.

Вингельт чуть приподнял голову, так, словно ему было тяжело сделать это нехитрое движение. Ответил негромко, устало, без выражения:

— Это седая древность… Невообразимо старая штуковина… Так-то вот…

Он словно отталкивал взглядом, никак не расположен был к разговору. Сварог оставался рядом, хотя и поругивал малость себя за бесцеремонность.

— Вот так просто… — вырвалось у него.

— Ну да, — тем же тусклым голосом ответил предводитель непонятных людей. — В особенности, если готовить это долгие годы…

Он глянул вовсе уж неприязненно, ему больше всего хотелось остаться наедине с собой — и Сварог чуть ли не виновато отошел, уселся на свое место, прижался затылком к стене, закрыл глаза.

Ну что же, с жуткими загадками так иногда и случается — взять хотя бы Хелльстад… Столько несчастий и катаклизмов, столько страшных сказок и печальных баллад, столько книжников ломали головы и в тщетных поисках истины противоречили друг другу… Все оказалось, если рассудить, где-то даже банальным — ни злокозненной магии, ни происков темных сил, ни человеконенавистнических замыслов — всего-навсего боевая летучая машина давным-давно сгинувшей расы из невообразимо далекого прошлого, заблудившееся в тысячелетиях и космических просторах древнее недоразумение, успевшее причинить столько бед и несчастий…

За иллюминатором показалась безмятежная синева.